Рейчел Джойс

Рейчел Джойс

Операция «Перфект»

Интеллектуальный бестселлер –

Рейчел Джойс

Операция «Перфект»

Моей матери и моему сыну Джо

Джеймс Джеймс

Моррисон Моррисон

Уэтерби Джордж Дьюпри

Очень заботился

О своей матери,

Хоть и стукнуло ему только три.

Джеймс Джеймс

Сказал своей матери:

«Не ходи ты к реке,

Что течет вдалеке,

Чтобы не утонуть одной.

Лучше ты возьми меня,

И тогда средь бела дня

Мы утонем вместе с тобой».

А.‑А. Милн. Непослушание.

Боги всегда рядом, зови их – не зови.

Джеймс Хилман

Rachel Joyce

PERFECT

Copyright © Rachel Joyce, 2013.

This edition published by arrangement with Conville & Walsh Ltd. and Synopsis Literary Agency

© Тогоева И., перевод на русский язык, 2014

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2014

© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес (www.litres.ru)

Пролог

Дополнительные секунды

В 1972 году к суткам были прибавлены две секунды. Британия согласилась присоединиться к Общему Рынку, и лозунг «Попрошайничай, кради или бери в долг», взятый на вооружение группой «New Seekers», стал визитной карточкой Евровидения. Две же секунды прибавили, потому что год был високосный, и точное время как бы перестало совпадать с периодом обращения Земли вокруг Солнца. «New Seekers» не выиграли на песенном конкурсе Евровидения, но это не имело никакого отношения ни к периоду обращения Земли, ни к двум добавленным секундам.

А вот Байрона Хеммингса эти изменения во времени привели в ужас. В свои одиннадцать лет он обладал весьма развитым воображением и ночью лежал без сна, представляя себе, как все это произойдет. Сердечко его трепетало, как пойманная птица, а глаза неотрывно следили за стрелками часов, пытаясь засечь решающее мгновение.

– Когда же, наконец, это сделают? – спросил он у матери.

Мать стояла у нового кухонного стола и крошила яблоко, разрезав его на четвертушки. Лучи утреннего солнца, проникнув сквозь стеклянную дверь, лежали на полу ровными квадратами, в которых так приятно было стоять.

– Наверно, как‑нибудь ночью, когда мы все спать будем, – предположила она.

– Когда все будут спать?! – Значит, дела обстоят еще хуже, чем он думал.

– А может, наоборот, когда все будут бодрствовать.

Байрону показалось, что мать не очень‑то представляет себе важность этого события.

– Две секунды – это такая малость, – улыбнулась она. – Сядь, пожалуйста, и выпей «Санквик». – Ее ясные глаза так и сияли, на ней была тщательно отглаженная юбка, волосы только что вымыты и уложены феном.

О двух дополнительных секундах Байрон узнал от своего друга, Джеймса Лоу. Джеймс был самым умным мальчиком среди знакомых Байрона и каждый день читал газету «Таймс». Он назвал прибавку двух секунд событием «ужасно волнительным». Сперва люди высадились на Луне. Теперь они собираются изменить время. Но откуда возьмутся и как смогут существовать эти две секунды там, где их никогда не было? Как можно ко Времени прибавить что‑то совершенно лишнее? Ведь это явно небезопасно. Байрон так и сказал, но Джеймс тут же с улыбкой возразил: «В том‑то и заключается прогресс!»

Байрон написал четыре письма: одно члену парламента от их округа, второе в NASA, третье издателям книги рекордов Гиннесса и последнее мистеру Рою Каслу, возглавлявшему BBC. Он попросил мать поскорее отправить все четыре письма, сказав, что это очень важно.

Вскоре он получил фотографию с подписью Роя Касла и иллюстрированную брошюру о полете «Аполлона‑15» и его «прилунении», но о двух дополнительных секундах в письме не говорилось ни слова.

Но всего через несколько месяцев все у них в доме переменилось. Все часы теперь показывали разное время, а ведь раньше мать Байрона всегда тщательно за ними следила и не забывала завести. Дети ложились спать, когда чувствовали себя усталыми, и ели, когда испытывали голод, и порой дни, похожие друг на друга, как близнецы, тянулись бесконечно долго. Так что если в течение этих двух, прибавленных к году, секунд случилось столько всяких ошибок – причем столь катастрофичных, что, как казалось Байрону, если эти две секунды убрать, никаких ошибок могло бы не быть вовсе, – то разве решение о двух дополнительных секундах не было ошибочным? Или даже преступным?

– Ты тут ни при чем, – говорил Байрон матери. К концу лета ее часто можно было застать на дальнем конце луга у пруда. В те дни завтрак для нее готовил сам Байрон – чаще всего это был просто завернутый в фольгу треугольный сэндвич: два ломтика хлеба и между ними кусочек сыра. А мать сидела в кресле, позванивая льдом в бокале с водой, и бездумно пересыпала в пальцах семена какой‑то травы. Вдали сверкала пустошь, окутанная вуалью светящегося тумана, прозрачного, как лимонный шербет, луг был усыпан цветами. – Мам, ты меня слышишь? – Этот вопрос Байрон повторял постоянно, потому что мать явно забывала, что рядом с ней кто‑то есть. – Все это случилось из‑за двух добавленных секунд. Это же просто несчастный случай! Чистая случайность!

И мать, чуть приподняв подбородок, улыбалась ему и говорила:

– Ты хороший мальчик. Спасибо тебе.

Вся эта история, собственно, и произошла из‑за какого‑то крошечного сдвига во времени. Но эхо этого сдвига ощущалось потом долгие годы. Из двоих юных друзей, Байрона и Джеймса, лишь один сумел не сбиться с курса. И порой Байрон, глядя в темное небо над пустошью, где так явственно пульсировали звезды, что даже сама тьма казалась живой, с болью думал: как хорошо было бы снова убрать эти две лишние секунды! Он думал о том, что Время свято и неприкосновенно и эту святую неприкосновенность следует соблюдать.

Лучше бы Джеймс ничего ему не рассказывал!