Глава II. Разумеется, всю ночь я жестоко страдал, по крайней мере я мог об этом догадываться, судя по всем симптомам

Разумеется, всю ночь я жестоко страдал, по крайней мере я мог об этом догадываться, судя по всем симптомам, но наконец эта ночь миновала, а проповедница Христианской Науки явилась, и я воспрянул духом. Она была средних лет, крупная и костлявая, и прямая, как доска, и у нее было суровое лицо, и решительная челюсть, и римский клюв, и она была вдовой в третьей степени, и ее звали Фуллер. Мне не терпелось приступить к делу и получить облегчение, но она была раздражающе медлительна. Она вытащила булавки, расстегнула крючки, кнопки и пуговицы и совлекла с себя все свои накидки одну за другой; взмахом руки расправила складки и аккуратно развесила все вещи, стянула с рук перчатки, достала из сумки книжку, потом придвинула к кровати стул, не спеша опустилась на него, и я высунул язык. Она сказала снисходительно, но с ледяным спокойствием:

– Верните его туда, где ему надлежит быть. Нас интересует только дух, а не его немые слуги.

Я не мог предложить ей свой пульс, потому что сустав был сломан, но она предупредила мои извинения и отрицательно мотнула головой, давая понять, что пульс – это еще один немой слуга, в котором она не нуждается. Тогда я подумал, что надо бы рассказать ей о моих симптомах и самочувствии, чтобы она поставила диагноз, но опять я сунулся невпопад, все это было ей глубоко безразлично, – более того, самое упоминание о том, как я себя чувствую, оказалось оскорблением языка, нелепым термином.

– Никто не чувствует, – объяснила она, – чувства вообще нет, поэтому говорить о несуществующем как о существующем, значит впасть в противоречие. Материя не имеет существования; существует только Дух; дух не может чувствовать боли, он может только ее вообразить.

– А если все-таки больно…

– Этого не может быть. То, что нереально, не может выполнять функций, свойственных реальному. Боль нереальна, следовательно больно быть не может.

Широко взмахнув рукой, чтобы подтвердить акт изгнания иллюзии боли, она напоролась на булавку, торчавшую в ее платье, вскрикнула «ой!» и спокойно продолжала свою беседу:

– Никогда не позволяйте себе говорить о том, как вы себя чувствуете, и не разрешайте другим спрашивать вас о том, как вы себя чувствуете; никогда не признавайте, что вы больны, и не разрешайте другим говорить в вашем присутствии о недугах, или боли, или смерти, или о подобных несуществующих вещах. Такие разговоры только потворствуют духу в его бессмысленных фантазиях.

В этот момент Stubenmadchen наступила кошке на хвост, и кошка завизжала самым нечестивым образом.

Я осторожно спросил:

– А мнение кошки о боли имеет ценность?

– Кошка не имеет мнения; мнения порождаются только духом; низшие животные осуждены на вечную бренность и не одарены духом; вне духа мнение невозможно.

– Значит, эта кошка просто вообразила, что ей больно?

– Она не может вообразить боль, потому что воображать свойственно только духу; без духа нет воображения. Кошка не имеет воображения.

– Тогда она испытала реальную боль?

– Я уже сказала вам, что такой вещи, как боль, не существует.

– Это очень странно и любопытно. Хотел бы я знать, что же все-таки произошло с кошкой. Ведь если реальной боли не существует, а кошка лишена способности вообразить воображаемую боль, то, по-видимому, бог в своем милосердии компенсировал кошку, наделив ее какой-то непостижимой эмоцией, которая проявляется всякий раз, когда кошке наступают на хвост, и в этот миг объединяет кошку и христианина в одно общее братство…

Она раздраженно оборвала меня:

– Замолчите! Кошка не чувствует ничего, христианин не чувствует ничего. Ваши бессмысленные и глупые фантазии – профанация и богохульство и могут причинить вам вред. Разумнее, лучше и благочестивее допустить и признать, что таких вещей, как болезнь, или боль, или смерть, не существует.

– Я весь – воображаемые живые мучения, но не думаю, что мне было бы хоть на йоту хуже, будь они реальными. Что мне сделать, чтобы избавиться от них?

– Нет необходимости от них избавляться – они не существуют… Они – иллюзии, порожденные материей, а материя не имеет существования; такой вещи, как материя, не существует.

– Все это звучит как будто правильно и ясно, но сути я все же как-то не улавливаю. Кажется, вот-вот схвачу ее, а она уже ускользнула.

– Объяснитесь.

– Ну, например, если материи не существует, то как может материя что-нибудь порождать?

Ей стало меня так жалко, что она даже чуть не улыбнулась. То есть она непременно улыбнулась бы, если бы существовала такая вещь, как улыбка.

– Ничего нет проще, – сказала она. – Основные принципы Христианской Науки это объясняют, их суть изложена в четырех следующих изречениях, которые говорят сами за себя. Первое: Бог есть все сущее. Второе: Бог есть добро. Добро есть Дух. Третье: Бог, Дух есть все, материя есть ничто. Четвертое: Жизнь, Бог, всемогущее Добро отрицают смерть, зло, грех, болезнь. Вот, теперь вы убедились?

Объяснение показалось мне туманным; оно как-то не разрешало моего затруднения с материей, которая не существует и, однако, порождает иллюзии. Поколебавшись, я спросил:

– Разве… разве это что-нибудь объясняет?

– А разве нет? Даже если прочитать с конца, и тогда объясняет.

Во мне затеплилась искра надежды, и я попросил ее прочитать с конца.

– Прекрасно. Болезнь грех зло смерть отрицают Добро всемогущее Бог жизнь ничто есть материя все есть Дух Бог Дух есть Добро. Добро есть Бог сущее все есть Бог. Ну вот… теперь-то вы понимаете?

– Теперь… теперь, пожалуй, яснее, чем раньше, но все же…

– Ну?

– Нельзя ли прочитать это как-нибудь иначе, другим способом?

– Любым, как вам угодно. Смысл всегда получится один и тот же. Переставляйте слова, как хотите, все равно они будут означать точно то же самое, как если бы они были расположены в любом другом порядке. Ибо это совершенство. Вы можете просто все перетасовать – никакой разницы не будет: все равно выйдет так, как было раньше. Это прозрение гениального ума. Как мыслительный tour de force[5]оно не имеет себе равных, оно выходит за пределы как простого, конкретного, так и тайного, сокровенного.

– Вот так штучка!

Я сконфузился: слово вырвалось прежде, чем я успел его удержать.

– Что??

– …Изумительное построение… сочетание, так сказать, глубочайших мыслей… возвышенных… потря…

– Совершенно верно. Читаете ли вы с конца, или с начала, или перпендикулярно, или под любым заданным углом – эти четыре изречения всегда согласуются по содержанию и всегда одинаково доказательны.

– Да, да… доказательны… Вот теперь мы ближе к делу. По содержанию они действительно согласуются; они согласуются с… с… так или иначе, согласуются; я это заметил. Но что именно они доказывают… я разумею – в частности?

– Это же абсолютно ясно! Они доказывают: первое: Бог – Начало Начал, Жизнь, Истина, Любовь, Душа, Дух, Разум. Это вы понимаете?

– Мм… кажется, да. Продолжайте, пожалуйста.

– Второе: Человек – божественная универсальная идея, индивидуум, совершенный, бессмертный. Это вам ясно?

– Как будто. Что же дальше?

Третье: Идея – образ в душе; непосредственный объект постижения. И вот она перед вами – божественная тайна Христианской Науки в двух словах. Вы находите в ней хоть одно слабое место?

– Не сказал бы; она кажется неуязвимой.

– Прекрасно. Но это еще не все. Эти три положения образуют научное определение Бессмертного Духа. Дальше мы имеем научное определение Смертной Души. Вот оно. ПЕРВАЯ СТУПЕНЬ: Греховность. Первое: Физическое – страсти и вожделения, страх, порочная воля, гордость, зависть, обман, ненависть, месть, грех, болезнь, смерть.

– Все это нереальные категории, миссис Фуллер, иллюзии, насколько я понимаю?

– Все до единой. ВТОРАЯ СТУПЕНЬ: Зло исчезает. Первое: Этическое – честность, привязанность, сострадание, надежда, вера, кротость, воздержание. Это ясно?

– Как божий день.

– ТРЕТЬЯ СТУПЕНЬ: Духовное Спасение. Первое: Духовное – вера, мудрость, сила, непорочность, прозрение, здоровье, любовь. Вы видите, как все это тщательно продумано и согласовано, как взаимосвязано и антропоморфично. На последней, Третьей Ступени, как мы знаем из откровений Христианской Науки, смертная душа исчезает.

– А не раньше?

– Нет, ни в коем случае, – только тогда, когда будут завершены воспитание и подготовка, необходимые для Третьей Ступени.

– И только тогда, значит, возможно успешно овладеть Христианской Наукой, сознательно к ней приобщиться и возлюбить ее, – так я вас понимаю? Иначе говоря, этого нельзя достичь в течение процессов, происходящих на Второй Ступени, потому что там все еще удерживаются остатки души, а значит – и разума, и поэтому… Но я вас прервал. Вы собирались разъяснить, какие получаются прекрасные результаты, когда Третья Ступень разрушает и развеивает эти остатки. Это очень интересно; пожалуйста, продолжайте.

– Так вот, как я уже говорила, на этой Третьей Ступени смертная душа исчезает. Наука так переворачивает все воспринимаемое телесными чувствами, что мы искренне принимаем в сердца свои евангельское пророчество: «первые будут последними, последние – первыми», и постигаем, что Бог и Его идея могут стать для нас всеобъемлющими, – чем божественное действительно является и по необходимости должно быть…

– Это великолепно. И как старательно и искусно вы подобрали и расположили слова, чтобы подтвердить и обосновать все сказанное вами о могуществе и функциях Третьей Ступени. Вторая, очевидно, могла бы вызвать лишь временную потерю разума, но только Третья способна сделать его отсутствие постоянным. Фраза, построенная под эгидой Второй Ступени, возможно еще заключала бы в себе что-то вроде смысла, – вернее, обманчивое подобие смысла; тогда как волшебная сила Третьей Ступени – и только она! – устраняет этот дефект. Кроме того, несомненно: именно Третья Ступень наделяет Христианскую Науку еще одним замечательным свойством, – я имею в виду ее язык, легкий и плавный, богатый, ритмичный и свободный. Вероятно, на то есть особая причина?

– О да! Бог – Дух, Дух – Бог, почки, печень, разум, ум.

– Теперь мне все понятно.

– В Христианской Науке нет ничего непонятного; потому что Бог – един, Время – едино, Индивидуум – един и может быть одним из себе подобных – одним из многих, как, например, отдельный человек, отдельная лошадь; в то время как Бог – един, не один из многих, но один-единственный и не имеющий себе равных.

– Это благородные мысли. Я просто горю желанием узнать больше. Скажите, как Христианская Наука объясняет духовное отношение постоянной двойственности к случайному отклонению?

– Христианская Наука переворачивает кажущееся отношение Души и тела, – как астрономия переворачивает человеческое восприятие солнечной системы, – и подчиняет тело Духу. Как земля вращается вокруг неподвижного солнца, хотя этому трудно верить, когда мы смотрим на восходящее светило, точно так же и тело – это всего лишь смиренный слуга покоящегося Духа, хотя нашему ограниченному разуму представляется обратное. Но мы этого никогда не поймем, если допустим, что Душа находится в теле или Дух в материи и что человек – часть неодухотворенного мира. Душа есть Бог, неизменный и вечный, а человек сосуществует с Душой и отражает ее, потому что Начало Начал есть Все Сущее, а Все Сущее обнимает Душу – Дух, Дух – Душу, любовь, разум, кости, печень, одного из себе подобных, единственного и не имеющего равных.

– Откуда взялась Христианская Наука? Это божий дар или она появилась невзначай, сама собой?

– В некотором смысле она – божий дар. То есть ее могущество исходит от Бога, но честь открытия этого могущества и его предназначения принадлежит одной американской леди.

– Вот как? Когда же это случилось?

– В тысяча восемьсот шестьдесят шестом году. Это незабвенная дата, когда боль, недуги и смерть навеки исчезли с лица земли. То есть исчезли те иллюзии, которые обозначаются этими словами. Сами же эти вещи вообще никогда не существовали; поэтому, как только было обнаружено, что их нет, они были легко устранены. История этого открытия и его сущность описаны вот в этой книжке, и…

– Книгу написала эта леди?

– Да, книгу написала она сама – всю, от начала до конца. Название книги – «Наука и здоровье, с толкованием библии», потому что леди разъясняет библию; раньше никто ее не понимал. Даже двенадцать апостолов. Я вам прочитаю начало.

Но оказалось, что она забыла очки.

– Ничего, это не важно, – сказала она. – Я помню слова, – ведь все мы, проповедники Христианской Науки, знаем книгу наизусть; в нашей практике это необходимо. Иначе бы мы совершали ошибки и причиняли зло. Итак, слушайте: «В тысяча восемьсот шестьдесят шестом году я открыла Науку метафизического врачевания и назвала ее „Христианской Наукой“. Дальше она говорит – и я считаю, что это сказано великолепно: „Посредством Христианской Науки религия и медицина одухотворяются новой божественной природой и сутью, вера и понимание обретают крылья, а мысли общаются непосредственно с Богом“, – это ее слова в точности.

– Очень изящно сказано. И кроме того, это блестящая идея – обручить бога с медициной, а не медицину с гробовщиком, как было раньше; ведь бог и медицина, собственно, уже принадлежат друг другу, будучи основой нашего духовного и физического здоровья. Какие лекарства вы даете при обычных болезнях, например…

– Мы никогда не даем лекарств, ни при каких обстоятельствах! Мы…

– Но, миссис Фуллер, ведь там сказано…

– Меня это совершенно не интересует, и я не хочу об этом говорить.

– Я очень сожалею, если чем-то вас задел, но ваша реплика как будто противоречит…

– В Христианской Науке нет никаких противоречий. Они невозможны, так как наука абсолютна. Иначе и не может быть, ибо ее непосредственный источник – Начало Начал, Всеобъемлющий, а также Душа, кости – один из многих, единственный и не имеющий себе равных. Это одухотворенная математика, очищенная от материального шлака.

– Это я понимаю, но…

– Она зиждется на несокрушимой основе Аподиктического Принципа.

Слово расплющилось о мой череп, пытаясь пробиться сквозь него, и оглушило меня, но прежде чем я успел задать вопрос о том, какое оно имеет отношение к делу, она уже разъясняла:

– Аподиктический Принцип – это абсолютный принцип Научного Врачевания Духом, верховное Всемогущество, избавляющее сынов и дочерей человеческих от всякого зла, которому подвержена плоть.

– Но, конечно, не от всякого зла, не от всякого разрушения?

– От любого, без исключений; такой вещи, как разрушение, нет. Оно нереально; оно не существует.

– Но без очков ваше слабеющее зрение не позволяет вам…

– Мое зрение не может слабеть; ничто не может слабеть; Дух – владыка, а Дух не допускает упадка.

Она вещала под наитием Третьей Ступени, поэтому возражать не имело смысла. Я переменил тему и стал опять расспрашивать о Первооткрывательнице.

– Открытие произошло внезапно, как это случилось с Клондайком, или оно долгое время готовилось и обдумывалось, как было с Америкой?

– Ваши сравнения кощунственны – они относятся к низменным вещам… но оставим это. Я отвечу словами самой Первооткрывательницы: «Бог в своем милосердии много лет готовил меня к тому, чтобы я приняла ниспосланное свыше откровение – абсолютный принцип Научного Врачевания Духом».

– Вот как, много лет? Сколько же?

– Тысячу восемьсот!

– Бог – Дух, Дух – бог, Бог – добро, истина, кости, почки, один из многих, единственный и не имеющий равных, – это потрясающе!

– У вас есть вес основания удивляться, сэр. И однако это чистая правда. В двенадцатой главе Апокалипсиса есть ясное упоминание об этой американской леди, нашей уважаемой и святой Основательнице, и там же есть пророчество о ее приходе; святой Иоанн не мог яснее на нее указать, разве что назвав ее имя.

– Как это невероятно, как удивительно!

– Я приведу ее собственные слова из «Толкования библии»: «В двенадцатой главе Апокалипсиса есть ясный намек, касающийся нашего, девятнадцатого века». Вот – заметили? Запомните хорошенько.

– Но что это значит?

– Слушайте, и вы узнаете. Я опять приведу ее вдохновенные слова: «В откровении святого Иоанна, там, где говорится о снятии Шестой Печати, что произошло через шесть тысяч лет после Адама, есть одна знаменательная подробность, имеющая особое отношение к нашему веку». Вот она:

«Глава XII, 1. – И явилось на небе великое знамение – жена, облеченная в солнце; под ногами ее луна, и на главе ее венец из двенадцати звезд».

Это наш Вождь, наша Мать, наша Первооткрывательница Христианской Науки, – что может быть яснее, что может быть несомненнее! И еще обратите внимание на следующее:

«Глава XII, 6. – А жена убежала в пустыню, где приготовлено было для нее место от бога».

– Это Бостон. Я узнаю его. Это грандиозно! Я потрясен! Раньше я совершенно не понимал этих мест; пожалуйста, продолжайте ваши… ваши… доказательства.

– Прекрасно. Слушайте дальше:

«И видел я другого Ангела, сильного, сходящего с неба, облеченного облаком; над его головою была радуга, и лицо его как солнце, и ноги его как столпы огненные, в руке у него была книжка раскрытая».

Раскрытая книжка… Просто книжка… что может быть скромнее? Но значение ее так громадно! Вы, вероятно, догадались, что это была за книжка?

– Неужели…

– Я держу ее в руках – Христианская Наука!

– Любовь, печень, свет, кости, вера, почки, один из многих, единственный и не имеющий равных, – я не могу прийти в себя от изумления!

– Внимайте красноречивым словам нашей Основательницы: «И тогда голос с неба воззвал: „Пойди возьми раскрытую книжку; возьми и съешь ее; она будет горька во чреве твоем, но в устах твоих будет сладка, как мед“. Смертный, склонись перед святым глаголом. Приступи к Божественной Науке. Прочитай ее с начала, и до конца. Изучи ее, размышляй над ней. Пригуби ее, она действительно будет сладка на вкус и исцелит тебя, но когда ты переваришь ее и ощутишь горечь, то не ропщи против Истины». Теперь вы знаете историю нашей несравненной и Божественной Святой Науки, сэр, и знаете, что на нашей земле она была только открыта, но происхождение ее божественное. А теперь я оставлю вам книгу и уйду, но вы ни о чем не тревожьтесь, – я буду пользовать вас заочно до тех пор, пока не отойду ко сну.