Глава 13. Блестевшая от пота Уинни нервно гарцевала на месте, поглядывая, как проносятся к загону остальные бизоны

Блестевшая от пота Уинни нервно гарцевала на месте, поглядывая, как проносятся к загону остальные бизоны. Достав лекарскую сумку из вьючной корзины, Эйла успокаивающе похлопала лошадь по спине, но мысленно уже сосредоточилась на раненом, на том, что она сможет сделать для него. Она даже не заметила, как закрылись ворота загона, и бизоны оказались в ловушке, как охотники начали методичный забой животных.

Волк наслаждался погоней, но еще до того, как захлопнулись ворота, он вдруг остановился и побежал искать Эйлу. Она стояла на коленях около раненого мужчины. Несколько охотников направились к ней и лежавшему на земле мужчине, но, заметив волка, предпочли остановиться подальше. Не замечая, что за ней наблюдают, Эйла начала обследование. Мужчина потерял сознание, но она нащупала слабое биение пульса на его шее. Потом частично освободила его от одежды.

На теле не было рваных ран, но в области груди и живота уже проступало большое сине‑черное пятно. Осторожно она прощупала его грудную клетку и живот вокруг темных кровоподтеков. Нажала разок посильнее. Раненый дернулся и вскрикнул от боли, но не пришел в сознание. Прислушавшись к его дыханию, она услышала тихий булькающий звук, потом заметила, что из уголка его рта течет струйка крови, и поняла, что у него внутренние повреждения.

Подняв голову, она встретила взгляд пронзительно синих глаз Джондалара и его привычное озабоченное выражение, затем второй почти такой же озабоченный и вопросительный взгляд. Она отрицательно покачала головой, глядя на Джохаррана.

– Ужасное несчастье, – сказала она. – Его растоптал бизон. – Она посмотрела на мертвое животное, рухнувшее рядом с раненым. – У него сломались ребра. Они проткнули ему легкие и, возможно, что‑то еще. Трудно сказать наверняка. У него внутреннее кровотечение. Я боюсь, что ему уже ничто не поможет. Если у него есть жена, то следует кого‑то послать за ней. Я опасаюсь, что еще до наступления завтрашнего дня он отправится в мир Духов.

– Не‑е‑е‑ет! – крикнул кто‑то в толпе охотников. Пробившийся вперед молодой мужчина опустился рядом с раненым. – Нет, неправда! Не может быть! Откуда она знает? Только Зеландони может знать это. А она даже не из нашего племени!

– Это его брат, – сказал Джохарран.

Молодой парень попытался обнять лежавшего на земле мужчину, затем повернул его голову к себе, надеясь, что брат посмотрит на него.

– Очнись, Шевонар! Пожалуйста, очнись, – умолял парень.

– Успокойся, Ранокол. Ты не поможешь ему. – Вождь Девятой Пещеры попытался поднять молодого парня, но тот вырвался и оттолкнул его.

– Все нормально, Джохарран. Оставь его в покое. Братья имеют право проститься, – сказала Эйла и, заметив, что раненый пошевелился, добавила: – Брат может заставить его прийти в себя, хотя ему будет очень больно.

– А разве в твоей лекарской сумке, Эйла, нет ивовой коры или чего‑то болеутоляющего? – спросил Джондалар. Он знал, что она всегда носит с собой набор необходимых целебных трав. Охота обычно чревата опасностями, от нее можно ожидать любых осложнений.

– Есть, разумеется, но думаю, что ему нельзя давать питье. Слишком серьезны внутренние повреждения. – Она задумчиво помолчала и сказала: – Хотя, возможно, припарка облегчит его боль. Я попробую приготовить ее. Для начала нужно организовать для него удобное место, а мне потребуется топливо, чтобы развести костер и вскипятить воду. Так у него есть жена, Джохарран? – повторила она свой вопрос. – Мужчина кивнул. – Тогда нужно послать кого‑то за ней, а также за Зеландони.

– Конечно, – согласился Джохарран, вдруг вновь отмечая странность ее произношения, хотя, в общем‑то уже перестал замечать это.

Манвелар вмешался в их разговор:

– Пусть несколько человек устроят место для раненого, подальше от охотничьего загона приготовят удобную лежанку.

– По‑моему, там в скале есть небольшая пещера, – вмешалась в разговор Тефона.

– Да, одна пещера точно есть где‑то поблизости, – добавил Кимеран.

– Отлично, – сказал Манвелар. – Тефона, отправляйся туда с небольшой компанией и устрой там лежанку, на которую можно будет его перенести.

– Мы пойдем с ней, – сказал Кимеран и позвал с собой несколько человек из Второй и Седьмой Пещер, которые участвовали в этой охоте.

– Брамевал, ты ведь сможешь отправить людей за топливом и водой? А мы пока придумаем, на чем его перенести. Кое у кого есть с собой спальные скатки, мы возьмем несколько штук для него, в общем, раздобудем все, что может понадобиться, – заключил Манвелар и обратился ко всем остальным охотникам: – Нам нужен быстрый бегун, чтобы сообщить обо всем в Пещеру Двуречья.

– Предоставьте это мне, – сказал Джондалар. – Я смогу передать сообщение, а быстрее Удальца туда никто не домчится.

– Да уж, тут ты прав.

– Тогда, может быть, ты доедешь и до Девятой Пещеры, чтобы позвать сюда Релону и Зеландони? – предложил Джохарран. – Расскажи Пролеве о случившемся. Она хорошо знает, что надо делать в подобных случаях. Именно Зеландони должна сообщить обо всем жене Шевонара. Она, возможно, захочет, чтобы ты объяснил ей, как все случилось, но ты предоставь все разговоры Зеландони.

Обернувшись, Джохарран посмотрел на охотников, все еще стоявших вокруг раненого, большинство из них были из Девятой Пещеры.

– Рашемар, солнце уже высоко, становится жарко. Мы дорого заплатили за сегодняшнюю добычу, надо постараться, чтобы она не пропала. Бизонов нужно выпотрошить и снять с них шкуры. Смелая со своими людьми уже занимается этим, но я уверен, ей не помешает наша помощь. Солабан, может, ты организуешь несколько человек, чтобы помочь Брамевалу принести топливо, воду и все остальное, что может потребоваться Эйле, а когда Кимеран и Тефона найдут место, ты поможешь им перенести Шевонара.

– Надо известить и другие Пещеры о том, что нам нужна помощь, – сказал Брамевал.

– Джондалар, ты сможешь заехать к ним на обратном пути и рассказать о случившемся? – спросил Джохарран.

– Когда ты доедешь до Пещеры Двуречья, скажи там, чтобы разожгли сигнальный огонь, – посоветовал Манвелар.

– Отличная мысль, – согласился Джохарран. – Тогда Пещеры сразу узнают, что что‑то случилось, и будут ждать гонца. – Он подошел к иноземной женщине, которая, похоже, скоро будет членом его Пещеры, а вероятно, и Зеландони, и которая уже оказала им всевозможные услуги. – Эйла, сделай для него все, что в твоих силах. Мы как можно быстрее доставим сюда его жену и Зеландони. Если тебе что‑нибудь понадобится, скажи Солабану. Он все сделает для тебя.

– Спасибо, Джохарран, – сказала она и повернулась к Джондалару. – Если ты расскажешь Зеландони о том, что произошло, то она, я уверена, будет знать, что захватить с собой, но сейчас я проверю запасы моих трав. По‑моему, мне нужно, чтобы она захватила пару видов лекарственных трав. И возьми с собой Уинни, тогда ты сможешь привезти сюда вещи на волокуше, ей это привычнее, чем Удальцу. Зеландони сможет даже поехать на ней, а жену Шевонара можно посадить на спину Удальца, если они согласятся.

– Я не уверен, Эйла. Зеландони очень тяжелая, – сказал Джондалар.

– Я уверена, что Уинни выдержит такую нагрузку. Тебе просто придется устроить удобное сиденье. – Она глянула на Джондалара с печальной усмешкой. – Но ты прав, большинство людей не привыкли ездить на лошадях. Я уверена, эти женщины предпочтут пройтись пешком, но им понадобятся палатки и запасы пищи. В общем, волокуша все равно пригодится.

Сняв вьючные корзины, Эйла набросила недоуздок на шею Уинни и отдала повод Джондалару. Он привязал его конец к недоуздку Удальца, оставив достаточную длину для свободного передвижения. Но кобыла не привыкла следовать за рожденным ею жеребцом. Обычно это он следовал за ней. И хотя Джондалар, сидя на спине Удальца, направлял его с помощью ремней, закрепленных на недоуздке, Уинни шла слегка впереди них, но, казалось, она чувствовала, куда именно хочет ехать этот мужчина.

Глядя на удаляющуюся компанию, Эйла, усмехнувшись про себя, подумала, что лошади охотно выполняют приказания своих двуногих друзей при условии, что они не противоречат их собственному ощущению естественного миропорядка. Обернувшись, она увидела, что Волк наблюдает за ней. Когда лошади уезжали, она приказала ему оставаться на месте, и он терпеливо ждал других распоряжений.

Ее внутренняя насмешливая улыбка, вызванная поведением Уинни, мгновенно растаяла, когда она вновь взглянула на раненого охотника.

– Его нужно осторожно перенести, Джохарран, – сказала она.

Вождь кивнул и позвал на помощь несколько человек. Они соорудили импровизированные носилки, связав пару копий для укрепления основы и затем закрепив поперек них лоскуты одежды. Когда вернулись Кимеран и Тефона, сообщив, что нашли поблизости маленький грот, раненого уже осторожно переложили на носилки, и он был готов к переноске. Эйла позвала к себе Волка, чтобы не путался под ногами, и четверо мужчин, взявшись за концы копий, понесли носилки.

Когда они прибыли на место, Эйла начала помогать людям, уже расчищавшим пол возле известняковой стены под небольшим навесом. На земляном полу лежал слой занесенных ветром сухих листьев, обломков камней, а также высохший помет гиен, оставшийся с тех времен, когда эти питающиеся падалью хищники использовали эту пещеру в качестве норы.

Эйла обрадовалась, узнав, что поблизости есть вода. В конце этого навеса темнел вход в еще одну пещерку, а прямо внутри ее находился водоем, подпитываемый родниковым ручьем, сбегавшим со скалы. Она показала Солабану и его помощникам, где лучше развести костер из принесенного ими топлива.

По просьбе Эйлы несколько человек принесли свои спальные скатки, которые сложили друг на друга, чтобы устроить более высокое ложе. Раненый пришел в себя, когда его перекладывали на носилки, но вновь потерял сознание во время переноски. Он застонал и скривился от боли, когда его переложили на эту лежанку, и опять пришел в себя. Сложив еще одну спальную скатку, Эйла подсунула ее под голову раненого, стараясь облегчить его положение. Он попытался улыбнуться, выражая благодарность, но лишь закашлялся кровью. Она обтерла ему подбородок лоскутом мягкой кроличьей кожи, который обычно хранился в ее лекарской сумке.

Эйла перебрала свои скудные запасы целебных трав и стала вспоминать, что же еще может облегчить его мучения. Можно было бы взять корень горечавки или сделать примочку из арники. И то и другое облегчает разные внутренние боли, в том числе и от ушибов, но в сумке их нет. Тонкие железки шишек хмеля применяют как успокаивающее, он мог бы расслабиться, просто вдыхая исходящий от них запах, но их тоже нет под рукой. Может, его успокоит дым какого‑то растения, поскольку ему нельзя глотать жидкие отвары. Нет, дым, вероятно, вызовет у него кашель и ухудшит состояние. Она понимала, что оно безнадежно, это только вопрос времени, но должна была сделать что‑то, по крайней мере, для уменьшения его боли.

«Погоди‑ка, – подумала она. – По‑моему, по пути сюда я видела один из видов валерианы. Тот, что имеет пахучие корни. Один из мамутов на Летнем Сходе Мамутои называл его аралией. Неизвестно, правда, как его называют Зеландонии». Она взглянула на окружающих ее людей и увидела молодую женщину, к которой Манвелар явно относился с большим уважением, Тефону, следопыта Третьей Пещеры.

Тефона осталась, чтобы помочь убрать грязь в найденной ею пещере, и сейчас поглядывала на Эйлу. Эта иноземная женщина очень заинтересовала ее. В ней было нечто привлекающее внимание людей, и, похоже, она успела за короткое время завоевать уважение Девятой Пещеры. Тефону заинтересовало, много ли эта женщина на самом деле понимает в целительстве. У нее не было никаких татуировок, как у Зеландони, но, возможно, в се родном племени они и не приняты. Порой люди пытаются обмануть окружающих, преувеличивая свои знания, но эта иноземка даже не пыталась произвести впечатление, хвастаясь или бахвалясь. Просто все, что она делает, производит глубокое впечатление, как, например, ее мастерское владение копьеметалкой. Тефона размышляла об Эйле, но удивилась, когда эта женщина окликнула ее.

– Тефона, можно я спрошу тебя кое о чем? – спросила Эйла.

– Да, – сказала Тефона, подумав о том, как странно она говорит. Слова подбирает вроде правильно, но звуки получаются странные. Может, поэтому она старается поменьше говорить.

– Ты разбираешься в растениях?

– Все знают что‑то о растениях, – ответила Тефона.

– Мне нужно одно растение, листья которого похожи на наперстянку, но у него желтенькие цветочки, как у одуванчика. Я знаю, что оно называется «аралия», но это на языке Мамутои.

– Сожалею. Но я знаю некоторые растения, которые мы употребляем в пищу. И мало знаю о лекарственных травах. Тебе бы нужно спросить у Зеландони, – добавила Тефона.

Немного помолчав, Эйла сказала:

– Ты могла бы присмотреть за Шевонаром, Тефона? Мне кажется, я видела несколько аралий по дороге сюда. Я хочу пройтись и поискать их. Если он вновь придет в себя или даже при любых изменениях, сразу пошли кого‑нибудь за мной, – попросила Эйла. Затем она решила объяснить еще кое‑что, хотя, будучи целительницей, обычно не давала никаких пояснений своим действиям. – Если я все правильно поняла, то это растение сможет помочь ему. Я сделаю припарку из измельченных корней для сломанных костей – она легко впитывается в кожу и обладает успокаивающим действием. Если я подмешаю туда немного дурмана и, возможно, растертых листьев тысячелистника, то такой состав, по‑моему, облегчит его мучения. Будем надеяться, что мне удастся все найти.

– Ну конечно, я пригляжу за ним, – сказала Тефона, почему‑то вдруг обрадовавшись, что иноземка попросила ее о помощи.

Джохарран и Манвелар тихо разговаривали с Раноколом, и, хотя они находились почти рядом с ней, Эйла практически не слышала их. Все ее мысли сосредоточились на раненом, пока она следила, как греется вода – ужасно медленно. Волк лежал с ней рядом на земле, положив голову на лапы, и следил за ее движениями. Когда от воды пошел пар, она добавила туда корни аралии, чтобы они немного размягчились и их можно было растереть в кашицу для припарки. Ее порадовало также, что ей удалось найти окопник. Влажная повязка из его размельченных корней и листьев также полезна при ушибах и переломах, и хотя она вряд ли залечит раны Шевонара, нужно было использовать все возможности для уменьшения боли.

Растерев целебные растения, Эйла положила теплую кашицу прямо на почти уже черный кровоподтек, растянувшийся по грудной клетке и животу. Она отметила, что его живот стал более твердым. Он открыл глаза, когда она покрывала его куском кожи для сохранения тепла.

– Шевонар? – сказала она. В его глазах, похоже, появилось осмысленное, но озадаченное выражение. «Может, он не узнает меня», – подумала она. – Меня зовут Эйла. Твоя жена, – она запнулась, вспоминая имя, – Релона скоро придет сюда. – Он вздохнул и поморщился от боли. Видимо, ее сообщение удивило его. – Шевонар, тебя ранил бизон. Зеландони тоже скоро придет. А пока ее нет, я попытаюсь немного помочь тебе. Я положила целебную припарку тебе на грудь для уменьшения боли.

Он кивнул, но даже это стоило ему труда.

– Ты хочешь увидеть твоего брата? Он ждал, когда ты придешь в себя.

Раненый вновь кивнул, и Эйла встала и направилась к стоящим поблизости мужчинам.

– Он пришел в себя. И хочет видеть тебя, – сказала она Раноколу.

Парень быстро подошел к лежанке своего брата. Эйла последовала за ним вместе с Джохарраном и Манвеларом.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Ранокол.

Шевонар попытался улыбнуться, но у него получилась лишь мучительная гримаса, и от внезапного приступа кашля в уголке рта появилась кровавая слюна. Брат в панике смотрел на него, потом заметил Припарку на его груди.

– Что это такое? – спросил Ранокол звенящим, почти срывающимся на крик голосом.

– Эта припарка успокаивает его боль. – Голос Эйлы был довольно низким, и она произнесла эти слова спокойно и медленно. Она понимала панический страх брата Шевонара.

– Кто просил тебя делать что‑то для него? Ему, наверное, стало от этого только хуже. Сними с него эту штуку! – завопил он.

– Нет, Ранокол, – сказал Шевонар. Голос раненого был едва слышен. – Она не ошиблась. Помогает. – Он попытался сесть, но вновь упал на лежанку, потеряв сознание.

– Шевонар! Очнись, Шевонар! Он умер! О, Великая Мать, он умер! – закричал Ранокол, повалившись на землю рядом с лежанкой брата.

Эйла проверила пульс Шевонара, пока Джохарран оттаскивал Ранокола прочь.

– Нет. Он не умер… пока, – сказала она. – Но ему недолго осталось жить. Я надеюсь, что его жена скоро появится.

– Он не умер, Ранокол, но мог бы умереть, – гневно сказал Джохарран. – Возможно, эта женщина не Зеландони, но ей известно, какая помощь нужна твоему брату. А ты сделал ему только хуже. Кто знает, очнется ли он снова, чтобы проститься с Релоной.

– Никто не может ухудшить его состояние, Джохарран. Ему не на что надеяться. Он может покинуть нас в любой момент. Не надо винить человека, переживающего за своего брата, – сказала Эйла и попыталась встать. – Пожалуй, я сделаю для всех успокоительный чай.

– Не беспокойся, Эйла. Я сделаю. Просто объясни мне, что надо сделать.

Подняв глаза, Эйла увидела Тефону и улыбнулась.

– Вскипяти немного воды, тогда я заварю чай для всех нас, – сказала она и отвернулась, чтобы проверить состояние Шевонара. Каждый вдох давался ему с большим трудом. Ей захотелось устроить его поудобнее, но ее попытки вызвали у него болезненные стоны. Она тряхнула головой, удивляясь, что он все еще жив, потом взяла свою медицинскую сумку, чтобы взять травы для успокаивающего настоя. Нужно сделать ромашковый чай и подсластить его липовым цветом или корнем лакричника.

Этот день тянулся невероятно медленно. Люди приходили и уходили, но Эйла не замечала их. Несколько раз приходя в сознание, Шевонар спрашивал о своей жене и вновь проваливался в беспокойное забытье. Его живот раздулся и затвердел, и кожа почти совсем почернела. Эйла была уверена, что он держится из последних сил, дожидаясь жену.

Немного погодя Эйла захотела пить, взяла свой бурдючок, но, обнаружив, что он пуст, забыла о своей жажде. В пещерку вошла Портула, узнать, как дела. Она еще испытывала чувство вины из‑за своего участия в проделке Мароны и старалась не попадаться на глаза Эйле, но сейчас она как раз успела заметить, как Эйла расстроено отложила опустевший бурдючок. Портула сбегала к водоему, наполнила свой бурдючок и вернулась в пещеру со свежей водой.

– Может, ты хочешь пить, Эйла? – спросила она, протягивая ей мокрый сосуд.

Эйла подняла глаза и удивилась, увидев эту женщину.

– Спасибо, – сказала она, протягивая ей свою чашку. – У меня слегка пересохло в горле.

Пока Эйла пила, Портула смущенно мялась в стороне.

– Я хочу извиниться перед тобой, – наконец сказала она. – Я сожалею, что позволила Мароне уговорить меня помочь ей сыграть с тобой ту дурацкую шутку. Получилось очень некрасиво. Я даже не знаю, что сказать.

– Стоит ли об этом говорить, Портула? – сказала Эйла. – Ведь у меня теперь есть теплый и удобный охотничий костюм. Конечно, я не сомневаюсь, что Марона преследовала иную цель, однако я сумела извлечь пользу из ее подарка, так что давай просто забудем об этом.

– Могу ли я еще чем‑то помочь? – спросила Портула.

– Нет такого человека, который смог бы помочь ему. Невероятно, что он все еще с нами. Приходя в себя, он спрашивает о своей жене. Джохарран сказал ему, что она скоро придет, – сказала Эйла. – Я думаю, он держится только ради нее. Мне хотелось лишь как‑то еще облегчить ему боль, но большинство болеутоляющих отваров надо пить. Я смачивала его губы водой, к сожалению, при таком ранении выпитая вода лишь ухудшит его положение.

Джохарран стоял перед входом в пещеру, глядя на южную дорогу, по которой уехал Джондалар, и с тревогой поджидал его возвращения с Релоной. Солнце уже давно клонилось к западу, скоро стемнеет. Он отправил людей собрать побольше топлива, чтобы можно было разжечь большой сигнальный костер и помочь странникам скорее найти обратный путь; они принесли даже несколько стволов из охотничьего загона. Последний раз, когда Шевонар пришел в себя, его взгляд был тусклым, и вождь понял, что смерть уже близка.

Этот молодой мужчина выдержал отчаянную схватку, сберегая последние крохи жизненных сил, и Джохарран надеялся, что его жена появится до того, как он проиграет эту битву. Наконец он увидел вдалеке какое‑то движение, что‑то двигалось в их сторону. Он поспешил навстречу и с облегчением увидел лошадей. Когда они подъехали, он повел расстроенную женщину к пещере, где лежал се умирающий муж.

Когда она подошла к лежанке, Эйла мягко коснулась плеча Шевонара.

– Шевонар! Шевонар! Релона здесь. – Она вновь потрясла его за руку. Он открыл глаза и посмотрел на Эйлу. – Она здесь. Релона пришла, – повторила она. Шевонар закрыл глаза и качнул головой, стараясь вырваться из забытья.

– Шевонар, это я. Я спешила как могла. Поговори со мной. Пожалуйста, поговори со мной. – Голос Релоны прерывался всхлипываниями.

Открыв глаза, раненый с трудом сфокусировал взгляд на склонившемся над ним лице.

– Релона, – произнес он. Его голос был едва слышен. Начало улыбки стерла болезненная гримаса. Он вновь взглянул на женщину и увидел, что глаза ее полны слез. – Не плачь, – прошептал он, закрыл глаза и с трудом вздохнул.

Релона умоляюще посмотрела на Эйлу, которая, встретившись с ней взглядом, печально покачала головой. Несчастная в панике оглянулась кругом в отчаянной надежде найти кого‑то еще, кто мог бы дать ей другой ответ, но никто не посмел взглянуть на нее. Она вновь посмотрела на своего мужа и заметила, что ему ужасно трудно дышать, потом увидела, как кровь сочится из уголка его рта.

– Шевонар! – воскликнула она, схватив его за руку.

– Релона… так хотелось увидеть тебя еще раз, – с трудом выдавил он, открывая глаза. – Сказать тебе «до свидания», прежде чем я отправлюсь… в мир Духов. Если Дони позволит… мы увидимся с тобой там. – Он закрыл глаза, и они услышали слабый хрип его дыхания. Затем его тихие стоны стали громче, хотя Эйла была уверена, что он изо всех сил сдерживается, но это было выше его сил. Он замер, пытаясь сделать очередной вдох. Потом Эйле показалось, что внутри Шевонара что‑то лопнуло, и он внезапно издал мучительный крик. И вместе с этим звуком завершился последний вздох раненого.

– Нет, нет! Шевонар, Шевонар! – всхлипывая, кричала Релона. Она опустила голову ему на грудь и заплакала отчаянными горькими слезами. Ранокол стоял рядом с ней, смущенный, потрясенный и растерянный, слезы бежали вниз по его щекам. Он не знал, что делать.

Вдруг все вздрогнули, услышав в непосредственной близости такой громкий и жуткий вой, от которого по спинам побежали мурашки. Все как один посмотрели на Волка. Он стоял на четырех лапах, закинув назад голову, и пел свою жалобную и ужасающую волчью песню.

– Что он делает? – в полной растерянности спросил Ранокол.

– Он оплакивает твоего брата, – сказал знакомый голос Зеландони, – как и все мы.

Все с облегчением посмотрели на нее. Она приехала вместе с Релоной и еще несколькими людьми и молча наблюдала за происходящим, не мешая Релоне проститься с мужем. Рыдания Релоны перешли в причитающие стенания. Несколько человек, включая Зеландони, присоединились к ее горестным сетованиям. Волк подвывал вместе с ними. Наконец Ранокол, разразившись слезами, рухнул на тело своего брата. Через мгновение он обнял Релону, и они вместе продолжили оплакивать общую потерю.

Эйла подумала, что это полезно для них обоих. Для облегчения боли и гнева Раноколу нужно было дать выход своему горю, и Релона помогла ему. Волк вновь завыл, и она стала вторить ему так похоже, что многие решили поначалу, что ему отвечает второй волк. А потом, к удивлению людей, бдевших в пещере возле умершего соплеменника, откуда‑то издалека донесся еще один волчий вой, присоединивший свой голос к этой печальной и жалостной волчьей песне.

Немного погодя жрица помогла Релоне подняться и отвела ее к меховым шкурам, расстеленным на земле около костра. Джохарран помог Раноколу найти место с другой стороны этого очага. Женщина сидела там, раскачиваясь вперед и назад с тихими стонами, безразличная ко всему окружающему. Ранокол сидел неподвижно, тупо уставившись на огонь.

Третий Зеландони тихонько посоветовался о чем‑то с большой Зеландони Девятой Пещеры и вскоре после этого принес две чашки дымящегося напитка. Одну чашку жрица Девятой Пещеры вручила Релоне, которая выпила ее без возражений, словно не понимала или ей было все равно, что она делает. Вторую чашку отнесли Раноколу, который даже не обратил внимания на предложенный напиток, но после некоторых побуждений все‑таки выпил его. Вскоре оба они опустились на шкуры и уснули.

– Я рад, что она успокоилась, – сказал Джохарран, – да и он тоже.

– Им необходимо было выплеснуть горе, – сказала Эйла.

– Да, они его и выплеснули, а теперь им необходимо отдохнуть, – сказала Зеландони. – И тебе тоже, Эйла.

– Сначала нужно немного перекусить, – сказала Пролева. Жена Джохаррана пришла вместе с Релоной и Зеландони. – Мы пожарили бизонье мясо, а из Третьей Пещеры принесли другую еду.

– Я не голодна, – сказала Эйла.

– Просто ты, должно быть, совсем вымоталась, – сказал Джохарран. – Ты же не отходила от него практически ни на мгновение.

– Мне хотелось бы, чтобы я смогла сделать для него нечто большее. Я не смогла придумать, как помочь ему, – сказала Эйла, расстроено покачав головой.

– Но ты и так помогла, – сказал пожилой мужчина, который был Зеландони Третьей Пещеры. – Ты облегчила ему боль. Никто не смог бы сделать большего, и он не продержался бы так долго без твоей помощи. Я и не знал, что можно использовать припарки в данном случае. Обычно их прикладывают к ушибам, но у него были внутренние повреждения… Не думаю, что мне удалось бы придумать такое. Однако, похоже, припарки помогли.

– Верно. Ты хорошо сообразила, как помочь ему, – заметила Зеландони Девятой Пещеры. – Ты уже делала так раньше?

– Нет. Я не была уверена, что припарка поможет, но пыталась сделать для него хоть что‑то, – сказала Эйла.

– Ты все сделала правильно, – сказала жрица. – Но сейчас тебе следует немного перекусить и поспать.

– Нет, не надо еды, а вот полежать немного я бы не отказалась, – сказала Эйла. – А где Джондалар?

– Он вместе с Рушемаром, Солабаном и еще парой человек отправился за топливом для костра. С ними же пошли факельщики, Джондалар решил обеспечить нас топливом на всю ночь, а в этой долине маловато деревьев. Но они должны скоро вернуться. Джондалар оставил вон там ваши спальные меха, – показал Джохарран.

Эйла прилегла, думая, что отдохнет до прихода Джондалара. Она заснула почти сразу, как только закрыла глаза. Когда вернулись сборщики топлива с запасами дров, почти все уже спали. Они сложили все около костра и отправились по своим спальным местам. Джондалар заметил деревянную чашку, которую Эйла обычно брала с собой для нагрева небольшого количества воды горячими камнями для лечебных целей. В прошлом году она также смастерила подставку из оленьих рогов для поддержки бурдюков прямо над огнем. Олений мочевой пузырь хорошо удерживал воду, но она все же слегка просачивалась наружу, что предотвращало возгорание сосуда, когда его использовали для нагрева воды и приготовления похлебок.

Джохарран остановил своего брата, чтобы перемолвиться парой слов.

– Джондалар, мне хочется побольше узнать о ваших копьеметалках. Я видел, что бизон упал от твоего дротика, а ты находился от него дальше всех. Если бы у всех нас было такое оружие, то нам не пришлось бы подходить к животным так близко, и Шевонар, возможно, не попал бы под бизоньи копыта.

– Ты же знаешь, что я готов объяснить все любому желающему, но нужно время, чтобы набить руку, – сказал Джондалар.

– А сколько времени у тебя ушло на тренировки? Я не спрашиваю, когда ты достиг такого совершенства, просто через какое время ты начал с ней охотиться, – уточнил Джохарран.

– Мы пользуемся копьеметалками несколько лет, но начали охотиться с ними уже в конце первого летнего сезона, – припомнил Джондалар. – Хотя только во время Путешествия мы так наловчились, что стали охотиться прямо с лошадей. Волк также по возможности помогал нам.

– Трудно привыкнуть к мысли, что животных можно использовать не только как источник мяса или меха, – сказал Джохарран. – Я не поверил бы, что такое возможно, если бы не видел все собственными глазами. Но все же мне нужно хорошенько изучить твою копьеметалку. Давай поговорим завтра.

Братья пожелали друг другу спокойной ночи, и Джондалар, найдя спящую Эйлу, присоединился к ней. Волк поднял голову. Она спокойно и ровно дышала, ее лицо слегка освещалось отблесками костра, и мужчина с благодарностью глянул на Волка. Как хорошо, что он всегда присматривает за ней, подумал он и, погладив зверя по голове, тихонько лег рядом с Эйлой. Он сожалел о смерти Шевонара не только потому, что он был членом Девятой Пещеры, но и потому, что знал, как сильно переживает Эйла, если кто‑то умирает из‑за того, что она не смогла ему помочь. Она была целительницей, но есть такие раны, которые никто не в силах исцелить.

Все утро Зеландони занималась приготовлениями тела Шевонара к отправлению в Девятую Пещеру. Большинство людей очень боялись находиться рядом с человеком, дух которого покинул тело, и ритуал его похорон должен быть необычным. Смерть во время охоты считалась огромным несчастьем. Если погибший охотился в одиночку, то все было очевидно, но Зеландони обычно проводила очищающий обряд для предотвращения любых возможных последствий. Если два или три охотника уходили и один из них погибал, это еще считалось личным делом, и достаточно было провести ритуал очищения с выжившими охотниками и их семьями. Но если в охоте участвовало несколько Пещер, то дело обстояло гораздо серьезнее. Нужно было проводить большую церемонию, охватывающую целое племя.

Верховная жрица раздумывала о том, что может потребоваться, возможно, запрет охоты на бизонов на весь оставшийся сезон для успокоения мира Духов. Эйла заметила, что она отдыхает с чашкой чая около костра, сидя на стопке туго набитых подушек, привезенных для нее Уинни на волокуше. Она редко садилась на низкие сиденья; находя все более трудным и обременительным для себя подниматься с них, поскольку с каждым годом она становилась все более полной и тучной.

Эйла подошла к жрице.

– Зеландони, можно поговорить с тобой?

– Да, конечно.

– Если ты занята, то это может подождать. Я просто хотела спросить тебя кое о чем, – сказала Эйла.

– Я могу уделить тебе немного времени прямо сейчас, – сказала Зеландони. – Возьми чашку для чая и присаживайся рядом со мной. – Она показала Эйле на лежащую на земле циновку.

– Мне только хотелось узнать, может, ты знаешь, что еще можно было сделать для Шевонара? Есть какие‑то способы для лечения внутренних ран? Когда я жила в Клане, там был случай, когда человека случайно прокололи ножом. Часть лезвия осталась внутри, и Иза сделала разрез и удалила его, но я не думаю, что нужно было что‑то разрезать в случае раны Шевонара, – сказала Эйла.

Эту иноземную женщину, очевидно, очень беспокоило то, что она смогла оказать лишь незначительную помощь раненому, и жрицу тронула ее озабоченность. Такого рода чувства возникают только у хороших учеников очага Зеландони.

– Да, Эйла, к сожалению, мало чем можно помочь человеку, попавшему под копыта взрослого бизона, – сказала Зеландони. – Какие‑то опухоли или нарывы можно вскрыть, можно вырезать мелкие обломки, щепки или сломавшееся лезвие, которое удалила твоя Клановая целительница, хотя она осмелилась на очень сложное дело. Крайне опасно разрезать тело. Зачастую разрез получается больше, чем хотелось бы. Я делала такие разрезы несколько раз, но только в тех случаях, когда была уверена, что ничего больше не поможет.

– Да, мне тоже так кажется, – сказала Эйла.

– К тому же необходимы знания о том, что находится внутри тела. Внутренности человеческого тела во многом схожи с внутренностями животных, и, разделывая туши животных, я обычно очень внимательно рассматривала, как их внутренние органы соединяются между собой. Хорошо заметны артерии, несущие кровь от сердца, сухожилия и мускулы. Эти органы очень похожи у всех животных, но есть и различия: желудок зубра, к примеру, отличается от лошадиного, и многие органы у животных устроены по‑разному. Это полезные и очень интересные сведения.

– Я считаю, что ты права, – сказала Эйла. – После охотничьих вылазок я разделывала многих животных, и это помогло мне разобраться в человеческом организме. Я уверена, что у Шевонара были сломаны ребра, и их острые концы проткнули его дыхательные… мешки.

– Легкие.

– Да, легкие и, по‑моему, еще и другие органы. На языке Мамутои они называются «печень» и «селезенка». Я не знаю, как вы их называете. Они очень обильно кровоточат при повреждении. Ты понимаешь, о чем я говорю? – спросила Эйла.

– Да, понимаю, – сказала Верховная жрица.

– Крови некуда было выйти. Я думаю, именно поэтому он почернел и стал таким твердым. Наверное, она заполняла его изнутри, пока что‑то не лопнуло, – сказала молодая женщина.

– Я осмотрела его и согласна с твоим мнением. Кровь заполнила его желудок и часть кишечника. Мне думается, что разорвался как раз кишечник, – сказала Зеландони.

– Кишечник – это такие длинные трубки, что выходят наружу?

– Да.

– Джондалар говорил мне такое слово. Я тоже считаю, что они были повреждены у Шевонара, но умер он от того, что его внутренности переполнились кровью.

– Верно. У него были еще сломаны лодыжка на левой ноге и правое запястье, но эти раны, конечно, не смертельны, – сказала Зеландони.

– Понятно, поэтому я и не очень беспокоилась о тех переломах, но, может быть, ты знаешь, что еще я могла для него сделать, – сказала Эйла, ее серьезное лицо выглядело крайне озабоченным.

– Тебя беспокоит то, что ты не смогла спасти его, так ведь?

Эйла кивнула и опустила голову.

– Ты сделала все возможное, Эйла. Все мы когда‑нибудь перейдем в мир Духов. Когда Дони призовет нас, молодых или старых, у нас нет выбора. Даже магии Зеландони недостаточно для того, чтобы предотвратить это, или даже узнать, когда это случится. Этой тайны Дони не открывает никому. Мы убили бизона, и в обмен на это Она позволила Духу Бизона забрать Шевонара. Такую жертву Она порой требует от нас. Возможно, Она решила, что нам нужно напомнить о ценности Ее Даров. Мы убиваем Ее творения, чтобы выжить, но должны по достоинству ценить великий Дар Жизни, которым Она благословила нас, когда забираем жизни Ее животных. Спокойствие Великой Матери бывает обманчивым. Иногда Ее уроки очень суровы.

– Да. Это я уже успела понять. Я не думаю, что мир Духов – это спокойное место. Но суровые уроки очень важны, – добавила Эйла.

Зеландони хранила молчание. Она давно поняла, что люди обычно продолжают говорить, чтобы заполнить брешь в разговоре, если она не дает мгновенного ответа, и благодаря такому молчанию стала узнавать гораздо больше, чем узнала бы, задавая вопросы. Чуть погодя Эйла продолжила:

– Я помню, как Креб рассказал мне, что Дух Пещерного Льва выбрал меня. Он сказал, что Пещерный Лев очень сильный тотем, который дает мощную защиту, но зато с таким тотемом очень трудно жить. Он говорил, что если я буду внимательной, то мой тотем поможет мне, подаст знак, если я приму правильное решение, но он говорил также, что тотемы испытывают людей, чтобы убедиться в их достоинствах, прежде чем одарить их чем‑то. Еще он говорил, что Пещерный Лев не выбрал бы меня, если бы я была недостойной, – сказала Эйла. – Может, он имел в виду способность к выживанию?

Жрицу поразила глубина понимания, отразившаяся в замечаниях Эйлы. Неужели люди, которых она называет Кланом, действительно способны на такие глубокие размышления? Если бы вместо Духа Пещерного Льва она упоминала Великую Земную Мать, то такие речи могли бы сделать честь Зеландони.

Наконец Верховная жрица нарушила молчание:

– Ничем нельзя было помочь Шевонару, лишь немного облегчить его боль, что ты и сделала. Применение в данном случае припарки показалось мне интересным. Ты научилась этому у своей Клановой целительницы?

– Нет, – сказала Эйла, покачав головой. – Я никогда не делала так раньше. Но он испытывал мучительную боль, а я знала, что при таких повреждениях ему нельзя давать никаких настоев. Сначала я хотела применить дым. Раньше я поджигала коровяк, при некоторых болезнях он облегчает кашель, и мне известны растения» которыми иногда окуривают парные в банях, но я не стала этого делать, боясь, что кашель только ухудшит его состояние, ведь у него были повреждены дыхательные мешки. Потом я заметила его кровоподтеки, хотя, разумеется, это были не просто синяки. Постепенно они стали почти черными, но я знала, какие растения помогают уменьшить боль от ушиба, и случайно увидела их, когда мы шли сюда от бизоньего загона. Поэтому я вернулась и нарвала их. Похоже, они немного помогли.

– Да, наверное, помогли, – согласилась Зеландони. – Надо будет и мне опробовать такой способ. Ты, Эйла, видимо, наделена врожденным даром целительства. И мне думается, о том же свидетельствует твое беспокойство. Все известные мне хорошие целители всегда переживали, если кто‑то умирал. Но в данном случае ничего нельзя было сделать. Мать, решила призвать его, и никто не в силах помешать Ее воле.

– Ты права, конечно, Зеландони. Я тоже думаю, что надеяться было не на что, но мне все‑таки хотелось уточнить это. Я понимаю, что у тебя много забот, и я не хочу больше отвлекать тебя, – сказала Эйла, вставая. – Спасибо, что ты ответила на мои вопросы.

Зеландони проводила взглядом уходящую молодую женщину.

– Эйла, – окликнула она ее. – А ты смогла бы сделать кое‑что для меня?

– Конечно, все, что угодно, Зеландони, – сказала она.

– Когда мы вернемся в нашу Пещеру, ты поможешь мне собрать красную охру. Обычно ее собирают на берегу Реки около Большой Скалы. Ты знаешь, где это?

– Да, я видела там охру, когда мы с Джондаларом плавали. Такой ярко‑красный цвет редко встречается. Я принесу ее тебе.

– Я расскажу тебе, как очистить руки, и дам специальную корзинку для нее, когда мы вернемся, – сказала Зеландони.