Демонология

Уровень религиозного сознания – культа – и уровень пассионарного напряжения этнической системы взаимообусловлены. Для создания оригинальной системы мировоззрения требуется не только доктрина, но и способность воспринять ее, а это доступно не всем членам этноса. Однако пассионарная элита, восприняв то или иное учение, вводит его в стереотип поведения, тем самым вовлекая в принятый настрой массы обывателей, принимающих доктрину без критики. Это относится не только к оседлым этносам, обладающим письменностью, но и к кочевникам, передающим ценную информацию устно для запоминания, что, пожалуй, более эффективно.

Но уже в конце акматической фазы (в начале надлома) интерес простых людей, т.е. слабопассионарных, к сложным мировоззренческим проблемам слабеет, и наконец, остается только набор воззрений, имеющих, с точки зрения обывателя, практическое значение. Теология превращается в натурфилософию, а религия – в демонологию, ибо каждый нормальный лесовик боится встречи с лешим или водяным, а степняк – с кара‑чулмусом и албастом – духом‑убийцей, давящим спящих в степи у костра или пронзающим их длинными медными ногтями (джезтырнак).

Это духи природы, не покоренной человеком, но еще более страшен дух покойника: у русских – русалка, у тюрок – убур (упырь), высасывающий кровь у людей, бывших при жизни близкими покойнику. И поскольку многие люди либо видели этих чудовищ, либо ощущали их, не успев погибнуть благодаря заклинаниям или внезапному вмешательству соседей, то никакого сомнения в наличии болезнетворных существ, вызывающих то инфаркты, то анемию, то паралич, не возникало. Но ведь и мы недавно перестали сомневаться в существовании вирусов, хотя их можно видеть только через электронный микроскоп на экране, а не непосредственно.

Естественно, признание наличия многочисленных вредных существ вызывало стремление оборониться от них, что было не под силу простым охотникам и скотоводам. Для борьбы с враждебными и невидимыми демонами требовались специалисты. По‑тюркски их называли «бахсы», по‑славянски – знахари, на современном академическом жаргоне – шаманы. Последнее название действительно имеет место у тунгусо‑маньчжуров, но значение его иное, равно как и происхождение, принесенное из Индии, да и учение шаманизма– сложная система мистического атеизма (теория многослойности вселенной и божественного избранничества681) – не связано с мировоззрением западносибирских тюрок и угров, равно как и с политеизмом бурятской «черной веры»682. Язычество многообразно даже более, нежели теизм, но эта проблема увела бы нас в сторону от нашей темы, поэтому оставим ее. Важнее другое – в древности эти народы имели религии: иногда оригинальный дуализм, в основе которого лежал не антагонизм, а синтез, взаимодополнение, а иногда заимствованные у проповедников. Хормуста – подарен уйгурам манихеями, Митра пришел от саков к монголам, Уч Ыдук (Троица) – наследие несториан683. Но эти культы интересовали степняков в то время, когда акматическая фаза переходила в инерционную, а при торжестве гомеостаза тот, кто хотел искать себе веру, обращался либо в православие, либо в ислам, либо – на восточной окраине Степи – в буддизм и бон (древнетибетскую религию). Культура тюрок Х‑XII вв. размывалась так же, как их былая государственность: и было это прямым следствием этнической энтропии – естественной утраты пассионарности.

Но демонологии этот упадок не касался. Для человека, находящегося в гомеостазе, важны не сложные построения теологов и философов, а окружающая его действительность, даже если он понимает ее не научно. Для него ошибка – в пределах законного допуска; уточнения для него чаще всего бессмысленные помехи. Поэтому столь устойчивы приметы, восходящие к древнему забытому знанию, хотя и искаженному губительным Хроносом, но сохранившемуся в осколках даже в урбанизированном мире.

И не менее значительно другое: локализованность демонологических систем. Страшные демоны внутренней части Евразийского континента неизвестны в Англии, где нежить называется «маленький народец» – эльфы и феи, пляшущие лунными ночами в зарослях вереска, а духи убитых не высасывают кровь, а пугают обитателей старинных замков. Скандинавы боятся троллей, способных, по древней мифологии, победить богов Валгаллы. Китайцы различают пять степеней демонов: яр – привидение, мо – аморфная злая сила, туй – дух покойника, гуай – дух стихии, шен – аналог олимпийских божеств. И оборотни на окраинах континента разные: в Китае – лисы, в Германии – волки.

Отсюда ясно, что демонология не имеет точек пересечения ни с теологией, ни с философией, а поэтому не может быть проповедана этносу, живущему в ином ландшафтном регионе, и, следовательно, для проблемы межэтнических контактов не актуальна. Демонологические концепции усваиваются лишь переселенцами от аборигенов, как любые навыки адаптации в новом ландшафте.