Вы говорили, что естественники относятся с некоторым пренебрежением к историкам. Это отношение сложилось в советское время из-за выраженной партийности историков?

В какой-то мере. В советский период произошла огромнейшая потеря репутации для исторической науки. Ведь историки партии были в массе своей совершенно неквалифицированны. И их репутация так или иначе распространялась на остальных. Поэтому наши специалисты по истории не канали в принципе. Разве что в отдельных, частных случаях. На самом деле тебя может спасти только личная репутация. Ты становишься известным авторитетом в своем узком кругу. Но этот круг международный. Никто на эти дипломы не смотрел. Всем наплевать, доктор ты или кандидат. Главное, чтоб был специалистом.

Западная система менее иерархична в этом смысле. У них не связана должность или ученая степень с получением материальных благ. Они работают иначе. У них есть лишь одна степень. Кроме того, она не делится по номенклатуре специальности. Все гуманитарии получают звание Ph.d., то есть «доктор философии». По их делам мы все будем докторами философии. Ты можешь носить это звание, но лишь как украшение. Твоя зарплата зависит исключительно от производительности труда. Работа в высшем ученом заведении определяется исключительно профессиональными качествами. И прежде всего, системой аттестации. Аттестует преподавателя не начальство, а студенты.

Это та самая система, на которую наша страна сейчас как бы нацелилась, но, думаю, лишь декоративно. Потому что она - плод славянской цивилизации, и переход на западную систему - это для них все равно, что вставить себе нож в живот. Проблема заключается в том, что образование на Западе платное и студенты требуют от преподавателей соответствующего качества. У нас-то оно тоже платное, но из иных соображений. Платят те абитуриенты, у которых нет другого выхода. Иначе такой студент вообще никакого образования не получит. Понятие профессор у них более размыто, чем у нас. Само слово «le professor» по-французски означает «учитель» или «преподаватель». То есть, знаток в своей области знаний. Не более того. Желающий устроиться в университет предлагает свой курс руководству. Ректорат вывешивает объявление. Если курс университету совсем не подходит, то они откажутся. Если студенты увидят этот курс в расписании и к лектору запишется два-три человека, уже считается, что он оправдывает свое существование. А если десять, вообще шикарно. Малочисленность группы позволяет работать со студентами индивидуально. Это тебе не лекции девственно невежественным заочникам на потоках читать. Мало того, на западе они аттестуют преподавателя и его курс каждые полгода. Лева Лурье, например, работал в колледже Колби, под Бостоном и ему предлагали остаться, потому что он прошел рейтинг. Он преподавал историю России. У Левы было шесть или семь студентов. Если они склонны его слушать дальше, то аттестация проходила успешно. Если нет, то могут уволить.