I. Рабочая сила

Речь идет, прежде всего, об обеспечении предприятий рабочей силой. Раньше обычно рабочие сами шли на заводы, на фабрики, – был, стало быть, некий самотек в этом деле. А самотек этот вытекал из того, что была безработица, было расслоение в деревне, была нищета, был страх голода, который гнал людей из деревни в город. Помните формулу: “Бегство мужика из деревни в город”? Что заставляло крестьянина бегать из деревни в город? Страх голода, безработица, то обстоятельство, что деревня была для него мачехой, и он готов был бежать из нее хоть к черту на рога, лишь бы получить какую‑либо работу.

Так или почти так обстояло у нас дело в недавнем прошлом.

Можно ли сказать, что мы имеем теперь такую же точно картину? Нет, нельзя этого сказать. Наоборот, обстановка теперь изменилась в корне. И именно потому, что обстановка изменилась, у нас нет больше самотека рабочей силы.

Что же, собственно, изменилось за это время? Во‑первых, мы ликвидировали безработицу, – стало быть, мы уничтожили ту силу, которая давила на “рынок труда”. Во‑вторых, мы подорвали в корне расслоение в деревне, – стало быть, преодолели ту самую массовую нищету, которая гнала крестьянина из деревни в город. Наконец, мы снабдили деревню десятками тысяч тракторов и сельхозмашин, разбили кулака, организовали колхозы и дали крестьянам возможность жить и работать по‑человечески. Теперь деревню уже нельзя назвать мачехой для крестьянина. И именно потому, что ее нельзя назвать больше мачехой, крестьянин стал оседать в деревне, и у нас не стало больше ни “бегства мужика из деревни в город”, ни самотека рабочей силы.

Вы видите, что мы имеем теперь совершенно новую обстановку и новые условия обеспечения предприятий рабочей силой.

Что же из этого вытекает?

Из этого вытекает, во‑первых, то, что нельзя больше рассчитывать на самотек рабочей силы. Значит, от “политики” самотека надо перейти к политике организованного набора рабочих для промышленности. Но для этого существует лишь один путь – путь договоров хозяйственных организаций с колхозами и колхозниками. Вы знаете, что на этот путь стали уже некоторые хозяйственные организации и колхозы, причем опыт показал, что практика договоров дает серьезные успехи как для колхозов, так и для промышленных предприятий.

Из этого вытекает, во‑вторых, то, что нужно немедленно перейти на механизацию наиболее тяжелых процессов труда, развертывая это дело вовсю (лесная промышленность, строительное дело, угольная промышленность, погрузка – выгрузка, транспорт, черная металлургия и т. п.). Это не значит, конечно, что нужно якобы забросить ручной труд. Наоборот, ручной труд долго еще будет играть в производстве серьезнейшую роль. Но это значит, что механизация процессов труда является той новой для нас и решающей силой, без которой невозможно выдержать ни наших темпов, ни новых масштабов производства.

У нас есть еще немало хозяйственников, которые “не верят” ни в механизацию, ни в договоры с колхозами. Это те самые хозяйственники, которые не понимают новой обстановки, не хотят работать по‑новому и вздыхают по “старым добрым временам”, когда рабочая сила “сама шла” на предприятия. Нечего и говорить, что такие хозяйственники, как небо от земли, далеки от тех новых задач хозяйственного строительства, которые ставит нам новая обстановка. Они, очевидно, думают, что затруднения с рабочей силой представляют случайное явление, что недостаток рабочей силы исчезнет сам, в порядке, так сказать, самотека. Это заблуждение, товарищи. Затруднения с рабочей силой не могут исчезнуть сами. Они могут исчезнуть лишь в результате наших собственных усилий.

Итак, организованно набирать рабочую силу в порядке договоров с колхозами, механизировать труд – такова задача.

Так обстоит дело с вопросом о первом новом условии развития нашей промышленности.

Перейдем к вопросу о втором условии.