ПРИМЕР 81. Несколько признаний семиклассников

Мне хочется сейчас уйти домой и и заполнять альбомы друзей и разорвать их на кусочки мелкие, чтобы от них ничего не осталось. Мне хочется порвать учебники, тетради, поломать ручки и карандаши…

…я хочу собрать все дневники всех учеников школы и порвать их и все журналы порвать на мелкие кусочки, еще расписание…

…А на последок выпить спирта 96 градусов один литр, самогона, вина, водки, димедрола, мыльной водой запить и закурить (неразборчиво) табак и чай. И стибрить три рубля для полного счастья, а если хватит сил, то поломать сарай для макулатуры…

Я спросил у восьмиклассницы, что ей не нравится в школе. Она не смогла ответить, будто бы ничего и нет, но плохо. Болит душа, болит то, чего не увидишь и не пощупаешь. Поэтому просто плохо и все.

Нравится нам это или нет, но дети живут в атмосфере мата и аморальности, избиения друг друга, мошейничества, лизоблюдства, лицемерия, вымогательства, воровства, обязанности подчиняться физической силе, привычной лжи. Это в обычных государственных школах. Но даже лучшие частные школы предоставляют вам тот же набор, но в урезанном виде: мат обязателен, подчинение силе обязательно, ложь обязательна, общение с негодяями обязательно. Если вы утром отправляете своего ангелочка в школу, будьте уверены, что в ближайшие часы он услышит больше ругательств, чем вы слышите за месяц. В раздевалке школы воруют, старшие бьют младших, мальчики бьют девочек, учителя внушают детям гнусные квазипатриотические лозунги, в которые сами не верят. И все лгут всем.

Добро непобедимо, если оно не вымерло до сих пор.

Совершенно чистый в моральном плане ребенок после нескольких дней или даже после первого дня в школе начинает радовать родителей такими перлами, что волосы встают дыбом. Потому что зло заразно. И МЫ ОБЯЗАНЫ ЗАРАЖАТЬ СВОИХ ДЕТЕЙ ЗЛОМ, таков закон. Чужой маленький негодяйчик, случайно попавший в класс и просидевший там несколько лет, сделает вашего ребенка посредственностью и недоучкой – и это на всю жизнь. И для вас почти невозможно повлиять на этот процесс.

Здесь можно возразить, что краски слишком сгущены. Есть, хотя и не часто встречаются, люди, которые вспоминают школу хорошо; большинство вспоминает хорошо какого-нибудь учителя или предмет – у них еще сохранилось остаточное заражение чем-то хорошим – чем? Учебным материалом? Врядли. Невозможно вспомнить тот материал по прошествии лет двадцати или более, особенно если не использовал его в жизни – на самом деле СОХРАНИЛОСЬ ЗАРАЖЕНИЕ ЛИЧНОСТЬЮ УЧИТЕЛЯ.

Мы вспоминаем доброту или строгость, справедливость или умение понять, – вспоминаем вначале личные качества определенного учителя или учителей, а лишь потом и далеко не всегда – педагогические.

Личность заразна – так же как заразно зло.

Личность действует на окружающих, как свет на фосфорный выключатель – заставляет их светиться в темноте.

Но личность не заражает здоровьем, она лишь открывает путь к той глубине, которая есть в каждом человеке – то есть, на некоторое время делает личностью другого, того, с кем общается. Когда эта глубина открывается тебе, чувствуешь себя так, будто смотришь на чистое звездное небо в горах, или впервые прыгаешь с высокой вышки в бассейн: захватывает дух от близости и реальности огромного. Ты будто проваливаешся в самого себя.

Нормальный стиль отношений личности с другими людьми – взаимная любовь. Я имею ввиду не сексуальную любовь, а любовь, как вложение себя. Личность свободно открывает свое душевное пространство и свободно принимает то, что предлагают ей. С личностью можно делиться всем, даже самым индивидуальным, она побуждает к самопониманию и самораскрытию.

Школа, со всеми ее недостатками, оправдана лишь в том случае, если учитель – личность. Более того, в этом случае школа незаменима.

Школа может может стать сильнейшим инструментом поддержания и укрепления нравственного здоровья. Она может быть направлена не на воспитание лабиринтной единицы или ревностного последователя лозунгов местного масштаба, как сейчас, а на сотворение здоровой личности – в том случае, если работать там будут нравственно здоровые люди.

Все мы – марионетки идей, своих идей и тех, которые кажутся нам своими.

Идеи дергают ниточки, а мы пляшем. Все что мы делаем, мы делаем под управлением идей, больших и малых – они руководят нами и в большом и в малом, и любая идея заразительна. Если уж нельзя избежать заражения – давайте заражать идеями добра.

Так же как для разных профессий необходим интеллектуальный уровень и уровень навыков, так для большинства профессий нужен моральный уровень и моральные навыки. Это требование не является запретом на профессии. Никто ведь не пустит дебила работать с ядерными боеголовками, но человека, вполне дебильного в нравственном отношении вполне могут допустить обрабатывать светлые головки наших детей. Это неправильно.

Для профессии милиционера нравственные качества также необходимы, как умение стрелять из пистолета, для профессии учителя они важнее умения держать указку – тем не менее они совершенно не учитываются: ни при подготовке, ни при поступлении в соответствующее учебное заведение, ни при приеме на работу.

Я хочу чтобы меня поняли, хотя людям очень трудно понять друг друга – каждый выглядывает в узенькую бойницу из собственной башни идей и предрассудков.

Английское "why?" – это вопросительный вскрик, а русское "по-че-му?" – медленно извивающяая вопросительная поэма. Этого не объяснит вам ни один словарь. Нет такого слова, которое можно было бы точно перевести. Но и каждый из нас говорит на своем языке и вкладывает в каждое слово свой собственный смысл. Все же попробуйте понять правильно.

Доброта и порядочность – такие же необходимые ценности для работы с людьми, как знание математики для бухгалтера. При приеме на работу с людьми необходимо нравственное тестирование. Это такое же ненарушение прав, как и требование, чтобы человек не имел заразных заболеваний, если он учитель или врач. Никого ведь не возмущает, что женщину, больную туберкулезом, не назначают нянечкой в детских яслях. Но, увы, любая идея мутирует – искажением, мутантом этой идеи будет принцип запрета на професии.