Глава шестая. Российская Федерация, Москва, Лубянская площадь

Российская Федерация, Москва, Лубянская площадь. Наше время

На аэродроме нас встречает автобус.

Погрузка в его салон – настоящий ритуал. «Конторские» шофера давно знакомы с особенностями передвижения пловцов из отряда «Фрегат‑22». А вот новичков приходится учить. Главная особенность заключается в большом количестве багажа со снаряжением, ведь, как правило, каждый пловец тащит с собой в командировку не менее четырех полноразмерных сумок!

В первой – сложенный гидрокомбинезон с двумя комплектами шерстяного белья, ластами, маской и подвесной системой. Во второй – ребризер с двумя запасными баллонами и регенеративным патроном. В третьей – автомат «АДС», боеприпасы к нему и специальный нож. Наконец, в четвертой находятся личные вещи пловца. Иногда добавляется и пятая с фляжкой чистой воды, с упаковками сухпая или с индивидуальным буксировщиком.

Короче, на восемь человек выходит как минимум тридцать два объемных и увесистых багажных места. На шестнадцать – шестьдесят четыре огромных сумки, которыми напрочь забивается корма любого автобуса. Сами мы обычно усаживаемся поближе к водиле.

Итак, едем.

Сорок минут слалома по запруженным подмосковным трассам, и мы на территории родной базы – в бывшем профилактории. Половина моих парней имеют семьи. Сдав оружие и снарягу, они переодеваются, прощаются с нами, седлают автомобили и разъезжаются по домам. Остальные, не имеющие обязательств и цепей, лениво расползаются по комфортабельным номерам общежития – мне и им торопиться некуда.

У меня есть в Москве скромная однокомнатная квартирка – даже не в спальном, а в могильном райончике. Заслужил, так сказать, за десяток ранений и пару контузий. Вполне приемлемое для одинокого холостяка логово. Тем не менее большую часть свободного от подвигов времени я предпочитаю проводить на базе, в обществе своих коллег. Здесь привычнее, спокойнее и удобнее на случай сбора по тревоге.

Закрыв изнутри дверь своих «апартаментов» на территории базы, бросаю в угол сумку со шмотками. В номере ничего не изменилось. А что здесь могло произойти за время моего короткого отсутствия? Только слой пыли стал толще, а посередине кухонного бокса лежит мертвый таракан…

Раздевшись, топаю в ванную принимать душ. После водных процедур инспектирую холодильник…

К сожалению, дельный совет из одной раритетной кулинарной книги в моем случае не прокатывает. Совет звучал примерно так: «Если к вам неожиданно пришли гости, пошлите девку в погреб. Пусть она принесет холодной телятины и клубники со сливками – это будет вполне прилично». Телятиной я питаюсь по праздникам, а вкус клубники напоминает детство. Зато в моем «погребе» завсегда найдется хорошая водка и закуска типа «братской могилы» – банки латвийских шпрот.

Сажусь ужинать…

Да, я холост и почти каждый вечер довольствуюсь скромной холодной трапезой, за исключением редких посещений ресторанов. Вам интересно, почему я не сложил по кирпичикам семейный очаг? Во‑первых, потому, что перед глазами слишком много негативных примеров: кто‑то из женатых друзей или коллег уходит к молоденьким, кто‑то – просто в никуда. Счастливы буквально единицы, да и на трезвую голову не разберешь – счастливы они по‑настоящему или научились виртуозно обманывать окружающих. Скорее, второе. Врут и терпят. Терпят и врут из‑за невозможности расстаться с привычкой или из‑за страха перед разделом нажитого хлама. В лучшем случае – из‑за подрастающих детей. Во‑вторых, потому, что в моем арсенале уже имеется печальный опыт семейной жизни. Повторять его не хочется…

Нет, я не женоненавистник и никого не зову на баррикады ради борьбы за права мужчин. Напротив, я уверен: люди – животные парные, и оставаться одному противоестественно. Однако большинство наших женщин делает все для того, чтобы на старости лет гулять во дворе со своими кошками или злыми карманными собачками. Выскочив замуж, они думают, будто ухватили бога за бороду и отныне необязательно нравиться избраннику. Они часами болтают с подружками по телефону или «Скайпу», ходят по дому в затрапезном нижнем белье, набивают на ночь желудки и при любом удобном случае дерут глотку подобно армейскому старшине. А потом вдруг с изумлением узнают об измене подлеца‑мужа, променявшего «замечательную» жену на какую‑то стерву.