Вопрос 53.Общая философия: теория истины. Диалектика истины. Критерии истины. Истина и оценка. Проблема единства истины, добра и красоты

Познание есть процесс приобретения человеком знаний, ценность которых находится в прямой зависимости от их адекватности, т. е. совпадения с действительностью. А это - вопрос об истинности знаний. Проблема истины - стержневая в теории познания и одна из фундаментальных в философском знании. Не случайно уже у древних философов «истина» приравнивается по своему смысложизненному статусу к таким ключевым понятиям, как «добро», «справедливость», «красота»; и в последующие исторические эпохи обостренный интерес к истине сохранялся, поскольку с тем, как человек понимает истину и как он к ней относится, связывалось, в конечном счете, представление о достойной жизненной позиции человека и о достойном его предназначении в мире. Через всю историю философии проходят в вопросе о том, возможно ли достоверное, истинное знание о мире и его закономерностях, две основные линии - пессимиста (агностицизм) и оптимистическая, причем сторонниками: были как материалисты, так и идеалисты. Явно ошибочна трактовка агностицизма связывающая с ним отрицание принципиальной возможности познания мира. Это упрощенный взгляд, ибо фактически не было философов-профессионалов, которые высказывались бы столь прямолинейно и категорично. Главный же аргумент сторонников познавательного оптимизма таков: сущность проявляется в явлениях, и познавая явления, мы в состоянии познать и сущность, а потому сфера истины не ограничивается сферой явлений. Истина как факт сознания субъективна по форме, ибо находится в субъекте, и объективна по содержанию, т. е. заключает в себе то, что идет от объекта (объективной реальности), давая верное его отображение, не зависит ни от субъекта, ни от всего человечества, что не противоречит впрочем, ее конкретности, т. е. зависимости от условий, и времени, в которых находится познаваемый объект. Знание о конкретности истины, с одной стороны, уточняет понятие так называемых «вечных» истин (указываются грани их применимости. Антипод объективной конкретности истины - эклектика, вырывающая из контекста отдельные факты и теоретические положения и механически соединяющая существенное и несущественное в объекте. Истина- ведущий признак не только науки, но и всех других видов познания, например, обыденного знания. Особенность научной истины в том, что она отвечает «канонам рациональности» (21), принятым в науке; к ним относят - доказательность, обоснованность, непротиворечивость, воспроизводимость, чего нет в истине на уровне обыденного познания, обосновывающейся лишь повседневным опытом, который всегда ограничен. Соотношение абсолютной и относительной истины. Познающий субъект не может «единым махом» охватить и постичь глубины реальности. Речь может идти лишь о приближении к такому постижению как к своей идеальной пели- приближении, достигаемом через длительную (а применительно к миру в целом- бесконечную) смену одних теорий концепций представлений и т. п., заключающих в себе относительную истину, другими, также относительно истинными, но несущими с собою больше (чем предшествующие) информации истинного характера. Такова в самом общем виде, модель движения человеческих знаний от относительной (т. е. неполной истины) к истине абсолютной (т. е. полной, исчерпывающей): достоверно объективно-истинное знание есть процесс, в ходе которого из суммы относительных истин складывается истина абсолютная; и где каждая относительная истина заключает в себе частичку, элемент абсолютной истины. Детализируя понимание абсолютной истины, исследователи замечают, что этим понятием выражается и полное, актуально никогда целиком не достигаемое знание о мире, и то содержание относительной истины, которое сохраняется в процессе дальнейшего познания. Актуально отделить истину от заблуждения нелегко и возможно это лишь в свободном знании различных трактовок проблемы; окончательный же вердикт выносит практика. Познавательная роль заблуждений порождаемых собственно научным поиском истины, не негативная. Оценка гносеологически отличается от истины тем, что если истина «объектна», т. е. выражает движение познания от объекта к субъекту и есть, в конечном счете, логическое постижение сущности объекта, определяемое логикой этого объекта, взятого «в себе»,. безотносительно к субъекту, то оценка «субъективна», ибо выражает, напротив, движение от субъекта к объекту и есть выражение отношения субъекта к объекту. Сама же оценка складывается из сопоставления оцениваемого объекта с установками оценивающего субъекта, принимаемого решения (выбор собственной позиции) и тех рекомендаций для деятельности и поведения личности, которые следуют из этого решения. Определяющее звено- установки, за которыми стоит богатейший мир человеческих ценностей. Отсюда момент долженствования в оценке. Многообразие потребностей конкретно-исторического субъекта, индивидуальные нюансы их осознания обусловливают неоднозначность/ а точнее, многозначность оценок кав природных, так и особенно социальных объектов, причем на индивидуальные различия накладываются и классово-групповые. Истина же, детерминируясь сущностью объекта, тяготеет к относительному единообразию. Признавая правомерность многообразия оценок одних и тех же объектов, следует помнить о его границах- общекультурных, национальных, возрастных и т. д. Имеются у оценок гносеологические границы вскрывающие внутреннее единство оценки и истины, деятельности оценивающей и собственно познавательной: в оценках как более или менее адекватных отражениях мира ценностей содержится и объективный момент, и степень достоверноти его воспроизведения в оценке определяет степень ее компетентности. Знание, стало быть,- основа-вэвешенности оценок. Практика - основа познания, его конечная цель, абсолютный (всеобщий) и решающий критерий истины. Практика порождает потребность в познании, создает для него материальную базу, ставит перед ним конкретные задачи, проверяет успешность их решения. Это, конечно, не означает, что познание растворяется в практике, теряет свою относительную самостоятельность и активную тюль, особенно наглядные научном познании. В истории философии выдвигались теории, основывавшие критерий истины либо на показаниях ощущений и восприятии, либо исходя из ясности и отчетливости мышления, т. е. поиск критерия велся внутри самого знания. Этого, как оказалось, недостаточно. Надо само знание сопоставить с действительностью, что и достигается в ходе практической деятельности. Именно практика выступает окончательной инстанцией в отделении иллюзий от реальности, она- ведущий, но не всепоглощающий критерий истины; другие критерии аксиологический, эстетический и др. - имеют самостоятельное значение, но опору свою обретают в практике. наконец, о диалектическом характере практики как критерия истины, проявляющемся в соотношении в ней абсолютного и относительного. Практика абсолютна, носит всеобщий характер, поскольку, взятая во всем ее объеме, как общественно-историческая практика, она, и только она, является главным и решающим критерием истинности знания вообще. Но практика одновременно и относительна, поскольку на каждом историческом отрезке она ограничена и тот или иной вид познания проверяется на истинность не вообще практикой. Необходим критический подход и к самой практике–в целом являясь объективным процессом, соответствующим развивающимся потребностям человечества, она может на известных этапах извращаться, отходить от своего подлинного предназначения.

Вопрос 54.Общая философия: научное познание и наука. Признаки научного познания и его уровни. Специфика социально-гуманитарных наук. Наука как общественный продукт и социальный институт. Наука и мораль.

Понятия научного познания и науки (понятия нетождественные: второе шире первого, ибо помимо научного знания включает в себя еще такие подсистемы – «наука как деятельность», «наука как социальный институт», «наука как академическая система» и др). Трудность–в выделении основных критериев. Обычно, формулируя признаки научного познания, отличают его, с одной стороны, от художественного познания (искусства), а с другой–от обыденного. В первом случае указывается на предметность и объективность научного знания: оно дает истину как таковую, вне прямого нравственного, эстетического и иного отношения к ней познающего субъекта (ученого). В науке, научном познании мир отражается в абстрактно-логических понятиях, назначение которых– дать максимально обобщенную, т. е. отвлекающуюся от единичного и индивидуального, картину мира. Поэтому и познавательная активность ученого отличается от таковой же художника–она выражается в стремлении, прежде всего, подметить в ялениях действительности общее, повторяющееся с необходимостью закона и найти ему адекватную понятийную форму выражения. Во втором случае, отличая научное знание от знания обыденного подчеркивают, в первую очередь, его способность выходить за рамки наличного опыта и познавать «сверхчувственные", т. е. непосредственно не воспринимаемые нашими чувствами объекты. Другой принципиальный момент -если обыденное познание стихийно, то научное характеризуется осознанной и акцентированной устремленностью к истине как главной цели, причем истине, раскрывающей сущностные параметры объектов. Для обыденного познания характерно научение, передача опытных данных от поколения к поколению, то для научного познания показательно обучение, т.е. передача знаний через особых профессионалов в особых учебно-научных учреждениях (академическая система науки, ее «университетская составляющая»). Научное знание ориентировано на критерии рационального. В разработке понятия рациональность различаются два периода–классический и современный. Классическое понимание рациональности научного знания закладывалось еще в античности и четко обозначает новое время. Его сущность: научное знание выводимо из опыта и его обобщений. Питалась эта позиция убежденностью в естественной упорядоченности, «логичности» мира, толковавшейся различно. Выход науки на глубинные уровни материи, успехи социально-гуманитарного знания с его познавательными особенностями, крушение претензий на создание исчерпывающих, «окончательных» теорий и концепций потребовали специального исследования природы научной рациональности и исторической эволюции ее стандартов. Оно раз вернулось в XX веке. Характеризуя структуру научного познания, выделяют два его уровня – эмпирический и теоретический. Сущность проблемы: выделение параметров, по которым различаются эти уровни, и раскрытие специфики каждого из уровней. Во Введении в философию указывается на три параметра–по предмету исследования (эмипирический уровень нацелен на познание сферы явлений, теоретический–сферы сущности), по используемым средствам исследования (наблюдение, эксперимент, приборы в первом случае, мысленный эксперимент, идеализированные объекты и конструкты–во втором) и по применяемым методам (реальный эксперимент, реальное наблюдение, эмпирическое описание–идеализация, мысленный эксперимент, методы построения теории, такие, как восхождение от абстрактного к конкретному, аксиоматический метод, гипотетико-дедуктивный и т. д.). Особенно ярко различие уровней выражено в специфике получаемых познавательных результатов: на эмпирическом это–научный факт и эмпирическое обобщение, на теоретическом–научный закон и развернутая теория. Обстоятельно раскрывается в учебной литературе и внутренняя взаимосвязь уровней–любая содержательная теория нуждается в эмпирическом базисе, а эмпирическое исследование–в теоретическом обосновании. Новым аспектом в понимании структуры научного познания стало за последние годы выдвижение идеи его третьего, метатеоретического уровня, выступающего по отношению к теоретической деятельности ученого в качестве ее исходной предпосылки и задающего определенный способ этой деятельности, выбор средств и результатов ее. Структурно метатеоретический уровень представлен, считает А. В. Панин, совокупностью общих принципов, относимых как к структуре изучаемой реальности (лежат в основании научной картины мира), так и к структуре самой познавательной деятельности, воспроизводящей эту реальность. Выделение этого уровня обеспечивает целостность знания, общую стратегию его поиска и его (знания) включение в культуру соответствующей исторической эпохи, вносит дополнительные уточняющие моменты в понимание научной рациональности: указанные выше принципы метатеоретического уровня оказываются одновременно и стабильными, и изменчивыми, уточняется сфера «вмешательства» философии в прогресс научного познания: оно благотворно лишь в рамках общих принципов метатеории и нежелательно, даже губительно. Специфика социально-гуманитарного знания. Во-первых, стремление вывести особенности этого знания из особенностей его объекта. А он качественно отличается от объекта естественных наук. Если при изучении природы человек выступает лишь в качестве познающего субъекта, то при изучении общества он–и субъект, и объект познания одновременно. Второй аспект специфичности этого познания–особенности выработанных человечеством познавательных средств, способных адекватно воспроизводить указанный объект. Их главная особенность–более выраженная, чем у познавательных средств естественно-научного знания, зависимость от индивидуального опыта человеческого существования. Приобретается это специфическое знание особыми, понимающими методами, пониманием, способным воссоздать вместе с объяснениями, не только строгую причинность и необходимость в поступках человека, но и их, подчас, индетер-минированность, спонтанность, творческую непредсказуемость, не только их интеллектуальные, но и эмоциональные аспекты, воспроизводить, тем самым, уникальность данной личности. Третий аспект проблемы–вопрос о том, возможна ли объективная истина в социально-гуманитарном знании? Здесь, как и вообще в научном познании, мы имеем и эмпирический (факты соответствующей отрасли социогуманитарного знания), и теоретический (обобщение фактов) уровни исследования. Специфика объекта социально-гуманитарных наук и познавательных средств, ими используемых, обусловливает, однако, качественно иное, чем в естествознании (особенно классическом), проявление в этих науках принципа объективности. Показанная выше неустранимость из объекта этих наук субъекта с его особыми личностными свойствами, особенности понимающих методов ведут к тому, что, во-первых, этот принцип реализуется здесь поливариантным образом, при участии многих «правд»–личностных, сословных, классово-партийных, национальных и т. д., тогда как в естествознании (прежде всего классическом) превалирует, в общем-то, единственность истины. При социальных экспериментах, как экспериментах на людях, когда включенным в них является и сам исследователь со своими мотивами, установками и ценностями, а они могут быть разнонаправленными и даже, подчас, альтернативными, необходима особая осмотрительность и осторожность. Сущность науки: она общественный продукт: она возникает лишь в обществе, создается и совершенствуется общественным существом–человеком и призвана удовлетворять, в конечном счете, потребности общества; да и само общество, достигнув определенной ступени развития, уже не может обойтись без науки. Стало быть, лишь в контексте общества и его истории можно раскрыть природу науки, закономерности ее функционирования и развития, текучий, изменяющийся (и в то же время относительно устойчивый) характер ее сущностных признаков. Отчасти это мы показали выше на примере стандартов научной рациональности. То же можно сказать и о социальных функциях науки, в качестве которых называет культурно-мировоззренческую (господствовала при становлении науки), выступать как непосредственная производительная сила общества (отсчет ведет с рубежа XIX–XX вв., когда стало возможным технологическое применение науки в материальном производстве во всем его объеме) и быть социальной силой (современная эпоха: наука все больше воздействует практически на все процессы общественной и личной жизни человека). Действие этих функций взаимодополняющее, речь может идти лишь об акцентировании, на конкретном отрезке истории человечества, той или иной из них. Историки науки относят ее возникновение к VI веку до п. э., а ее родиной считают Древнюю Грецию. Тенденции ее развития обычно указывают на обусловленность развития науки потребностями общественно-исторической практики, относительную самостоятельность развития науки, кумулятивный характер этого развития, при котором прошлые научные достижения суммируются, обеспечивая преемственность научного прогресса. Отмечается, далее, сочетание в этом прогрессе эволюционных и революционных периодов, неуклонно растущей массы знаний и глубоких структурных изменений в самой науке, процессов дифференциации и интеграции, фундаментальных и прикладных наук, ускорение темпов развития науки. Говоря о современной науке, акцентируют такие ее черты, как междисциплинарность и комплексность научных исследований (замечено, что особенно продуктивны поиски ученых на «стыке» наук), опережающее (по отношению к производству) развитие науки, благодаря чему она выступает движущей силой научно-технической революции, проникновение. Проблема, ныне особенно обострившаяся, связана с наблюдающимся лавинообразным ростом научной информации лишь с помощью вычислительной техники можно ее рационально обработать. Общей закономерностью развития науки на всем протяжении ее истории является свобода критики, «равенство всех перед лицом истины», борьба различных точек зрения на разрабатываемую проблему, возможность открытого и безбоязненного выражения ученым своего отношения к ним. Следует различать само научное знание и деятельность по его получению, т. е. научную деятельность как особый вид духовного творчества. Укажем прежде всего на универсальность и одновременно уникальность результатов научной деятельности: они общеобязательны, даже «принудительны», могут быть воспроизведены другим исследователем и в то же время отличаются новизной и оригинальностью, дающей приращение знания и связанной с индивидуальным творчеством, в той или иной мере непредсказуемым. Продукт научного труда обычно объективируется, отделяется от автора. Рассматривая науку как социальный институт, в расчет берут не только ее организационный момент, но и аспект аксиологический: научное сообщество не есть просто совокупность индивидов, сгруппированная по дисциплинарной рубрикации, существенны также многообразные отношения, в которые они вступают между собой и внешней средой (социумом) и которые регулируются определенными, исторически конкретными нормами, правилами, стандартами и идеалами. Эти нормы и идеалы, отражая наличные общественные отношения, в то же время несут на себе печать порождающей их научной среды и потому имеют свою, относительно самостоятельную логику развития. Относятся они к разным сферам жизни научных работников - к собственно познанию (познавательные правила), к этике науки, к получению и повышению квалификации (образовательные стандарты), к управлению наукой и контролю за ней, финансированию науки, ее техническому обеспечению и т. д. В общем, мы имеем три основных измерения институционализации науки - познавательное профессиональное и организационно-управленческое Процесс возрождения современной России требует внутренний гармонии этих измерений, обеспечиваемой не только кой эффективностью труда научного сообщества, но и радикальным усилением внимания к нуждам науки со стороныгосударства, всего нашего общества. Наука и мораль, Здесь две стороны проблемы- одна связана с показом воздействия науки на мораль, другая, нас особенно в данном случае интересующая, выявляет формы реализации в науке морально-этического фактора. Первый пласт этой проблематики- влияние науки на мораль, нравственность людей. Оно несомненно, хотя и не следует его переоценивать, полагая, что высота нравственной "планки" индивида зависит всецело и исключительно от степени научности его сознания. Думать так- значит не учитывать воздействие на поведение индивида других факторов, таких, как его идейные установки, потребности и интересы, общая и профессиональная культура. Второй пласт - обратное влияние морали па науку. Стержневой проблемой, пронизывающей весь этот спектр нравственных требований общества к ученому, является проблема ответственности субъекта науки, особенно обострившаяся в современных условиях, когда бесконтрольный научно-технический прогресс может обернуться непоправимой трагедией для всего человечества. Конкретизируя нравственную проблематику науки, можно выделить, вслед за М.Г. Лазаром три ее уровня. Первый выражает нравственные отношения ученого к объекту исследования и самому его (исследования) процессу. Это- этика научного исследования. Второй - нравственные отношения в системе «ученый- другие ученые», или этика научного сообщества; к ней обычно относят этические нормы, принятые в сфере научных публикаций и научных дискуссий. Третий - нравственность в сфере управления наукой включающего вопросы организации и планирования, финансирования и роста эффективности научных исследований; сюда же примыкают вопросы, связанные с социальным применением результатов этих исследований. Ныне, на рубеже XX - XXI вв, эта проблема стала поистине глобальной- никто, кроме самих ученых, не понимает лучше таящиеся в прогрессе современной науки угрозы человечеству.