Марта, пятница, домашняя комната

По школьному радио только что объявили, что днем возле кабинетов администрации вы­весят список тех, кого взяли на роли в «Косе».

Этого мне только не хватало. Вокруг чувство­валось такое напряжение, что хоть ножом режь. И не только из‑за того, что все волновались, кому какая роль достанется. Участники драм­кружка страшно разозлились, что кто‑то ставит конкурирующий мюзикл. Они стали говорить, что обратятся к авторам мюзикла «Волосы» и пожалуются на бабушку, потому что назва­ние ее мюзикла, видите ли, очень похоже на на­звание их мюзикла.

Надеюсь, они так и сделают.

Хотя если на бабушку подадут в суд и ей при­дется отменить постановку, то для того чтобы заработать пять тысяч, мне снова придется вер­нуться к идее торговать свечами.

С другой стороны, нет вообще никакой га­рантии, что музыкальная версия истории жиз­ни моей прародительницы Розагунды соберет столько народу, что удастся продать билетов на пять тысяч баксов. Ну, кто будет платить день­ги, чтобы попасть на мюзикл, написанный моей бабушкой?

Однажды на благотворительном вечере в пользу нашей дженовийской разновидности общества борьбы против жестокого обращения с животными она произнесла речь о том, что самое доброе, что вы можете сделать для жи­вотного, это обессмертить его навсегда, содрав с него шкуру и положив ее для красоты на пол или диван.

Вы понимаете, к чему я клоню.