Киммерийцы, скифы и компания

Для начала одна карта просто для информации, в нее будет полезно заглядывать во время повествования.

При упоминании о скифах прежде всего представляются причерноморские степи, что верно, но лишь отчасти. На карте «в клеточку» в пределах крупного пунктира – территория проживания скифов в V веке до н. э. На эту же карту мелким пунктиром («полосочка») нанесены примерные границы распространения праславянского языка того же времени. Это к вопросу о том, на каком языке говорили скифы…

В попытках понять, что творилось на подсохшей степной территории, тоже придется продираться сквозь дебри ненужных и нелепых нагромождений.

Все потому, что историки Запада страдают странной формой амнезии. Как только дело касается хотя бы какой‑то части России, немедленно происходит путаница в трех соснах, сваливание информации в кучу без надежды разобраться в ней и замалчивание даже совершенно бесспорных фактов, записанных их собственными коллегами в древности. Прямо по Карамзину: на Руси народ, конечно, жил, но все дикий‑дикий!.. Без варягов с дубов слезть самостоятельно не догадывался и исторической памяти за собой не оставил.

Сунуть бы г‑на Карамзина носом в труды весьма почитаемых в его время античных авторов! Карамзин давно почил в бозе, но дело его продолжается и поныне. А мы все против и против!

В заголовок не зря вынесены киммерийцы и скифы. Если почитать официальную историю, то получается откровенная нелепица (слава богу, хоть сейчас стали это признавать!): жили в причерноморских степях откуда‑то взявшиеся киммерийцы, потом вдруг также ниоткуда пришли скифы, предшественников выгнали в никуда, но и сами тоже через пару тысячелетий «никуда» исчезли, замененные сарматами.

Конечно, в истории бывали народы, исчезавшие после истребления, но не такие же большие! А уж появиться из ниоткуда вообще невозможно. Объяснение простое, если что не складывается, сразу объявляется, что народ, мол, дикий, пришел из просторов Азии! Вот такая она, эта Азия, выскакивает как черт из табакерки и прячется снова до следующего раза. Кого только из нее не выводили…

Но все гораздо проще и письменно зафиксировано. Уж во времена киммерийцев и скифов в Европе грамотных было достаточно, папирусов и пергамена напортили великое множество. Не всегда удачно, но были и умницы, которых стоит послушать. Умницы не потому, что писали «про наших», а просто сами по себе, западные историки с ними считаются, но только пока дело не касается кого‑то восточноевропейского.

Ну что ж, придется разбираться самим. Отправляемся в древнюю Сарматию, в IV тысячелетие до н. э.

Кстати, о киммерийцах рассказывает Библия. Гомер (киммериец) называется старшим сыном Япета – праотца всех индоевропейских народов. А старший сын Гомера – Скиф. Но отрицающим все русское даже Библия нипочем.

В греческих мифах рассказывается, что Геракл получил свой лук из рук скифа Тевтара, у него же и научившись стрелять. Странное поведение для основателя многих царских династий Греции – учиться чему‑то у полных дикарей, какими пытаются изобразить скифов ныне. Но это только ныне, а раньше степняков Причерноморья весьма и весьма уважали.

А что же, сведения можно почерпнуть только у античных авторов? И что говорят по этому поводу археологи? Археологи согласны. В III тысячелетии до н. э. на территории юга России существовала ямная культура, которая перешла в катакомбную и затем в срубную. Что это такое? Их разделяют по особенностям захоронений, хотя в основе всех трех лежит изначально вырытая на месте кургана яма. Только позже стали делать более сложные конструкции в виде катакомбы, а в эпоху поздней бронзы над ними устраивали деревянные срубы.

Киммерийцы – носители именно последней, срубной культуры (1600–1000 лет до н. э.). Но когда якобы на смену киммерийцам приходят скифы, ничего, кроме имен царей, не меняется! Те же захоронения, часто даже используются старые курганы, та же культура… Так кто кого вытеснял? Сам Геродот отмечал, что народ скифов очень многочисленный и разнообразный, но собственно скифов, пришедших из Азии (границей Европы и Азии в античную эпоху считали Дон, а не Волгу), мало.

Сам Дон в эпоху средней бронзы был границей далеко не номинальной, по обе его стороны жили, видимо, враждовавшие между собой племена, потому что на берегах множество оборонительных сооружений того периода.

Примерно в XVI веке до н. э. с запада на причерноморские степи шел вал так называемой многоваликовой керамики. Носители этой культуры вытеснили Срубную за Дон до самой Волги. Собственно, там и родилось скифо‑киммерийское сообщество. В IV веке до н. э. носителям срубной культуры удалось прорваться обратно в придонские степи и постепенно в значительной части вернуть себе территорию Причерноморья. Оборонительные сооружения на Дону были разрушены и больше никогда не восстанавливались. На всем огромном пространстве от Волги до Днестра сложилась одна держава – Скифия – носителей одной, срубной культуры.

Некоторое время ее носители – на западе киммерийцы и на востоке скифы – были если не одним целым, то уж очень дружным коллективом, но всему приходит конец. Около 800 г. до н. э. отмечена гибель кобяковской срубной культуры (западное побережье Дона). Видимо, это и есть время захвата скифами территории киммерийцев. Но сам народ, судя по археологическим находкам, никуда не делся, он остался жить, только под новым руководством (гражданская война?).

Геродот сообщает о первых скифских царях за 1000 лет до прихода Дария в Причерноморье. Это XVI век до н. э. и цари Рипоксай, Апоксай и Колаксай.

Итак, по данным археологии, получается, что Киммерийская культура сложилась в южном Приуралье и нижнем течении Волги. Именно оттуда расселялись кимвры во все стороны, унося вместе с культурой и название своего народа. Так происходило, пока киммерийское царство не ослабло и территории до самого Дона не заняли представители многоваликовой культуры, пришедшей, как считается, из‑за Дуная. Восстановление произошло с востока, когда усилившиеся скифы (родственники и соседи киммерийцев) прорвались через Дон и расселились в Причерноморье. Напомню: это 1600–800 гг. до н. э.

Как называли эти народы сами себя? Мы наверняка не узнаем, потому придется вслед за Геродотом звать их скифами. По сообщению Помпея Трога, скифы добивались господства над Азией трижды. По словам историка V в. н. э. Павла Оросия, конец первому скифскому владычеству положил ассирийский царь Нин за 1300 лет до основания Рима. Это примерно 2000 г. до н. э. и полностью совпадает со временем спада ямной культуры и перехода ее в катакомбную. То есть в Скифии что‑то происходило, приведшее к смене культур и ее временному ослаблению (снова гражданская война?).

А дальше начинаются интересные сведения. Примерно к этому же времени античные авторы относят образование государства… амазонок. Не спешите падать со стула, это совершенно реально существовавшие дамы, не имеющие никакого отношения к дебрям Южной Америки (просто первые испанцы, увидевшие длинные черные волосы индейцев, решили, что это тоже женское войско, и назвали реку Амазонкой). И государство существовало, и женщины‑воительницы тоже.

Согласно легендам царство амазонок сначала располагалось на Дону, который имел совсем другое название – Амазония. После гибели в нем сына предводительницы Лисиппы реке дали имя парня – Танаис, а позже переименовали в Дон. Амазонки откочевали к Тереку, а оттуда расселились по всей Малой Азии.

Каких только небылиц не придумано об амазонках! Первая – собственно, их название. Амазонка значит «безгрудая», якобы они прижигали девочкам правую грудь, чтобы не мешала впоследствии натягивать лук. Но барельефы самих греков, придумавших красоткам такое название, изображают их совершенно нормальными. И найденные женские доспехи ни о каком уродстве не говорят, они абсолютно симметричны.

И реальные имена амазонок нам тоже знакомы. Царица Пентесилея во главе своего женского отряда защищала Трою во время штурма микенцев и данайцев (между прочим, жителей побережья Азовского моря). Как известно, Троя пала при помощи обмана, а амазонки просто растворились в местном населении. Хотя, Геродот утверждал, что именно союз амазонок и скифов породил племя сарматов.

Примерно в XVI веке до н. э. скифы потерпели сокрушительное поражение от фракийцев. По сообщению историка Арриана, скифы, которые «прежде питались хлебом и занимались земледелием, жили в домах и имели города», вынуждены были отступить и усиленно заняться скотоводством, чтобы иметь возможность быстро передвигаться. Все верно, это период замены срубной культуры многоваликовой, пришедшей с Запада. То есть выходцы с Карпат попросту загнали скифов (и киммерийцев, потому как это одно и то же) за Дон. Понадобилось три столетия, чтобы они смогли вернуться на свои земли. Это произошло в XIV веке до н. э.

Но на этом проблемы у скифов не закончились. По сообщению того же Павла Оросия, в 1234 году до н. э. произошло следующее: «В 480 году до основания города (Рима) царь египетский Весоз, или желая смешать войной юг и север, разделенные почти целым небом и морем пояса, или присоединить их к своему царству, ПЕРВЫМ ОБЪЯВИЛ ВОЙНУ СКИФАМ, отправив наперед послов объявить врагам условия подчинения. На это скифы отвечают, что глупо богатейший царь предпринял войну против неимущих, ибо ему, наоборот, следует бояться, как бы не остаться, ввиду неизвестного исхода войны, без всяких выгод и с явными убытками. Затем им не приходится ждать, пока к ним придут, а они пойдут сами навстречу добыче. Они не медлят, и за словом следует дело. Прежде всего они принуждают самого Весоза в испуге бежать в свое царство, на оставленное же войско нападают и забирают все военные припасы. Они опустошили бы также весь Египет, если бы не были задержаны и отражены болотами. Вернувшись тотчас назад, они бесконечной резней покорили всю Азию и сделали ее своей данницей».

Впечатляет? Вот это войны шли! Где скифы, а где Египет. А ведь есть сообщения о захвате Скифии Рамзесом. Не об этом ли египетском плене сообщает Велесова книга?

Третий период владычества скифов над Малой Азией был уже в I тысячелетии до н. э. О нем я писала в рассказе о скифах. Якобы это 28‑летнее хозяйничанье скифов почти через сто лет вызвало гнев персидского царя Дария I Гистаспа Ахеменида, и, желая примерно наказать степняков, он повел на Скифию огромное по тем временам войско – 700 000 человек. Попытка возмездия не удалась, поход с треском провалился, потому как скифы вели совершенно «неправильную» войну и одержали в ней убедительную победу.

Итак, СКИФЫ.

Первым племена, живущие в Причерноморье, так назвал отец истории Геродот. Греку можно верить, в своей книге «Мельпомена» (четвертая книга его общей «Истории») он описал свое собственное путешествие в Великую Скифию и все, что там узнал.

Не без ляпов, конечно, но ляпов вполне простительных. Скифами отец истории назвал сколотов и их соседей, услышав слова «Великая Скуфь», что означало «Сбор народов». Этот сбор был объявлен в связи со скифским походом великого завоевателя, царя царей, как он называл себя сам, Дария I Гистаспа Ахеменида. Совершенно примечательный состоялся поход. Именно неожиданное поражение всесильного Дария с гигантским войском от гораздо менее многочисленных скифов, которые к тому же не вступили в бой с персами, и заставило Геродота уделить кочевникам Причерноморья отдельную книгу.

Геродот был по нынешним понятиям диссидентом, а посему вынужден оставить сначала родной Галикарнас, а потом и Афины. Но это сыграло на руку любопытному греку, он прошел вдоль и поперек Персию, посетил Вавилон, срисовал надписи на Бехистунской скале, потом побывал в Крыму… Видимо, там он и узнал о поражении Дария. К чести Геродота надо сказать, он дотошно расспрашивал самых разных людей, не довольствуясь сведениями кого‑то одного. Но главное, все записывал и, обладая определенным литературным талантом, красиво изложил в своих книгах.

Нам интересна четвертая – «Мельпомена», в которой и есть рассказ о скифах. Геродот побывал на территории Скифии через 60–70 лет после похода Дария, еще были живы свидетели событий. Он даже утверждал, что слышал рассказ из уст бывшего воспитателя царского сына. Можно ли доверять свидетельствам любопытного грека, ведь он поведал о… людях с песьими головами! Грек честно признавался, что сам таких не видел, но видел тех, кто их видел.

Дотошный Геродот рассказал об обычаях скифов, вернее, сколотов, и их соседей будинов, гелонов, невров, агафирсов, меланхленов… Агафирсы изнеженны, любят украшения и раскрашивают себя синей краской. Меланхлены угрюмы, одеты во все черное, и про них говорят, что они каннибалы. Скифы… как бы помягче сказать… любят выпить, устраивают себе обкуривание коноплей и весьма ленивы. Мы сейчас сказали бы проще – пофигисты. Потому как живут по принципу: зачем что‑то делать, пока есть возможность ничего не делать?

Но если скифа задеть, то мало не покажется. Ничего не жалеют для друзей, но жестоки с врагами. О жестокости скифов ходили легенды, у каждого к седлу привязаны «полотенца». Это снятые с убитых врагов скальпы (кожа головы с волосами), эту кожу долго мяли в руках, чтобы стала мягкой, и цепляли к луке седла. Чем больше полотенец, тем лучше воин. Скиф, не привезший ни одной головы врага из боя, не садился на пиру и не имел права пить из общей чаши, пущенной по кругу. Куда там кровожадным индейцам до «наших» скифов!

Воинами и всадниками были отменными. Видно, из‑за скифов возникла легенда о кентаврах, ведь они умели править лошадьми без помощи рук, только одними коленями. Всадник словно срастался с лошадью. Руки при этом оставались свободными для выстрела из лука. А какой силы были ноги!.. Знаменитая скифская стрельба из лука – вполоборота назад и пять стрел одна за другой. Скорострельность такая, что, когда первая стрела достигала цели, последняя уже должна быть в полете. До двухсот стрел в колчане‑горите выпускались мгновенно, потому надежды выжить у врага, попавшего под обстрел, было мало.

Еще один фокус, который скифы переняли у амазонок, состоял в способе атаки. Отряд налетал на врага с криками, но, приблизившись на расстояние выстрела (а скифские сложные луки имели очень хорошую дальность полета стрелы), строй по команде вдруг на полном скаку распадался, разворачивался и осыпал врага тучей стрел. Догнать их было невозможно: во‑первых, правя ногами, скифы продолжали на скаку отстреливаться, а во‑вторых, скифские лошадки были в беге просто неутомимы и несли своих хозяев так долго, как это нужно.

В рукопашный бой скифы вступали редко, но если это приходилось делать (надо же как‑то добывать вражьи головы для полотенец), то дрались короткими мечами‑акинаками.

Скифы первыми поставили лошадь под седло, этого не было даже у персов. Седло вместе с умением править ногами давало им невиданное преимущество как конникам. Кстати, и штаны они носили уже тогда, когда разумные греки еще обматывались тряпками. А скифские женщины в позапрошлом тысячелетии уже ходили в платьях, похожих на наряды казачек начала прошлого века.

Но не нужно думать, что эти лентяи только воевали или пьянствовали. Всем известно изумительное скифское золото. Столь изящных и одновременно реалистичных изделий человечество создать не смогло ни до, ни после, несмотря на все технические ухищрения. Но мы не видели даже тысячной части скифского золота, дело в том, что они сумели сберечь свои курганы, и то, что сейчас раскопано, – капля в море их захоронений.

А еще у скифов были знаменитые философы… Не верите? А зря. Однажды в VI веке до н. э. к дому одного из крупнейших греческих философов Солона подошел молодой человек, по обличью скиф, и попросил передать, что пришел Анахарсис и спрашивает, не желает ли хозяин дома завести нового друга. Солон был возмущен такой наглостью: какой‑то скиф (а греки презирали народ, не желавший жить по их принципам) предлагает ему свою дружбу?!

Ответ Солона был насмешлив: «Друзей нужно заводить у себя дома!» Скиф согласился: «Солон как раз сейчас у себя дома, почему бы ему не завести друга?» Пораженный сообразительностью молодого человека, философ действительно подружился с Анахарсисом. Анахарсису человечество обязано многим, это он изобрел плуг эффективной конструкции (хотя скифы считали, что плуг им был дан с небес), рогатый якорь и… вращающийся гончарный круг! Еще много что, но сведения об этом малодостоверны.

А еще его можно считать, пожалуй, первым экономистом, потому как теория разумной достаточности тоже высказана Анахарсисом. И единственный человек, которого не мог переговорить известный Эзоп, это тоже Анахарсис! Скиф входил в число семи величайших мудрецов мира, которые беседовали с Крезом, утверждают, что даже возглавлял эту компанию. Весь мир зовет Анахарсиса скифским философом, одни мы упорно греческим. Кстати, он не одинок, скифы периодически поставляли грекам свои «мозги».

Сам Анахарсис был младшим царским сыном, а потому к концу жизни возвратился домой и там… погиб от руки своего собственного брата. Царь не простил разумному брату предательства своих богов и увлечения греческими, стрела была пущена точно…

Анахарсис не единственный, кому скифы не простили увлечения чужими обычаями. Царь Стил, пошедший на поводу у своей жены‑гречанки и полюбивший роскошь и негу, был убит по приговору собственного народа. Нам такие не нужны, скиф должен жить в седле и презирать удобства.

В VII веке до н. э. скифы навели знатного шороха во всей Малой Азии и даже Египте. Их отряды, пройдя через Кавказ, двадцать восемь лет терроризировали территорию нынешней Турции, Ирана, Ирака, Палестины, Израиля и до самого Египта. Скифами пугали малых детей, дрожали при одном упоминании и молились, чтобы пронесло. Так позже боялись набегов викингов. Чтобы эта чума не добралась до Египта, фараон Псамметих сам вышел навстречу «ужасу мира», умоляя не ходить на его земли, обещая платить какую угодно дань. Скифские цари Партатуа и Мадий милостиво согласились.

Чем все закончилось? Очень даже по‑нашему. В Мидии нашелся сообразительный царь Киаксар, который сыграл на главном недостатке скифов. Каком? Догадаться нетрудно. Скифских вождей собрали вместе якобы на большой пир в их честь. Закончился пир резней пьяных скифов. Пятнадцать вождей были уничтожены, а остальная «команда», потеряв руководство, поспешила унести ноги домой.

Но тут выяснилось, что дома‑то их не ждут. Жены не выдержали столь долгого отсутствия своих благоверных (да еще вернутся ли?) и взяли на их место рабов посимпатичней. За двадцать восемь лет успели вырасти дети и. о. супругов, которые не были склонны, как и их отцы, пускать обратно блудных глав семейств. Существует легенда, что в Крыму женщины с новыми мужьями спешно выкопали ров (Перекоп) и достаточно долго держали оборону. Осознав, что лобовой атакой неверных жен и их мужиков не взять, скифы рассердились и пошли в атаку без оружия, но… с плетями в руках! Получается, что психическую атаку тоже изобрели скифы? Между прочим, помогло: услышав свист плетей, бывшие рабы и их сыновья дрогнули, были биты и наказаны (по Геродоту, даже ослеплены, правда, якобы для того, чтобы не пили чужого молока).

Но это не все про скифов. Действительно весьма примечателен поход на них Дария I.

Персидский правитель Дарий I Гистасп Ахеменид с полным правом мог называть себя царем царей, под его властью были земли от гор Памира до Красного моря. Непокоренными оставались только греки и те самые скифы, чьи земли лежали по другую сторону Понта Евксинского (Черного моря) и у которых такое замечательное золото. Сами скифы – прекрасные наездники, а конницу царя царей не мешало укрепить легкими всадниками, тяжелая у него и своя была великолепна.

Дарий решил начать со скифов, на то было несколько причин. Во‑первых, оставлять в тылу такого противника опасно, во‑вторых, скифы кормили хлебом греков, и подчинение себе этих степняков больно ударило бы по самой Греции, ну и в‑третьих, лишние прекрасные всадники и стрелки не помешали бы.

Для похода царь царей собрал немыслимо огромное по тем временам войско – 700 000 человек! Правда, его собственный брат на вопрос о том, что делать, когда у тебя такое войско, мрачно ответил: «Сидеть дома!» Но Дарий I Гистасп сидеть не стал, напротив, в 512 году до н. э. он повел свое войско через Босфор и Фракию (нынешние Турция и Болгария) на скифов.

Известны его постройки двух мостов – через Босфор и через Истр (Дунай). Мост через Истр он приказал разрушить, если не вернется через 60 дней, решив, что возвращаться будет, возможно, через горные перевалы Кавказа. Для того чтобы не перепутали, лично завязал на кожаном шнурке 60 узлов, наказав развязывать каждый день по одному. На его счастье, ионийцы не рискнули разрушить мост и тогда, когда все узелки были развязаны.

Но в самой Скифии царя царей ждала неожиданность. Воинственные всадники не желали вступать с ним в сражение! Скифы, поняв, что со столь большим войском им физически не справиться, стали вести партизанскую войну (тоже они придумали?). Заманивали противника в глубь своей территории, не вступая в бои, но днем и ночью не давая покоя. Засыпали за собой колодцы, травили небольшие речки и ручьи, поджигали степь… Если вспомнить, что это был разгар лета и стояла страшная жара, а огромные толпы людей надо было не только поить, но и кормить, то понятно, что до Наполеона хитрость наших предков на себе уже испытал Великий Дарий…

Дотопав с огромными потерями от Дуная до самой Волги, Дарий не выдержал и отправил‑таки к скифам посла с оскорбительным выпадом, мол, чего же вы, трусы, бегаете?! Выходите биться или признавайте мое превосходство. Скифский царь Иданфирс, которого страшно задело нехорошее упоминание предков и обвинение в трусости, ответил резко и хитро. Он прислал «гостинец» из птицы, лягушки, мыши и пяти стрел. На словах передал, что скифы ни от кого не бегают, они просто пасут свой скот на своих землях где им вздумается, а чего за ними следом мотается глупый персидский царь?..

Дарий истолковал необычный дар как то, что скифы отдают ему свою воду (лягушка), свою землю (мышь), свою волю (птица) и свое воинское умение (стрелы). Советник Дария объяснил иначе: скифы предлагают улететь, как птица, уплыть, как лягушка, или убежать, как мышь, иначе обещают побить стрелами. Прав оказался советник.

Вообще‑то, скифы могли бы ходить по степи по кругу хоть до зимних холодов, но тут вмешались соседи (агафирсы), запретившие вступать на свои земли и пообещавшие, что выйдут против скифов со своим войском. Пришлось принимать бой с персами. Вернее, боя все равно не случилось. Была ли это случайность или хитрость Иданфирса или кого‑то из его собратьев, неизвестно, но только уже выстроившиеся для боя всадники‑скифы вдруг… бросились ловить зайцев! Обомлевший от такого поворота дел Дарий напасть не решился. Как воевать с теми, кто тебя столь презирает?

Той же ночью, бросив на произвол судьбы основную часть войска, Дарий со своей личной гвардией «бессмертных» тайно бежал обратно к Истру (Дунаю). Обнаружив утром отсутствие врага на месте, скифы бросились вдогонку. При этом они разделились, основная часть осталась разбираться с покинутыми персами, а более мобильная, сократив путь, добралась до переправы на Истре раньше преследуемых. Для начала скифы попытались убедить ионийцев, стороживших мост, разрушить его, чтобы оставить Дария на левом берегу, таким образом приобретя себе свободу.

Ионийцы перехитрили доверчивых скифов, пообещав разрушить мост, но делать этого не стали. Поверив заверениям, скифы повернули обратно разыскивать в степи незадачливого завоевателя с остатками его войска. Кто мог подумать, что Дарий отправится обратно по своим же собственным следам, где степь выжжена, а колодцы засыпаны? Скифам такое и в голову не пришло, потому с персами они разминулись. А когда поняли ошибку и бросились обратно, то застали действительно разрушенный мост и персов… на другом берегу! Примечательна фраза, сказанная младшим царем скифов Скопасисом (у скифов было три царя, один из которых считался старшим), мол, у ионийцев в руках была свобода, которая бы им ничего не стоила, но они предпочли рабство. Скопасис оказался прав, потому как довольно скоро, придя в себя, Дарий жестоко расправился с теми же ионийцами, правда, с ним самим расправился другой великий завоеватель… Но это уже не скифская история.

А персов из скифского похода вернулась, дай бог, десятая часть. Так небольшое войско скифов почти уничтожило огромное персидское, в котором были воины со всей Малой Азии. О поражении нет записи на Бехистунской скале, Дарий не дурак, чтобы увековечивать собственные провалы, это про Кира он велел написать о его гибели у массагетов, а про себя любимого ни‑ни. Другие написали на других стенах и в других документах. А любопытный грек подробно расспросил участников событий и в Скифии, и в самой Персии.

Еще у скифов весьма интересна история с царем Ариантой, который первым (снова наши!) надумал провести перепись населения. Нет, все население учитывать Арианта не собирался, его интересовали только те, у кого в руках лук и стрелы. Стрелы и стали единицей счета, каждому скифу было приказано принести по одному наконечнику. Наконечников оказалось столько, что из них отлили немыслимо огромный котел, который до сих пор ищут энтузиасты.

А еще на территории Скифии были те самые ручьи с мертвой и живой водой. И сейчас существует речка Мертвовод (Черный Ташлык), поинтересуйтесь, удивительное место, где пейзаж больше напоминает не благословенную Украину, а Гранд‑Каньон. Посреди степи вдруг гранитные скалы и между ними речка безо всяких признаков жизни. Почему? Концентрация сероводорода такая, что жить невозможно.

Неподалеку есть и живая вода. Вспомните «Конька‑Горбунка». Сказка ложь, да в ней намек… И даже не намек, а совершенно правдивый рассказ о том, как можно искупаться в бурлящей воде, а потом в молоке и выйти оттуда словно заново родившимся. Тоже хотите? Вполне реальная процедура, это можно сделать и в собственной ванне, только дороговато. А можно рядом с ручьями с живой водой.

В том же районе множество речек и ручьев имеют значительную концентрацию полезных солей, это практически готовая минералка. А теперь попробуйте подогреть минеральную воду. Она «закипит», то есть запузырится, как от кипения, уже при температуре градусов в тридцать. Купаться в такой приятно и очень полезно. Так что для добра молодца в один котел была явно налита минералка. А если во второй еще и кумыс, так совсем курорт, после такого и помолодеть не грех. Ну а царю по полной программе – кипяток и сливки.

Любопытно? А вы говорите – скифы…

Видите, как много интересного не рассказала Велесова книга!

И о МАССАГЕТАХ (рыбоедах) стоило бы упомянуть не вскользь, как о вымерших из‑за несогласия идти дальше вместе, а как о победителях Великого Кира. Уж запись на Бехистунской скале‑то не соскоблишь, и все биографы признают, что Кир погиб именно у массагетов.

В Персии Кира зовут Куруш, потому как Кир для них слово совершенно неприличное (поняли какое? созвучно произносимому). Так вот этот Куруш, подчинив себе огромные земли и, собственно, образовав Персию, решил прихватить еще и массагетов, живших между Амударьей и Сырдарьей (сейчас это территория Узбекистана). Но воевать сразу не стал. Узнав, что массагетами правит вдовая царица Томирис (есть версия, что это просто перевертыш от Сиримат, потому как персы писали справа налево, а Геродот прочитал по‑европейски, то есть слева направо), персидский царь предложил ей брак по расчету. Но Томирис тетенька неглупая (не смотри, что рыбоедка, каких Велесова книга не жалует), быстро сообразила, что расчет только в пользу Кира, и отказала вежливо, но твердо и насмешливо.

Кир возмутился таким пренебрежением к собственной персоне и отправился на непокорную царицу войной. Там примечателен эпизод с наказанием реки Аракс, которую за гибель в ней любимого коня Кира целое лето делили на 40 отдельных рукавов! По‑нашему, дурак, для них Великий…

Когда оба войска оказались в пределах видимости на разных берегах Амударьи, Томирис сделала жест доброй воли, предложив, если воевать все же очень хочется, одному из противников отойти, чтобы дать переправиться другому. Кир предпочел воевать на ее территории. Массагеты честно удалились на три дня пути, а потом поплатились за свою доверчивость. Вернее, сначала были сильно наказаны за… любовь к выпивке.

Персы отправили вперед большой обоз с множеством дурманящих напитков и слабой охраной. Захватив этот обоз, массагеты, которых вел старший сын царицы, как водится, хорошенько отметили событие и в пьяном виде были перебиты подошедшими основными частями войска Кира. Сам сын Томирис покончил с собой на глазах у персидского царя, чтобы не позорить родных.

Теперь к возмущению царицы добавился гнев матери. Участь Великого Кира была решена, и она оказалась незавидной. Конечно, массагетам дорого далась победа над персами. Заключительным аккордом в этой драме была сцена, которую изобразил Рембрандт. Царица приказала наполнить кровью пленных персов бурдюк и опустила туда отрубленную голову своего врага со словами: «Ты жаждал крови? Пей!» Существуют разные версии того, взяли Кира живьем или он погиб на поле брани, но суть не меняется. Великий завоеватель сложил свою голову при попытке захватить земли массагетов (массагеты – один из союзов сарматских племен).

Голову Кира вместе с туловищем все же вернули на родину, чтобы его могли похоронить по своим обычаям, а через Амударью Томирис со своими переправляться не стала. О самой гибели Кира всевозможные источники в его биографиях скромно пишут, мол, погиб в походе на земли массагетов… Конечно, чего ж позорить Великого. Но в документах его переписка с царицей Томирис отражена, и поминальное купание в бурдюке с кровью тоже.

Вот такие они, «вымершие рыбоеды», которые еще много столетий после «похорон» их Велесовой книгой были живее всех живых…

Гунны

Еще более загадочны ГУННЫ. Что же тут загадочного, если мы так много читали об их правителе Аттиле? Кошмар западной цивилизации, нашедший свою гибель на брачном ложе. Сколько о нем сказано, написано и даже снято фильмов!

И все же я утверждаю, что о гуннах мы практически ничего не знаем, кроме их войн сначала с готами, а потом с Римской империей. Но до того как воевать с римлянами, гунны должны были откуда‑то прийти, а до того где‑то жить и развиваться. Не возникли же они в одночасье сразу на лошадях и с оружием?

Откуда они взялись между Волгой и Доном и откуда появилось само название этого народа?

Вот тут приходится сталкиваться с тем, как авторитет одного, пусть даже самого замечательного, ученого задавил способность логически соображать у целого поколения. Конечно, я имею в виду Льва Николаевича Гумилева. Бесконечно уважая и его труд, и его умение неординарно мыслить, все же никак не могу согласиться с некоторыми его выводами. И удивляюсь, почему так робко звучат голоса о нелепости кое‑каких гумилевских сентенций.

Гумилев прочно связал гуннов с народом сюнну, известным по китайским летописям. Конечно, первым сделал это не он, но был одним из главных сторонников такой теории. Что‑то далековато получается. Сначала были основательно побиты у себя в Китае, потом зачем‑то потащились через всю Сибирь или каменистые пустыни Северного Китая на Волгу. Правда, сами китайцы от такой сомнительной чести открещиваются (хотя гордятся «знакомством» с Чингисханом), утверждая, что для них в принципе невозможен иероглиф «хунну», а следовательно, и такое название народа. Но кто их будет слушать‑то? В Западной Европе лучше знают, что китайское, а что нет. Сказано китайские, значит, китайские!

Получается, что довольно жалкие остатки недобитого племени, пройдя половину Евразии, оказались в состоянии разбить аланов, все племена, живущие по Черноморскому побережью, и даже сильное королевство готов с его могучим войском, а потом «разобраться» с Римской империей? Верится с трудом.

Хунну (сюнну) в Китае имели весьма развитую и своеобразную культуру, которую почему‑то напрочь забыли по пути к волго‑донским степям. Напротив, они умудрились полностью освоить и признать своей культуру племен, живших по берегам Волги и Дона. И свой собственный язык настолько прочно забыли, что не прибавили ни единого китайского слова в речь местного населения (тюркское влияние в тех местах и без гуннов было сильным). Странные эти хунну, которые сюнну.

Конечно, римляне, описывая гуннов, мрачных красок не жалели. Их можно понять, завоеватели с востока (а для римлян восток все, что за Истром – Дунаем) должны были вселять ужас, иначе грош цена самим римским легионам. Поэтому внешность у «ужаса Европы» получилась в рассказах немыслимо уродливая: вместо глаз дыры, борода клочьями, лица изрубцованы с самого рождения (прежде чем дать новорожденному материнскую грудь, им якобы наносили мечом раны на лице!).

Но это россказни, а вот на портале Реймсского собора есть барельеф, изображающий гибель епископа Никасия от рук жестоких гуннов. Гунны на нем в кольчугах и с оружием, спутать их со святым и плакальщицами невозможно. Конечно, выражение лиц у убийц далеко не благостное, но ничего уродливого или страшного в них нет. И бороды не клочьями, а либо отсутствуют, либо аккуратно пострижены. Прически весьма аккуратны, и раскосости в глазах не заметно даже при самом внимательном разглядывании. А ведь могли бы изобразить узкоглазыми уродами…

Кроме того, римляне рассказывали, что гроза Римской империи великий и ужасный Аттила прекрасно владел несколькими языками, был весьма сведущ во многих философских вопросах. А сестра римского императора Валентиниана Гонория просила предводителя гуннов о помощи против собственного братца, обрекшего ее в угоду своим политическим амбициям на девичество. В знак своего почтения она даже прислала Аттиле перстень. Правитель гуннов воспринял это как предложение руки и сердца и потребовал за женитьбу на перезрелой красотке половину империи в качестве приданого.

Вообще‑то сестра императора Валентиниана II Юста Грата Гонория благочестием и приличным поведением не страдала с юности. А когда ей перевалило за 30, завела роман с прокуратором Евгением и забеременела от него. Растлевать пусть и давно совершеннолетних сестер императора не позволительно никому, чиновника казнили, а любвеобильную красотку отправили с глаз долой в Византию и там обещали в жены престарелому сенатору Геркулану. Но Гонория решила бороться за свое будущее и отправила евнуха Гиацинта к Аттиле с перстнем и просьбой о помощи.

Гунн, видно не слишком разбиравшийся в хитросплетениях римской политики и женской логике, в свою очередь направил послание к Валентиниану II с сообщением, что уже помолвлен с его сестрой и потому требует, чтобы ей не чинили никаких препятствий. Может, император и отдал бы строптивую красотку Аттиле, но требование присовокупить в качестве приданого половину империи показалось наглостью. Аттиле ответили, что Гонория давным‑давно замужем, а потому помолвленной ни с кем быть не может.

Вряд ли самому гунну была уж так нужна подержанная императорская сестрица, но отказ оказался замечательным поводом для нападения, чем гунны и воспользовались. Сведений о Гонории после этого в источниках не было. Может, ее просто удавили, чтобы не объявила о помолвке еще с кем‑то? А ее евнуха Гиацинта подвергли жестоким пыткам и казнили.

Такая вот трагичная история. Так был ли Аттила, у которого просила помощи Гонория, полным уродом? И имел ли он монголоидную внешность?

Вернемся к гуннам, впервые появившимся на Волге где‑то во II веке. Все же, откуда они пришли? А если поискать не в китайских заграницах, а где поближе? Или не поближе, но среди своих?

Берем в руки карту Архангельской области (детальную, чтобы был виден не только Архангельск и Северодвинск, но и надписи помельче).

Если от Архангельска плыть на северо‑запад вдоль берега Двинской губы, то в 170 км встречается Унская губа (на карте она очень хорошо видна, уютный такой заливчик, на ее рогах Унский маяк и Пертоминск). И залив Унский. И река в этот залив впадает под названием Уна. И село старинное на ней есть Уна. И Унозеро тоже есть. И вообще множество мест с таким названием. И местность раньше называлась Унской. Только писалось все это с двумя «н» – Унна, Унно, Унны… О стычках с воинственным народом уннами есть сведения в скандинавских сагах и местных сказаниях.

Ничего не напоминает? Если от Унской губы подняться вверх либо по Двине, либо по Онеге, то до Дона и Волги рукой подать. А тогда этим путем передвигались часто, получалось, плыли из Белой Руси в Синюю и дальше Красную к родственникам, и волоки были хорошие. А беспокойных и жаждущих приключений на свои и чужие головы (и их противоположность, из которой ноги растут) всегда хватало и на Руси тоже.

Не об этих ли гуннах, живших на севере за Меотийским болотом (Азовским морем) у самого Ледовитого океана, писали римские историки?

Посол Приск Панийский, отправленный к Аттиле, описывает обычаи гуннов как чисто скифские, у него между словами проскальзывает, что «у скифов так положено». Что это за завоеватели, которые перенимают обычаи побежденных? Мало того, посла потчевали медом и квасом. И где китайские сюнну научились варить русские меды и квас?

Хорошо известен рассказ Прокопия Кесарийского о первой стычке гуннов и готов. Жившие в Крыму готы считали себя недосягаемыми, потому как были защищены со всех сторон морем и узким перешейком. Но однажды молодые гунны, охотясь за оленем, преследовали его до самого морского побережья. Оленя почему‑то водная гладь не смутила, он спокойно вошел в воду, но не поплыл, а продолжал шагать.

Так гунны открыли для себя возможность перейти в Крым, едва замочив ноги. И попасть в глубокий тыл к загородившимся неприступными валами готам.

Здесь одно «но». Прокопий Кесарийский утверждал, что олень помог гуннам перейти… Боспор (это Керченский пролив!). Керченский пролив можно было перейти вброд только за много тысячелетий до н. э., когда Азовского моря вообще не существовало. Но ко временам гуннов, как и сейчас, лезть в воду Керченского пролива, не умея плавать, не советую. Да и умея тоже. Недаром греки назвали его Боспором Киммерийским, словно подчеркивая своенравность, похожую на своенравность своего Босфора.

Скорее, олень и за ним гунны перешли вброд Меотиду (Азовское море) не через Боспор, а в другом месте. Оно вообще мелкое, но есть длинная коса, называемая Арабатской стрелкой (именно так, а не Арбатской, как ее часто зовут). Тянется эта коса с побережья Азовского моря к побережью Крыма. Вот там возможно.

Как бы то ни было, гунны оказались в глубоком тылу у готов и, загнав в угол столь успешных воинов, окончательно поверили в себя. С той поры началось их восхождение к вершинам власти в Причерноморье, а потом и большой части Европы. Напомню, что только папе римскому удалось уговорить Аттилу не громить Рим (кстати, он даже советовал императору отдать сестру вождю гуннов). А первую серьезную победу на Каталаунских полях над гуннами одержали только в 451 году, почти через 70 лет после их активного появления на исторической сцене. Да, собственно, и поражения гуннов не было, просто Аттила не одержал победу.

А теперь попробуем проанализировать.

Если исходить из гумилевской версии о тождественности гуннов и сюнну, то получается, что, разбитые в Китае, они бодрой рысью домчались до волжских степей и там почему‑то надолго осели. Так надолго, что успели перенять обычаи и даже язык местного населения, под влиянием местной кухни потеряв узкий разрез глаз. А весьма воинственное местное население почему‑то приняло восточных гастролеров чуть не с распростертыми объятиями. При этом гунны‑сюнну напрочь забыли свой язык, потому как ни единого китайского слова у местных не прибавилось. Но стоило парням перейти вслед за оленем Арабатскую стрелку, как у кочевников вдруг проснулась генная память и они решили отомстить готам за обиды, нанесенные другими в Китае. И пошло‑поехало…

Как‑то не очень вяжется.

А теперь второй вариант.

Гунны – это не далекие китайские сюнну, а беломорские унны, приплывшие к сородичам в Красную Русь, где они вполне могли найти себе применение. А также могли спокойно научиться управлять лошадью и усовершенствовать свое воинское умение. Естественно, что приплыли не женщины с детьми, а прежде всего воины. Вот тогда понятно и непротивление со стороны местных, и отсутствие языковых барьеров, и «забывчивость» по отношению к китайской культуре, языку и обычаям (посмотрите на карте расселения скифов границы праславянского языка, у Белого моря как раз кружочек праславянского языка). А также отсутствие у гуннов на барельефах монголоидной внешности. И можно не объяснять утверждения древних историков о происхождении гуннов с берегов Белого моря тем, что они (историки) просто не имели перед глазами карты и потому перепутали Китай с европейским побережьем Северного Ледовитого океана.

Вообще, это интересная тенденция – объяснять все, что не вписывается в выдуманную теорию, недостатком знаний у древних. Может, стоит лучше внимательней изучать их труды? Мало ли что еще найдется, хотя и опровергающее устоявшиеся теории знаменитых личностей, но зато хорошо объясняющее нелепости в их интеллектуальных умозаключениях…

Хотите еще об Аттиле? Довольно загадочная личность. Ему приписывают (возможно, так и было на самом деле) исключительную жестокость. Но одновременно признают ум и образованность. Случай с Гонорией может означать как потрясающую наивность, так и хитрый расчет.

У него было много жен, а еще больше просто наложниц и рабынь. Вера позволяла осчастливливать столько женщин, сколько приглянется. И все же умер он из‑за женщины. Возможно, она прямо в гибели Грозы Рима не виновата, но при этом присутствовала. Еще бы, ведь все произошло в их первую брачную ночь!

Это тот случай, когда человек остался в памяти потомков, буквально ничего для этого не сделав. Ильдико была очередной женой, присланной каким‑то из германских племен для упрочения расположения Аттилы. О самой девушке известно лишь одно – она была очень красива. Конечно, плохих не держим.

Бурное свадебное застолье закончилось как обычно – уединением молодоженов. Утром, удивленные долгим сном своего господина, слуги рискнули войти в спальню и обнаружили Аттилу мертвым, а девушку рыдающей над ним. Гроза Европы захлебнулся кровью, идущей из носа. Будь он трезвым или хотя бы бодрствующим, этого могло не случиться.

Поверить в смерть от банального носового кровотечения человека, проведшего всю жизнь на коне и с оружием в руках, тяжело, потому тут же придумали множество версий о том, что Ильдико «засланный казачок», о пронесенном ею яде, о кинжале… Но факт от этого не изменился: Аттила погиб во время брачной ночи, захлебнувшись собственной кровью, хотя до того с легкостью двадцать лет проливал чужую.

И похоронен он тоже своеобразно (через много столетий нечто подобное сделает Чингисхан): на время отвели воды реки, а после помещения на дно гроба с телом Аттилы воду вернули на место.

А куда гунны делись? Тут снова загадка для историков. Довольно быстро после смерти последнего сильного вождя Аттилы гунны вдруг рассосались сами собой! Были и не стало, никуда не ушли, не погибли на полях сражений, не вернулись восвояси в Китай… Просто утекли, как вода в песок. Так не бывает с сильными народами. Они не появляются ниоткуда и не уходят в никуда.

Но стоит вспомнить, что в знаменитой битве на Каталаунских полях армия грозного гунна Аттилы состояла почти полностью из германцев. Куда девались эти германцы после смерти предводителя? Снова стали германцами и вернулись в свои племена. А остальные? Точно так же. Гунны снова стали сарматами, германцами, готами, гепидами и так далее, то есть теми, кем были до вступления в войско Аттилы. Недаром тот же посол Приск называл гуннов синонимом слова «сброд». Кстати, имя Аттила явно готского происхождения и означает… «папочка». Получается, во главе обыкновенной, хотя и очень дисциплинированной банды стоял пахан (папочка) Аттила. Но стоило сильному папочке отдать концы, как банда попросту распалась. Так обычно и бывает.

Может, и не было никакого Великого переселения народов? Никто из Китая на Волгу, а потом по всей Европе не переселялся (потому и не добавилось монголоидных маркеров у европейцев)? Просто сначала очень беспокойная молодежь Беломорья отправилась искать счастья у дальних родственников ближе к морю Черному. Освоившись на новом месте, они стали основой военного союза таких же неугомонных под названием ГУННЫ (от своего прежнего УННЫ, как, кстати, их довольно часто называли и римские историки).

Точно так же через несколько столетий образуется братство викингов. Викинги не имели ярко выраженной национальности, просто беспокойные и сильные мужчины Скандинавии (и того же Кольского полуострова, и Беломорского побережья тоже) попытались искать счастья на стороне. Викинги тоже перевернули Европу, но, передвигаясь на судах, они просто не могли вовлечь в свои перемещения кого‑то еще. А гунны двигались по суше, с ними за компанию идти было куда проще.

Почему же тогда постоянно упоминаются большие перемещения народов? Во‑первых, каких народов и куда? По причерноморским степям племена передвигались постоянно, и никто это Великим переселением не называл. Во‑вторых, вполне естественно, что искатели приключений гунны увлекли за собой немало местной молодежи, в том числе дамской. Герои, пусть даже головорезы, всегда популярны. А уж когда им еще и удалось столько завоевать… Кто же откажется отправиться за победителем даже на край света, тем паче покорять Великий Рим? Это мамы остались дома, а дочери сели в повозки или даже на коней и за кавалерами следом…

Кстати, и Велесова книга признает, что, немного посомневавшись, русы встали на сторону гуннов. То есть сначала убедились, что у вчерашней банды в общем‑то получается, и решили присоединиться, пока не стало поздно.

Почему гуннам удалось одержать столько побед, по сути, поставив на колени могучую Римскую империю? Во‑первых, сама Римская империя переживала не лучшие дни, во‑вторых, железная дисциплина и желание взять мир на кончик своего меча сделали из гуннов и примкнувших к ним отменных воинов, в‑третьих, тот же кураж…

Получается, что война готов и гуннов была вроде гражданской между своими? Да, так. Вчерашние (если не изгои, то уж не главные) показали кузькину мать сначала своим старшим, а потом и всем остальным, до кого успели добраться. О войске гуннов как о сброде кого угодно пишут практически все историки древности и те, кто был лично знаком с самими гуннами. Приск, например, рассказывал об одном из гуннов, который при ближайшем знакомстве оказался… греческим купцом! Но как мог стать гунном вчерашний грек? Можно сменить внешность, даже пол, но стать китайцем, родившись в Греции, невозможно. Если только гунны действительно не название вольницы, основой которой были унны Беломорья.

Можно не принимать такую версию, но приходится признать, что приход гуннов из закоулков Китая не объясняет вообще ничего, зато вопросов ставит великое множество. А Гумилев Лев Николаевич?.. К сожалению, и гении не всегда правы. Уж очень он любил Степь, а потому слишком стремился вывести из нее всех великих, кроме разве тех, кто жил на юге Африки.

Рассказать обо всех народах и культурах Причерноморья и Прикаспия в одной книге просто невозможно, пришлось бы писать несколько томов, повторяю: моя задача – пробудить интерес. Если ваши выводы не совпадут с моими, не беда, главное, чтобы было то, на чем их можно делать, то есть знания или желание их получить. Моя задача – заинтересовать!