Германтаун, штат Мэриленд. За окном было сумрачно и тоскливо

Пятый день

00:10

За окном было сумрачно и тоскливо. Жалю­зи едва пропускали в комнату скудный свет уличных фонарей.

Женщина, зябко кутавшаяся в вязаное платье-свитер, бродила по комнате, от стены к стене, осторожно переступая разбитыми но­гами в толстых шерстяных носках, и каждый раз удивленно обходила один и тот же стул, упрямо попадавшийся ей на дороге.

И говорила, говорила, то и дело повора­чиваясь к человеку, лежащему на кровати, почти невидимому в складках сбившегося по­стельного белья:

— Это всегда было запрещено. Но после того, как это случилось впервые, я... Это не­возможно было забыть, с этим невозможно было справиться. Кто-то другой, наверное, су­мел бы побороть желание, но не я. Дотронуть­ся до человека, мужчины или женщины... Это было для меня так ярко, так ошеломляюще... Впрочем, теперь ты знаешь, что я имею в ви­ду: как это только что было для тебя.

Федералы быстро поднимались по служеб­ной лестнице, Молдер первый, Скалли сле­дом, торопливо отдавая распоряжения по те­лефону:

— Агент Скалли. Преследуем подозрева­емого, необходимо подкрепление. Гостиница «Катарина», номер семьсот семьдесят один по Кэтерин-стрит.

— Ваш мир предлагает удовольствие, — продолжала молодая женщина, обращаясь к невидимому в полумраке собеседнику. — Удовольствие, которое должно было остаться неведомо нам, потому что мы другие. Теперь ты знаешь и это. Мы совсем другие. Осталь­ные накажут меня за мой грех...

Превращение — третье за последние не­сколько часов — задерживалось. После двух встрясок подряд все тело ныло, мучительный холод сутулил спину. Женщина подошла к кровати, с легким сожалением глядя на то­го, к кому обращалась, — молодого человека, вытянувшегося на постели. Его лицо бы­ло почти спокойным — он умер очень быст­ро. Наверное, у него и вправду было слабое сердце. Размазанная по щеке кровь не успела застыть. Запах теплого мужского тела уже изменился, но теперь он не внушал перевертышу прежнего отвращения: привыкнуть можно ко всему — и к тому, что игрушки так легко ломаются, и к тому, что боль и наслаждение неразделимы.

Приближение нового запаха — тревоги и угрозы — не помешало оборотню закончить фразу:

— Потому что близится день, и они не уйдут без меня.

Вот он — шестой этаж. Фокс с разгону промчался мимо нужной двери, да так, что, возвращаясь на оклик Скалли, успел обру­гать себя аж целых четыре раза — по одному на каждую пару шагов. Что же это за полоса такая пошла — сплошного невезения?

Так, сосредоточились. Молдер постучал:

— Служба доставки.

Никто не открыл. Правда, никто и не надеялся, что откроют. Молдер подал знак Дэйне — она сдвинулась в сторону, страхуя напарника, — и распахнул дверь номера с рефлекторным истошным воплем:

— ФБР! ФБР! Никому не двигаться! Ли­цом вниз!

Человек, лежавший на кровати, скрупу­лезно выполнил первый приказ, но даже не обратил внимания на второй. Дэйна, рванув­шаяся к нему, не удивилась.

— Есть тело! — громко сообщила она на­парнику, проскочившему в смежную комна­ту, — ив тот же миг женщина, прятавшаяся за занавеской у стены, с размаху, обеими ру­ками ударила Дэйну чуть ниже основания че­репа. Скалли свалилась поверх трупа. Жен­щина метнулась к дверям, а Молдер, появив­шийся секундой позже, — к напарнице.

— Скалли?

— Со мной все в порядке, — простонала Дэйна. — Давай за ней.

Фокс пистолетом вперед вылетел в кори­дор. Влево-вправо... Никого. Пусто. К вы­ходу. Почему так кружится голова? Неваж­но. Чутье подсказывало, что преступница не успела добежать до главной лестницы и сей­час где-то здесь, скорее всего — вот в этой нише...

Предчувствие оправдалось блистательно. Едва Фокс сунулся в нишу, сильный удар отшвырнул его к противоположной стене коридора. Пистолет вылетел из руки и шлеп­нулся на пол рядом с владельцем.

Темноволосая преступница застыла напро­тив. Бросила взгляд на упавший пистолет, затем на агента — и по телу пробежала вол­на превращения. Исчезли собранные в тугой пучок волосы, сменившись короткой при­ческой. Уплощаясь, раздалась грудная клет­ка. Короткое платье вздернулось на плечах, взлетевших сантиметров на пятнадцать вверх, когда удлинились позвонки. С юношеского лица на лежащего федерала уставились свет­лые глаза, в которых сейчас не было ниче­го человеческого. Потом нечто человеческое проявилось — страх.

Молдер глотнул и потянулся к оружию. Одним движением преступник отправил фе­дерала в нокдаун, другим — отбросил пис­толет подальше и, пригнувшись, бросился прочь.

Тем временем Дэйна приподнялась с пола и обнаружила, что смотрит прямо в перепач­канную полузапекшейся вспененной кровью мертвую физиономию.

Из номера она вылетела как ошпаренная. Молдер, у которого еще не было сил даже шевельнуть головой, невнятно пробормотал:

— Скалли, вниз по лестнице.

И Дэйна, не снижая скорости, промчалась мимо напарника и скатилась по ступенькам.

Двенадцать пролетов, дверь подъезда... С пистолетом наизготовку Скалли выбежала на задний двор гостиницы. Пусто. Грязная мос­товая, высокая глухая стена, лужи, трубы, тени...

Получив по голове — точнее, по шее, но кто тут будет скрупулезно уточнять, по ка­кой именно части тела схлопотал сегодня каждый из напарников, — Скалли предпо­читала теперь перестраховываться. В самом деле, такого редкостного «везения» у них давно не было. Обычно их все-таки били по очереди. Ежесекундно оборачиваясь, она прошла вдоль стены до поворота. Осторож­но заглянула на соседнюю улицу. Это ока­зался тупик, причем неплохо освещенный. Там никого, абсолютно никого не было, и можно было пройти мимо не оборачиваясь. А вот дальше, за перекрестком, в тени, гро­моздился мусор, картонные коробки, желез­ный лом... и угадывалось присутствие жи­вого существа. Скалли направилась туда, держа пистолет перед собой в вытянутых руках.

И уже не видела, как за ее спиной в тупике материализовались знакомые тени в черных котелках и пальто.

Преступник, действительно прятавшийся за грудой хлама, рванулся навстречу агенту.

Остановил его резкий окрик:

— Назад! ФБР! Я вооружена! Оборотень застыл. То, что было платьем для женщины, теперь на плечах высоченного парня болталось коротким свитером, остав­ляя открытыми трусы и голые ноги в вяза­ных носках. Убийца попятился.

Из-за угла метнулись черные тени, сби­ли преступника с ног, облепили, полностью скрыв его фигуру от федерального агента.

— Назад! — закричала Скалли. От черной копошащейся массы отделился один человек. Полные губы, челка расчесан­ная, нет, взлохмаченная на две стороны...

За его спиной люди в черных пальто под­няли с земли уже неподвижное тело.

— Назад! — повторила Скалли.

— Пожалуйста, — тихо, настойчиво про­изнес молодой кучер. — Не делайте ему ни­чего плохого.

Теперь уже Скалли пятилась, выставив перед собой пистолет, и почти умоляюще повторяла:

— Назад. Я вооружена.

Она шла все медленнее — по мере того как мальчишка приближался. Лицо у него было одновременно несчастным и извиняю­щимся.

— Если же согрешит против тебя брат твой, пойди и обличи его между собою и им одним: если послушает тебя, то приобрел ты брата своего; спросишь: «Сколько же раз прощать брату моему, согрешающему против меня? до семи ли раз?» Отвечу: не говорю тебе: «До семи», но до семижды семи. Вся­кий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду, и если придешь ты жертво­вать и там вспомнишь, что брат твой ожесточен против тебя, оставь дар свой, и пойди прежде примирись с братом твоим, и тогда приди и принеси дар твой.

Священный текст — или приближение брата Эндрю — оказывал на Дэйну дейст­вие, далекое от просветления или умиро­творения. Она почувствовала, как запыла­ли ее губы и еще сильнее закружилась голова. Мысли разбегались. Руки бессильно опустились.

— Скалли! — заорал невовремя выбежав­ший из подъезда Молдер.

Дэйна невольно оглянулась, и парень не­медленно выбил у нее из рук пистолет, а вторым ударом сбил женщину с ног.

«Проклятие! — успела подумать Дэйна, брякнувшись на асфальт. — Что за редкост­ное везение!»

— Скалли! — Молдер бросился на по­мощь.

Он не видел, как тени метнулись вдоль переулка, постепенно уменьшаясь — словно исчезая в никуда...

Когда Молдер повернулся к звенящей за спиной тишине, в тупике никого не было. И нигде поблизости никого не было.