Если я умираю, то со мной умирает весь мир

О, бедный мир наивный! Он не знает,

что с ним случится, если я умру!

Со мной уйдет так много человек,

что я их миллионами исчислю.

Я целый континент с собой возьму

в могилу. Пусть живут на нем

мечтатели, смешные смельчаки,–

у всех одна судьба: тонуть со мной,

когда я в Лету стану погружаться.

Безумный эгоист, я порчу все:

я пальцем ловко закрываю солнце.

Что толку в солнце, если нет меня?

Зачем оно другим свободно светит?

Я забираю целую Аляску!

Но с Францией я не определился:

там правил «солнечный» король Людовик,

он чем‑то симпатичен мне сейчас.

Пусть Франция пока что остается.

Перерезаю горло Альбиону.

Россию‑матушку легко свожу с ума.

Китай зазнавшийся толкаю с пьедестала.

Австралии кладу на грудь кирпич.

Даю пинка Японии. А греки?

Пускай затопит Грецию. Она

и так уже в руинах вся, красотка.

Руинами торгует для туристов!

Так пусть она со мной уйдет на дно.

Во сне потливом я перевернусь

и тут же очень сильно пожелаю

Испанию и Швецию забрать,

большие учинив там беспорядки.

(у Гойи красок нет – изобразить!).

Я так самонадеян, что могу

на небе звезды в свиток завернуть.

…так заворачивают «для собаки»

остаток ужина в кофейне за углом.

Цветы в полях – цинично изничтожить!

Ты, мир, подумай сам на этот счет.

Когда бы ты меня не презирал,

я мог бы взять с собой гораздо меньше.

Но если ты остался при своем,

я тоже, умирая, не струхну.

(Хотя в том случае, когда меня застрелят,

случайно и бесповоротно, я могу

уйти, себя не взяв в дорогу даже…)