Особенности развития редакторской школы в начале XX века 2 страница

Широкий круг идей, которыми оплодотворялась общественная жизнь, бескомпромиссная борьба мнений и взглядов на состояние России и ее исторические перспективы дали толчок развитию полемического и ораторского искусства. Публикации и выступления таких политиков, социологов, экономистов, как Н.К. Михайловский, П.Б. Струве, П.А. Столыпин, В.И. Ленин, Г.В. Плеханов и др., юристов П.С. Пороховщикова, А.Ф. Кони и др. послужили основой для расширения диапазона оценок при выборе эффективных речевых средств, что, несомненно, сказалось на редакторской практике того времени.

Приоритетное развитие получает, прежде всего, политическая полемика. Тексты многих произведений общественно-политической тематики характеризует публицистическая стилистика, поиск адекватной системы аргументации, пополнение арсенала лексико-стилистических и фразеологических языковых средств, что соответствующим образом формировало и редакторское восприятие литературного произведения. В качестве примера можно указать на опубликованные в журнале «Освобожденная мысль» в 1906 г. и получившие известность «Речи бунтовщика», одного из теоретиков анархизма князя П.А. Кропоткина (перевод с французского; автор с 1876 г. находился в эмиграции). Вот как построен фрагмент текста (принятый редактором-издателем В. Бродским), в котором отражены взгляды П.А. Кропоткина на роль литературы и искусства в обществе.

Вначале - прямое обращение к его представителям: «А вы, молодой артист, скульптор, художник, поэт, музыкант, неужели вы не замечаете, что в вас нет того священного огня, который вдохновлял наших предшественников, что искусство стало банальным, что везде царит посредственность?»

Далее следуют полемически заостренные и несколько утрированные доказательства необходимости революционной идейности творчества. Для усиления их избираются эмоционально насыщенные речевые средства «Да и возможно ли, чтоб это было иначе? Восторг, охвативший творцов эпохи Возрождения, когда для них воскрес древний мир, когда они обратились к чистым источникам самой природы, - отсутствует в современном творчестве. Революционные идеи еще не отразились в искусстве и, за отсутствием какой бы то ни было идеи, современные художники увлекаются реализмом. Они изощряются в фотографировании капли росы на листьях растений, в воспроизведении мускулов коровы, в тщательном описании, в стихах или прозе, смрада помойных ям и роскоши будуаров хорошеньких женщин».

Здесь речь не идет о партийной литературе как составной части партийной организации, но художнику, творцу, литератору отказано в главном - в возможности собственного восприятия жизни и ее художественного осмысления. Наоборот, ему навязывается лишь единственная линия нравственного поведения, исключается возможность творить в русле различных методов и направлений (реализм однозначно определен как фотографирование, чего, кстати, нет ни у В.И. Ленина, ни у Н.А. Бердяева).

Наконец, страстный агитационный пафос: «... если ваше сердце бьется в унисон с сердцем человечества, если вы, как истый поэт, способны всматриваться в биение жизни, то при виде народа, умирающего от голода, трупов, наполняющих рудники, изувеченных тел, лежащих грудами у подножия баррикад, при виде сосланных, идущих умирать за свои убеждения в снега Сибири... разве можете вы оставаться пассивными!» В сущности, это призыв, определенная концентрация экспрессивных языковых ресурсов, т.е. заданный прием воздействия, который сам по себе вступает в противоречие с высказанным автором предложением о «способности вслушиваться в биение жизни». Вслушиваться - значит раздумывать, взвешивать, сопоставлять, определять для себя ценности бытия, которые в целом неисчерпаемы.

Искусство полемики, которая находила свое отражение в литературе, требовало удовлетворения целого ряда требований. Например, при выборе темы объективной ориентации в направлениях общественной мысли, кроме того - знания предмета, композиционных форм стратегии и тактики выступления, оценки его логических и социально-психологических аспектов, а также специфических черт языка и стиля, но самое главное - четких представлений о читателе (слушателе), об особенностях его восприятия. Это касалось не только политического ораторского искусства, но и, в частности, судебного, к чему подвигала насыщенная острыми противоречиями эпоха.

Не случайно, в 1910 г. появилось, по словам известного русского юриста А.Ф. Кони, «прекрасное систематическое по судебному красноречию сочинение П.С. Пороховщикова «Искусство речи на суде», которое впервые заменило собой отдельные работы», где «появлялись указания на приемы и методы того или другого оратора», которые «несмотря на ценность отдельных этюдов», сводились главным образом «к оценке и выяснению свойств таланта и личных приемов определенной личности» .

Характерны, например, даже некоторые заголовки структурных частей работы П.С. Пороховщикова, которая носила обобщающе методический характер - «Чистота слога», «Богатство слов», «Знание предмета», «О внимании слушателей» и др. Особое внимание уделялось действенности речи с позиций ее восприятия читателем или слушателем: «Мысль, вполне сложившаяся в мозгу, легко находит себе точное выражение в словах; неопределенность выражений обыкновенно бывает признаком неясного мышления... Только точное знание дает точность выражения. Послушайте, как говорит крестьянин о сельских работах, рыбак - о море, ваятель - о мраморе; пусть будут это невежды во всякой другой области, но о своей работе каждый будет говорить определенно и понятно» .

Описание целого ряда практических приемов ораторского искусства предложил и А.Ф. Кони. Причем рассматривать их следует в расширительном смысле, поскольку многие из них находили свое применение не только в юридической практике, но и при написании и подготовке к выпуску произведений художественной, научно-популярной литературы, публицистики. Вот, например, один из них, направленный на завоевание внимания аудитории:

«Надо говорить о Ломоносове. Во вступлении можно нарисовать (кратко, непременно кратко, но сильно!) картину бегства в Москву мальчика-ребенка, а потом: прошло много лет. В Петербурге, в одном из старинных домов времен Петра Великого, в кабинете, установленном физическими приборами и заваленном книгами, чертежами и рукописями, стоял у стола человек в белом парике и придворном мундире и объяснял Екатерине II новые опыты по электричеству. Человек это был тот самый мальчик, который когда-то бежал из родного дома темной ночью. Здесь действует на внимание простое начало, как будто не относящееся к Ломоносову, и резкий контраст двух картин. Внимание непременно будет завоевано, а дальше можно вести речь о Ломоносове по существу; поэт, физик, химик…»

Неоднозначная, противоречивая, насыщенная острыми социально-политическими конфликтами и ситуациями общественно-историческая обстановка того периода детерминировала и четко выдвинула на передний план организующую функцию печати, придав особую ценность и вес печатному слову вообще. Возникает новый тип бесцензурной рабочей печати, вызвавший к жизни такие виды массовых изданий, как прокламации, листовки, политические брошюры, агитационные бюллетени. Заметным фактором в развитии редакционно-издательского процесса становится новый читатель-рабочий, крестьянин, кустарь, мелкий предприниматель, завоевать которого можно было только используя нетрадиционные способы и приемы редакционной работы и совершенствуя известные и позабытые.

Например, в издательстве М.А. Малых, которое было организовано в Петербурге в 1901 г. (в 1909 г. издательница эмигрировала в Швейцарию) для пропаганды так называемой «идейной беллетристики», т.е. ярко выраженной социальной направленности, (М. Горького, Г. Гауптмана, Г. Бюхнера и др.) среди массового читателя использовались альбомные (серии «Страницы альбома») и лубочные (серия «Новый лубочник») формы изданий.

Эсеровским издательством «Земля и воля» в 1907 г. значительным по тому времени тиражом в 150 тыс. экз. под безобидным названием была выпущена «Сказка Конек-Скакунок» С.А. Басова-Верхоянцева, в которой в соответствии с требованиями жанра (простота сюжета, элементарно доступный язык) излагались совершенно нелегальные мысли и факты. В частности, по заключению Петербургской судебной палаты, в книге, имевшей большой успех, содержался «призыв к учинению бунтовщических деяний», «ниспровержению царской власти», и посему было принято решение уничтожить это издание. Обращает на себя внимание и тот факт, что издатели, предвосхищая подобную реакцию, указали в выходных данных вымышленное название своей фирмы, столь же безобидное - «Ручеек».

Многие печатные органы, прежде всего политических партий и структур, используют агентов-распространителей, широко организуют корреспондентскую сеть. Резко возрастает интерес к письмам читателей и соответственно к методам их редакторской подготовки. Основными критериями их оценки становится яркая свободная мысль, острый, концентрирующий внимание факт, нестандартная лексика и фразеология.

Особенное распространение получили брошюры, как правило, издававшиеся различными партиями и выражавшие их политические взгляды на те или иные явления общественной жизни. Например, в 1905-1907 гг. в издательстве социал-демократической рабочей партии «Вперед» увидели свет такие брошюры, как «Что такое либералы?» А.А. Богданова, «Памяти погибших» и «После одиночки» М.С. Ольминского, «Борьба за избирательное право во Франции» Г. Линцова и др.

Издательство социалистов-революционеров «Новое товарищество», ориентированное, главным образом, на крестьянского читателя, предложило ему такие популярные брошюры, как «Земельный вопрос в России» Г. Новоторжского, «Крестьянство и социализация земли» С. Зака, «Освобождение земли» и «Крестьянская община и социализм» К. Огановского и т.д.

По данным Н.А. Рубакина, только с октября 1905 г. по апрель 1906 г. вышло 1699 названий брошюр. Из них 953 названия были изданы социал-демократами, 426 - кадетами, 250 - социалистами-революционерами, 70 названий - анархистскими книгоиздательскими предприятиями. Всего же за 1905-1907 гг. увидело свет 50 млн. экз. изданий «определенно прогрессивного», по выражению Н.А. Рубакина, направления. Причем в это число он не включил брошюры чисто политического характера: 26 млн. экз. изданий социал-демократов, 24 млн. экз. - социалистов-революционеров, 8-10 млн. экз. брошюр представителей анархического движения .

Стремление завоевать широкую читательскую аудиторию, идея народного просвещения (от политического до эстетического спектров) становятся вполне отчетливыми и в книгоиздательском деле. В этом отношении показательна деятельность культурно-просветительского издательства «Знание», созданного в Петербурге в 1898 г. по инициативе К.П. Пятницкого, с которым с 1900 г. начал сотрудничать А.М. Горький. Начав с издания, главным образом, переводных научно-популярных произведений, издательство в дальнейшем изменило тематико-типологическую структуру своего репертуара, подчинив его основной задаче - подготовке и выпуску избранных произведений и собраний сочинений русских писателей реалистического направления. Здесь увидели свет произведения Л.Н. Андреева, И.А. Бунина, А.И. Куприна, А.С. Серафимовича, Н.Д. Телешова, Е.Н. Чирикова и др.

В управлении издательством существовал принцип функционального разделения. Вся организационно-техническая сторона деятельности находилась в компетенции К.П. Пятницкого, а организационно-творческая - в ведении А.М. Горького. Ему и руководимому им редакционно-издательскому коллективу удалось объединить вокруг издательства лучшие литературные силы и во многом реализовать свою идейно-художественную программу. Особой популярностью у демократического читателя пользовался предложенный ему тип литературно-художественного сборника, в котором помещались новинки отечественной и зарубежной литературы. Тираж сборников достигал 65 тыс. экз. Всего за 1904-13 гг. вышло 40 сборников товарищества «Знание».

Плодотворным начинанием «Знания» был выпуск массовой серии «Дешевая библиотека», программа которой включала издание около 160 произведений не только русских, но и зарубежных писателей-классиков в высококачественных переводах (в частности, П. Шелли, Д. Байрона, Э. Золя, Р. Роллана и др.). С 1905 г. в составе редакционной коллегии «Дешевой библиотеки» по договору с социал-демократической рабочей партией была создана партийная редакционная комиссия ( В.И. Ленин, В.В. Боровский, А.В. Луначарский, М.С. Ольминский и др.), которая организовала выпуск общественно-политических изданий. За 1906-1908 гг. партийным отделом «Дешевой библиотеки» было выпущено около 50 книг тиражом не менее 860 тыс. экз. в т.ч. сборник «Либералы у власти» со статьями К. Маркса и Ф. Энгельса в переводе А.В. Луначарского, «Аграрная программа» П. Лафарга, «Интеллигенция и социализм» А. Бебеля, а также злободневные публицистические произведения.

Изменение социально-политической обстановки в стране в 1908-1910 гг. прямо сказалось и на всей духовной жизни общества. Часть писателей составляющая авторский актив издательства «Знание» ( Е.Н. Чириков, И.А. Бунин, А.И. Куприн, Д.Я. Айзман и др.), покинула его, перейдя в соответствии со своими убеждениями и художественно-эстетическими позициями в другие действовавшие в тот период издательства ( «Шиповник», «Московское книгоиздательство», «Книгоиздательство писателей в Москве» и др.). Прекращению деятельности издательства способствовали и усиливающиеся разногласия между А.М. Горьким и К.П. Пятницким, которые по разному смотрели на принципы редакционно-издательской деятельности.

О характерном эпизоде в этом отношении вспоминал В.В. Вересаев. Когда в 1908 г. вышел сборник «Знания», где было напечатано окончание его записок «На японской войне», то автор обнаружил, что «вся последняя глава... была выброшена целиком». «И меня об этом, - пишет В.В. Вересаев, - Пятницкий не счел даже нужным предупредить. Я написал ему письмо, где выражал негодование на сокращения без моего ведома, вопреки прямому условию... Ответа я не получил... В «Русских ведомостях» я напечатал письмо в редакцию... А. Пятницкому написал вторично, что... подам на него в суд. Ответа опять не получил... Он, по-видимому, привык иметь дело с российским писателем - неаккуратным, реагирующим на обиду не защитою своих прав, а только ругательствам, вспыльчивым, но отходчивым.... Я... предъявил к «Знанию» иск» .

В данной ситуации А.М. Горький не поддержал В.В. Вересаева, рассматривая его поступок как демарш против издательства и его позиции в целом. Однако в дальнейшем методы ведения редакционно-издателъского дела К.П. Пятницким оказались для него неприемлемыми, и в 1913 г. он порывает с издательством всякие связи. Угасает и деятельность последнего.

Период 1908-1910 гг. - это время глубокого и непримиримого размежевания представителей общественно-философской и художественной мысли в основе которого лежало различное представление о ценностях культуры, значении социального и индивидуального начал в развитии общества и человеческой личности. Особенно ярко это отразилось, с одной стороны, в сборнике «Вехи» (1909 г.), авторы которого ( Н.А. Бердяев, А.С. Изгоев, П.Б. Струве, М.О. Гершензон и др.) отрицали идею революционного преобразования действительности, и, с другой стороны, двух сборников «Литературный распад» (1908, 1909), где эта идея достаточно прямолинейно отстаивалась ( В.В. Боровский, А.М. Горький, В.И. Фриге и др.), прежде всего применительно к литературе и искусству.

Именно различие принципов художественного осмысления действительности и методов ее отражения в литературе и искусстве привели к возникновению отличающихся друг от друга школ, направлений, течений. Их концептуальные представления часто служили той идейной основой, на которой строили свои программы многие издательства. Так издательство «Шиповник», основанное в 1906 г. художником-карикатуристом З.И. Гржебиным и С.Ю. Копельманом, начинает выпускать одноименные альманахи (26 сборников за 1907-1916 гг.) под редакцией Л.Н. Андреева, в которых господствующее положение занимают произведения писателей-символистов (А.А. Блок, К.Д. Бальмонт, В.Я. Брюсов и др.). Совершенно очевидной была их идейно-эстетическая направленность против той платформы, на которой стояло «Знание».

Иную позицию заняло, организованное по инициативе В.В. Вересаева в 1912 г. «Книгоиздательство писателей в Москве». В известной степени продолжая традиции «Знания», в 1913-1918 гг. оно выпускало сборник «Слово», в котором публиковались представители «нового реализма» (А.Н. Толстой, И.А. Бунин, И.С. Шмелев, Б.К. Зайцев, Н.Д. Телешов и др.). Что касается идейно-художественной программы, то редактор В.В. Вересаев очертил ее предельно ясно: «... в сборниках наших не должно найти место даже самое талантливое произведение, если оно идет против жизни, против необходимости борьбы за лучшую жизнь, за перенесение центра тяжести в потусторонний мир, за отрицание красоты и значительности жизни».

Такая декларация, - откровенный примат идеи над художественными средствами ее выражения, не мог не вызвать протеста у писателей, членов товарищества (издательство было паевым), которые придерживались разной творческой манеры. Об этом красноречиво свидетельствуют воспоминания В.В. Вересаева.

«Программа эта, - сообщал он, - вызвала целую бурю, и я до сих пор удивляюсь, как мне удалось ее провести. Сергеев-Ценский с возмущением писал: «Это значит, - хочешь не хочешь, а ходи весело?» Борис Зайцев иронически спрашивал:

- Если бы Достоевский вам прислал «Преступление и наказание», то вы бы его не напечатали?

Бунин неистовствовал больше всех. Он спрашивал:

- Ну, а если я напишу вещь неподходящую под вашу программу?

Я отвечал:

- Тогда я ее не приму. У нас есть много других журналов и альманахов, можете напечатать там.

- И Льву Толстому вы бы отказали?

- И ему бы отказал, если бы прислал какой-нибудь свой благочестивый народный рассказ. А уж от «Хаджи-Мурата», конечно, не отказался бы.

- Да поймите же, ведь вы заставите этим писателей писать против совести, подлаживаться, говорить о радости жизни, которых у них в душе совершенно нет, ведь это поведет к полному развращению литературы.

- Вы первый, Иван Алексеевич, не станете ничего писать, подлаживаться к кому бы то ни было. И это ваша великая заслуга. Подлаживание не будет художественно ценным. И мы его все равно не примем...».

В.В. Вересаев прав в том, что «подлаживание не будет художественно ценным». Однако в целом это типичная ситуация, когда редактор, находясь в плену своих убеждений, даже не пытается вникнуть в доводы оппонента. Ведь речь идет о редакторском насилии над писателем, и думающим, и чувствующем иначе.

Не менее красноречив и другой эпизод из редакторской практики В.В. Вересаева, когда не читая, он возвратил рукопись рассказа С.М. Городецкому только за то, что в журнале «Нива» ранее было опубликовано его стихотворение, «восторженно воспевающее императора Николая II как вождя, ведущего нас против германцев за святое дело».

Возражения, в частности, А.Н. Толстого, что нельзя не читая возвращать автору быть может талантливейшую вещь и предавать его моральной казни только за то, что его политические взгляды другие, чем ваши, не возымели действия, как и личные объяснения самого С.М. Городецкого . Может быть в редакции поэтому и не было того единения, как в «Знании», что сказалось и на идейно-художественной целостности сборников «Слово».

Достаточно существенным фактором, сказавшемся на редактировании в рассматриваемый период, безусловно следует считать активный поиск в области композиционных, смысловых, изобразительно-выразительных средств создания литературного произведения и реализации его в издание. Особенно заметно это проявилось в развитии сатирической журнальной периодики, в котором можно выделить две волны, приходящиеся соответственно на 1905-1906 гг. и 1910-е годы.

В 1905-1906 гг. общее число сатирических журналов, выходящих в стране, достигало 400. Широкой популярностью пользовались, например, такие журналы, как «Зритель», «Пулемет», «Жупел», «Гвоздь», «Забияка», «Сигнал» и др. Многие из них приобрели невиданную до сих пор социально-демократическую окраску.

Общими тенденциями их редакционно-издательской деятельности стали: смелое вторжение в сферу так называемых «закрытых» тем, раскованность издательской и авторской позиций, введение в редакторскую практику новых литературных приемов, позволяющих с разных сторон осмыслить саму природу комического. Пожалуй, впервые, как отмечают исследователи, в русском сатирическом жанре того периода можно наблюдать сочетание сатирической и героической тем (прежде всего как выражение политических пристрастий), достаточно широко использовалась фольклорная традиция, близкая народному духу, приемы русской народной сатирической сказки.

Продуманная редакторская позиция чувствуется и в самом замысле издания, и его направленности, принципах отбора литературного материала, формах и методах его подачи, даже в приемах художественного оформления. Отчетливо это видно, в частности, на примере журнала «Пулемет», редактором, автором и издателем которого в одном лице выступал поэт, прозаик и публицист Н.Г. Шебуев. У него встречаются интересные приемы «монтажного» построения карикатуры с острой подрисуночной подписью.

Так на обложке уже первого номера журнала «Пулемет» было помещено изображение оратора с яростным лицом, снабженное всем понятной подписью «Долой!». В конце же номера располагался рисунок, воспроизводивший текст «Манифеста 17 октября 1905 г.» с отпечатком кровавой ладони. Подпись гласила: «К сему листу генерал-майор Трепов руку приложил». Этот номер журнала был конфискован «за оскорбление императорского величества и дерзостное неуважение к верховной власти» (Д.Ф. Трепов с 1905 г. был генерал-губернатором Петербурга), а редактор приговорен к году заключения в крепость.

Разнообразные композиционные средства использовались редакторами и для усиления эффекта от сочетания в едином целом иллюстрации и текста. Например, в одном из номеров журнала «Зритель» (издатель Ю.К. Арцыбушев) была помещена карикатура на председателя кабинета министров графа С.Ю. Витте, автора Манифеста 17 октября 1905 г., сидящего у построенного им карточного домика. Иллюстрация сопровождалась подписью: «Наша конституция. Просьба не дуть!»

Получили распространение различные способы лаконизации художественных средств в рамках сжатых форм лозунга, плаката, призыва, афористического выражения. Так в журнале «Сигнал», редактируемом К.И. Чуковским, читателю были представлены «неизданные афоризмы» Козьмы Пруткова, в традиционную форму которых был вложен созвучный современникам смысл («Если ты не умен, зачем завидуешь прокурорам?», «Долгое заключение дополняет краткую издательскую деятельность» и др.). Выбор такого рода приемов неслучаен, ибо афористические строки вызывают не только одномоментную эмоциональную реакцию, но и заставляют задуматься, т.к. обладают, как правило, глубоким подтекстом.

Широко используются и возможности поэтического жанра. Обращение к ним позволяло издателям и редакторам не только усилить воздействие печатного слова на читательскую аудиторию, но и во многих случаях выразить то душевное состояние, которое испытывал человек в период ломки привычных реалий окружающего его мира.

Характерно в этом отношении одно из сатирических стихотворений Саши Черного «Жалобы обывателя», опубликованное им в 1906 г. Вот некоторые его фрагменты:

Моя жена - наседка,

Мой сын, увы, эсер,

Моя сестра - кадетка,

Мой дворник - старовер.

Кухарка - монархистка,

Аристократ - свояк,

Мамаша - анархистка,

А я - я просто так...

От самого рассвета

Сойдутся и визжат, -

Но мне комедья эта