Глава 22. – Полнеешь, кошечка моя? – ласково спросил Энтони, целуя Реджи в щеку и усаживаясь рядом с нею на лужайке

– Полнеешь, кошечка моя? – ласково спросил Энтони, целуя Реджи в щеку и усаживаясь рядом с нею на лужайке. – Наверное, много ешь от волнения. И неудивительно. Жить вместе с этой ледышкой.

Реджи отложила свой набросок и радостно улыбнулась дядюшке:

– Если ты имеешь в виду Мириам, она не так уж и плоха. После двух стычек мы заключили соглашение и теперь просто не разговариваем друг с другом.

– Полагаю, таким образом можно поладить с кем угодно, – сухо заметил Энтони. Реджи весело засмеялась:

– Ах, Тони, как я скучала по тебе весь месяц! Я думала, ты навестишь меня раньше. Здесь уже все побывали, кроме тебя.

– Когда я услышал о случившемся, то был так взбешен, что мое общество вряд ли доставило бы тебе удовольствие. Но через месяц я почти успокоился.

– Ты, наверное, опять хочешь убить его?

– Ты чертовски права. Я пытался разыскать подлеца, но он исчез.

– Спросил бы меня, я бы избавила тебя от бесполезных поисков. Он сообщил, что уезжает из Англии. Я уверена, он так и сделал.

Энтони сердито нахмурился:

– Давай поговорим о чем-нибудь другом, кошечка. Я просто свирепею, когда слышу о твоем муже. Что ты рисуешь?

Реджи протянула ему альбом:

– Это борзая, которая гоняется за падающими листьями. Она пробежала здесь совсем недавно. Это садовники за работой и грумы с лошадьми. – Тони перелистывал страницы, восхищаясь рисунками. – А это мистер Тирвит, наш сосед. – Реджи указала на портрет моложавого денди. – Мне кажется, он и графиня…

– Не может быть!

– Ну, я точно не знаю, но, когда он приезжает, она молодеет на глазах и любезничает с ним. Можешь в такое поверить?

– Не могу. Реджи расхохоталась.

– А это сквайр Гиббс с женой Фейт. Очень приятная женщина. Мириам страшно злится, что мы с ней подружились. Видишь ли, приглашение в Сильверли – всегда большая честь для соседей, и, когда я позвала в гости Фейт, графиня заперлась у себя в комнате и сидела там два дня, выражая таким образом свое неудовольствие.

– Не хочет водить дружбу с мелкими сошками? – язвительно заметил Энтони.

– О, Тони, она чрезвычайно серьезно к этому относится.

Энтони перевернул очередную страницу и воскликнул:

– Господи, а это кто?

– Должно быть, садовники Здесь так много слуг, что я даже не всех еще знаю. Этих двоих я зарисовала вчера у озера.

– Кажется, у тебя было дурное настроение. Они смахивают на злодеев. Реджи пожала плечами:

– Мое настроение ни при чем. У них в самом деле подозрительный вид. Заметив, что я их рисую, они скрылись, и пришлось заканчивать рисунок по памяти.

– Они выглядят как портовые забияки, а не садовники, – сказал Тони, возвращая альбом.

– Ах, чепуха. Все обитатели усадьбы – очень милые люди, нужно только поближе их узнать.

– Все, кроме старой карги.

– Не будь таким злым, Тони. Мне кажется, она несчастна.

– Это не дает ей права делать несчастными других. И если уж говорить о…

– Нет, – твердо сказала Реджи. – Мне здесь очень хорошо, и я всем довольна, правда.

– Не лги, кошечка. Взгляни на себя. Ты прибавила в весе, потому что хандришь и совершенно не заботишься о своем здоровье. Я тебя прекрасно знаю, ты ужасно похожа на свою мать. Но ты не обязана здесь оставаться и можешь вернуться домой.

– Да, я совершила ошибку, Тони, но я не хочу, чтобы об этом узнали в свете. Понимаешь?

– Ради него? – резко спросил он.

– Нет, – ответила она и нерешительно добавила:

– Моя полнота, о которой ты все время твердишь, не имеет отношения к депрессии. Тони. Я беременна.

На мгновение воцарилось молчание, затем он произнес:

– Ты не можешь этого знать. Вы женаты всего месяц.

– Я беременна. Тони. Совершенно точно. В его кобальтовых глазах вспыхнула ярость.

– Да как он посмел! Я убью его!

– Нет, Тони, нет, – возразила она, отвергая его любимое решение проблем. – У тебя же будет первый внучатый племянник или племянница. Как ты осмелишься смотреть в глаза ребенку, зная, что убил его отца?

– Он заслуживает хорошей взбучки.

– Возможно, – согласилась Реджи. – Но только не за то, что соблазнил меня до свадьбы. Я сама этого хотела.

– Защищаешь его, кошечка? Не забывай, что он похож на меня, а мне известны все уловки. Он тебя соблазнил.

– Я знала, на что иду, – настаивала она. – Я… конечно, это было ужасно глупо, но тогда мне казалось, что таким образом я смогу изменить его отношение ко мне. Ведь он пытался заставить меня расторгнуть помолвку. Он был со мною честен и никогда не уверял, что хочет на мне жениться.

– Но он же дал согласие!

– Да, хотя делал все, чтобы я сама его отвергла.

– Так и надо было поступить.

– Теперь уже ничего не изменишь.

– Да, конечно. Но как же он посмел бросить тебя, зная…

– Он ничего не знает! Неужели я попыталась бы удержать мужчину, рассказав ему о ребенке? – возмутилась она.

– О, – коротко произнес Энтони и добавил с грустью:

– Если честно, кошечка, ты и в этом похожа на свою матушку. Мелисса родила тебя вскоре после свадьбы.

– Правда? – ахнула Реджи. – Но… почему вы до сих пор молчали?

Энтони покраснел и отвел глаза:

– Не могли же мы сказать тебе: «Кстати, дорогая, ты лишь наполовину законный ребенок». Она весело чмокнула его в щеку:

– Спасибо, Тони. Значит, я не единственный незаконный ребенок в нашей семье… кроме дяди Джейсона, – лукаво добавила она.

– Незаконный! Твой отец не бросал Мелиссу, он обожал ее и сразу бы женился на ней, если бы не ее упрямство.

– Я никогда не слышала об этом, – удивленно прошептала Реджи.

– Они ужасно ссорились. Мелисса трижды разрывала помолвку и каждый раз клялась, что не желает его больше видеть.

– Но все говорили, что мои родители очень любили друг друга, – возразила Реджи.

– Они и любили, кошечка, – заверил Тони. – Но у нее был такой же вспыльчивый нрав, как и у меня. Всякое разногласие выводило ее из себя. Слава Богу, ты этого не унаследовала.

– Не знаю. Если Николас вернется, я не уверена, что смогу его простить. Он заставил меня влюбиться в него, а потом разрушил все мои надежды на счастье. У меня есть гордость, хотя я и умоляла его не покидать меня. А теперь… моя любовь превратилась… о, при одной мысли о нем меня всю трясет. Я его ненавижу.

– Это и к лучшему. Может, вернешься домой? Будешь среди родных, когда придет время рожать.

– Ну, я и сейчас не одинока… здесь Мэг и…

– А я говорю, подумай хорошенько над моим предложением, – строго произнес он.

– Хорошо, дядя, – улыбнулась она.