Утопая в океане отчаянья, я охватил его ноги как единственный оплот спасения

– Святой господин, молю вашего ходатайства! Спросите Божественную Мать, найду ли я какое-нибудь расположение в Ее взгляде!

Святое обещание ходатайства даруется нелегко. Учитель смущенно молчал. Вне всякого сомнения, я был убежден, что учитель Махасая интимно беседовал с Вселенской Матерью. Было глубоко унизительно сознавать, что мои глаза слепы к Той, Которая даже в этот момент была доступна восприятию безупречного взгляда святого. Беззастенчиво охватив его ноги, глухой к мягким протестам, я вновь и вновь просил о милости ходатайства.

– Я передам твою просьбу Возлюбленной, – капитулировал учитель с тихой улыбкой сострадания.

Что за сила в тех немногих словах, способных избавить мое существо от обуреваемого неистовством изгнания!

– Не забудьте о своем обещании, сэр! Я скоро вернусь за вестями от Нее! – радостное ожидание звучало в голосе, еще минуту назад полном скорби.

Переполненный воспоминаниями спускался я по длинной лестнице. Этот дом в Калькутте по Амхерст стрит 50, где теперь жил учитель Махасая, был домом моей семьи, когда умерла мать. Здесь мое человеческое сердце было разбито ее утратой. А ныне здесь же мой дух был как бы распят из-за отсутствия Божественной Матери. Священные стены – молчаливые свидетели мучительной боли и окончательного исцеления!

Энергично шагая я быстро пришел домой и в поисках уединения забрался в маленькую мансарду. До десяти часов вечера я пробыл в медитации. Теплота теплой индийской ночи внезапно озарилась чудесным видением. В великолепном сиянии передо мной предстала сама Божественная Мать. Ее лицо с нежной улыбкой было прекрасно. «Всегда Я любила тебя! Всегда буду любить!»