Россия. Москва. 3 января, вторник

Утром президент получил папку, предназначенную только для него. Руководители спецслужб информировали о последних событиях в мире. В Ираке было особенно неспокойно, и он обратил внимание на последние сообщения из этой страны. Потом ему доложили, что с ним хочет встретиться руководитель Службы Безопасности. Президент удивился. Обычно Пахомов не проявлял такой инициативы. Он вообще старался не досаждать президенту своими претензиями. Пахомов знал, что его непосредственный шеф, за жизнь которого он отвечал в первую очередь, сам придерживался очень строгих правил и никогда не нарушал рекомендаций своей Службы Безопасности. Бывший офицер и бывший директор Федеральной Службы Безопасности, президент понимал, что эти люди не только охраняют его жизнь, но и отвечают за стабильность целой страны, в которой убийство или тяжелое ранение первого лица может поколебать сами основы власти. Любое покушение на президента следует рассматривать как покушение на власть, ибо власть в России сакральна, а фигура президента олицетворяет собой высшую власть небожителя, как это было в императорских Китае и Японии. Фактически президент и был главным «субъектом власти» государства.

Он принял Пахомова, сидя за столом. Кивком головы разрешил ему пройти и сесть у приставного столика. Пахомов молча вошел и присел на стул, ожидая, когда президент освободится.

– Что у тебя? – спросил президент, не поднимая головы. Он доверял руководителю своей Службы Безопасности и поэтому мог принять его, сидя во главе стола, а не за приставным столиком, как обычно делал, принимая главу правительства или ответственных чиновников.

– Я уже докладывал вам о группе Машкова, – начал Пахомов.

– Генерала из ФСБ? – вспомнил президент. – Они проверяли какое-то дело.

– Уже проверили, – доложил Пахомов. – У них есть уверенность, что в Германии нашли генерала «Штази», которого пригласили в Москву специально для осуществления террористического акта.

– Против кого? – президент продолжал читать последние сводки.

– Против вас.

Президент поднял глаза, недобро усмехнулся. Сколько таких угроз он уже слышал! Недавно в Чечне даже назначили цену за его голову.

– И теперь мне нужно прятаться? – спросил он насмешливо.

– Нет. Мы принимаем все необходимые меры. Но я обязан сообщить вам об этом.

– Какой генерал? Как его имя? – осведомился президент. – Я же знал почти всех руководителей «Штази», проработав там столько лет. Как его зовут?

– Генерал Гельмут Гейтлер, руководитель управления стратегического анализа и информации. Нам сообщили, что вы с ним дважды встречались.

Президент нахмурился. Затем отложил ручку и посмотрел на Пахомова.

– Я о нем много слышал, – сказал он, – и действительно с ним встречался. Один раз на приеме в советском посольстве, другой раз он приезжал в Дрезден с руководителем одного из наших отделов. Значит, Гейтлер? Его тогда считали выдающимся специалистом, говорили даже, что он заменит самого Маркуса Вольфа. Гейтлер был самым молодым генералом в «Штази». Я потом спрашивал, что с ним случилось, и мне сказали, что он исчез из страны.

– Вернулся, когда тяжело заболела его жена, – сообщил Пахомов. – Тогда его арестовали и посадили в тюрьму.

Президент поднялся и махнул рукой, чтобы Пахомов не вставал. Было заметно, что он занервничал.

– Что случилось с его женой?

– Она умерла, еще до его приезда. Он не успел.

– А где он сейчас?

– У нас была информация, что Гейтлер погиб. Но в результате проверки выяснилось, что не погиб, а только инсценировал свою смерть. Аналитики из группы Машкова уверены, что он в Москве.

– Гейтлер очень хорошо говорил по-русски, – вспомнил президент.

– Так точно. Он и родился у нас. Жил здесь до сорок шестого года. Потом много раз приезжал, работал, учился.

Президент вернулся на свое место. Невесело глянул на Пахомова.

– Несчастные люди, – неожиданно произнес он. – Когда я о них думаю, мне всегда становится не по себе. Они все потеряли. Мы хотя бы живем в своей стране. А у них все отняли – работу, страну, бывшие жизни. Ничего им не оставили.

Пахомов вежливо промолчал. С его точки зрения, Гейтлер был обычным террористом, которого необходимо найти и обезвредить.

– Что предполагаете делать? – наконец спросил президент.

– Постараемся его найти, – ответил Пахомов. – И усилим вашу безопасность.

– Еще больше? – пошутил президент. – Работайте. Между прочим, мне уже несколько раз писали о том, что в Московском Художественном театре состоялась премьера «Чайки» Сончаловского. Говорят, очень интересная постановка. И жена все время напоминает. У нее скоро день рождения, а меня на Рождество не будет в Москве. Мы собирались в эту субботу пойти в театр. Или в следующую, когда будет идти этот спектакль. Как ты считаешь, может, мне стоит отменить поход в театр?

– Не нужно ничего отменять, – улыбнулся Пахомов. – Мы заранее все проверим. Никто не знает о вашем решении.

– Хорошо. А насчет Гейтлера подумайте, как его найти. Он очень интересный человек. Лучше его использовать в качестве консультанта или советника. Постарайтесь его найти.

– Обязательно, – кивнул Пахомов, поднимаясь. – Разрешите идти?

– Иди. И не забудь, что в субботу мы с женой пойдем в театр. Я пока никому об этом не говорил. Ты первый, кому докладываю. Даже жене пока не сообщил, вдруг не получится.

Пахомов вышел из кабинета. Его не удивило такое отношение президента к бывшему генералу «Штази». Он знал, как тепло президент относится к Германии вообще и к своим бывшим знакомым по прежней работе в частности. Но больше всего Пахомову понравилось сообщение президента о предстоящем посещении театра. Если никто, кроме самого президента и его начальника Службы Безопасности, действительно не знает, где и когда будет руководитель государства, то это можно считать большим достижением вверенного ему дела. А этим двоим – президенту и себе самому – Пахомов доверял абсолютно, без каких-либо подозрений.

В эту минуту ни он, ни кто другой в мире конечно же не мог предвидеть, что произойдет в ближайшее время. Никто, кроме генерала Гельмута Гейтлера, придумавшего удивительный, невероятный план. Но об этом в следующей книге.