Центр взял на себя функции по охране памятников, которые раньше возлагались на отдел археологии?

Мы хотели отнять у них эти функции, перехватить все договоры. Это было сложно, но осуществимо. Поскольку, «пролетариату нечего терять, кроме своих цепей», то мы приступили к делу истово и азартно. Наташа клюнула из-за любви ко мне и деньгам. Уж не знаю, к чему больше. Называлась наша организация «Одесский охранный археологический центр». Джон поехал и вышиб договор в Ивано-Франковске, в газовом консорциуме, на двести тысяч, на раскопки у села Новосельское. Это был феерический успех. Засияли горизонты коммунизма.

Все женщины очень любят деньги, это общеизвестно. Но Наташа любила их просто патологически. Она их и получила, как главная бандерша. Джон стал ее заместителем по финансовой и административно-хозяйственной части, а я - по научной. Мы прекрасно сработались. Немедленно начались экспедиции. Мы стали нанимать людей на работы. Сотрудники Отдела стали перебегать к нам, потому что у нас были лучшие зарплаты. И мы их брали. Сначала Сережа Гизер, затем Ива, затем Росохатский и другие. Нам нужные были опытные полевые командиры.

Договоры посыпались сразу, потому что мы принадлежали к властной структуре, а не к научно-академической. Предприятиям с нами было выгодней работать. Вскоре появилась Шишкина – директор Измаильского музея - со своим договором о раскопках Измаильской крепости на сто тысяч. Мне дали эту экспедицию и бабки посыпались. Это был самый денежный период в моей жизни. Это было очень кстати перед московской защитой. Я получал прекрасную зарплату, полевые, премии, а также продолжал писать курсовые, дипломные работы и даже кандидатские диссертации.