Благо как верховный принцип

«Это доставляющее истинность познаваемому и дающее силу познающему, называй идеею блага, причиною знания и истины, поскольку она познается умом. Ведь сколько ни прекрасны оба эти предмета – знание и истина, ты, предполагая другое еще прекраснее их, будешь предполагать справедливо…, оба эти предмета – знание и истину – признавать благовидными справедливо, а благом которое-нибудь из них несправедливо… Солнце… доставляет видимым предметам не только, думаю, способность быть видимыми, но и рождение, и возрастание, и пищу, а само не рождается… Так и благо, надобно сказать, доставляет познаваемым предметам не только способность быть познаваемыми, но и существовать и получать от него сущность, тогда как благо не есть сущность, но по достоинству и по силе стоит выше пределов сущности» (Гос. 508e -509 b).

«… на пределах ведения идея блага едва созерцается; но, будучи предметом созерцания, дает право умозаключать, что она во всем причина всего правого и прекрасного, в видимом родившая свет и его господина, а в мыслимом сама госпожа, дающая истину и ум, и что желающий быть мудрым в делах частных и общественных должен видеть её»

(Гос. 514a- 517b).

«Итак, если мы не в состоянии уловить благо одною идеею, то поймаем его тремя – красотою, соразмерностью и истиной…» (Фил. 65a).

«Считай, что познаваемые вещи не только могут познаваться лишь благодаря благу, но оно дает им и бытие и существование, хотя само благо не есть существование, оно за пределами существования, превыше его достоинством и силой» (Гос. 509b5).