IV. Форма и место назначения

Это Послание не соответствует общей форме писем того времени. В нем нет вводного материала, приветствий автора, благодарения и последних приветствий. В нем не упоминается ни одного имени. Оно читается скорее как проповедь, чем как письмо. Не трудно представить себе христианскую общину, которая слушает Послание, в котором даются личные наставления³¹. И только иногда некоторые слова напоминают нам, что это не проповедь, а письмо (например, 2.1, 26).

Некоторые ученые классифицируют это Послание как общий трактат, либо как диатрибу в форме письма³². Но с этой точкой зрения трудно согласиться, потому что письмо предполагает определенную историческую ситуацию. Противопоставление читателей лжеучителям делается в таких выражениях, которые предполагают личное знакомство автора с читателями (ср. 2.21; 4.4). Круг читателей поэтому весьма ограничен и предполагает только имеющих христианский опыт людей (1.3; 2.1, 20, 27). Частое обращение к читателям и их личное знакомство с писателем, отсутствовало бы в общем трактате³³.

Р. Бультаман³⁴ выдвинул гипотезу, согласно которой Послание сначала заканчивалось на 5.13, а стихи 14-21 были позже добавлены церковным редактором. Но с этой гипотезой нельзя согласиться не только потому, что теории редактирования теперь все больше теряют свою убедительность, но и потому, что стиль и идеи последней части не отличаются от первой³⁵.

Самым убедительным объяснением является то, что Первое Послание Иоанна было написано группе общин, а не только одной какой-то азиатской общине (т.е. в провинции Азия), с которыми автор был лично знаком и которым угрожало то же самое проникновение лжеучения. Следующие причины привели к широко признанной точке зрения, что это Послание, как и Второе и Третье Послания Иоанна, предназначались для Азии: внешнее предание связывает Евангелие с Иоанном в Ефесе; связь иоанновских Писаний с Откровением также предполагает Малую Азию; подобное гностицизму учение, отраженное в этих Посланиях, тесно связано с этой областью. Кроме того самые ранние сведения об использовании Первого Послания Иоанна исходят из этой же области (в Послании Поликарпа)³⁶. Предположение Августина, что здесь имеются в виду церкви в Парфии, не имеет основания и очевидно объясняется использованием испорченного текста³⁷.

Следующим вопросом, касающимся целостности Послания, является использование или неиспользование автором ранее существовавшего документа, который был переработан и в процессе этой переработки изменен. И опять же самым ревностным защитником этой теории был Бультман³⁸, по мнению которого 1.56-10 стилистически отличается от 2.1-2, и последний отрывок является собственным комментарием и модификацией первого, что предполагает двух авторов Послания. Более того он относит первую часть к особому типу литературного произведения (Откровение -поучение). Другие немецкие ученые³⁹ видоизменили теорию Бультмана, но теория, которая основывается на дифференциации источников, имеет очень шаткое основание и конечно не может быть доводом в пользу разных авторов Послания. В. Наук⁴⁰ признает этот взгляд, потому что он, хотя и допускает использование автором более раннего документа, полагает, что автор сам написал его по более раннему поводу (возможно, предыдущее письмо, 2.12-14). Первое Послание Иоанна, которое мы имеем сегодня, создает столь целостное впечатление, что все попытки выделить возможные источники являются крайне умозрительными и едва ли могут рассчитывать на широкое признание⁴¹. В то же время группа ученых, которые изучали Послание, хорошо сделала, что обратила внимание на его литературные особенности, особенно ритмичность, что можно отчасти объяснить катехизическим методом, применяемым в изучении важной христианской истины по образцу еврейского учения⁴². Это несомненно может помочь понять такие феномены, как постоянные повторения и антитетические параллели⁴³. Они и подобные им приемы способствовали сохранению учения, и можно полагать, что наш автор, особенно если это был ап. Иоанн, после многих лет применения этого метода мог выработать такой стиль написания писем⁴⁴.