Глава 38. Россия, Кулойское плато

Вертолет ждали часов в семь утра, но повалил такой снег, что никто и не надеялся, что он прилетит вовремя. Шум моторов услышали только в половине десятого, через час после того, как последняя снежинка опустилась на мохнатую лисью шапку Дронова.

– Новую партию привезли! – радостно вздохнул Тимофей, глядя, как железная стрекоза исторгает из своего чрева оборванных, пропахших мочой людишек. – Че-то они все хилые опять…

Дальше все пошло по расписанию. Бомжей построили, Егор Петрович представился, как и в прошлый раз.

Мамонтов стоял в стороне и с интересом наблюдал за происходящим. Даже не удивился, когда начальник стал избивать кого-то. Здесь это было традиционной мерой запугивания. Одного отметелишь до полусмерти – на остальных голоса повышать не нужно. Будут как шелковые.

На этот раз под тяжелую руку начальника попался какой-то лысый толстячок. При каждом ударе он взвизгивал и скороговоркой клялся, что больше никогда так не будет. Но бить его перестали только тогда, когда он выплюнул в снег последний зуб.

– Теперь всем понятно, что тут шутников не любят? – спокойно спросил Егор Петрович. – Надеюсь, что всем. Кстати, хочу представить вам ваших бригадиров. Они будут следить за вами, как няньки. Если кого обидят, сразу к ним. Они разберутся.

Закончив говорить, начальник взмахом руки разделил строй пополам.

– Вот эти Тимофею, а эти новенькому.

– Почему новенькому? – обиженно воскликнул Артурчик. – А почему не мне?

– Потому что у новенького одни доходяги в бригаде остались, – урезонил его Дронов. – А тебе в следующий раз.

– Пошли за мной, – тихо сказал Гоша своим новым подчиненным и побрел к бараку, не дожидаясь конца перепалки между бригадиром и начальником прииска. – Не отставать. Десять минут на переодевание – и на работу.

На самом деле он спешил еще и потому, что нужно было успеть сделать одно очень важное дело. Раз прилетел пилот – значит, опять привез алмазы. А привез алмазы – значит, опять будет какой-нибудь разговор, короткий, но разговор. А если будет разговор – значит, Гоша должен его слышать.

– Быстро, быстро, не отставайте! – буркнул он через плечо пятерым оборванцам, семенящим за ним, как цыплята за наседкой.

– А мы и не отстаем, – вдруг послышался за плечом спокойный знакомый голос.

Старика Мамонтов узнал не сразу, потому что теперь он был не в старом, потрепанном пиджаке с дырками от орденов на лацкане, а в рыжей кожаной куртке, правда, еще более старой.

– А я тебя узнал, гражданин начальник. – Старик осклабился. – Не помнишь меня?

– Нет. – Гоша пожал плечами. – И не приставай, а то в зубы дам. Тоже мне, знакомец отыскался.

– Ну как же? – Старик продолжал заискивающе улыбаться, забегая вперед и заглядывая в глаза. – Я Степка, ты мне еще червонец на водку дал.

– Я тебе дал? На водку? – Гоша расхохотался. – Чтоб я кому-то на водку деньги давал, ты че, дед? С катушек слетел, что ли? Я те щас дам на водку, допросишься у меня.

Этот поворот событий был для Мамонтова полной неожиданностью. Не хватало еще проколоться на таком пустяке.

– Ты че, совсем не помнишь? – не переставал удивляться дед. – Ты меня еще расспрашивал про…

– Вспомнил! – Гоша вдруг остановился. – Вспомнил, ну конечно.

А в следующий момент дед с разбитой губой полетел в сугроб.

– Вот теперь я тебя вспомнил, сука! – Гоша за шиворот вытянул старика из снега. – Ты ж у меня ботинки на вокзале спер прошлой весной, козел старый! Ну вот, повстречались наконец!

– Какие ботинки? – Старик испуганно заморгал глазами. – Не знаю я никаких…

– Ах, не знаешь? – Мамонтов приподнял деда над землей. – Ты же, гнида старая, говорил, что вспомнил. Мне тогда Любка все рассказала, что ты у меня спер. Ну теперь все, ну теперь тебе не жить, мухомор паршивый!

– Нет, это не я! – завизжал старик. – Не брал я никаких башмаков! Это Костыль свистнул, я сам видел! Точно говорю!

– Костыль? – Мамонтов отпустил деда, и тот грохнулся на землю. – Не помню такого. Ну все равно, сука, ты у меня попляшешь. Лучше мне на глаза не попадайся, а то долго не проживешь, так и знай.

– Хорошо-хорошо, все понял. Просто ошибся, просто ошибся. – Дед шустро вскочил на ноги и быстренько убежал в конец строя.

В бараке Мамонтов заставил новеньких убирать помещение.

– Подмести пол, натаскать дров, протереть все окна, вымыть толчки и вынести весь мусор. Дневальный будет следить за всем. Если вечером выяснится, что у кого-то пропала хоть корка хлеба, на десять дней лишу водки и вас, и дневального. Это чтобы неповадно было. Все ясно? Через сорок минут прихожу и удивляюсь – казарма уже блестит, а вы переоделись в рабочую форму, вон она, в сушилке, и построились перед бараком на плацу. Если что не так, у меня разговор короткий – после отбоя два часа физических упражнений на свежем воздухе, форма одежды – голый торс. Время пошло!

Бомжи бросились врассыпную, выхватывая друг у друга веники и половые тряпки, а Мамонтов вышел на улицу.

У самой начальничьей избушки он чуть не напоролся на Артурчика, который сидел на ступеньках и с аппетитом уплетал шоколадный батончик «Стратос». Как-то очень умильно смотрелась эта сладость в его руках. Грузин откусывал по маленькому кусочку и размазывал шоколад языком по небу, чтобы растянуть удовольствие. А удовольствия оставалось еще больше половины. Физиономия Артурчика расплылась в довольной улыбке, он причмокивал и показывал язык огромному цепному псу, который готов был из собственной шкуры выскочить от ярости.

– Что, тоже шоколадку хочешь? – смеялся Артурчик, швыряя в собаку очередную еловую шишку. – Пососешь, тогда дам.

Гоша тихонько вынул из голенища нож и быстрой тенью метнулся к конуре.

– Ай вкусный шоколад, ай вкусный! – Артурчик качал головой. – Дурной собака, зачэм тебе?

Цепь была привинчена к стенке конуры огромным ржавым болтом. Правда, пес немного расшатал болт и доска чуть треснула. Но как раз достаточно для того, чтобы в щель просунуть лезвие ножа. Осталось только немного надавить, чтобы дерево треснуло пополам, освободив цепь.

– Эй, песик, я твой мама зарезал, знаешь?! Ох вкусный шоколадка, ох вкусный!

А дальше все произошло мгновенно. Раздался треск, пес стрелой метнулся к ненавистному надзирателю и вцепился ему в ногу. Артурчик от неожиданности выронил батончик, схватил с земли палку и, отбиваясь от собаки, побежал прочь.

– Беги-беги, – пробормотал Мамонтов, спрятав нож. – Ты его на всю жизнь запомнишь.

Взобравшись на чердак, Гоша бросился разгребать солому, чтобы застать хоть конец разговора. Старался не шуметь, но сено шуршало так громко…

Наконец Мамонтов отыскал заветную щель и застыл над ней, стараясь не дышать.

– Ты уверен, что ничего серьезного? – Егор Петрович ходил по комнате взад-вперед, то и дело бросая короткие тревожные взгляды на пилота, того самого, что был и в прошлый раз.

– Нет, просто прогорели один раз. – Пилот пожал плечами. – С кем не бывает. Рано или поздно, в конце концов, это должно было случиться.

– Как это произошло? – Начальник наконец сел за стол, но тут же вскочил опять. – Все ведь было рассчитано до мелочей.

– Да по глупости. Курьер новенький был, неопытный. Так перепугался, что от страха весь вспотел. Самым натуральным образом вспотел. Таможенника это насторожило, и он задержал груз. Приехал эксперт из алмазного фонда и установил, что часть камней – не технические.

– На сколько мы погорели?

– Триста восемьдесят шесть с половиной каратов. – Пилот вздохнул. – Но самое неприятное, что теперь груз придется месяц-другой попридержать, пока новый канал не разработаем.

– Это ничего страшного, у меня пока запасы есть. – Егор Петрович махнул рукой. – Справимся как-нибудь.

– Ну и хорошо. – Пилот встал. – У вас-то как, все нормально?

– Нормально. – Старик ухмыльнулся. – Пашут, как положено. Не подкопаешься.

– Люди еще нужны?

– Люди всегда нужны, – вздохнул Егор Петрович. – Это только демократам люди не нужны, а уж мы им найдем применение. Да, кстати, что с курьером-то случилось? С этой стороны неприятностей не будет?

– Все как положено. – Пилот улыбнулся. – Покончил с собой еще в машине, пока в изолятор вели. Вогнал в глаз ручку с отравленным стержнем.

– Порядок. – Старик закивал. – Нужно будет его родственникам деньги послать какие-нибудь. Мы ж не звери, правда?

– Не звери. – Пилот засмеялся. – Пошлем, обязательно пошлем, жалко, что ли?

Гоша слушал их разговор, стараясь не пропустить ни единого слова. Сейчас он был похож на записывающее устройство. Главное, чтобы все осталось в памяти, все сохранилось. Анализировать он будет потом, отматывая слова назад и вперед. Сейчас этим заниматься нельзя, потому что упустишь нить разговора, можешь потерять самое главное.

– Ну что, я поскакал? – Пилот встал и надел шапку. – А то пурга опять разыграется – торчи тогда тут у вас до завтра.

– Да, можешь лететь.

Когда пилот ушел, Егор Петрович постоял еще немного посреди избы, сосредоточенно разглядывая желтый дощатый пол, а потом открыл сейф и достал оттуда приемник. Включил его, но там было только шипение и попискивание, как в тот раз, когда его слушал Гоша. Выключив приемник, старик закрыл сейф, накинул тулуп и решительным шагом вышел из дома.

Во дворе несколько человек безуспешно пытались поймать сорвавшегося с привязи пса. Пес метался из угла в угол, скаля зубы и рыча.

– Застрелите его, чего возитесь?! – зло кричал Артурчик. – Дайте мне автомат, я его сам застрелю, сволочь такую!

Все штаны у Артурчика были разорваны в клочья и покрыты бурыми пятнами крови, которая стекала на снег по располосованным клыками штанинам.

Никто даже не заметил, как из чердачного окна выпрыгнул человек и скрылся за углом.

Когда Гоша вернулся к бараку, бомжи уже построились у стены. Не было только старика Степки.

– А где этот пень? – грозно спросил Мамонтов, заглянув в барак и проверив чистоту уборки.

– Он, гражданин начальник, сейчас вернется, – ответил дневальный. – Другой бригадир позвал кого-нибудь помочь тачку на кухню оттолкать, он и пошел.

– Что? – Гоша насторожился. – Какой бригадир?

– Ну такой высокий, с бородой, татарин…