В. Вина

Понятие и виды вины. Под виной понимают психическое отношение лица к совершаемому им противоправному действию или бездействию, а также к наступающим в связи с этим противоправным последствиям.

У человека имеется определенное психическое отношение к любому своему поведению, ибо все, что человек делает в нормальном состоянии, он делает сознательно. Психическому отношению, характеризующему вину в юридическом смысле, свойственна та специфика, что она распространяется не на всякое, а лишь на противоправное поведение. Это обстоятельство придает вине особое социальное содержание, смысл которого обнаруживаете с предельной ясностью, когда сравнивают невиновное виновное противоправное поведение.

Противоправное действие может быть совершено и при отсутствии вины. Как будет показано в дальнейшем, гражданское право в виде исключения допускает безвиновную ответственность. Но виновное правонарушение существенно отличается от невиновного. В невиновном (случайном) причинении убытков воплощается объективное несоответствие совершённого поступка требованиям закона, такой поступок ущемляет интерес социалистического общества или отдельных его члени Однако он не заключает в себе отрицательного отношения самого нарушителя к ущемленным интересам, так как нарушитель не знал, не мог и не должен был знать что результат наступит.

Когда же он действует виновно, противоправный совершается с определенных психических позиций: нарушитель либо знает, что его действия вызовут ущемление общественных или чьих-либо личных интересов, либо должен был знать и действительно знал бы об этом если бы проявил должную заботу об ущемленных им интересах, а не выразил к ним полного или по крайней мере известного пренебрежения '. Следовательно, бла

' Последнего обстоятельства, видимо, не учитывал М. Д. Шагородский, который, выступая вообще против трактовки вины

т

даря вине правонарушение становится не просто объективно неправомерным фактом, но и выражает определенное отрицательное отношение нарушителя к интересам социалистического общества или отдельного гражданина.

На этом, собственно, и зиждется применение к нарушителю мер гражданской ответственности. Возмещение убытков лишь одна из решаемых этими мерами задач. Не менее, если не более, важна другая задача — воспитание советских людей в духе преданности Родине и делу социализма, точного и неуклонного соблюдения законов, бережного отношения к социалистической собственности, дисциплины труда, честного отношения к общественному долгу, уважения к правилам социалистического общежития. В своей воспитательной функции меры гражданско-правовой ответственности и обращаются в первую очередь против виновных — тех, кто, совершая правонарушение, знали либо могли и должны были знать, какие последствия способны вызвать их действия, но, пренебрегая общественными интересами, не отказались от таких действий. Значение вины состоит также в том, что благодаря признанию ее одним из условий ответственности гражданин или коллектив граждан могут уверенно развивать свою общественно полезную активность, не опасаясь ответственности за всякого рода случайности, не рискуя нести бремени последствий, предвидеть которые они не могли при самой высокой бдительности. Такую роль вина играет потому, что является актом сознательного поведения и включает осознание двух существенных для ее характеристики моментов.

Во-первых, виновность предполагает осознание естественной связи между действием или воздержанием от него и возможными последствиями. Если нарушитель не знал, не мог и не должен был знать, какая естествен-

выражения отрицательного отношения к обществу, Считал особенно неприемлемой такую трактовку для неосторожно-небрежной вины, ибо, полагал он, тот, кто не знал, не мог и не должен был знать, не способен выразить в соответствующем действии свое отрицательное отношение к чему-либо (см. М. Д. Шаргородский, Научный прогресс и уголовное право, «Советское государство и право» 1969 г. № 12, стр. 89—90).

ная цепь событий будет вызвана его поведением, не может быть признан виновным, так как при подобных условиях нет оснований считать его выразившим отрицательное отношение к ущемленным общественным или личным интересам. Так, в приведенном деле с затоплением товаров двух магазинов водой, хлынувшей из водопроводных труб, Ленгазсетьстрой, уменьшив величина зазора, создал конкретную возможность результата, а Лендормост давлением на подземные сооружения превратил возможность в действительность. Поэтому с точки зрения причинной связи к ответственности можно было привлечь обе эти организации. Однако арбитраж учел невиновность Лендормоста, который не знал, не мог и не должен был знать о конкретной возможности опасных последствий, и потому при окончательных расчетах возложил обязанность возместить убытки в полном объеме на Ленгазсетьстрой.

Во-вторых, виновность предполагает осознание общественной значимости совершенных действий (или воздержания от них) и их результата. Нарушитель должен не просто осознавать естественную связь между своим поведением и возможными его последствиями, но и понимать общественную природу этих фактов как противоречащих интересам общества и потому недопустимых с точки зрения принципов его организации. В противном случае он может быть признан причинителем убытков но нет оснований упрекать его в отрицательном отношении к обществу, а следовательно, и признавать виновным. Например, суд оправдал гражданина, обвиняемого в убийстве задержавшего его дружинника, которого ошибочно принял за бандита. Причинитель ясно представлял естественную связь между своими действиями и результатом, понимая, что совершает убийство. Но он не знал, не мог и не должен был знать, какова действительная общественная природа этих последствий, или, иначе говоря, не проявил отрицательного отношения к обществу, а потому не мог нести ни уголовной, ни гражданской ответственности.

Некоторые авторы полагают, что для признания нарушителя виновным необходимо, чтобы он сознавал не только общественную, но и юридическую значимость совершенного — запрещение законом данного действия под страхом юридической ответственности. «Сознание, как элемент умышленной вины, — пишет, например, Г. К. Матвеев,-—-

...не может не включать в себя и сознания противоправности действия» '.

Как, однако, следует поступить, если, осознавая несоответствие своего поведения интересам общества, нарушитель не только не знает о его запрещенности законом, а, наоборот, уверен, что действия такого рода правовой ответственности не влекут? Подобные явления возможны, ибо не все антиобщественные поступки преследуются юридически. Многие из них осуждаются только моралью, но не правом. Например, по ст. 98 УК Узбекской ССР наказуема выдача замуж женщины, не достигшей брачного возраста. Уголовный закон РСФСР такого состава преступления не содержит, хотя и в РСФСР эти деяния не могут не быть антиобщественными. Лицо, постоянно проживающее в РСФСР, легко доказало бы в Узбекской ССР, что не знало о наказуемости данного деяния. Тем не менее преступник не был бы освобожден от ответственности, так как никогда не смог бы доказать неведения об антиобщественном характере своего поступка. А этого достаточно, чтобы общество имело право наказать его так, как оно считает нужным и как установлено в законе, а не так, как хотел бы нарушитель, ошибочно полагая, что ему угрожает лишь моральная, но не юридическая санкция.

Следует поэтому прийти к выводу, что осознание противоправности не является обязательным элементом вины. Нарушитель виновен уже при том условии, что отдает себе отчет в антиобщественном характере своего поведения.

В зависимости от конкретных форм выражения вины различают ее отдельные разновидности.

В законодательстве и теории уголовного права принято различать умысел прямой и косвенный, а также неосторожность в форме небрежности и самонадеянности. Если преступник знал о возможности результата и желал его наступления, говорят о прямом умысле, а если он не желал, но допускал неправомерные последствия, его вина квалифицируется как косвенный умысел. От косвенного умысла отличается неосторожность в форме самонадеянности, когда преступник тоже знает, что результат может наступить, но относится к этому факту не безразлично, а рассчитывает на его предотвращение. Неосторожность в форме небрежности характеризуется тем, что лицо не желало наступления результата и даже не знало о такой возможности, но по обстоятельствам дела могло и должно было знать об этом,

Деление видов умысла на прямой и косвенный имеет для уголовного права практическое значение потому, что

' Г. К. Матвеев, Вина в советском гражданском праве, Киев, 1955, стр. 255 — 256; см. е г о же, Основания гражданско-правовой ответственности, стр. 189 и ел.

различие между ними иногда влияет не только на квалификацию преступления, но и на меру наказания. Это различие помогает, кроме того, провести в необходимых случаях четкую грань между умыслом и неосторожностью: если лицо не желало наступления результата, но относилось к этому безразлично, оно действовало умышленно, а если легкомысленно надеялось его предотвратить, то допустило неосторожность. Неосторожность также вызывает и иную квалификацию деяния, и применение иных мер наказания к преступнику.

Поэтому смешение умысла и неосторожности, так же, как прямого и косвенного умысла, могло бы вызвать серьезные ошибки, в выводах суда по уголовным делам.

В гражданском праве такой опасности нет. Причинивший убытки виновно обязан возместить их в полном объеме, действовал ли он умышленно или неосторожно. В отличие от уголовного права вина в праве гражданском служит лишь основанием, но не мерой ответственности за убытки. Это означает, что для привлечения к ответственности нужна вина, но при ее наличии объем ответственности зависит уже не от степени (тяжести) вины, а от размера убытков. Поэтому подразделение видов умысла на прямой и косвенный и видов неосторожности на небрежность и самонадеянность для гражданского права лишено практического смысла. Здесь сложилось иное, трехчленное деление видов вины: умысел, неосторожность — простая и грубая.

Умысел включает элемент намеренности. Если должник намеренно нарушил обязательство и его намерение распространялось также на убытки, впоследствии возникшие в имущественной сфере кредитора, налицо умышленная вина. Однако в судебной и арбитражной практике по гражданским делам умысел встречается гораздо реже, чем в делах уголовных. Хотя обязательства иногда и нарушаются умышленно (намеренная задержка отправки продукции, ее оплаты, возврата тары и т.п.), нарушитель почти никогда ни прямо, ни косвенно не преследует цели причинить убытки другой стороне. Обычно же либо самое обязательство нарушается не по умыслу, а вследствие непринятия всех мер к его надлежащему исполнению, либо отношение нарушителя к убыткам, которые могут возникнуть у другой стороны, носит неумышленный характер. Решающая роль в сфере граж-

данской ответственности за убытки принадлежит, таким образом, не умыслу, а неосторожности.

Неосторожность характеризуется тем, что у нарушителя нет намерения, направленного на нарушение обязательства. и причинение убытков. Этим она отличается от умысла. Но неосторожность не случайное, а виновное поведение, и ей присущи все признаки, которые вообще характеризуют психическое отношение, охватываемое понятием вины.

Неосторожность — результат несоблюдения требований внимательности, заботливости и осмотрительности, соблюсти которые было необходимо для выполнения обязательства. Объем таких требований определяется на основе следующих трех критериев.

Он определяется прежде всего самим характером деятельности, осуществление которой причинило убытки. Очевидно, например, что к использованию средств автотранспорта предъявляются совсем иные требования и по объему, и по характеру, нежели к использованию средств гужевого транспорта. Различен также объем и характер требований, предъявляемых, например, к деятельности врача и к работе медицинской сестры. Далеко не одинаковы требования, предъявляемые к технически вооруженному производству на крупных предприятиях и на тех производственных участках, где работа ведется вручную или с применением относительно примитивных технических средств. Поэтому, например, когда по просьбе покупателя совхоз согласился поставить овощи и фрукты в самостоятельно изготовленной им таре, а затем был привлечен к ответственности за нестандартность тары, арбитраж иск отклонил, признав совхоз невиновным, поскольку допущенные отступления от стандарта оказались такими, предотвратить которые могло лишь предприятие, специализирующееся на изготовлении тары данного вида.

Он определяется, далее, конкретной объективной обстановкой, в условиях которой соответствующее действие было совершено. Так, ввиду раннего замерзания берегов Невы баржа с грузом не могла пришвартоваться к берегу, и потому перевозчик доставлял груз на берег вначале на плотах, а затем использовал канаты, крюки и т. п. для перемещения груза волоком. Вследствие этого груз оказался подмоченным и частично пришел в не-

годность. Но арбитраж не признал перевозчика виновным, так как в создавшейся обстановке он не мог использовать другого способа выгрузки, а промедление ставило под угрозу сохранность и самой баржи, и всем груза.

Объем соответствующих требований определяется также индивидуальными особенностями лица, причинившего убытки. Социалистический принцип «от каждого по его способностям» важен и для выявления вины. Необходимо лишь правильно пользоваться этим принципом, учитывая специфику отношений, к которым он здесь применяется, ибо в данном случае дело касается не оплаты труда, а заботливости, осмотрительности и внимательности, проявлять которые обязаны советские граждане и их коллективы. Нельзя снижать объем требований, предъявляемых к участникам советского оборота, ориентируясь на иногда еще сохраняющуюся отсталость. Общие требования, которые закон предъявляет к лицам, осуществляющим определенную деятельность в, данной конкретной обстановке, могут быть ими соблюдены. Но вполне возможно, что данное конкретное лицо, обладая большим опытом и высокой квалификацией, могло бы соблюсти гораздо более высокие требования, и если оно этого не сделало, то, хотя не были нарушены обычно предъявляемые общие требования, его следует признать виновным. В то же время при таких исключительных обстоятельствах, когда из-за неподготовленности нарушитель не мог соблюсти даже указанных общих требований, если самую эту неподготовленность нельзя поставить ему в вину, речь может идти об освобождении от ответственности.

Несоблюдение перечисленных требований служит доказательством вины в форме неосторожности. Но каково психологическое содержание этой вины? Как она должна быть охарактеризована в качестве психического отношения нарушителя к неправомерному поведению?

Тот, кто поступает неосторожно, не желает и не предвидит возможности наступления вредных последствий. Это и выражает формула: «не желал и не знал». Но при неосторожности нарушаются определенные, общеобязательные, понятные каждому требования заботливости, внимательности и осмотрительности. Тот, кто их нарушает, знает, что несоблюдение подобных требований,

вообще говоря, способно вызвать известные отрицательные последствия, а значит, способно привести к ним и в данном случае. Это выражается другой формулой: «мог и должен был знать». Иначе говоря, при неосторожности отсутствует конкретное, но имеется абстрактное предвидение возможности вредных последствий. Благодаря ему неосторожность и признается одним из видов вины.

На эту сторону дела не обращают должного внимания. Неосторожная вина обычно характеризуется как результат несоблюдения определенных требований без анализа воплощенного в ней психического отношения нарушителя, к своему поведению или в лучшем случае с одновременным указанием на то, что психическое отношение здесь проявляется в негативном виде («не знал») и долженствовании («должен был знать»). Но тогда неосторожная вина выходит за рамки общего понятия вины как определенного психического отношения и ничем не отличается от противоправности, которая тоже ведь представляет собой нарушение требований, установленных законом. Нужно, следовательно» различать объем нарушенных требований как критерий оценки неосторожности и самую неосторожность как форму психического отношения к неправомерному поведению.

Дискуссионен также вопрос о том, какие именно требования должны лежать в основе оценки неосторожности.

Сторонники субъективного критерия¹ определяют эти требования с учетом индивидуальных особенностей нарушителя. Но такой критерий противоречит нормативной природе права, устанавливающего общие правила поведения, и практически приводил бы к поглощению противоправности виновностью.

Сторонники объективного критерия определяют соответствующие требования сообразно с обязательным для участников советского гражданского оборота общим масштабом поведения, расходясь лишь а характеристике его конкретного содержания. Одни говорят о требованиях, которые могут быть предъявлены к «среднему» участнику гражданского оборота². Другие, имея в виду преимущественно юридических лиц, значение эталона придают требованиям, выполнимым для передового предприятия³. Но первый критерий не стимулировал бы к совершению всего, на что способен конкретный субъект, превосходящий «средний» уровень, а второй вообще построен по принципу объективного вменения, ибо предприятие, уступающее передовым по своей технической вооруженности, если само это обстоятель-

' См., например, Б. С. Антимонов, Значение вины потерпевшего при гражданском правонарушении, стр. 101.

² См., например, X. И. Шварц, Значение вины в обязательствах из причинения вреда, Юриздат, 1939, стр. 38; И. Б. Новицкий, Л. А. Л у н ц. Общее учение об обязательстве, стр. 327 — 328.

³ См., например, Н. С. М а л е и н, Имущественная ответственность в хозяйственных отношениях, стр. 74.

ство не может быть поставлено ему в вину, объективно не| способно достичь результата, достижимого для передового предприятия.

Вследствие отмеченных недостатков обеих позиций сторонники каждой из них сопровождают свои выводы известными оговорками. Так, X. И. Шварц, сторонник объективного критерия, предлагает также учитывать и некоторые индивидуальные особенности нарушителя¹, а Б. С. Антимонов, сторонник субъективного критерия, обращает внимание и на те требования, которые обусловливаются самим существом выполняемого дела ². Подобные колебания свидетельствуют о том, что правильным является не субъективный или объективный, а объективно-субъективный критерий, построенный на учете характера деятельности, конкретной обстановки, в которой она осуществляется, и индивидуальных особенностей самого деятеля.

Представляя собой одну из форм вины, неосторожность в свою очередь может выступать в качестве простой и грубой. Различие между ними определяется различным характером требований, не соблюденных нарушителем. В общем виде можно сказать, что, если лицо не соблюдает таких высоких требований, которые к нему предъявляются как к определенной индивидуальности, осуществляющей данный вид деятельности в соответствующих условиях, оно допускает простую неосторожность. При несоблюдении не только этих высоких, но и понятных каждому минимальных требований неосторожность становится уже грубой.

Допущена ли грубая или простая неосторожность, это зависит от обстоятельств дела и может быть установлено лишь на основе их детального изучения. Например, переход полотна железной дороги в недозволенном месте суд квалифицировал как простую неосторожность, а езду по полотну железной дороги верхом на лошади как грубую неосторожность. Отправку товара в твердой таре без мягкой упаковки, учитывая особенности отправленного товара, арбитраж квалифицировал как грубую неосторожность, а выгрузка того же товара, производившаяся вручную без применения конвейера, была признана простой неосторожностью. Чем более элементарные требования не соблюдаются, тем более явственно нарушитель представляет возможность наступления

' См. X. И. Шварц, указ. соч., стр. 36—37. ² См. Б. С. Антимонов, указ. соч., стр. 101,

вредных последствий. При грубой неосторожности его предвидение, оставаясь абстрактным, носит все же более определенный и более четко выраженный характер, чем при неосторожности простой. Из этого следует, что различие между простой и грубой неосторожностью является не качественным, а чисто количественным: чем более конкретно предвидение возможных последствий, тем более тяжкой должна быть признана и степень виновности.

Вина—условие ответственности не только граждан, но и юридических лиц. Если юридическое лицо — это организованный коллектив, обладающий коллективным сознанием и коллективной волей, то оно способно и к такому сознательно-волевому отношению, которое образует содержание вины. Вина юридического, лица может выразиться в виновных действиях, его работника, совершенных в связи с трудовыми функциями (ст. 445 ГК). Она может быть также рассредоточена между различными подразделениями юридического лица, когда вина конкретного работника исключается. Но при всех условиях вина юридического лица — это вина не индивида, а коллектива¹, причем последующее полное или частичное переложение убытков, возмещенных юридическим лицом, на их конкретного виновника ничего в существе дела не меняет.

Виновно нарушая свои трудовые обязанности, работник выступает одновременно в качестве участника производственного коллектива и субъекта трудового правоотношения. В первом случае имеется вина юридического лица как необходимое условие его ответственности перед потерпевшим, а во втором—индивидуальная вина самого работника как обязательное условие его собственной ответственности перед юридическим лицом. Поэтому, когда вина юридического лица воплощается

' См. подробнее Г. К. Матвеев, Вина в советском гражданском праве, стр. 216 и ел.; его же. Основания гражданско-право-вой ответственности, стр. 209—241. В. Т. Смирнов полагает, что вина юридического лица — это всегда вина конкретного работника, а не коллектива (см. В. Т. Смирнов, Обязательства, возникающие из причинения вреда, изд-во ЛГУ, 1973, стр. 35 и ел.), тогда как В. А. Тархов допускает также вину коллектива, хотя и проистекающую из действий работников (см. В, А. Тархов, указ. соч., стр. 76 и ел.),

в виновности конкретного работника, оно несет ответственность не за чужие действия, а за собственную вину.

Статья 222 ГК, говоря о вине как об условии ответственности за нарушение обязательства, устанавливает вместе с тем, что доказывание ее отсутствия возлагается на того, кто нарушил обязательство. Следовательно, предъявляя иск об убытках, необходимо доказать факт нарушения обязательства, а также наличие причинной связи между этим фактом и убытками. Но не нужно доказывать вину нарушителя, ибо он предполагается виновным до тех пор, пока не будет доказано обратное. Это правило ст. 222 ГК называют презумпцией виновности в противоположность презумпции невиновности, действующей в уголовном праве. Оно включено в гражданский закон потому, что по гражданским делам не ведется предварительное следствие, а бремя доказывания целиком возлагается на истца и ответчика. Истец обязан доказать, что понес убытки, вызванные поведением ответчика,—иначе для предъявления иска не было бы вообще никаких оснований. Но нельзя требовать от истца представления доказательств по поводу психических переживаний ответчика — относительно того, действовал ли он виновно или невиновно. По этой линии бремя доказывания переносится на ответчика, который, добиваясь отклонения предъявленного иска, должен доказать свою невиновность.

Презумпция виновности нарушителя не означает, однако, что в ходе рассмотрения дела суд или арбитраж должны пассивно выжидать, пока ответчик докажет свою невиновность, и взыскать с него возмещение убытков, если представить соответствующие доказательства ему не удастся. Советский суд активен. Если представленные доказательства недостаточны, суд, как указано в ч. 2 ст. 50 ГПК, предлагает сторонам и дру-

' Как полагают М. М. Агарков (см. М. М. А г а р к о в, К вопросу о договорной ответственности, «Вопросы советского гражданского права», изд-во АН СССР, 1945, стр. 131), Д. М. Генкян, Р. О. Халфина, К. К. Яичков (см. «Обзор дискуссий о государственных юридических лицах», «Советское государство и право» 1954 г. № 8, стр. 109), О. А. Красавчиков (см. О. А. Красавчиков, Возмещение вреда, причиненного источником повышенной опасности, «Юридическая литература», 1966, стр. 130).

гим участникам процесса представить дополнительные доказательства или собирает их по собственной инициативе. Презумпция виновности помогает суду в этом деле. Она побуждает ответчика проявить максимум активности в доказывании своей невиновности путем всестороннего освещения обстоятельств, при которых убытки были причинены. Такую же активность должен проявить и истец, доказывая факт причинения ему убытков ответчиком. Активность сторон вместе с активностью суда способствует выявлению истины по делу, лежащей в основе выносимых судебных решений.

Смешанная вина ¹. Выше уже отмечалось, что вина служит основанием, но не мерой, определяющей объем гражданской ответственности за причиненные убытки. Поэтому в гражданском праве нет надобности в проведении четких границ между умыслом прямым и косвенным, неосторожностью в форме небрежности и самонадеянности: любой из этих видов вины служит достаточным основанием для возложения ответственности в полном объеме причиненных убытков. Но почему же тогда гражданский закон оперирует категориями умысла, грубой и простой неосторожности? Каково практическое назначение этих категорий, применяемых в праве гражданском и безразличных для права уголовного, не выделяющего неосторожность грубую и простую?

По общему правилу, степень виновности нарушителя не учитывается при определении объема его гражданской ответственности. Но от этого правила приходится отступать в тех специфических только для гражданского права случаях, когда возникает вопрос о так называемом зачете вины— уменьшении объема ответственности одного лица с учетом степени виновности другого. Чтобы распределить возникшие убытки между несколькими лицами, виновными в их причинении, нужно выявить и сопоставить тяжесть вины, допущенной каждым из них. Для этого гражданский закон и использует различия между такими степенями виновности, как умысел, грубая и простая неосторожность. Важнейшую область применения учета вины, а значит, и использования раз-

» Вместо этого термина иногда употребляются термины «обоюдная вш^ма^е"«встречная^р вина», «вина потерпевшего», «смешанная ответственность».

личий между умыслом, грубой и простой неосторожностью составляет случай смешанной вины (ст. 224 ГК)

Смешанная вина характеризуется двумя моментам во-первых, убытки наступают в результате виновного поведения нарушителя и потерпевшего, а сосредоточиваются в сфере одного только потерпевшего; во-вторых наступивший результат представляет собой нераздельную величину, вследствие чего невозможно установит «долю» убытков, причиненных каждым из участников соответствующих отношений. Например, колхозница Ц рассыпала горячие угли в телятнике, и вскоре возник пожар, который не удалось своевременно погасить потому, что колхоз не был обеспечен элементарными противопожарными средствами. Какая часть ущерба вызвана действием колхозницы П. и какая бездействием самого колхоза? Е., слесарь завода «Электросила», отправился за понадобившейся ему деталью путем, закрытым для прохода сигнализацией по проводах тока высокого напряжения, которые, однако, по вине администрации ни чем защищены не были. Виновна не только администрация, но и сам потерпевший при невозможности индивидуализировать вред, причиненный каждым из них.

Ввиду того, что смешанная вина исключает разделение результата на части, каждая из которых причинна связана только с поведением нарушителя или потерпевшего, их размер приходится устанавливать приблизительным образом: не на основе критерия причинной связи, а путем учета степени виновности как нарушителя, так и потерпевшего. Если оба виновны в одинаковой степени (например, каждый действовал с грубой неосторожностью), убытки распределяются между ними в равных долях. В тех случаях, когда степень виновности нарушителя и потерпевшего различна (например, один допустил простую, а другой—грубую неосторожность), больший объем ущерба относится на счет того, кто виновен в большей степени. |

Так, овощной комбинат Лензаготплодоовощторга предъявил к Октябрьской железной дороге иск о возврате штрафов в сумме 2732 руб., взысканных дорогой с истца за простой вагонов под разгрузкой. При рассмотрении дела выяснилось, что в простое виновны как комбинат, медленно производивший разгрузку, так и дорога, подававшая вагоны без уведомления и притом

в большем количестве, чем позволял фронт разгрузки.

Учитывая виновность обоих контрагентов, арбитраж

уменьшил размер взысканного им в пользу истца возмещения до 1396 руб.

Поставщик отправил сталь повышенного качества и соответственно по более высоким ценам, чем обусловлено договором. В связи с этим покупатель понес убытки, поскольку он обязан свою продукцию отпускать по плановой цене, тогда как вследствие удорожания сырья ее себестоимость оказалась выше запланированной. Возражая против иска, ответчик доказал, что технические качества поставленной стали уменьшают количество отходов, а это позволяло при умелой организации работы снизить себестоимость выпущенной продукции, хотя и не довести ее до уровня плановой. Арбитраж уменьшил объем возмещения убытков, понесенных истцом по данному делу, с учетом степени им самим допущенной виновности.

Чаще всего смешанная вина проявляется в том, что, обе стороны виновны в самом нарушении обязательства. Но бывает, что обязательство нарушила одна из сторон, а другая содействовала увеличению размера убытков либо не приняла мер к их уменьшению. Если она это сделала умышленно или по неосторожности, убытки также распределяются по правилам о смешанной вине.

По обязательствам некоторых видов согласно прямому указанию закона нарушитель обязывается к возмещению убытков независимо от его вины. Но и в этих случаях потерпевший может виновно способствовать образованию убытков, вызвать увеличение либо не принять мер к уменьшению их объема. Смешанной вины здесь не будет, так как виновен только потерпевший, но не нарушитель. Невозможно также для распределения убытков между сторонами сопоставлять вину потерпевшего с виной нарушителя ввиду его невиновности. Поэтому объем ответственности нарушителя должен быть уменьшен не на основе сопоставления тяжести вины обеих сторон, а с учетом лишь степени вины потерпевшего.

От смешанной вины отличается совместное причинение. Чаще всего оно встречается в обязательствах из причинения вреда, но изредка бывает связано с нарушением договорных и иных обязательств. Если, например,

до вине как поставщика, так и изготовителя поставлена дефектная продукция, оба они считаются совместными причинителями понесенных покупателем убытков. Между смешанной виной и совместным причинением имеются коренные различия.

При смешанной вине виновен как причинитель, так и потерпевший, а при совместном причинении потерпевший невиновен, но убытки у него возникают по вине нескольких причинителей. Поэтому при совместном причинении потерпевший получает полное возмещение убытков, которые лишь между самими совместными причинителями распределяются соответственно степени вины каждого из них, тогда как при смешанной вине учитывается вина самого потерпевшего в качестве основания уменьшения объема ответственности причинителя.

Поскольку совместное причинение связано с действиями двух или нескольких лиц, а «долю» вреда, причиненного каждым из них, установить невозможно, они несут солидарную ответственность перед потерпевшим, и лишь последующие расчеты между ними производятся по долям сообразно со степенью вины каждого. Но в предусмотренных законом случаях вводится их прямая долевая ответственность непосредственно перед потерпевшим, как установлено, например, для ответственности.^ перед покупателем за поставку недоброкачественной а продукции виновных поставщика и изготовителя. Однако совместное причинение характеризует основание ответственности, а не конкретно установленный ее порядок и потому не превращается в смешанную вину при переходе от солидарного к долевому возмещению'. Не нужно также забывать, что и при долевом порядке объем ответственности одного из совместных причинителей уменьшается не за счет потерпевшего, как при смешанной вине, а за счет сопричинителей.

Ответственность за чужую вину. Должник по обязательству при определенных, рассмотренных ранее условиях может перепоручить его исполнение полностью или

' Вопреки тому, как его при этих условиях оценивает В. К. Райхер (см. В. К. Р а и х е р, Правовые вопросы договорной дисциплины в СССР, изд-во ЛГУ, 1958, стр. 261—262) и вслед за ним Н. С. Малеин (Н. С. М а л е и н, Имущественная ответственность в хозяйственных отношениях, стр. 85).

частично другому лицу. Кредитору также предоставляется возможность с соблюдением установленных условий переадресовать другому лицу исполнение обязательства. Но в результате перепоручения или переадресования исполнения должник или кредитор из обязательства не выбывает, и если оно будет нарушено по вине любого из них, последует ответственность конкретного виновника. При отсутствии вины как субъектов обязательства, так и лиц, привлеченных к исполнению, ответственность исключается. Как, однако, следует поступать в случаях, когда участники обязательства невиновны, но оно нарушено по вине привлеченных к исполнению субъектов, например по вине субподрядчика, привлеченного генеральным подрядчиком?

Общего ответа на поставленный вопрос в действующем законодательстве нет. Но специально для случаев просрочки кредитора ч. 3 ст. 227 ГК устанавливает, что даже и при невиновности кредитор отвечает за убытки, если просрочка произошла по вине лиц, которым было поручено принятие исполнения. А поскольку кредитор и должник юридически равноправны, надо полагать, что аналогичное правило применимо и к должнику. Нет также никаких оснований думать, что закон ставит просрочку в особое положение. Тождественный порядок должен быть распространен на любые нарушения обязательства. Было бы, кроме того, неправильно ограничивать действие этого порядка лишь перепоручением или переадресованием исполнения в буквальном смысле. Хотя, например, изготовитель не перепоручает производство продукции поставщикам материалов, но, если по их вине продукция не будет изготовлена, он должен отвечать перед своими заказчиками.

Иными словами, субъект обязательства отвечает не только за собственную вину, но и за вину ответственных перед ним третьих лиц. Это и принято именовать ответственностью за чужую вину. Ее установление обусловлено тем, что кредитор и должник состоят в правоотношениях друг с другом, но каждый из них не находится в правовых связях с лицами, привлеченными другой стороной. Они лишены поэтому возможности предъявить какие-либо требования к указанным лицам, и, если бы им не принадлежало право на ком-

пенсацию убытков за счет друг друга, убытки вообще остались бы невозмещенными, несмотря на то, что имеется конкретный виновник их причинения.

Но в то же время подобное правило не является отступлением от общего принципа ответственности за вину, так как после возмещения убытков кредитору должник вправе предъявить регрессный иск об их компенсации к тому лицу, по вине которого они наступили. Такое же право приобретает и кредитор, возместив должнику убытки, возникшие по вине третьих лиц. А, если и третьи лица невиновны, исключается также ответственность кредитора или должника, на стороне которых они выступали.

Например, в Госарбитраже при Леноблисполкоме к Усть-Лужскому рыбному заводу был предъявлен иск по поводу непоставки рыбных консервов. Защищаясь против иска, завод доказал, что не мог выполнить обязательство вследствие непоставки ему рыбы рыболовецкими колхозами, вынужденными временно приостановить рыбную ловлю в связи с обстоятельствами стихийного порядка. Приняв во внимание полную невиновность как самого поставщика, так и его контрагентов, арбитраж освободил Усть-Лужский завод от ответственности за невыполнение договора поставки.

Напротив, по иску одного из ленинградских заводов, предъявленному к Главметаллосбыту, который не выбрал причитавшееся ему количество металлопродукции, последовало иное решение. Как установлено арбитражем, Главметаллосбыт поручил выборку металлопродукции своему договорному контрагенту, не выполнившему этого поручения без уважительных причин.' Арбитраж и возложил ответственность перед заводом на Главметаллосбыт с правом предъявить регрессный иск к контрагенту, по вине которого произошла невыборка металлопродукции.

Таким образом, ответственность за чужую вину не только не отступает от принципа ответственности за вину, а, наоборот, единственно способна обеспечить доведение юридических санкций до непосредственного виновника нарушения. При взыскании возмещения с невиновного должника или кредитора нет собственно ответственности, а используется лишь юридико-технический прием, побуждающий того участника обязатель-

ства, который единственно на это управомочен, переложить возмещение уже в порядке подлинной ответственности на действительного виновника убытков. И только когда в виде исключения закон разрешает участнику обязательства, минуя своего контрагента, обратиться с иском к непосредственному виновнику', надобность в использовании такого приема отпадает: ответственность за собственную вину возлагается без необходимости предпосылать ей ответственность за вину чужую.

Имея в виду хозяйственные обязательства, С. И. Аскназий предложил иное решение того же вопроса. Он полагал, что должник, привлекающий к исполнению третьих лиц, организует определенную хозяйственную сферу и потому обязан нести риск любых случайностей, которые в ней возникают. Возложение же на такого должника ответственности лишь за виновные действия привлеченных им организаций, по мнению С. И. Аскназия, позволило бы ему отсылать истцов и арбитражные органы от одного звена к другому и создавало бы нарушителям лазейку для уклонения от ответственности². К аналогичным выводам пришла также Е. А. Флейшии³.

Однако та или иная хозяйственная сфера всегда организуется принявшим на себя обязательство контрагентом. Трудно поэтому объяснить, почему в случаях ограниченности такой сферы лишь предприятием самого должника он несет ответственность только за вину, но стоит ей выйти за пределы данного предприятия, как сразу же по непонятным причинам ответственность будет наступать также за невиновное поведение. Нужно учесть, кроме того, что в условиях разделения труда между отраслями социалистического хозяйства и отдельными предприятиями исполнение обязательства почти всегда предполагает кооперирование с рядом организаций. Поэтому, если бы предложение С. И. Аскназия было принято, ответственность в хозяйственных обязательствах основывалась бы не на вине, а на причинении, что находилось бы в прямом противоречии с основными принципами ответственности по советскому гражданскому праву. Лишено оснований и опасение по поводу лазейки, якобы открывающейся для нарушителей. При действии презумпции их виновности для такой лазейки нужно преодолеть огромные трудности, доказав как свою собственную невиновность, так и невиновность третьих лиц. И если это удастся сделать, то не лазейка исключит ответственность, а отсутствие необходимых для нее оснований.

Прямо противоположный подход к рассматриваемой проблеме выражен в работах Р. О. Халфиной, которая, исходя из того, что

⁾ Такое право предоставлено, например, покупателю продукции, который может, минуя невиновного поставщика, привлечь к ответственности виновного изготовителя.

² См. С. И. Аскназий, Некоторые вопросы гражданско-правовой ответственности, «Ученые записки ЛГУ», № 151, изд-во ЛГУ, 1953, стр. 171—172.

³ См. Е. А. Флейшиц, Общие начала ответственности по Основам гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик, «Советское государство и право» 1962 г. № 3, стр. 34—43.

если нет вины, то нет и ответственности, вообще исключает ответственность субъектов обязательства за вину привлеченных ими к исполнению третьих лиц' Но, помимо того, что подобная конструкция противоречит закону, она неприемлема и по чисто практическим соображениям. Следуя ей, нужно было бы освобождать от возмещения убытков не только невиновного субъекта обязательства, но и третьих лиц, виновных в его нарушении, а при одновременной виновности тех и других пришлось бы уменьшить объем ответственности участника обязательства с учетом степени вины привлеченных им фактических исполнителей

Не следует также упускать из виду, что ответственность за чужую вину — это не подлинная ответственность, а юридико-технический прием ее последующего переложения на действительного виновника. Но такой прием ссылкой на принцип «нет вины — нет ответственности опровергать невозможно. Как единственно способный обеспечить ответственность того, по чьей вине обязательство нарушено, этот прием практически полностью себя оправдывает и заслуживает не критики, а всемерной поддержки и последовательного применения.

Ответственность без вины. Случай и непреодолимая сила. Обязанность возместить убытки—общая форма гражданско-правовой ответственности. Однако в качестве ее меры выступает не всякое возмещение. Госстрах, например, обязан возместить ущерб, причиненный застрахованному имуществу (ст. 388 ГК). Но ущерб причиняется страховым случаем, а не Госстрахом, и потому, несмотря на возмещение убытков. Госстрах юридической ответственности в собственном смысле не несет. Юридическая ответственность—следствие правонарушения. Если нет правонарушения, нет и ответственности, хотя бы на кого-либо и возлагалась обязанность возместить образовавшиеся убытки.

Гражданское правонарушение как общее основание ответственности слагается из трех элементов: противоправности, причинной связи, вины. Казалось бы, что при отсутствии любого из этих элементов нет правонарушения, а потому нет и ответственности. В принципе такое суждение правильно. Однако применительно к одному из элементов состава — вине оно претерпевает некоторые ограничения.

Вина составляет непременное условие гражданской ответственности потому, что, выражая отрицательное отношение к обществу, она служит основанием госу-

' См, например, Р. О Халфина, Правовое регулирование поставки продукции в народном хозяйстве, изд во АН СССР, 1963, стр. 256 и ел.

дарственного и общественного осуждения поступков нарушителя. Само же законодательство, вводящее ответственность за вину, выполняет стимулирующую функцию: оно побуждает не совершать таких действий и не допускать такого бездействия, которые запрещены законом. Вина служит, следовательно, предпосылкой осуждения одного поведения и стимулирования к другому.

Возможны случаи, когда причинитель вреда обязывается возместить его, однако отсутствуют основания не только к осуждению, но и к стимулированию отказа от вредоносного поведения. Например, вред, причиненный в состоянии крайней необходимости, по общему правилу, возмещается (ч. 1 ст. 449 ГК), хотя крайняя необходимость управомочивает на его причинение, а право не заслуживает ни упрека, ни стимулирования отказа от него. Ясно, что здесь нет никакой ответственности.

Бывает, однако, и так, что совершенное действие объективно противоправно и находится в причинной связи с возникшими убытками, но не заслуживает упрека ввиду полной невиновности причинителя. В то же время характер осуществляемой деятельности таков, что угроза возмещения убытков позволяет стимулировать предотвращение вредоносных действий в будущем. Тогда отпадает возможность осуждения, но сохраняется возможность стимулирования, несмотря на отсутствие вины. При таких обстоятельствах обязанность возместить убытки опирается на сочетание как объективных (противоправность, причинная связь), так и субъективных элементов (стимулирование), свойственных составу правонарушения. Поэтому, несмотря на отсутствие вины, возмещение убытков выступает здесь как форма гражданско-правовой ответственности '.

' Этого не учитывают те авторы, по мнению которых правило «нет вины — нет ответственности» вообще не знает каких-либо ограничений (см. Н Г. Александре в, Законность и правоотношения в советском обществе, Госюриздат, 1955, стр 166—168;

Д И.Бернштейн, Проблема так называемой ответственности без рины в советском праве, «Сборник статей аспирантов ТашГУ», Ташкент, 1964, вып 23, стр. 115; М. И. Б рагинский, К вопросу об ответственности за чужие действия по советскому гражданскому праву, «Труды Всесоюзного юридического заочного института», т I, 1966, стр. 51; О. А Красавчиков, Возмещение вреда, причиненного источником повышенной опасности, стр 154;

Н С Малеин, Имущественная ответственность в хозяйственных отношениях, стр. 15 и ел).

Численность норм, устанавливающих гражданско-правовую ответственность независимо от вины, невелика, причем некоторые из них практически ориентируются только на вину. Таковы, в частности, правила транспортного законодательства, устанавливающие точный перечень оснований освобождения от ответственности за нарушение плана грузовых перевозок. Рассуждая абстрактно, нельзя не признать, что все, выходящее за пределы такого перечня, ответственности не исключает, даже если нарушитель невиновен. На самом же деле ответственность наступает обычно лишь за вину. Но для упрощения доказательственного процесса, учитывая необычайную разветвленность транспортной. деятельности и взаимодействие ее многообразных составных частей, сам закон перечисляет обстоятельства, освобождающие от ответственности за невыполнение планов перевозки.

Среди норм, действительно исключающих вину из числа условий гражданско-правовой ответственности, решающее место принадлежит ст. 454 ГК, хотя она вводит ответственность не за нарушение обязательства, а за причинение вреда, порождающее обязательство. возместить его. Статья 454 ГК возлагает независимо от вины ответственность за вред, причиненный источником повышенной опасности, относя к таким источникам определенные виды техники — транспортные средства, промышленные предприятия и т. п. Что же касается ответственности независимо от вины за нарушение уже существующего обязательства, то она введена, например, ч. 1 ст 427 ГК. Согласно этой норме, организация, для которой хранение является одной из целей ее деятельности, предусмотренной уставом (положением), отвечает и за случайную утрату, недостачу или повреждение хранимого имущества. Имея в виду не любое, а лишь профессиональное хранение, ч. 1 ст. 427 ГК тоже ориентируется на деятельность, связанную с применением определенных технических средств. В этом — общность правил, зафиксированных в ст. 454 и в ч. 1 ст. 427 ГК. Различие состоит только в том, что владелец источника повышенной опасности причиняет вред использованием технических средств, а профессиональный хранитель не обеспечивает сохранность имущества и в этом смысле причиняет вред, несмотря

на их использование. Необходимо, следовательно, выяснить, какую роль использование техники сыграло в законодательном решении ввести безвиновную ответственность.

Одна из существенных отличительных особенностей техники заключается в том, что ее использование недопустимо без применения особых мер по технике безопасности. Но общая техника неизбежно развивается быстрее, чем техника безопасности, ибо вопрос об изобретении эффективного средства безопасного использования того или иного механизма не может быть поставлен ранее изобретения самого механизма. Именно поэтому эксплуатация техники таит в себе опасность случайного причинения вреда, несмотря на принятие всех доступных при данных условиях мер по технике безопасности. Было бы, конечно, нелепо думать, что в связи с этим следует вообще запретить применение техники и тем самым приостановить общественный прогресс. Но, зная заранее, что при использовании техники случайный вред в определенном объеме неустраним, было бы негуманно оставлять его невозмещенным. Подлинная социалистическая гуманность советского закона выражается в рассматриваемых правилах с тем большей силой, что соответствующие объекты в интересах всего народа в своем подавляющем большинстве эксплуатируются государством, которое в то же время берет на себя обязанность возмещать и невиновно причиненные убытки.

Правда, безвиновная ответственность не является единственно возможным способом обеспечения интересов потерпевшего в указанных случаях. Мыслимы и другие пути, например введение обязательного для владельцев техники страхования возможных в процессе ее использования убытков '. Но если советский законода-

' Что и предлагали ввести взамен ответственности для владельцев автомашин С. Артемьев, Д. Половинчик (см С Артемьев, Д Половинчик, Новые виды страхования подсказывает жизнь, «Советская юстиция» 1961 г. № 11, стр. 3) и Н Ма-•пеин (Н. М а л е и н. Страхование гражданской ответственности, «Советская юстиция» 1962 г № 11, стр. 22, его же, Возмещение ьреда, причиненного личности, «Юридическая литература», 1965, стр 46-47).

тёль подобного способа не воспринял, а пошел по пути возложения ответственности на невиновного причинителя, то такое решение, видимо, опирается на особые основания.

Действительно, как общая техника, так и техника безопасности не стоят на месте. Они непрерывно развиваются и по мере своего развития обеспечивают достижение все более значительного эффекта: развитие общей техники содействует в целом общественному прогрессу, а техники безопасности — безущербному использованию разнообразных технических средств. Целевая установка возложения ответственности независимо от вины за убытки, причиненные в процессе использования техники, в том и состоит, что она должна служить такому совершенствованию техники безопасности, которое сводило бы возможность случайного вреда если не к нулю, то до предельно ничтожного минимума².

Отмеченное действие безвиновной ответственности иногда оспаривают на том основании, что она применяется не к изготовителям, а к потребителям техники ³. Но если вообще необходимо усилить воздействие на производителя через потребительский спрос, то нет препятствий к такому же воздействию на него в указанных целях, учитывая, что производитель должен сделать все возможное для улучшения обслуживания потребителя, в том числе и путем повышения безопасности эксплуатации приобретенных им объектов. Вместе с тем и сами производительные потребители техники, судя по планированию и практике изобретательства в СССР, проявляют не меньшую заботу о безопасности ее использования, чем производители. А поскольку создание нового технического средства безопасности завершает сложный процесс, нередко начинающийся с выработки новых' практических навыков, то, как показывает, например. практика вождения автомобилей, в этом процессе участвуют и личные потребители техники.

' За исключением лишь страхование ответственности въезжающих на территорию СССР иностранных владельцев автомашин,. мотоциклов и т. п;

² См. Б. С. А н т и м о н о в, Значение вины потерпевшего при гражданском правонарушении, стр. 38..

'См Н. С. Малеин, Имущественная ответственность в хо-^ зяйственных отношениях, стр. 26.

Неосновательны также ссылки на недопустимость подстегивания юридическими санкциями научно-технического прогресса, подобно тому, как нельзя бороться с землетрясениями, возлагая ущерб на изучающие их научно-исследовательские институты'. Между причинением вреда землетрясением и эксплуатирующим технику человеком не больше сходства, чем между выявлением причин землетрясения и разработкой техники безопасности.В то же время, не возражая против правового регулирования научно-технического прогресса, трудно отказать ему в обеспечении юридическими санкциями.

Но и предусмотренная законом ответственность независимо от вины не становится безграничной. Иногда она устраняется вследствие вины самого потерпевшего. Так, согласно ч. 2 ст. 427 ГК, если имущество, сданное на хранение, не будет в установленный срок взято обратно, любой, в том числе и профессиональный, хранитель отвечает лишь за убытки, возникшие вследствие его умысла или грубой неосторожности. Кроме того, по действующему законодательству (ч. 1 ст. 427, ст. 454 ГК) ответственность независимо от вины наступает только при простом случае, но не при непреодолимой силе. Исключение из этих правил составляет лишь ст. 101 Воздушного кодекса (ВК), возлагающая и при непреодолимой силе ответственность на воздушно-транспортное предприятие за смерть, увечье или иной личный вред, причиненный пассажиру при старте, полете или посадке самолета, а также при посадке и высадке пассажиров. В связи с этим важно разграничить случай и непреодолимую силу.

Случай — антипод вины: если лицо не знало, не могло и не должно было знать о возможности наступления результата, он признается случайным. В то же время случай отличается субъективной непредотвратимостью: если бы лицо знало о возможности наступления результата, он мог бы быть предотвращен.

Напротив, непреодолимая сила— это чрезвычайное и непредотвратимое при данных условиях событие. Следовательно, как и при случае, вина здесь отсутствует

'См Д. И. Б ер н шт ейн, указ. соч., стр. 115—122.

(п- 1 ст. 85 ГК), Но в отличие от случая непреодолимая сила обладает и рядом других признаков.

Она характеризуется прежде всего как внешнее либо внутреннее обстоятельство по отношению к деятельности, причиняющей убытки. Например, штормовая погода, воспрепятствовавшая морской перевозке, будет для деятельности перевозчика фактором внешнего порядка. Но иногда непреодолимая сила порождается самой деятельностью, причиняющей убытки. Так, многомоторный самолет, пропеллеры которого вращаются в одном и том же, обычно в правом направлении, имеет тенденцию разворота вправо, что немедленно приводило бы к аварии, если бы взлет не совершался в противоположном, в левом направлении. Но угол взлета, парализующий тенденцию разворота вправо, точно определить до изобретения специального прибора было невозможно. Он определялся только чутьем летчика. Отсюда известная возможность аварий, вызывавшаяся в прошлом тенденцией разворота самолета вправо. Поскольку такая тенденция до изобретения особого прибора полностью не устранялась, она и представляла собой непреодолимую силу.

Далее, непреодолимая сила—это не обычное, а из ряда вон выходящее, чрезвычайное обстоятельство. §1 Свойства чрезвычайности и исключительности существенны потому, что они несовместимы с встречающимся., ошибочным признанием непреодолимой силой обычны, ординарных, повседневных явлений.

Наконец, непреодолимая сила отличается своей непредотвратимостью. Нужно лишь помнить, что непредотвратимость обусловливается не только внутренними особенностями данного явления, но и сопутствующими ему конкретными внешними обстоятельствами. То, что в" одном месте легко предотвратимо, в другом может стать непредотвратимым. Так, до прокладки дороги по льду, Ладожского озера во временно блокированный врагом Ленинград проезд для автомобильного транспорта был невозможен, но он стал осуществим после того, как дорога была проложена. То, что предотвратимо для одного, не всегда предотвратимо для другого лица, так как каждый в состоянии использовать лишь хозяйственно доступные ему средства. Так, для воздушного транспорта перевозка грузов во временно блокирован-

ный Ленинград была осуществимой и до прокладки «ледяной дороги»; для автомобильного транспорта она стала возможной лишь после того, как дорога была проложена, а для железнодорожного транспорта невозможность перевозок сохранялась вплоть до прорыва блокады. Ответственность не устраняется также, если контрагент, уже вступая в обязательство, знал, что его исполнению препятствует непреодолимая сила. Например, когда в 1919 году американская фирма по предполагавшемуся концессионному договору с Советским государством принимала на себя обязанность приступить к эксплуатации источников нефти и руды на территории, оккупированной японскими империалистами, просрочка в исполнении этой обязанности подлежала бы вменению ей в ответственность, несмотря на то, что своевременному исполнению договора препятствовало неустранимое для фирмы обстоятельство.

Следовательно, при общей характеристике непреодолимой силы речь должна идти не просто о непредотвратимых обстоятельствах, а об условиях, не предотвратимых для данного лица хозяйственно доступными для него средствами.

Исходя из этого, непреодолимая сила определяется как такое внешнее или внутреннее по отношению к вредоносной деятельности событие, которое, будучи чрезвычайным по своему характеру, непредотвратимо хозяйственно доступными для данного лица средствами.

Те авторы, которые придерживаются теории необходимой и случайной причинной связи, иначе определяют понятие непреодолимой силы. Они считают, что непреодолимая сила характеризуется случайной причинной связью между деятельностью, причинившей убытки, и самими убытками. Эта точка зрения, впервые выдвинутая Д. М. Генкиным¹, была затем воспринята в работах ряда других советских цивилистов.

Однако подобные взгляды не выдерживают практической проверки. Л. А. Лунц, один из сторонников этой теории, в качестве типичного примера случайной причинной связи ссылается на дело следующего содержания². Б. поймал и ударил Г., когда тот сел на его лошадь и стал ее гонять. Г. испугался и бросился бежать. Перепры-

' См. «Во Всесоюзном институте юридических наук», Обзор заседаний сектора гражданского права, «Советское государство и право» 1949 г. № 11, стр. 73.

² См. И. Б. Новицкий, Л. А. Лунц, Общее учение об обязательстве, стр. 313.

гивая через забор, он счомал ногу и впоследствии от заражения крови скончался. Но если здесь случайная причинная связь, то, согласно изложенной концепции, налицо непреодолимая сила. Предположим теперь, что Г. испугался не собственника лошади, а летящего на бреющем полете самолета Согласно законодательству, действовавшему в то время, к которому дачное дело относится, воздушный транспорт отвечал и за непреодолимую силу Но принятие подобного решения по изложенному делу начисто исключено, ибо какой бы широкой ответственность воздушного транспорта ни была, он не может отвечать за результат им не причиненный.

Практическая неприемлемость попытки сведения непреодолимой силы к случайной причинной связи обусловлена ее теоретическими недостатками Д М Генкин справедливо заметил, что «благодаря развитию человеческого познания природы и активного воздействия человека на природу то, что в свое время считалось непреодолимой силой, может быть в дальнейшем отнесено к понятию простого случая или даже к вине» '. Но ведь характер причинной связи как явления объективного не изменяется от того, познана или не познана она человеком Объективно случайная связь остается, по-видимому, случайной и после ее распознания. Почему же она перестает быть непреодолимой силой' Потому что, если бы Д. М. Генкин не сделал такого вывода, ему пришлось бы признать фатальный характер непреодолимой силы, никогда не устранимой для человечества. Пытаясь избежать такого вывода, он, по существу, отходит от общепринятого понимания различных видов причинности как объективных явлений

В действительности же и при непреодолимой силе имеется юридически значимая причинная связь, но закон освобождает причинителя от ответственности ввиду особого характера ситуации, в условиях которой убытки наступили