Разделение наук

Разделение наук

Бэконовская классификация наук излагается во второй книге «О прогрессе» и в книгах II--IX «О приращении». По убеждению самого Бэкона, объектом классификации выступают различные отрасли «гуманитарного» знания, а не естественные науки (то, что мы называем «философией»), которые он разделяет на «поэзию», «историю» и «философию». Им соответствуют три способности интеллекта: воображение, память и разум.

Третья книга De augmentis открывается традиционным различением между знанием божественного, почерпнутым из откровения, и естественным, или чувственным, знанием. Естественное знание, в свою очередь, разделяется на знание божественного (естественная теология) и знание, относящееся к природе и человеку. Общей основой всех этих областей науки является «первая философия». Высказывания о ней Бэкона не отличаются большой ясностью, но она включает в себя определенные правила умозаключения, к примеру, закон противоречия (суждение не может быть одновременно истинным и ложным) и закон исключенного третьего (суждение должно быть либо истинным либо ложным).

Наука о природе подразделяется на спекулятивную и действенную части (мы бы сказали, на теоретическую и прикладную). Здесь мы встречаем характеристику, всячески подчеркиваемую Бэконом: цель познания -- это достижение максимально возможных успехов. «Человеческое знание и человеческая сила, -- пишет он, -- совпадают, ибо там, где неизвестна причина, невозможно произвести и следствие».

Спекулятивная натурфилософия подразделяется на «физику» и «метафизику». В области прикладной натурфилософии им соответствуют «механика» и «магия» (названная так потому, что глубокое постижение ею природы делает возможным совершение грандиозных чудес).

Отделяя физику от метафизики, Бэкон использует аристотелевское учение о четырех причинах. В поле зрения физики находятся производящая и материальная причины, тогда как метафизика изучает конечную и формальную причины. Эта терминология мало проясняет суть дела. Более полезны следующие утверждения: физика имеет дело с «обычным и заурядным течением природных событий», тогда как метафизика ведает «вечными и фундаментальными законами» природы. Метафизика, следовательно, глубже; ее законы служат объяснению видимого многообразия природы. Что касается физики, то она, по выражению Бэкона, занимается «переменными причинами». Он приводит следующий пример: «Огонь -- причина затвердения, но применительно к глине. Огонь -- причина разжижения, но применительно к воску». Физика занимается определенными соответствиями, проявляющимися на феноменальном уровне (они, тем не менее, требуют порой тщательного наблюдения). Огонь вызывает одни последствия, взаимодействуя с глиной, и другие -- взаимодействуя с воском. Это -- важные закономерности, не являющиеся, однако, фундаментальными законами природы.

Метафизика уделяет внимание изучению конечных причин (целей) и изучению или раскрытию формальных причин (форм). Включение конечных причин в сферу ведения метафизики выглядит довольно странно. Общеизвестно мнение Бэкона, согласно которому именно поиск конечных причин во многом несет ответственность за застой и путаницу в естествознании; тем не менее он допускает существование конечных причин и замечает, что природные феномены надлежит рассматривать как плоды целенаправленной деятельности высшей воли. (Как бы то ни было, роль финальных причин явным образом никак не связана с методом естествознания, предложенным Бэконом.)

Понятие формальных причин, или форм, ставит перед истолкователями философии Бэкона фундаментальную и сложную проблему. Главной целью науки является, вне всяких сомнений, выявление форм. Не являясь ни в коей мере некритичным последователем атомизма, Бэкон полагает, что мироздание состоит из образующих различные конфигурации частиц. Представляется вероятным, что под формой вещи подразумевается структура или порядок этих частиц. Так, форма золота или форма тепла -- это некоторым образом упорядоченная конфигурация мельчайших частиц.

В связи с этим возникает ряд серьезных проблем. Во-первых, формы недоступны наблюдению. Они образуют «скрытую» и подлинную природу мироздания. Во-вторых, формальные причины не следует смешивать с причинами производящими, или событиями, обусловливающими другие события. Что до законов, иногда неудачно отождествляемых Бэконом с формами, то их не следует понимать -- разве что только самым опосредованным образом -- как корреляцию между предшествующими, событиями и следствиями. Как в случае с наиболее строгими понятиями современной науки, формы Бэкона, его «фундаментальные законы» выявляют условия, при которых некоторое свойство, к примеру, жар или белизна, проявляется в конкретной вещи. «Форма некоторого естества -- это то, из чего при наличии формы безусловно следует данное естество». Какова бы ни была форма золота, золото имеется налицо тогда и только тогда, когда имеется налицо вещь данной формы. Изучение форм -- это изучение причин, обусловливающих свойства конкретного предмета, обусловливающих тот факт, что нечто имеет данное свойство.

Принимая разделение на ум и тело, Бэкон различает науки о теле и науки об умопостигаемой области. Зачастую его рассуждения на данную тему весьма сумбурны, однако он ясно высказывается о том, что методология «гуманитарных» наук тождественна методологии наук о природе. В этом смысле потомки вправе назвать Бэкона «методологическим монистом».