Глава 16. Вторая половина дня пятницы, я уже выключаю свет в своем кабинете, когда раздается звонок от Меган

Вторая половина дня пятницы, я уже выключаю свет в своем кабинете, когда раздается звонок от Меган. Я не отвечала на ее звонки и сообщения с того дня, как застала в квартире Эндрю, и сейчас решаю проигнорировать вызов, но в последнюю минуту в голову приходит мысль: «Какого, собственно, черта».

– Привет, Чика, – произносит Меган голосом стареющей болельщицы. Сейчас даже страшно подумать, что когда‑то ее голос казался мне привлекательным. – Шел сказала, что сегодня ты покупаешь собаку.

Вставляю ключ в замочную скважину и дважды поворачиваю.

– Да, именно так.

– Супер. Один мой клиент покупает квартиру на Лейкшо‑Драйв, но в доме запрещено держать животных. Он очень страдает, но вынужден отдать Чемпа – это какая‑то чертовски крутая выставочная псина, борзая с чистейшей родословной. Умница. Он сказал, что ты можешь его взять. Представляешь, как здорово? У тебя будет крутая собака!

Выхожу сквозь стеклянные двери на улицу.

– Спасибо, но меня это не интересует.

– Как? Почему? Ведь ты можешь забрать собаку.

Сбегаю по ступенькам, жмурясь от ослепительного солнца и подставив лицо порывистому декабрьскому ветру.

– Мне не нужна выставочная собака. Они, конечно, красивые, но с ними слишком много возни: стрижки, собачьи школы, выставки. – Понимаю, что моя речь совсем некстати, но не желаю останавливаться. – Через некоторое время вы начинаете их ненавидеть за специальную диету, особенное мыло и модные шампуни. Это не для меня! И в довершение всего они проявляют полное неуважение к потребностям хозяина! Они эгоистичны и…

– Господи, Брет, успокойся. Мы всего лишь говорим о собаке.

– Да, о собаке. – Открываю дверцу машины и резко выдыхаю. – Как ты могла, Мег?

Слышу, как она шумно вдыхает, скорее всего, затягивается сигаретой.

– Ты о чем? Об Эндрю? Так вы же расстались. До этого, клянусь тебе, я даже не смотрела в его сторону.

– Ах, какая ты, оказывается, порядочная!

– Странно, что ты забрала всю мебель. Он был в бешенстве. А ты и на звонки его не отвечала. Он орал, что тебя надо арестовать за ограбление.

– Я слышала сообщение на автоответчике. Я взяла только то, что принадлежит мне, Меган, и он это отлично знает.

– Ты должна быть благодарна, что я его успокоила, объяснила, что он купит себе мебель лучше прежней, он ведь крутой адвокат, в конце концов. – Меган выдерживает паузу. – У него ведь есть деньги, Брет? Ну, понимаешь, вчера вечером, когда официант принес счет, Эндрю не шелохнулся, будто ждал, что я заплачу. Конечно, он‑то считает меня крутой, упакованной риелторшей.

Ха! Меган получит то, что заслужила. Как и Эндрю. Они оба прагматичны, интересуются только собственным благополучием, и…

Стоп. Но ведь и я большую часть жизни была такой. Разве не о себе я думала, когда провожала глазами автобус, увозящий Кэрри? И все же подруга меня простила, не настало ли время и мне поступить так же?

– Мегги, дорогая, лучше бы тебе повысить планку. Ты красивая женщина, у тебя может быть блестящее будущее. Найди себе мужчину, который будет любить тебя, будет относиться к тебе…

Меган смеется в ответ:

– О, Брет, хватит прикидываться. Понимаю, ты чертовски ревнуешь, но смирись же, наконец. Он. Тебя. Не любит!

Ее слова сбивают меня с ног. Простить? Угу, но не сегодня.

– Знаешь, ты права. Вы очень подходите друг другу. – Хлопаю дверцей машины. – И еще, Меган, перестань так переживать из‑за своих коротких рук. Это не самый большой твой недостаток.

Я отключаюсь, чтобы ехать на поиски милой, верной собачки.

* * *

Когда я подъезжаю к Аон‑центру в недавно купленной подержанной машине, Брэд уже ждет меня на тротуаре.

– Что это? Твоя машина в ремонте? – Чмокает меня в щеку и пристегивает ремень.

– Нет. Я ее продала.

– Шутишь. Ради этой?

– Людям иногда бывают нужны деньги. Неприлично ездить на такой машине, когда большинство семей, в которых я бываю, не могут позволить себе даже самую дешевую.

Брэд тихо присвистывает.

– Ты настолько прониклась работой?

– Да, но, честно говоря, отпуск на ближайшие две недели меня очень радует. Официально у меня рождественские каникулы.

– Я бы хотел иметь такую работу.

Смеюсь в ответ.

– Мне действительно очень повезло. Дети просто удивительные. Но я немного переживаю за Санкиту, она выглядит не очень здоровой. Срок уже пять месяцев, но еще незаметно, что она беременна. Ее осматривает первый попавшийся врач в больнице, а не специалист, у которого большой опыт в лечении болезней почек. Я добилась, чтобы ее приняла доктор Чан в медицинском центре при Чикагском университете. Она один из лучших нефрологов в стране.

– А что нового у того психа?

– Питера? – непроизвольно вздыхаю. – У нас был урок сегодня утром. Он очень умный парень, но я никак не могу до него достучаться.

– Ты общаешься с его психотерапевтом?

– Да, – улыбаюсь я. – Меня это радует, он такой чудесный человек, опытный и мудрый, и вместе с тем легкий и открытый. Каждый наш разговор начинается с проблем Питера, потом незаметно переходит на нас, мы обсуждаем взгляды, мысли, мечты. Я даже рассказала ему о мамином завещании.

– Значит, он тебе понравился.

Если бы я могла такое предположить, решила бы, что Брэд ревнует.

– Я восхищаюсь доктором Тейлором. Знаешь, он вдовец. Его жена умерла от рака три года назад.

Прикрываю рот рукой и зеваю.

– Устала?

– Нет, просто переволновалась. Не понимаю, что со мной происходит в последнее время. – Если не считать, что я беременна! – Ты разговаривал с Дженной?

Брэд отворачивается и смотрит в окно.

– Нет.

Беру его руку и слегка пожимаю. Как же глупо ведет себя эта женщина.

Мы переступаем порог приюта для бездомных животных Чикаго, и на нас наваливается запах древесной стружки и собачьей шерсти. К нам подходит седая женщина в джинсах и фланелевой рубашке.

– Добро пожаловать в приют, – произносит она, уперев руки в бока. – Я Джиллиан, волонтер. Что привело вас к нам?

– Я получила разрешение взять щенка, – отвечаю, стараясь перекричать лай. – Вот, приехала за собакой.

Джиллиан указывает на здание за воротами.

– Все зарегистрированные собаки там. С документами и родословной. Их быстро разбирают. Прошлым вечером привезли роскошную португальскую водяную собаку. Разумеется, надолго она у нас не задержится. После того как Обама выбрала Бо, такая порода очень популярна.

– Мне не нужна породистая собака. Меня устроит и дворняжка.

– Что вы говорите? – Женщина удивленно вскидывает брови. – Дворняжки самые умные, только никогда не знаешь, что у них за родословная. Тогда трудно предугадать, каков будет характер, каких генетических заболеваний стоит остерегаться.

Похоже на мою собственную ситуацию.

– Ничего, я рискну.

Я нахожу его меньше чем за десять минут. Через металлическую решетку замечаю пушистую собачку, глаза как кофейные зерна, смотрят на меня восторженно и с мольбой.

– Привет, дружок! – Хватаю Брэда за рукав. – Познакомься с моей собакой.

Джиллиан отворяет клетку:

– Эй, Райли.

Райли выскакивает и начинает обнюхивать нас с Брэдом, виляя хвостом. Он словно приглядывается к новым приемным родителям.

Я беру его на руки, он извивается, стараясь облизать все мое лицо сразу, а я весело хохочу.

– Ты ему понравилась, – говорит Брэд, почесывая пса за ухом. – Он великолепен.

– Правда? – с гордостью произносит Джиллиан. – Райли полтора года, уже вполне взрослый. Мне кажется, что он помесь кокера и кудрявого бишона, может, еще немножечко от пуделя, если уж быть совсем точной.

В результате получилось очень милое создание.

– Зачем кому‑то отдавать такую собаку? – удивляюсь я, поглаживая мягкую шерстку.

– Вы удивитесь, но истории всегда очень схожи. Переезд, маленький ребенок, новая квартира, где нельзя держать животных. Если я не ошибаюсь, хозяйка Райли собиралась замуж за человека, который не любил собак.

Мы с Райли составляем отличную пару: бездомные, потерявшие любимого человека, по крайней мере, того, кого считали любимым.

Пока я выписываю чек и занимаюсь оформлением, Брэд с интересом разглядывает плакат на стене.

– Послушай, – обращается он ко мне. – «Наш приют для бездомных животных считает своей целью покончить с насилием над животными и надеется, что подобные учреждения, выступающие против убийства, смогут помочь несчастным животным выжить в больших городах, таких как Чикаго».

– Круто, – говорю я, выводя дату на чеке.

Брэд приглядывается к картинке.

– Джиллиан, а вы и лошадей принимаете?

Замираю, не дописав последнюю цифру, и смотрю на него широко распахнутыми глазами.

– Конечно. А вам какая нужна?

Брэд пожимает плечами:

– В этом вопросе я совершенно невежественен. Не могли бы рассказать, какие у вас есть?

– Вы присматриваете для себя или для детей? – Джиллиан перелистывает страницы в журнале.

– Не стоит беспокоиться, Джиллиан, мы не собираемся покупать лошадь.

– Пока, – добавляет Брэд.

На мгновение в моей голове возникает видение, как ребенок – мой ребенок – катается верхом на лошадке. Но это возможно лишь через много лет.

– Нам еще надо все обсудить. – Многозначительно смотрю на Брэда: – Я не могу сейчас заботиться еще и о лошади.

– Вот она, – восклицает Джиллиан, указывая пальцем на фотографию. – Познакомьтесь, это Леди Лулу. Породистая кобыла пятнадцати лет. Она участвовала в скачках, но сейчас у нее артрит и много других проблем, так что хозяин решил от нее избавиться. – Она не сводит глаз с Брэда, понимая, что он единственный, кого может заинтересовать ее рассказ. – Лулу отличный вариант для недолгих прогулок и радости общения с животным. Она покладистая и добродушная, как ребенок. Посмотрите, какая красавица.

Отрываю чек и протягиваю Джиллиан.

– Благодарю вас, мы подумаем.

– Сейчас она в конюшне в Маренго, на ферме Пэддок. Вам обязательно нужно на нее посмотреть. Удивительная лошадь.

Мы едем на север по Стейт‑стрит, Райли сидит в клетке‑перевозке на заднем сиденье и неотрывно смотрит в окно, загипнотизированный шумной толпой, оживленным движением и рождественскими яркими гирляндами на деревьях. Поворачиваюсь назад и протягиваю руку:

– Тебе хорошо, малыш? Не волнуйся, мамочка рядом.

– Еще немного, Райли, и мы будем дома, – говорит Брэд.

Я улыбаюсь. Мы похожи на счастливых молодых родителей, возвращающихся домой из родильного дома со своим первенцем.

– Да, так вот, о лошади, – произносит Брэд, возвращая меня к действительности.

– Да, лошадь. Думаю, от выполнения этого пункта меня надо освободить.

– Что? Ты уже не хочешь иметь лошадь?

– Я городской житель, Мидар. Я люблю Чикаго, и мама отлично об этом знала. Зачем она оставила этот абсурдный пункт в моем жизненном плане?

– Отлично. Значит, ты хочешь, чтобы Леди Лулу отправили на живодерню?

– Прекрати. Я говорю серьезно. Я разузнала, сколько стоит содержание лошади. Это же целое состояние. Корм, уход и прочее. Получается сумма больше выплат по ипотеке. Ты представляешь, как эти деньги могли бы помочь «Джошуа‑Хаус»?

– Твоя точка зрения мне ясна. Пусть это несколько расточительно, но не изменит твоего материального положения коренным образом. Ты только что продала машину, и деньги у тебя есть.

– Нет! Это деньги для Полонски. Деньги на моем счете и так тают на глазах.

– Ну, это временно. Ты скоро получишь наследство…

– Если получу! Кто знает, что меня ждет? Может быть, мне не удастся выполнить все пункты за год?

– Ладно. Давай сконцентрируемся пока на чем‑то одном. В принципе ты согласна купить лошадь, так?

– Но у меня нет на нее времени. Ближайшее место, где можно держать лошадь, находится в часе езды.

Брэд напряженно смотрит прямо перед собой.

– Думаю, нам следует полностью доверять твоей маме. До сих пор ее интуиция нас ни разу не подвела.

– Но в данном случае речь не только обо мне – мы обязаны подумать и о животном, на заботу о котором у меня совершенно не останется времени. Одно дело собака, и совсем другое – лошадь.

– Хорошо, – согласно кивает Брэд. – Отложим этот разговор на некоторое время. Подождем, пока ты сможешь натянуть вожжи и обуздать свои страхи. Что ржать понапрасну.

С удивлением смотрю, как Брэд весело хохочет над своей шуткой.

– Прекрати резвиться, молодой жеребец, – парирую я, непроизвольно включаясь в игру.

– Хорошо сказано! У тебя появляются лошадиные чувства.

– А у тебя лошадиные мозги, – заявляю я, стараясь сохранить невозмутимый вид.

– Эй, давай выбирайся из седла на землю, – примирительно говорит Брэд.

– Лузер, – заявляю я, качая головой.

Брэд вносит Райли в холл маминого дома с таким лицом, словно держит на руках невесту. В другой руке у него сумка с собачьим кормом и прочими необходимыми вещами. Я тем временем зажигаю свет и включаю иллюминацию на елке. Комната светится десятками огней, запах хвои создает волшебную атмосферу Рождества.

– Какая красота, – восхищается Брэд, опуская Райли на пол.

Не растерявшись, пес несется к елке и начинает обнюхивать яркие коробки и пакеты с подарками.

– Райли, ко мне. Идем, я тебя накормлю.

Брэд наливает в одну миску воду, я же наполняю другую сухим кормом. Мы перемещаемся по кухне, как Джинджер и Фред, погруженные каждый в свое дело. Брэд вытирает ладони полотенцем, я мою руки над раковиной, и он протягивает мне полотенце.

– Выпьем вина? – предлагаю я.

– С удовольствием.

Достаю бутылку пино нуар и, повернувшись, замечаю, что Брэд разглядывает помещение с видом потенциального покупателя.

– Ты никогда не думала выкупить этот дом?

– Я его обожаю, но он принадлежит маме.

– Еще одна причина так поступить. – Брэд подходит к «острову» посредине кухни и опирается руками на столешницу. – Этот дом тебе очень подходит, так что, с моей точки зрения, это хорошая мысль.

От его слов на сердце проливается нектар.

– Спасибо.

– Подумай над этим.

– Не уверена, что когда‑то смогу себе это позволить. Мне ведь надо выкупить доли братьев.

– Разумеется, после получения наследства у тебя будут на это средства.

– Ты забываешь, что мне еще надо влюбиться и завести детей. Возможно, мой любимый мужчина не захочет жить в мамином доме.

– Ему, несомненно, здесь понравится. Кстати, рядом есть парк, будет удобно, когда у тебя появятся дети.

Он говорит с такой уверенностью, что я почти верю.

– Мама никогда не рассказывала тебе, почему завещала нам с братьями не продавать дом в течение первого года? – спрашиваю я, протягивая ему бокал.

– Нет, но я полагаю, она подумала о том, что тебе надо будет где‑то жить.

– Да, скорее всего.

– Возможно, она надеялась, что ты захочешь остаться здесь навсегда, ты ведь так любишь этот дом. – Брэд вращает бокал, любуясь переливами цвета напитка. – Именно поэтому Элизабет внесла пункт об ограничении в тридцать дней. Не хотела, чтобы все было слишком просто.

– Подожди… О чем ты?

– Забыла о завещании? Никто не имеет права жить в доме более тридцати дней. Помнишь?

– Нет, – честно признаюсь я. – Ты хочешь сказать, что я не могу здесь жить? Мне надо искать квартиру?

– К сожалению, да. Таково завещание Элизабет. У тебя ведь есть экземпляр?

– Я только что купила собаку. Представляешь, как сложно будет найти жилье, где разрешают держать животных? А мебель! Я ведь все отдала в «Джошуа‑Хаус», а на новую у меня нет денег.

– Эй, подожди. – Брэд отставляет бокал и берет меня за руку. – Не паникуй. Смотри, на прошлой неделе ты провела ночь в «Джошуа‑Хаус», поэтому сейчас отсчет только начинается. У тебя достаточно времени, чтобы подыскать жилье.

– Подожди. – Я резко вырываю руку. – Я правильно поняла, поскольку не жила здесь непрерывно, фактически прожила в доме всего шесть дней?

– Именно.

– Получается, если я буду уезжать на пару дней, например в «Джошуа‑Хаус», срок можно значительно увеличить?

– Ну, не думаю, что…

На моем лице появляется счастливая улыбка.

– Получается, я могу остаться здесь на неопределенное время. Проблема решена!

Прежде чем Брэд успевает возразить, поднимаю бокал с водой:

– Выпьем!

– Да, но почему ты не пьешь вино?

– Последнее время стараюсь воздерживаться.

Брэд подносит бокал ко рту и тут же опускает.

– Я ошибаюсь, или ты говорила, что не очень хорошо чувствуешь себя в последние дни.

– Угу.

– И ты отказалась от алкоголя.

– Да, именно так, мистер Эйнштейн.

– Бог мой, да ты беременна.

– Думаю, что да, – смеюсь я. – Я купила тест, но боюсь проверять. Подожду до конца праздников.

– Боишься, что результат будет положительный.

– Нет! Боюсь, что отрицательный. Меня это убьет. Понимаешь, я представляла себе все не так. Я ведь не замужем. Конечно, я спрошу Эндрю, хочет ли он воспитывать ребенка вместе со мной, но не буду настаивать на материальной помощи. Все же это моя мечта. Как‑нибудь воспитаю ребенка…

– О‑го‑го. Не спеши. Ты говоришь так, словно все уже определено. Не нужно ставить телегу впереди кобылы.

– Хватит этих глупых шуточек.

– Но я серьезно, Брет. Я понимаю, ты взволнована, но не торопись с выводами.

– Поздно. Кроме того, я не взволнована. Впервые после смерти мамы я, наконец, счастлива.

Мы берем бокалы и переходим в гостиную, где Райли немедленно занимает место перед камином. Брэд с многозначительным видом достает розовый конверт и садится на диван. Пункт под номером шесть жизненного плана.

– Посмотрим, что думает по этому поводу твоя мама?

– Посмотрим. – Я опускаюсь в кресло напротив и поджимаю ноги.

Похлопав себя по карманам рубашки, Брэд восклицает:

– Черт, забыл очки.

Я встаю и достаю из секретера мамины очки в оправе цвета фуксии и лаванды.

– Прошу.

Брэд морщится, но водружает очки на нос.

Стоит мне бросить на него взгляд, как я покатываюсь от смеха.

– Господи. Тебе идет эта веселенькая оправка!

Брэд хватает меня и валит на диван, заломив назад руку, и приставляет кулак к голове.

– Значит, тебе смешно? – спрашивает он с напускной серьезностью.

– Хватит, – кричу я, хохоча еще громче.

В результате мы оказываемся оба на диване, рядом друг с другом, да еще рука Брэда крепко обхватывает меня за шею. Скорее всего, другая женщина поспешила бы встать, памятуя о том, что этот мужчина совсем недавно расстался с любимой девушкой. Но не я. Я остаюсь лежать.

– Ладно, – говорит Брэд, переводя дыхание. – Будем вести себя прилично. – Правой рукой он берет конверт и умудряется его вскрыть.

Я прижимаюсь к нему и киваю.

– Давай, бабуля, читай.

Брэд фыркает и начинает:

– «Поздравляю с новым питомцем, родная! Я очень за тебя рада. В детстве ты обожала животных, но позже, уже во взрослой жизни, глубоко спрятала свою любовь. Не уверена, но у меня есть предположения о причинах».

– Эндрю был помешан на чистоте, и она это знала.

– «Помнишь ту потерявшуюся колли, которую мы подкармливали, когда жили на Роджерс‑Парк? Ты назвала его Лерой и умоляла позволить оставить собаку. Я сама много раз просила об этом Чарльза, но он был непреклонен. Он терпеть не мог собак в доме, говорил, что они вонючие».

Я выхватываю письмо из рук Брэда и перечитываю последние предложения.

– Может, мама права, и я действительно нашла мужчину, похожего на Чарльза, чтобы хоть на этот раз добиться его любви?

– Хорошо, что ты поняла это. – Брэд обнимает меня за плечи. – Ты никогда не должна просить мужчину – Чарльза Боулингера или любого другого – доказать, что тебя можно любить.

Я мысленно погружаюсь в осмысление сказанного Брэдом.

– Да, – вздыхаю я после паузы. – Мамина тайна сделала меня свободной. Ах, если бы только она рассказала мне раньше.

– «Заботься о своей дворняжке – ведь это дворняжка, верно? Позволишь ему спать с тобой? Если да, то советую снять с кровати пуховое одеяло. Его чистка стоит немалых денег.

Наслаждайся новой дружбой, родная моя.

Мама».

Опять выхватываю письмо и перечитываю.

– Она знала, что я буду жить в ее доме. Разве такое возможно?

– Понятия не имею. Может, она просто выстроила логическую цепочку?

– Логическую цепочку?

– Смотри, Эндрю не любит собак, а раз ты завела собаку, значит, живешь не в квартире Эндрю. А если ты живешь не с Эндрю, значит, можешь быть только здесь.

– Видишь, – торжествую я, – мама хотела, чтобы я здесь жила. Этот пункт о тридцати днях был случайной ошибкой.

Господи, кого я обманываю!

* * *

Мы с Брэдом лежим на диване, вытянув ноги на журнальный столик, на экране бегут титры фильма «Белое Рождество». Брэд одним глотком допивает вино и смотрит на часы.

– Пора идти. – Встает и потягивается. – Обещал маме встать завтра пораньше. До Рождества три дня, она ждет меня, чтобы вместе нарядить елку.

Завтра в старом кирпичном доме в Шампани Брэд и его мама будут суетиться вокруг рождественской елки и делать вид, что не замечают, что одного члена семьи больше с ними нет.

– Прежде чем уйти, ты должен получить свой подарок.

– Ох, зачем ты так беспокоилась. – Брэд протягивает ко мне руки. – Ну, раз уж ты его купила, давай смотреть вместе. Давай! Давай!

Нахожу под елкой прямоугольную коробку. Брэд открывает ее и замирает.

– Красота, – шепчет он, вытаскивая на свет деревянный корабль.

– Я подумала, что просто необходимо, чтобы ты стоял у руля моей жизненной лодки.

– Ты предусмотрительная, – улыбается Брэд и целует меня в лоб. – Но на капитанском мостике должна быть ты, я лишь член команды, – мягко замечает он. – Подожди.

Брэд убегает в холл и, вернувшись, протягивает мне маленькую серебристую коробочку:

– А это тебе.

На красном бархате лежит золотой кулон в форме парашюта.

– Пусть приземление всегда будет для тебя успешным.

– Очень красивый. – Касаюсь кулона кончиком пальца. – Спасибо. И спасибо тебе, что был рядом все эти месяцы, без тебя я бы не справилась.

Он смотрит на меня с улыбкой и треплет волосы, но глаза остаются грустными.

– Ерунда, ты справилась бы и сама. Но я был рад оказаться тебе полезным.

Внезапно он склоняется ко мне и целует. Это не похоже на наш привычный поцелуй на прощание, и у меня перехватывает дыхание. Он слишком много выпил, и мы, два одиноких человека с разбитыми сердцами, можем наделать сегодня немало глупостей. Несколько поспешно я прохожу к входной двери и достаю из шкафа его пальто.

– Счастливого Рождества, – весело произношу, стараясь не выдать своих чувств. – Обещай, что позвонишь сразу, как только будут новости о моем отце.

– Обещаю, – отвечает Брэд, но вместо того, чтобы надеть пальто, стоит и смотрит на меня, затем проводит пальцами по моей щеке. Нежный взгляд ласкает меня, и я непроизвольно целую его в щеку.

– Желаю тебе счастья.

– И тебе, – шепчет он и делает еще один шаг.

Внутренне сжавшись, я напоминаю себе, что Брэд только что расстался с Дженной, но глаза его смотрят на меня так, словно мы впервые встретились.

– Иди ко мне, – хрипло произносит он, и сердце мое падает в пропасть.

Берегись, ты можешь лишиться дорогого друга. Он чувствует себя одиноким. Ему больно. Он скучает по Дженне.

Отмахнувшись от всех доводов, делаю шаг ему навстречу.

Брэд заключает меня в объятия и втягивает воздух, словно хочет вдохнуть в себя всю меня. Я ощущаю близость его тела, напряжение каждой мышцы. Закрываю глаза и склоняю голову ему на грудь, где часто‑часто бьется сердце. Игнорируя все разумные предостережения, вдыхаю еловый запах и прижимаюсь ближе. Его пальцы перебирают мои волосы, губы почти касаются уха. Господи, как же давно меня никто не целовал вот так. Медленно поднимаю голову и вглядываюсь в лицо, в горящие страстью глаза. Брэд наклоняется и целует меня в губы. Сладкий вкус кружит голову.

Вняв, наконец, голосу разума, я отстраняюсь от него.

– Не надо, Брэд, – шепчу я, все же надеясь, что он меня не слышит. Я хочу быть рядом с этим мужчиной, но сейчас это было бы неправильно. Он только что расстался с Дженной и должен пережить разрыв, прежде чем увлекаться другой женщиной.

Брэд опускает руки, отступает назад и трет пальцами лоб. Лицо его покрывается красными пятнами, и я не могу понять, от возбуждения это или от смущения.

– Мы не должны, Брэд. Еще слишком рано.

Его лицо обволакивает печаль, внезапная улыбка получается грустной. Брэд наклоняется и целует меня в лоб.

– И почему ты такая разумная?

Я улыбаюсь тому, сколько в этих словах трогательной чувственности.

– Спокойной ночи, Брэд.

Стоя на крыльце в одних носках, я смотрю ему вслед, пока виден силуэт. Как бы трудно мне ни было, следует признать, что я поступила правильно. Брэд не готов к новым отношениям.

Я возвращаюсь в дом и запираю дверь. Вместо привычной тоски, охватывавшей меня одинокими вечерами в квартире Эндрю, сегодняшний вечер озарен лучиком надежды. Даже если Брэд не способен полюбить меня, чувства, пробудившиеся во мне сегодня, подтвердили, что я еще способна любить. Я смотрю на спящего на ковре Райли и думаю, что теперь у меня есть собака, а в следующем году будет и ребенок! Провожу рукой по плоскому животу и представляю, как через пару месяцев буду покупать одежду для беременных, и счастье переполняет меня настолько, что едва не лопается сердце.

Рождественское утро начинается с требовательного лая Райли, отдающегося у меня в груди.

– Счастливого Рождества, малыш Райли, – говорю я, почесывая голову, и перед глазами сразу возникает огромный список дел, необходимых для достойной организации семейного ужина. От внезапного спазма в животе перехватывает дыхание. – Пора приниматься за работу, Райли. У нас куча дел.

Новая волна боли заставляет меня согнуться пополам. Через несколько минут поднимаюсь с кровати, боль немного утихает. Я накидываю халат и собираюсь уходить, когда случайно оборачиваюсь и вижу на простыне это.

Огромное кровавое пятно.