Глава двадцать первая. Щурясь и смахивая слезы, Томас вернулся к глэйдерам

Щурясь и смахивая слезы, Томас вернулся к глэйдерам. Он не стал отвечать на расспросы. Сказал только, что надо убегать как можно дальше и поскорее. Что позже он все объяснит, а пока надо спасать свои жизни.

Дожидаться он никого не стал, не предложил Эрису понести мешок с едой, просто сорвался и помчался к городу. Потом перешел на умеренный шаг. Томас не хотел никого видеть, не хотел ничего знать. Побег от Терезы стал для него самым тяжелым испытанием. Потеря памяти, Глэйд, Лабиринт, сражения с гриверами, гибель Чака – все это не шло ни в какое сравнение с муками от того, что он добровольно оставил ее.

Тереза здесь. Томас обнимал ее. Они снова встретились и были вместе. Они целовались, и Томас чувствовал нечто такое, что считал невозможным.

А теперь он убегает.

Из груди рвались сдавленные всхлипы. Томас застонал, и голос его надломился. В сердце пылала боль, хотелось упасть на колени и сдаться. Объятый жалостью к себе, Томас чуть не бросился обратно. Удержала вера в Терезу и желание исполнить данное обещание.

Тереза хотя бы жива. Главное – она жива.

Так твердил себе Томас и только так заставлял себя бежать дальше.

Тереза жива.

Часа через два-три Томас остановился. Тело больше не могло выдерживать бешеной гонки. Казалось, сделай он еще шаг – и сердце выпрыгнет из груди. Обернувшись, Томас увидел вдалеке смутные тени: остальные глэйдеры порядком отстали. Бухнувшись на колени, он уперся в них ладонями и стал жадно глотать сухой воздух.

Первым его нагнал Минхо. Рассвет лишь зарождался на востоке, но и при скудном освещении было видно, что вожак недоволен. Минхо трижды обошел вокруг Томаса и выдал:

– Что… какого… какого хрена ты творишь, Томас?

Отвечать не хотелось. Томас вообще не желал ни о чем разговаривать.

Не дождавшись ответа, Минхо опустился рядом на колени.

– Зачем? Вышел из дома и ломанулся как ошпаренный. Ничего не сказал… Мы так не поступаем. Ты, кланкорожий.

Тяжело дыша, Минхо сел на песок и покачал головой.

– Прости, – пробормотал Томас. – Мне больно.

К тому времени подоспели остальные. Кто-то согнулся пополам, пытаясь отдышаться, прочие подошли ближе, чтобы расслышать разговор Томаса и Минхо. Ньют тоже встал рядом, но при этом предпочел не вмешиваться – предоставил Минхо свободу докапываться до причины странного поведения Томаса.

– Больно? – переспросил Минхо. – Кого ты встретил в доме? Что тебе сказали?

Выбора нет, сейчас нельзя скрывать от товарищей правду.

– Там была… Тереза.

Томас ожидал охов и ахов, удивленных выкриков или обвинений во лжи, однако в ответ наступила тишина и можно было даже расслышать, как свистят в пустыне предрассветные ветры.

– Чего?! – спросил наконец Минхо. – Ты серьезно?

Томас в ответ кивнул, тупо глядя на треугольный камешек в песке. За последние несколько минут заметно посветлело.

– И ты бросил ее? Убежал?! – потрясенно спросил Минхо. Что ж, его можно понять. – Слышь, чувак, колись давай. Все расскажи как есть!

Превозмогая боль в душе и сердце, Томас поведал, что случилось в домике на отшибе пустынного города: как он узнал Терезу, как она задрожала и начала вести себя точь-в-точь как Галли перед убийством Чака, о предупреждении держаться от нее подальше. И только о поцелуе Томас умолчал.

– Фига… – устало выдохнул Минхо, подытожив рассказ одним метким словом.

Прошло несколько минут. Ветер шелестел по земле, а на горизонте, обозначая рассвет, подымался оранжевый купол солнца. Все молчали. Кто-то сопел, кто-то покашливал или шумно дышал. Кто-то пил воду из пакетика. За ночь город как будто вырос: ряды домов протянулись к безоблачному синепурпурному небу. Еще день или два, и глэйдеры достигнут его пределов.

– Нам приготовили ловушку, – произнес наконец Томас. – Не знаю, что случилось бы и сколько бы наших погибло… Наверное, все. Тереза нарушила план и спасла нас. Ее словно запрограммировали… – Томас судорожно сглотнул. – И она поплатится за проявление воли.

Минхо положил руку ему на плечо.

– Чувак, если бы этот стебанутый ПОРОК хотел прикончить Терезу, она уже гнила бы под грудой камней. Она крутая. Может быть, круче любого из нас. Выживет.

Набрав полную грудь воздуха, Томас выдохнул и почувствовал себя лучше. Невероятно, но ему полегчало. Минхо прав.

– Я знаю. Знаю, и все тут.

Минхо поднялся на ноги.

– Пару часов назад мы должны были сделать привал и поспать. Однако благодаря мистеру Тушканчику, – он слегка хлопнул Томаса по голове, – пробегали, как тузики, до самого рассвета, чтоб его. Тем не менее отдохнуть надо. Под простынями, но поваляемся.

Для Томаса все закончилось благополучно. Восходящее солнце превратило внутреннюю поверхность век в малиновые шторки, испещренные черными крапинками. Заснул он моментально – натянув на голову простыню, чтобы не напекло. И чтобы отгородиться от собственных бед.