Выбор оружия 20 страница

врачи еще боролись за его жизнь.

Это был хороший бой, и они чуть не победили.

Глава 14

- Закалве...

- Нет.

Все тот же отказ.

Они стояли у края большой, аккуратно подстриженной лужайки парка.

Ласковый бриз, путаясь в ветвях деревьев,

доносил слабый аромат цветов; утренний туман все еще окутывал прозрачной пеленой

два солнца. Сма раздраженно

передернула плечами и отвернулась.

Держась за сердце, он дышал тяжело и прерывисто. Скаффен-Амтиско

постоянно следил за раненым, но делал вид,

что какие-то легкокрылые насекомые интересуют его гораздо больше. Разумеется,

этот человек ведет себя не менее

загадочно, чем вон та легкокрылая мошка, которая нащупывает сейчас себе дорогу

вверх по стволу. Дрон остановил ее

своим полем, и она направилась в другую сторону, помахивая усиками. Скаффен

обратил внимание, что чуть выше по

стволу замерло насекомое иного вида. Что, если они встретятся?

... Когда они с Дизиэт наконец забрали его с верха куртины -

изрешеченного пулями, еле живого - он в горячечном

бреду настаивал только на стабилизации состояния, не более того. Что ж, просьба

умирающего - закон, к тому же

"Ксенофоб" отказался объявить этого человека невменяемым и усыпил его на

пятнадцать дней, понизив обмен веществ.

Почему на такой срок? Именно такое время занимал перелет до планеты, где жила

женщина по имени Ливуэта. И пока он

не встретится с ней, он будет таскать в себе две пули - так решил он сам.

Экстравагантное поведение, ничего не скажешь.

- Ладно. - Он закашлялся (одно легкое, знал дрон, при этом наполнилось

кровью). - Пошли.

Сма поддерживала его, когда они поднимались по травянистому склону.

Скаффен-Амтиско с сожалением оставил

свою игру с насекомыми. Эта планета действительно интересовала дрона. Открытая

путем теоретических исследований, а не

благодаря разведке, она по-прежнему оставалась terra incognita. Хотя здесь не

было ничего необычного, Скаффен

испытывал определенную настороженность - возможно, их ожидали какие-то скверные

сюрпризы.

Они сделали с десяток шагов, почти достигнув вершины (дрон наблюдал за

ними, спрятавшись в кроне дерева,

потом подлетел поближе). Оттолкнув Дизиэт, Закалве обернулся. Парк лежал как на

ладони: подстриженные в виде конусов

и шаров деревья, аккуратные газоны и лужайки, яркие клумбы, тенистые дорожки,

пруды, обрамленные каменными

бордюрами. Вдали высокие деревья скрывали ломаный силуэт "Стабериндо".

- Надо же, сделать из всего этого какой-то долбанный парк. - Он

пошатнулся.

Сма, снова поддержала его. Они направились дальше по хрустящему гравию

дорожки, что вела к кораблю. Дрон

летел следом.

- Шераданин, почему тебе захотелось это увидеть? - тихо спросила Дизиэт.

- Хм... - Он сделал глубокий вздох, вздрогнув при этом от боли, и покачал

блестящей от пота бритой головой.

- Почему тебе захотелось приехать сюда, Шераданин? - несколько иначе

задала вопрос Сма. - Ведь ее здесь нет, она

живет совсем в другом месте.

- Знаю, - выдохнул он. - Я это знаю.

- Так почему, Шераданин?

Он немного помолчал, затем ответил:

- Так, воспоминания... даже не предполагал, что с ним сделают такое...

- Что сделают?

- Не думал, что они превратят его в ландшафтное украшение... или в

аттракцион.

- Что, корабль?

Он посмотрел на нее как на сумасшедшую.

- Да, - кивнул он. - Да, корабль.

Насколько было видно Скаффену-Амтиско, вдалеке на бетонной подушке

возвышался корпус большого старого

линкора. Дрон связался с "Ксенофобом", который сейчас составлял подробную карту

планеты.

- Алло, корабль! Закалве очень интересуется развалиной в парке. Не могу

понять, почему. Не поможешь мне?

- Скаффен-Амтиско, я сейчас занят: мне осталось отобразить один

континент, рельеф дна океана и нижний

горизонт почвы.

- Они никуда не денутся, а информация мне нужна сейчас.

- Терпение, Скаффен-Амтиско.

"Педантичная машина", - подумал дрон, обрывая связь. Следуя за людьми, он

обратил внимание на

информационный автомат и активировал его. "Судно, которое вы видите перед

собой..." На прослушивание этого уйдут

века! Для ускорения дрон применил эффектор и голос превратился в пронзительную

трель, затем автомат выпустил струю

черного дыма, орошая гравий перед собой расплавленным пластиком. Они вошли в

тень разрушенного корабля и вслед за

какой-то супружеской парой с двумя маленькими детьми поднялись по узкой лестнице

под тентом на главную палубу. Он

сел на скамейку и поднял взгляд на возвышающийся над ним "Стабериндо" со следами

сажи от пламени двухвековой

давности. Орудийные башни валялись, словно вскрытые консервные банки; с разбитых

вдребезги прожекторов и

скособоченных тарелок радаров свисали оплавленнные провода и антенны.

Покачав головой, Закалве с усмешкой пробормотал:

- Прямо какой-то музей.

Он был одет в простую темную одежду, которая выглядела столь неуместной

здесь, где местное население

предпочитало яркие тона. По сравнению с ними даже серый элегантный костюм Дизиэт

выглядел мрачновато.

- Это и есть преследующий тебя призрак из прошлого?

Он кивнул.

Сма обвела взглядом парк и исчезавший за ним в туманной дали город.

- Это то самое место, где ты родился?

Он, казалось, не услышал вопроса. Женщина заглянула ему в глаза и

невольно вздрогнула. Сколько же лет

Шераданину?

- Пошли. Да... Дизиэт. - Он вымученно улыбнулся. - Прошу, отвези меня к

ней.

Сма пожала плечами. Они направились к лестнице. Остановившись, чтобы дать

ему возможность перевести

дыхание, Сма наклонилась к брошке на лацкане своего строгого костюма.

- Скаффен-Амтиско?

- Да?

- Интересующая нас дама находится на прежнем месте?

- Именно так, - подтвердил голос дрона. - Хотите воспользоваться модулем?

- Нет, - сказал он. - Лучше поездом...

- Ты в этом уверен?

- Абсолютно.

- Шераданин, - вздохнула Сма, - давай перед поездкой обратимся к врачу.

- Нет.

- Прямо и направо - станция метро, затем до "Центральной", - сообщил

дрон. - Поезда на Кураз отходят с восьмой

платформы.

- Ладно, - неохотно согласилась Сма, искоса взглянув на своего

подопечного. Тот сосредоточенно смотрел на

усыпанную гравием дорожку, будто решал, как ему передвигать по ней ноги. Он

вскинул голову, когда они проходили под

форштевнем превращенного в руины линкора. Дизиэт наблюдала за выражением на его

лице и никак не могла решить, что

на нем было написано: благоговейный страх, неуверенность или ужас.

* * *

Вестибюль станции, с ее высокими гулкими сводами, заполненный до отказа

народом, поражал удивительной

чистотой. Солнечный свет переливался на гранях стеклянного потолка. Скаффен-

Амтиско довольно удачно изображал

чемоданчик не оттягивая руки Дизиэт, зато на другой руке повис раненый мужчина

более чем тяжелым грузом.

К платформе подошел поезд, и они сели в него, сопровождаемые любопытными

взглядами прохожих. Закалве

сразу обмяк на сиденье и упорно рассматривал стену вагона перед собой, игнорируя

мелькавший за окном пейзаж.

- Ты плохо выглядишь, Шераданин, - заметил стоявший на столике дрон.

- Все лучше, чем выглядеть чемоданом, - парировал он.

- Очень остроумно, - обиделся дрон и обратился к "Ксенофобу". - Корабль,

ты уже закончил составлять карты?

- Нет.

- "Ксенофоб"! Ты не мог бы занять малую часть своего быстродействующего

мозга выяснением того, почему

Закалве так заинтересовался развалиной кораблем?

- Полагаю, что да, но... подожди-ка, вот что у нас есть...

* * *

Он опустил веки, а когда поднял их, его зрачки странно увеличились.

Теперь он смотрел в окно на проносившиеся

мимо празднично-яркие городские кварталы, но Сма почему-то казалось, что видит

он другой город, или может быть, и тот

же самый, но существовавший давным-давно.

- Я здесь родился... Он закашлялся, почти сгибаясь пополам и держась за

бок. - Давным-давно...

Женщина слушала его. Слушал дрон. Слушал "Ксенофоб".

Он рассказывал историю о доме, усадьбе расположенной между городом и

морем. О прекрасном саде и трех, позже

- четырех детях, которые выросли в одном доме и вместе играли у пруда с каменным

кораблем. Упомянул он и о двух

матерях-подругах, и о строгом отце, и о другом - томившемся в тюрьме, а потом

казненном...

Рассказал о том, как им запретили гулять без охраны, как была похищена

винтовка, как напали на дом наемные

убийцы... об осколке кости Даркензы, который пронзил его грудь, едва не

достигнув сердца... Он начал заметно сдавать,

голос был еле слышен. Сма жестом подозвала официанта, толкавшего перед собой

тележку с напитками, и протянула

раненому бокал с водой. Он сделал глоток, закашлялся и потом только изредка

подносил бокал к губам, смачивая их.

-... но началась война, и двое мальчиков - теперь уже мужчин, оказались

в разных лагерях.

- Очень увлекательно, - поделился с дроном "Ксенофоб", - пожалуй, я кое-

что проверю.

- Давно пора, - заметил дрон и снова обратился в слух.

Теперь речь шла об осаде, в которой принимал участие "Стабериндо", о том,

как войска пошли на приступ, а

мальчик, что играл в саду, стал мужчиной, который совершил страшный поступок -

он рассказал им, что однажды

получили от Элетиомела брат и сестра захваченной им девушки. Брат, в приступе

отчаяния, хотел покончить с собой, бросив

на произвол судьбы армию и сестру. Ливуэта не простила его, но последовала за

ним на планету, почти сплошь покрытую

айсбергами, но там потеряла его след. Откуда ей было знать, что жизнь брата

совершенно изменилась после встречи с

некоей дамой во время снежной бури.

Ливуэта прекратила поиски и отправилась в долгое путешествие, стараясь

избавиться от своих воспоминаний...

- Шераданин! - Сма мягко накрыла его ладонь своей.

Он бросил взгляд в окно на проносившуюся мимо прерию, похожую на золотое

море, и провел рукой по тщательно

выбритой голове, словно приглаживая длинные волосы.

* * *

Кураз перебывал всем: огнем и льдом, сушей и водой. Некогда этот перешеек

представлял собой сплошные скалы и

ледники, потом превратился в страну лесов, когда в результате катаклизмов внутри

планеты материки изменили свое

местоположение, и климат, соответственно, тоже изменился. Позже леса уступили

место пустыне. А потом на перешеек

упал астероид, два океана слились в один и пыль от взрыва закрыла солнце,

спровоцировав настоящий ледниковый период,

который привел к гибели множество видов.

* * *

Дизиэт нашла в кармашке сиденья информационную брошюру о Куразе, прочитав

две страницы, она на мгновение

оторвала от нее взгляд и посмотрела на сидевшего рядом с ней мужчину. Тот

заснул, и лицо его выглядело измученным и

старым.

- Шераданин, что с тобой? - прошептала она, качая головой.

- Стремление умереть, - пробормотал дрон, - с экстравертными

осложнениями.

Сма опять покачала головой и вернулась к чтению. Раненый метался во сне,

и Скаффен постоянно проверял его

состояние.

Дизиэт почему-то вспомнила дом под плотиной, откуда ее забрал "Ксенофоб".

Как это было давно... каким далеким

казался теперь этот далекий солнечный день! Похоже, она испытывает ностальгию,

вот чего никак не ожидала от себя!

* * *

... Кураз за свою долгую историю побывал крепостью, тюрьмой, просто

городом, мишенью. Теперь же почти всю

территорию города занимала больница.

Поезд устремился в туннель, проделанный в скале, и спустя несколько минут

сбавил ход, а затем остановился у

платформы. Пройдя через вокзал, они встали на пешеходную дорожку, которая

доставила их прямо в вестибюль больницы.

Им пришлось некоторое время ждать среди растений в широких кадках, пока дрон,

по-прежнему изображая чемоданчик у

ног Сма, разбирался с ближайшим компьютером.

- Получилось, - тихо объявил он. - Подойди к регистратору и назови свою

фамилию. Я заказал тебе пропуск.

- Идем, Закалве, - Сма помогла ему подняться с кушетки.

- Просто отведи меня к ней.

- Позволь мне, Шераданин, сначала поговорить с ней...

- Нет, пойдем, сейчас же!

Нужное им отделение располагалось на одном из верхних этажей. Свет лился

через высокие окна, за которыми

можно было разглядеть океан - линию дрожащего голубого марева под светлым небом.

По просторному коридору им

навстречу шла высокая женщина - седая, морщинистая, но с молодыми глазами -

держа в руках поднос с высокими

бортиками, заставленный всевозможными коробочками и бутылочками. Ливуэта Закалве

бросила на них внимательный

взгляд и остановилась.

Он стоял с закрытыми глазами, потом открыл их и быстро заморгал,

приглядываясь к ней.

- Ливви? Ливви?

- Здравствуйте, госпожа Закалве, - поздоровалась Сма.

Женщина презрительно смотрела на Дизиэт, которая пыталась из последних

сил удержать медленно оседающего на

пол раненого, затем медленно покачала головой. Сма на какую-то долю секунды

подумала, что она сейчас скажет: "Нет, я не

Ливуэта".

- Зачем все это? - тихо проговорила Ливуэта Закалве.

Голос ее остался молодым, подумал дрон, но его размышления прервал

"Ксенофоб", сообщив поразительные

сведения, раздобытые им в архивах. (В самом деле? - просигналил кораблю Скаффен.

- Умер?)

- Зачем вы это делаете? - продолжала женщина. - Зачем вы нас мучаете?

- Ливви... - тихо простонал он.

- Прошу прощения, госпожа Закалве, - вмешалась Дизиэт, - но... он так

хотел видеть вас.

- Ливви, пожалуйста, поговори со мной, позволь мне...

- Похоже, он болен, - ровным тоном заметила Ливуэта.

- Болен, - не вдаваясь в подробности, подтвердила Сма.

- Проводите его сюда. - Она отперла дверь, за которой оказалась небольшая

палата, всю обстановку которой

составляли койка, стол и стул. Поставив на стол поднос с лекарствами, госпожа

Закалве скрестила руки на груди, тогда как

раненый с помощью Дизиэт опустился на койку. Сма обратилась к Ливу эте.

- Я оставлю вас наедине. Мы побудем в коридоре.

- Нет, - покачала головой та, со странным безразличием глядя на сидящего

на койке мужчину.

- Я хочу, чтобы они ушли... - Закашлявшись, он едва не свалился на пол.

Сма пришла ему на помощь.

- Чего ты не можешь сказать при них? Разве они не знают...

- Ливви, пожалуйста, - перебил ее он, - я хочу поговорить с тобой

наедине.

- Нам не о чем разговаривать.

Дрон услышал чьи-то шаги, в дверь постучали. Ливуэта открыла ее, и в

палату вошла молоденькая медсестра.

Обратившись к Ливуэте и назвав ее старшей медсестрой, она сообщила, что пора

готовить к осмотру одного из пациентов.

Ливуэта посмотрела на часы.

- Мне пора.

- Пожалуйста... - В его глазах стояли слезы.

- Это бессмысленно, - покачала головой пожилая женщина. Она обратилась к

Сма: - Не приводите больше его ко

мне.

- Ливви! - Он рухнул на койку, скорчившись и дрожа. На шее и руках

заметно пульсировали сосуды. Дрон ощутил

изменения в вибрациях мозговых волн.

- Шераданин, все в порядке. - Сма опустилась на колени перед койкой и

обняла его за плечи. Скаффен-Амтиско

определил, что конфигурации мозговых волн больного изменились.

Ливуэта внезапно стукнула кулаком по столу.

- Не называйте его так!

- Как именно? - Сма удивленно смотрела на нее. "Все-таки иногда она плохо

соображает", подумал дрон.

- Не называйте его Шераданином.

- Почему!?

- Это не его имя.

- Разве? - Сма выглядела озадаченной. Дрон теперь постоянно следил за

током крови, поступавшей в мозг -

близились неприятности.

- Да, не его.

- Но... он же ваш брат, Шераданин Закалве?

- Нет. - Госпожа Закалве взяла одной рукой поднос с лекарствами, а другой

открыла дверь. - Нет, не брат.

- Аневризма! *<Расширение аорты> - сообщил дрон и пронесся, рассекая

воздух, к койке. Применив эффектор,

Скаф-фен провел анестезию и искусственную вентиляцию легких; затем, извинившись

перед дамами, использовал

режущее поле, чтобы сделать трепанацию черепа. Когда часть черепа была снята,

дрон прижег кровеносные сосуды. Кровь

уже поступила в полость мозга, сердце остановилось, и Скаффен также применил

эффектор для поддержания его работы.

Обе женщины завороженно наблюдали за работой дрона, наконец Сма нарушила

молчание.

- Что вы имеете в виду, говоря: "Он не мой брат"?

- То, что он не Шераданин Закалве. - Ливуэта не спускала глаз со

Скаффена-Амтиско.

Она была... Она была... - Что!? Но тогда...

Вернись, немедленно вернись. Что мне было делать?

- Шераданин Закалве, мой брат, умер почти двести лет назад. Он покончил с

собой после того, как ему прислали

стул, сделанный из костей нашей сестры.

Скаффен-Амтиско пропустил через порванную ткань полую нить-поле, которая

собрала красную жидкость в

прозрачную колбу. Затем он еще раз откачал кровь из мозга, чтобы снизить

давление - по узкой трубочке она стекла в

раковину и, забурлив, исчезла в водостоке под струей воды из крана.

- Человек, которого вы знаете под именем Шераданина Закалве...

Весь смысл в победе. Встречать лицом к лицу - только так я всегда и

поступал... Стабериндо, Закалве - эти имена

причиняют боль, но как еще я мог...

-... этот человек, который отнял имя у моего брата, точно так же, как

отнял у него жизнь, точно так же, как отнял

жизнь у моей сестры... Именно он командовал "Стабериндо". Это он, Элетиомел.

Ливуэта Закалве вышла, плотно закрыв за собой дверь.

Побледневшая Сма, проводив ее взглядом, обернулась к койке. Скаффен-

Амтиско продолжал возвращать

неподвижное тело к жизни.

Эпилог

Тучи пыли, как обычно, следовали за ними, но молодой человек несколько

раз высказал предположение, что дело к

дождю. Его спутник, старик, не соглашался, в свою очередь утверждая, что тучи

над горами обманчивы. Они продолжали

ехать по этим ставшим пустынными землям, мимо почерневших полей, остовов хижин,

разрушенных ферм, сожженных

деревень, все еще дымящихся развалин предместья, пока не добрались до города.

Грузовик с грохотом и лязгом несся по

широким безлюдным улицам.

В качестве наилучшего места для взрыва бомбы они выбрали Королевский

парк. Правда, и здесь не обошлось без

споров. По мнению старика, офицеры и высшее командование займут дворец,

разместив своих солдат в палатках на

широких аллеях парка. Молодой человек заявил, что захватчики, как жители

пустыни, предпочтут просторы парка, в

крайнем случае - величественные павильоны - бесконечной веренице залов Дворца.

Заложив бомбу в Большом Павильоне и запустив ее механизм, они продолжили

спорить. Прежде всего о том, где

лучше переждать события. Потом были высказаны соображения о дальнейших

действиях, если армия противника вообще

не обратит внимания на этот город и проследует дальше. А что если он догадается,

что примененное оружие было

единственным в своем роде, и продолжит наступление, каковое в таком случае будет

еще более беспощадным из-за желания

отомстить? Спорили они и о том, станут ли захватчики бомбить город или же

сначала отправят туда разведчиков. Юноша и

старик даже заключили пари по поводу предполагаемых целей обстрела. Кое в чем их

мнения совпадали: единственный

ядерный заряд, который был у них на вооружении - и у всех остальных тоже -

используется совершенно напрасно: даже

если события будут развиваться так, как они предположили, бомба уничтожит лишь

одну армию из четырех. А любая из

уцелевших совершенно беспрепятственно завершит вторжение. Значит, все их усилия

напрасны. А сколько людей погибнет

зря!

Они связались по рации со своим начальством и доложили о проделанной

работе, используя единственное кодовое

слово. Спустя некоторое время высшее командование одобрило их действия - тоже с

помощью шифра. На самом деле

генералы не верили, что бомба взорвется. Старшего звали Келлис, и он выиграл

одно из заключенных ими пари, потому что

им было приказано расположиться в апартаментах Дворца. Там они нашли много

оружия и вина, напились - и пошли

бесконечные разговоры ни о чем, завиральные истории о собственной храбрости и

победах над женщинами. Молодой

человек иногда проводил рукой по наголо обритой голове, словно пропуская сквозь

пальцы длинные густые волосы,

которых теперь не было. Почему-то зашел разговор о счастье - о том, что же это

такое. Одним из них было высказано

весьма неожиданное и странное мнение, но позже никто так и не мог вспомнить,

кому в голову пришло задать этот вопрос,

и кто придумал достойный ответ.

Они заснули, проснулись, опять много выпили, опять принялись за

нескончаемые разговоры - а город, между тем,

омыл прохладный дождь, прибив пыль к земле. Начался обстрел, и тогда им стало

понятно, что они выбрали не самое

удачное место для ожидания предстоящих событий. Они спешно покинули Дворец и на

машине добрались до заброшенных

земель. Там они в сумерках разбили лагерь и стали дожидаться взрыва - даже не

стали ложиться спать - так им хотелось

увидеть яркую вспышку на горизонте.

Бомба живет, только пока падает (Песня Закалве)

Комната пуста.

Черная тоска.

Смотришь в окно - идут войска:

Возвращаются с боя, идут ли на бой -

По брешам в рядах легко догадаться.

Скольким из них пришлось там остаться,

Сколько уже не вернутся домой.

Ты можешь воскликнуть "Мягкотелый тупица!" -

И отвернуться, закрыться, забыться, напиться.

Рюмка в руке дрожит:

Столовая ложка лжи

На горькую каплю абсента

Залепит рот клейкой лентой.

Ты злишься, напившись, забившись

В нору, и оттуда глядишь в никуда.

Ты думаешь - когда освободишься?

Но на этот вопрос ты ответить боишься,

Ибо знаешь ответ: никогда.

Комната пуста,

Черная тоска.

Смотришь в окно - идут войска...

Шиаса Энджин.

Полное Собрание Сочинений

(Посмертное Издание)

18-й месяц, 355-го Великого Года

(Шталлер, календарь Пророка)

Том IX: "Ранние Произведения

и Незаконченные Наброски".

<Перевод М. Лихачевой>

Пролог. Утвержденные принципы войны.

Тропинка, ведущая на вершину холма, напоминала серпантин, благодаря чему

инвалиды в креслах-каталках могли

осилить подъем.

Чтобы добраться до самой верхней террасы, ему, как правило, требовалось

шесть минут. Пот заливал глаза, когда

он наконец оказался там, но предыдущий личный рекорд, к его радости, был побит.

Он глубоко вдохнул холодный воздух,

затем выдохнул небольшое облачко пара, затем расстегнул толстую стеганую куртку

и покатил кресло к одной из грядок,

расположенных на уступе. Сняв с колен корзинку, он осторожно поставил ее на

плоский камень и, достав из кармана

садовые ножницы, окинул внимательным взглядом черенки, пытаясь прикинуть на

глаз, какой из них лучше прижился. Он

не успел выбрать, так как его отвлекло какое-то движение на склоне.

Он посмотрел через ограду на темно-зеленый лес, тянувшийся до горизонта,

где белели на фоне пронзительно-

голубого неба горные пики. Высокая фигура в черном вышла из леса и направилась

по белой от инея дороге к воротам.

Женщина в пальто и брюках - наверное, она еще раньше прошла через территорию

института и теперь возвращалась.

Скорее всего, приглашенный врач. Он собрался помахать ей рукой, если она начнет

подниматься по лестнице к институту и

бросит взгляд в его сторону - просто так, настроение у него сегодня хорошее...

Но нет, она идет прямо сюда, и поэтому

можно рассмотреть ее получше. Очень красивая: темные вьющиеся волосы, смуглое

лицо, глаза загадочно поблескивают

из-под необычной шляпы - неужели из меха можно соорудить такое?

- Господин Эскурея. - Женщина, обращаясь к нему, протянула руку, и он,

отложив в сторону ножницы, пожал ее.

- Доброе утро, госпожа?..

Она не представилась, обвела взглядом долину, горы вдалеке, лес, реку,

здания института ниже по склону, а потом

спросила:

- Как поживаете, господин Эскурея? Все в порядке?

Опустив глаза, он посмотрел на свои ноги, ампутированные выше колен.

- То, что от меня осталось, в порядке.

Он давно придумал эту фразу и всегда отвечал так: не хотелось напускать

на себя неестественную бодрость, делая

вид, что ничего страшного с ним не случилось.

Женщина упорно рассматривала его обтянутые брючинами культи - так

непосредственно ведут себя только дети.

- Это сделал танк, не так ли?

- Да. - Он снова взял в руки ножницы и принялся колдовать над черенком. -

Я хотел подставить ему подножку на

его пути в Балзейт, но из этого ничего не вышло. Извините. - Он немного двинулся

вперед, и незнакомка посторонилась,

чтобы можно было подъехать к следующему растению, затем, когда черенок был

срезан, обошла кресло и встала на его пути.

- А мне рассказывали, что вы вытаскивали своего товарища из-под...

- Да, - перебил он, - про меня рассказывают и такое. Разве я мог тогда

знать, во что обойдется мне подобная

отзывчивость?

- Но вам ведь дали орден?

Женщина опустилась на корточки и положила одну руку на колесо. Он

посмотрел на эту руку, затем заглянул ей в

лицо - красавица улыбалась. Распахнув куртку, показал, сколько орденских планок

на его поношенном, но чистом кителе.

- Да, орден я получил. - Игнорируя ее руку, он снова толкнул кресло

вперед.

Женщина выпрямилась, а затем снова присела на корточки рядом с ним.

- Впечатляющая коллекция для такого молодого человека, как вы. Но почему

вас не повысили в чине? Говорят, что

вы не проявляли должного уважения к начальству. Именно поэтому...

Он бросил ножницы в корзину и развернул кресло, чтобы оказаться лицом к

ней.

- Да, сударыня, я говорил не то, что они хотели слышать. Да и кто я

такой? Ни знатного происхождения, ни связей,

а теперь благодаря летчикам Гласинской Империи, у меня нет и семьи. - Он

принялся срывать с кителя орденские планки. -

Это барахло с радостью обменял бы на пару ботинок, которые смог бы носить...

Извините, но мне нужно работать. Кстати,

мой однополчанин подорвался на мине и остался вообще без ног и без правой руки.

Не хотите взглянуть? Возможно, вы

найдете это зрелище забавным...

Он развернул кресло и покатился дальше, слыша за спиной шаги женщины.