Антропология преступности

1. Критика позитивистской теории преступления

2. Понятие преступления в традиционном обществе

3. Границы криминального поведения и современное информационное общество

1. Для осмысления основных характеристик антропологии преступности следует сделать несколько предварительных замечаний. В частности, исследование антрополого-правовых явлений невозможно без осмысления термина «парадигма».

Парадигма – термин, введенный в научный оборот Томасом Куном в его знаменитой работе «Структура научных революций». Парадигма может быть рассмотрена как нерефлексируемая структура, признанная научным сообществом в конкретное историческое время. Понятие «парадигма» призвано, прежде всего, отразить многообразие возможных интерпретативных подходов к феномену преступности, рассмотрению ее не только в размерности соотношений биологического и социального, но и культурального и исторического.

Силы и средства общества, направленные на противостояние девиантности, преступности и маргинальности – это траты на поддержание собственных границ. Точно так же, как безумие представляет угрозу разуму и рациональности и требует вариантов социального контроля, так же необходим социальный контроль над девиантностью.

Преступность – исторически изменчивое социальное явление общества, слагающееся из всей совокупности преступлений, совершаемых в соответствующем государстве в определенный период времени.

В теории уголовного права существуют два подхода к формулированию общего определения преступления (уголовный закон, как правило сводит эти подходы воедино):

1) Формально-юридический (нормативный). Суть подхода состоит в запрещении противоправного поведения под угрозой наказания. Данный подход, отвечая на вопрос: «Что считать преступлением?», не дает ответа: «Почему?».

2) Материальный. Данный подход основан на выявлении вредоносности деяния, а определение преступления идеологизировано и лишено нормативности.

Преступность устанавливается государством путем введения запрета на совершение определенного круга деяний и установления за нарушение запрета самой строгой из всех видов ответственности.

Деяние определяется как преступное на основании степени общественной опасности, противоправности. Этот критерий позволяет отграничить преступление от других форм социальных отклонений. Однако данный критерий можно отнести к формальным, поскольку оценка какого-либо деяния как преступления получается привязанной к определенному месту и времени и меняется с изменением этих условий (одного из них). Например, в условиях командно-административной экономики СССР спекуляция (скупка товара по низким ценам с последующей его реализацией многократно дороже) признавалась общественно опасным деянием, а в условиях рыночной экономики России подобная деятельность является предпринимательской.

Нередко составы преступлений, характерные для одной эпохи развития, даже с теоретической точки зрения не могут быть восприняты правом другой. Так, множество действий, считавшихся преступлениями в прошлом, ни один современный суд преступными не назовет (насылание порчи, колдовство, союз с дьяволом, анатомирование трупов и другие). И наоборот, многие деяния, признаваемые преступными любым современным законодательством, не считались таковыми в предыдущие эпохи исторического развития общества. Например, так называемое право первой ночи.

Социальная обусловленность признания деяния преступным весьма относительна. На практике не все, что запрещено законом, представляет угрозу для общества, нередко указанные запреты защищают интересы незначительной части общества. Например, в Англии в XVIII в. неоднократно выдвигались обвинения в публикациях, содержащие критику государственных властей (так называемые дела о мятежной клевете).

Уголовная наказуемость деяния – один из признаков признания его преступлением. Однако карательные меры за совершение преступления на протяжении всей истории развития человечества, как правило, носили избирательный характер (и носят до сих пор). Не смотря на то, что степень общественной опасности преступлений представителей низших слоев общества является не самой высокой, вся мощь системы наказания обрушивается именно на них. Криминальные представители респектабельного общества, как правило, остаются безнаказанными (феномен беловоротничкой и организованной преступности).

Таким образом, можно с достаточной степенью уверенности говорить о различных уровнях социальной реальности, которые детерминируют процесс криминализации (признание того или иного деяния общественно опасным, преступным, уголовно наказуемым). При этом в основе изменения закона иногда лежит субъективная оценка деяния, различного рода интересы «элиты» (не всегда общественно опасные и вредные), оценка событий случайного характера и т.п. При таких условиях уголовно-правовая норма не обусловлена общественными потребностями и внутренней необходимостью, что приводит к конфликту между общественным сознанием (или установками отдельных индивидов) и уголовно-правовыми запретами.

2. В целом перечень преступлений в разных государствах и в разные исторические периоды не так уж и разнообразен. Как правило, в любой правовой системе можно выделить следующие виды преступлений: посягательства на жизнь и здоровье, честь и достоинство людей, установленный государственный строй, общественный порядок, порядок осуществления служебных обязанностей, экономические отношения и различные виды собственности (в том числе кражи и иные формы завладения чужой собственностью помимо воли собственника).

Для сопоставления статистических данных о преступлениях, прослеживания динамики преступности важно, что можно выделить так называемый массив сопоставимых преступлений, норма закона о которых практически не менялись в течение определенного времени. При исследовании преступности в целом необходимо учитывать и особые разновидности преступлений.

В силу того, что в различных обществах, от древности до наших дней, уголовно-правовые нормы (в частности, устанавливающие преступность деяний и ответственность за совершение таких деяний) весьма отличались. Невозможно провести универсальную классификацию преступлений. В современном российском уголовном праве преступления принято классифицировать по объекту посягательства, по форме вины, по степени реализованности преступного намерения, по степени сложности, по характеру и степени общественной опасности. Однако применительно к другим государствам и другим эпохам эти основания не всегда применимы (деление преступлений по этим основаниям не всегда и не везде проводились даже в теории). Условно в качестве основания классификации преступлений можно принять первое (по объекту посягательства – против личности, государственные, религиозные, воинские, имущественные и т.д.).

В традиционных обществах законодательный инструмент служил, прежде всего, установлению какого-то естественного порядка вещей. В современную эпоху (начиная с XIX века) он используется для установления того порядка, которого общество хочет достигнуть, который оно определяет в своих идеологиях, программах и проектах. Ценности, которые закрепляют современные законы, глубоко отличаются от ценностей традиционных обществ. Общественные сознание, менталитет людей разных обществ, стереотипы, заложенные в них, обуславливаются ценностями и социальными нормами, установленными каждым их этих обществ в соответствии со спецификой своего развития. Поэтому оценка каких-либо деяний как преступных, определение тяжести соответствующего деяния, приоритеты в защите именно этих, а не иных отношений устанавливалось обществом на основе специфики развития данного общества.

В античных обществах под правонарушением понимались деяния, направленные против государства, общественного устройства, «личная обида» индивида, а в обществах Древнего Востока – нарушение норм религии и морали (поскольку, как уже отмечалось, право было неразрывно связано с религией и моралью). Ценности древневосточных государств коренным образом отличаются от ценностей античного мира, что и обусловливало различное отношение к определению преступности деяния, хотя их и объединял ярко выраженный характер неравенства.

Специфической чертой средневекового уголовного права стало явное несоответствие тяжести наказания характеру совершенного преступления, что усугублялось произволом королевских судей. Во многих случаях наказание. Помимо, устрашения, заключало в себе заметный элемент мщения, как бы его ни прикрывали «священным писанием» или «государственным интересом».

Общими чертами практически всех средневековых государств являлись законодательное закрепление социального и сословного неравенства при определении ответственности за криминальное поведение и несоразмерность общественной опасности деяний и наказаний за них. При этом значительные различия в общественном сознании и ценностных приоритетах цивилизаций Запада и Востока обусловили специфику определения общественной опасности деяний.

3. Криминология как наука появляется в девятнадцатом веке, то есть она зародилась в рамках научного позитивизма и ее методологический аппарат основан, прежде всего, на понятии преступления и наказания и фактически отражает репрессивную модель уголовного права. Если сегодня мы делим науки на гуманитарные и естественные, то еще в начале прошлого века они делились на номографические и идеографические и криминология строилась по образцу номографических наук, наук в которых определено понятие нормы. Концепция дарвинизма с идеей эволюции и инволюции была перенесена в криминологию в виде «морального вырождения» преступников и просуществовала до конца двадцатого века в форме поиска генов преступности. Концептуальное пространство биологического и социального в русле которого ведется большинство исследований в настоящее время, является данью той же парадигме.

Преступность, хотя и является центральным понятием криминологии, тем не менее, оно достаточно не ясное и не определенное. В рамках позитивизма она определяется как такое поведение, которое запрещено законом, за которое следует санкция в форме наказания, как поведение, представляющее общественную опасность и т.д. Ст. 14 УК РФ определяя преступление как виновно совершенное общественно опасное деяние, запрещенное настоящим Кодексом под угрозой наказания. Это отражение именно позитивистской концепции преступности. Современный глобализирующийся мир, вступающий в информационную цивилизацию или цивилизацию «третьей волны» характеризуется диффузией ценностей. В зависимости от социального контекста, культурно-исторических условий одно и то же поведение может определяться и как преступное и наоборот. Если сегодня проблема международного терроризма становится наиболее актуальной и злободневной, то еще недавно это явление могли интерпретировать как национально-освободительное движение, а то что сегодня мы относим к коммерческой и предпринимательской деятельности два десятка лет назад расценивалось как спекуляция и мошенничество. Казалось бы, такое деяние как убийство должно было бы отражать принципы криминальности, однако убийство врага на войне не только правомерное, но и должное поведение, а два века назад дуэль была делом чести и т.д. Соответственно без учета социально-исторического контекста и культурологических особенностей нельзя дать отличие криминального и правомерного поведения.

Общества типа постмодерна построены, прежде всего, на информационном обмене. В таких обществах огромную роль приобретают средства массовой информации, роль которых в формировании идеологии и стереотипов поведения не должна снижаться. Уже сегодня на горизонте событий просматривается преступность завтрашнего дня, это организованные формы преступности и терроризм, преступления в сфере информационных и компьютерных технологий.

В основу криминологии может быть положена превентивная, упреждающая модель воздействия на преступность и криминальное прогнозирование. В обществе риска и в условиях неопределенности роль криминологического прогнозирования становится особенно значимой, и здесь намечены два основных направления прогнозирования преступности на основе системных социальных закономерностей развития общества в целом и прогнозирования преступного поведения отдельно взятого индивида.

В современной криминологии наряду с социологическим подходом к изучению преступности пробивает дорогу и антропология преступления: по мнению Л.Кондратюка, именно преступление, а не преступность как множественная форма преступления является начальным объектом изучения и тайной криминологии. Поэтому необходимо начинать раскрытие метапроблемы преступности не с социологии преступности, а с антропологии преступления.