Какова наука, таковы и критерии ее оценки

Современная рассудочная наука внутренне логически очень хорошо сбалансирована, начиная с ее мировоззренческих концепций, или парадигмы, и кончая критериями (оценками), служащими для оценки правильности той или иной теории. К числу таких признаков принято относить простоту (Ньютон, Мах), красоту (Пуанкаре, Дирак), изящество и музыкальность (Эйнштейн) и т.п. А с легкой руки Бора при обсуждении теории Шредингера, основанной на угаданном им уравнении, в обращение был пущен даже критерий безумности, отвергающий здравый смысл: "достаточно ли она безумна, чтобы быть верной". В этом нет ничего удивительного, ибо методы оценки теорий не могут находиться в противоречии с мировоззренческими концепциями. Простота, красота, изящество, музыкальность и безумие органически вписываются в духовную слепоту миропонимания.

Ну, а как быть с Его Величеством Экспериментом, с созерцаемой природой? В рассматриваемых условиях - и это вполне естественно - при оценке теорий, которые чаще всего отождествляются с формальными математическими уравнениями ("теория Максвелла - это уравнения Максвелла"), эксперименту отводится весьма скромная роль: чтобы стать "правильной", теории (уравнению) достаточно быть простой, красивой, изящной, музыкальной или безумной. Если, паче чаяния, эксперимент противоречит теории, то тем хуже для эксперимента: "Красота уравнений важнее их согласия с экспериментом" (Дирак). И этот вывод был убедительнейшим образом подкреплен соответствующими Нобелевскими премиями. Например, Поль Дирак угадал свое "красивое" дифференциальное уравнение электрона - Нобелевская премия, Макс Борн нашел статистическое толкование этому уравнению - опять Нобелевская премия. Нобелевскими лауреатами за угаданные уравнения стали также Гейзенберг, Планк,

Фейнман, Шредингер и другие...

Отсюда становится понятным, почему некоторые авторы вообще отвергают возможность существования решающего эксперимента, способного убить старую негодную теорию и одновременно подтвердить новую, согласующуюся с созерцаемой природой. Понятно также, почему

4. Гениального Томаса Куна "заболтали".

Томас Кун в своей книге "Структура научных революций", опубликованной в 1962 г. в Чикагском университете (США), впервые показал, что наука развивается скачкообразно: объем противоречащих старой теории опытных фактов достигает критического значения, и наука ввергается в кризис. Парадигма, содержащая основные мировоззренческие концепции науки, изменяется, и это неизбежно влечет за собой смену теории, то есть научную революцию, ибо каждая новая парадигма всегда бывает частично или полностью несовместимой со старой. Последовательная смена парадигм характеризует ход исторического развития науки, техники, а значит, и общества в целом.

Теория Томаса Куна вызвала необыкновенно бурную реакцию во всем мире, поскольку обнажила полную несостоятельность господствующего в рассудочной науке "расширенного принципа соответствия Бора", согласно которому каждая новая теория обязана включать в себя все предыдущие теории в качестве предельных частных случаев. В действительности же прав Томас Кун, характерным примером служит старая теория Птолемея (Солнце вращается вокруг Земли), которая никак не может быть частным случаем новой теории Коперника (Земля вращается вокруг Солнца). У нас обсуждение книги Томаса Куна свелось к пустопорожней болтовне ("забалтыванию"), как это было принято, без опубликования самой книги - она увидела свет лишь в 1975 г., когда страсти уже улеглись и все вернулось на круги своя.

Сейчас принцип Бора продолжает действовать: если ты хочешь сделать в науке что-то новое, изволь сохранить в целости все старое. С помощью этого нелепого принципа бездуховная наука пытается даровать своим корифеям иллюзию вечной жизни их имени в угаданных уравнениях взамен вечной жизни самих корифеев в Боге.

Абсурдный принцип Бора убедительно подкрепляется всевозможными репрессиями: увольнением с работы без права заниматься наукой, помещением в психушку и т.п. Метод психушки культивируется уже с 1917 г., когда Фридрих Адлер, бывший соученик и коллега Эйнштейна по Цюрихскому университету в Швейцарии, был подвергнут психиатрической экспертизе на предмет установления умственной неполноценности за написание работы, опровергающей теорию относительности. Этот метод широко практиковался и у нас, примеров не счесть. В частности, племянник Троцкого, Бронштэн, будучи секретарем отделения АН СССР, пишет: "Так, только за один 1966 г. Отделение общей и прикладной физики АН СССР помогло медикам выявить 26 параноиков" [В.А. Бронштэн. Беседы о космосе и гипотезах. М., Наука, 1968, с.198]. Не исключено, что среди них были и такие, кто действительно сошел с ума, пытаясь понять теорию Эйнштейна. По-видимому, они не знали гениального изречения другого нашего корифея: "Человек может понять вещи, которые он уже не в силах вообразить". И старались вообразить...

Кризис в рассудочной науке катастрофически затянулся. Это видят все — и у них, и у нас. Заметно затянулась и