Глава двадцать пятая

Отвес качается,

Весенний ястреб кружит,

Гора Эскель с песней дружит.

В первое же теплое утро Мири и Бритта уселись на огромный валун возле дома Мири и стали следить за дорогой.

– Я устала от ожидания и неизвестности, – призналась Мири. – Хочу заняться чем‑то новым. Вот бы научить тебя языку горы!

– В последнее время ты готова учить чему угодно, – сказала Бритта. – Но я живу здесь не так долго, чтобы пропитаться линдером. Однако есть кое‑что, в чем я могу тебе помочь. Однажды ты сказала, что жители равнин выращивают хорошие сады. – Она еле заметно улыбнулась.

Девушки расчистили клочок земли от бута, обломав себе все ногти и поцарапав пальцы. Бритта показала подруге, как рыхлить почву и делать в ней бороздки, чтобы улавливать влагу. Потом она погрузила в хлипкую грязь одно зернышко.

– Если все будет хорошо, из него вырастет гороховый ус.

Мири до сих пор не пробовала свежего горошка, поэтому Бритта объяснила, что его вкус напоминает весеннее утро. Они высадили остальные семена, привезенные Бриттой с низин, обсуждая, как будут есть все лето свежие овощи. Ни одна из них не упомянула, что вскоре приедет принц и кто‑то уже не сможет лакомиться кабачками и томатами.

В тот день грохот в каменоломне прервался, когда прозвучали трубы.

– Вчера вечером в академию принцесс вернулся принц Стефан! – прокричал глашатай с повозки. – Всех учениц просят посетить его сегодня же.

Мири и Бритта подготовились к встрече, с особой тщательностью умывшись и причесавшись.

– Как ты думаешь, кого он выберет? – спросила Мири.

Бритта просто пожала плечами. От волнения она не могла говорить.

Отец Мири молча наблюдал за ними, а Марда снова и снова протирала столешницу. Мири знала, что их не волнует дом на равнине с красивым садом, как и дорогая одежда или серебряная посуда. Они просто хотели, чтобы Мири поскорее вернулась домой. Мири даже замерла, повторяя про себя: она нужна отцу дома. Теперь она в это верила, и ей казалось, будто она вновь надела серебристое платье.

После нападения бандитов родители глаз не спускали со своих дочерей, поэтому в академию девушки отправились в сопровождении тридцати каменотесов. Ученицы почти всю дорогу молчали – никто не смеялся, не прыгал, не швырял камешки в пропасть. Мири шла с Бриттой, Эсой и Фрид, а через какое‑то время Бритте удалось поймать за руку еще и Кэтар.

– Мы все равно будем дружить, – сказала Мири, – и неважно, кто станет принцессой.

Все согласились. Бритта только кивнула, и Мири подумала, уж не заболела ли она снова.

Весть о бандитах, должно быть, достигла столицы, поскольку академию окружали солдаты. К ним присоединились каменотесы.

А внутри не оказалось ни гобеленов, ни люстр, ни гардероба с нарядами. В дверях их встретила одна женщина в аккуратном зеленом платье и провела в обеденный зал, почти лишенный обстановки. Мири попыталась расправить свою слегка помятую шерстяную рубашку и заметила, что остальные девушки тоже приводят себя в порядок, приглаживают волосы.

– Принц Стефан выйдет к вам через несколько минут, – сообщила женщина. – Пожалуйста, подождите здесь.

– Не пойму, – прошептала Эса девушкам, стоявшим рядом. – Если мы не собираемся вновь исполнять танцы, приседать и вести беседы, почему он раньше никого не выбрал?

Фрид пожала плечами:

– Может, он чересчур замерз, чтобы ясно мыслить. Мой дед зимой всегда глупеет.

– А может, тебе, Фрид, не следовало выкручивать принцу руки, – прошептала в ответ Мири. – Первое правило хороших манер гласит: «Никогда не приглашай первой партнера по танцам и не таскай его по полу».

– Ой, не могу, просто не могу, – внезапно пробормотала Бритта и убежала.

Мири бросила взгляд на двери, откуда должен был появиться принц, и не колеблясь последовала за подругой.

Бритта выскочила на крыльцо, сбежала со ступенек и скрылась за большим камнем.

– Что случилось? – Мири опустилась рядом с ней на землю. – У тебя снова нездоровый вид, Бритта. Хочешь, я приведу Ната?

Бритта покачала головой и прикусила нижнюю губу, словно отчаянно старалась не расплакаться.

– Так в чем дело? – спросила Мири.

Бритта принялась одергивать одежду, потерла лоб, потянула себя за ухо, не в силах справиться с волнением.

– Мне нельзя встречаться с принцем. Он не должен меня увидеть! Я его знаю.

Мири заморгала:

– Ты знаешь принца?

Бритта заскулила и спрятала лицо в ладонях, отчего ее голос зазвучал глухо:

– Как мне все это неприятно, Мири. Нужно было раньше тебе рассказать, но когда я думала об этом, мне сразу становилось так плохо и стыдно, я приходила в такой ужас и…

– Ты знаешь принца.

Бритта кивнула:

– Мой отец не торговец. Он… из господ. Я выросла вместе со Стефаном, с принцем, мы проводили вместе каждое лето, когда он приезжал в королевское поместье возле нашего дома. Он всегда любил приключения, а все остальные мальчишки такие зануды, поэтому он предпочитал играть со мной. Мы часто затевали одну и ту же игру – воображали себя бедняками, которые питались только тем, что могли найти, вот мы и устраивали набеги на сады, где сметали все подряд: зеленые томаты, ягоды, анютины глазки… Бывало, накопаем маленьких морковок и съедаем немытые, словно умираем с голоду.

Бритта умолкла и неуверенно взглянула на Мири своими карими глазами.

– Наверное, это дико, что мы со Стефаном играли в умирающих с голоду.

– Нет, – сказала Мири. – Просто у тебя жизнь тогда была совершенно другая.

Бритта кивнула:

– Действительно другая – не лучше, чем здесь, но и не хуже. Я совсем по ней не скучаю, разве что зимой там не было так холодно и голодно. И по людям я тоже не соскучилась, если не считать Стефана. – Она вздохнула и закрыла глаза ладошками. – Отец надеялся, что мы со Стефаном поженимся. Каждый раз, как он об этом заговаривал, мне хотелось одного – забиться куда‑то в угол и не показываться, но я действительно мечтала… Стефан никогда ничего не предлагал, ну и, разумеется, у меня никогда не было никакого шанса, потому что дело оракулов выбрать место, где найдут будущую принцессу. Но когда я повзрослела настолько, что начала об этом задумываться, то я надеялась… надеялась, что он…

– Что он тоже тебя полюбил.

Бритта взглянула на нее глазами, полными слез.

– Если бы ты знала моего отца, то тебе страшно было бы даже представить, как он отреагировал, когда услышал предсказание оракулов. Они ведь назвали место, где он не владел никакими землями, место вдали от его друзей и связей. А я так просто спряталась от него на целую неделю. Плохое было время. – Бритту передернуло. – Но он отказался сдаться. Каким‑то образом узнал имя одной семьи на горе Эскель и отослал меня к ним с торговцем, приказав сказать, что сам он умер, а я их дальняя родственница. Таким образом, его дочь стала бы девушкой, живущей на горе Эскель.

– Ты ею и стала, – тихо промолвила Мири.

– Я очень виновата, Мири. Ты, наверное, считаешь меня лгуньей. Я была в ужасе, что у моих родных такие нелепые надежды, и думала, что ты возненавидишь меня за то, что я богачка с равнины, или просто за глупость. По правде говоря, я даже немного радовалась, что меня сюда отослали. Я давно подозревала, что нужна своим родителям только для того, чтобы приблизить их к трону.

– Ты действительно госпожа Бритта.

– Пожалуйста, не называй меня так!

Мири нахмурилась.

– Но если ты знала, что принц выберет тебя…

– Не выберет! – Бритта вскочила и заметалась среди камней. – Целый год я с ужасом думала о том дне, когда Стефан приедет, увидит, что я притворяюсь девушкой из Эскеля, и скажет: «Что ты здесь делаешь?» А я отвечу: «Я за тобой бегаю, потому что хочу выйти за тебя замуж…» Можешь себе такое представить, Мири? Он обольет меня презрением, или рассмеется мне в лицо, или сделает вид, что не знает меня.

– А если он не станет презирать тебя, или смеяться, или…

– Не говори так. Мне нужно верить, что этого не случится. А то надежда причиняет огромную боль. Несколько месяцев я жила здесь как изгой, все от меня отворачивались, а впереди меня ждала лишь позорная встреча с молодым человеком, которого я давно люблю. Но потом, когда я узнала всех девушек в академии и поняла, насколько вы все умнее и симпатичнее меня, его выбор показался мне очевидным.

– Зная его, ты все‑таки думаешь, что он предпочел бы тебе меня?

Бритта перестала метаться:

– Конечно. Ты самая умная из всех, кого я знаю, а ведь год назад ты не умела даже читать. Ты умная и веселая – да на такой любой захочет жениться! Так вот, знай, я весь год готовила себя к тому, что он меня не выберет. Мне будет больно, совсем немножко, но я действительно обрадуюсь, если выбор падет на тебя.

– Я…

Неужели в самом деле выберет? Мири взглянула на горы, синие, фиолетовые, серые, потом бросила взгляд через плечо на дорогу, ведущую домой. Мечта о домике с садом показалась дымком от свечи – легким, прелестным, но едва видимым.

– Я не хочу быть принцессой.

– Мири! – возмутилась Бритта.

– Не хочу. Правда не хочу. Какое облегчение понять это! Иначе будет несправедливо, Бритта. Ты сказала однажды, что принцесса должна быть по‑настоящему счастлива. Потому что любит Стефана.

– Мири! Бритта! – позвала их Эса с крыльца академии. – Вы здесь? Олана велела вас найти. Вот‑вот придет принц.

Бритта прижала ладони к животу и застонала:

– Я не могу сделать это, Мири, а то на самом деле умру.

Мири рассмеялась, и это было самое лучшее, что она могла сделать. Она рывком подняла Бритту с земли и крепко обняла.

– Что тут смешного? – спросила Бритта, улыбаясь в ответ на заразительный смех подруги.

– Ты смешная, Бритта. Ты пережила Олану, Кэтар, две суровые зимы в горах и целую свору бандитов. Тебя, может, и вырвет, но ты не умрешь. Хотя, если тебя тошнит, сделай это здесь. А то будет как‑то неловко, если это случится во время поклона.

Бритта побелела как мел.

– Ты думаешь, я могла бы?..

Мири снова рассмеялась и потянула подругу за руки:

– Пошли посмотрим на твоего принца.

Они ворвались в обеденный зал в тот самый миг, когда Стефан появился из дальних дверей. Принц выжидательно оглядел присутствующих и явно опешил, когда его взгляд остановился на Бритте. Он слегка улыбнулся, потом улыбка стала шире, и наконец он улыбнулся во весь рот. Мири даже подумала, что он совершит сейчас что‑нибудь мальчишеское и неслыханное – подпрыгнет от радости или пересечет галопом весь зал, приближаясь к Бритте. Вместо этого принц отвесил величественный низкий поклон.

Оторвав взгляд от Бритты, Стефан обошел зал, кивая каждой девушке. Возле Бритты он остановился. Мири никак не думала, что такое возможно, но вся его важность мигом исчезла. Он принялся раскачиваться с пятки на носок.

– Добрый день. Кажется, нас не познакомили в мой прошлый визит.

– Меня зовут Бритта, ваше высочество, – ответила она с безукоризненным реверансом, хотя голос ее чуть дрогнул. – Бритта, дочь Паула.

– Рад знакомству, Бритта, дочь Паула. – Принц наклонился, взял ее руку и поцеловал. Не отнимая руки от губ, он тихо произнес: – А я Стефан.

– Я рада, господин. Стефан.

Позабыв про торжественность момента, она улыбнулась с таким задором, что от одного ее вида у Мири чаще забилось сердце.

Стефан продолжил обход, приветствуя остальных девушек, после чего тихо переговорил с женщиной в зеленом платье. Она кивнула и знаком подозвала священника, который ждал в коридоре. В своем темно‑коричневом одеянии и белой шапочке священник напомнил Мири вершину горы Эскель ранней весной.

– Принц Стефан, наследник трона Данленда, выбрал принцессу, – объявила женщина. – Бритта, дочь Паула, прошу, выйди вперед.

Бритта задрожала еще сильнее, а ее румяные щеки почти совсем побелели. Мири испугалась, как бы подруга не лишилась чувств, поэтому обняла ее и проводила. Стефан кинулся вперед и поддержал Бритту с другой стороны.

– Ты в порядке, Бритта? – прошептал он. – Хочешь присесть?

Бритта покачала головой. Мири стояла сбоку, пока Бритта и Стефан разговаривали со священником.

– Я выбираю Бритту, дочь Паула. Отныне она моя нареченная невеста, – сказал Стефан.

– А она согласна? – спросил священник.

– Я согласна стать нареченной Стефана, сына Сабет. – Бритта глубоко вдохнула, словно долго сдерживала дыхание.

Священник произнес длинную речь для ритуала обручения, в которой назвал поименно всех королей и королев, начиная от короля Дана. Мири заметила, что одного он пропустил, и искоса взглянула на девушек. Остальные, видимо, тоже это заметили, потому что тихонько захихикали. Тогда священник умолк, исправил свою ошибку, после чего продолжил.

Олана, наблюдавшая из коридора, гордо улыбалась.

Когда церемония закончилась, священник повернулся к девушкам:

– Король пожелал передать через меня свое одобрение академии и каждой из вас. В честь невесты своего сына и этой академии король возобновляет свою благосклонность к горе Эскель и поднимает ее статус. Если раньше это была просто территория, то теперь гора Эскель становится шестнадцатой провинцией Данленда. Пусть ко мне подойдут претендентки.

Никто не шелохнулся, и священник жестом подозвал учениц:

– Вы и есть претендентки.

Девушки шагнули вперед одной прямой линией, и Мири к ним присоединилась.

– Объявляю каждую выпускницу академии гражданкой Данленда, а также служительницей принцессы.

– Что это означает? – спросила Фрид, уставившись на священника широко открытыми глазами.

– Самое меньшее, это означает, что вы все приглашены в Асленд на нашу свадьбу ровно через год, – пояснил Стефан.

Девушки разволновались, радостно защебетали о новых городах, блюдах, танцах.

– Океан! – сказала Эса. – Мы увидим океан.

Кэтар стояла в одиночестве с застывшей вежливой улыбкой на лице. Мири показалось, что она думает не о поездке в столицу, а о том, что придется возвращаться.

Свита принца накрыла прекрасный стол: разные виды холодного мяса, сыров, фруктов и хлеба. Все расселись по скамьям, обсуждая за обедом будущую поездку на равнину. Мири глаз не сводила с Бритты. Подруга сидела рядом с юношей, которого любила, и глаза ее сияли, а улыбка была широкой и искренней. Даже жесты у нее изменились – стали плавными и уверенными, когда с души спал груз озабоченности и безнадежности.

На душе у Мири царил покой, а губы все время улыбались, но по какой‑то причине она не могла отдать должное обеду. Уж не ревнует ли она в самом деле, что выбрали другую? Нет, эта мысль прозвучала как фальшивая нота. Она принялась наблюдать за Бриттой и Стефаном, которые наклонялись друг к другу так, словно рядом никого не было.

Сердце у Мири заныло. Как, должно быть, чудесно чувствовать такую уверенность, смотреть в чьи‑то глаза и не прятать взгляд!

– Пока не уходи домой, – попросила Бритта подругу, когда священник повел ее и Стефана из зала.

Эса и многие из девушек ушли в деревню, а Мири осталась. Она прошлась по коридорам академии, отмечая напольные плиты на продажу и прикидывая, какие из них будет легче всего поднять, не причинив вреда зданию. Она даже заглянула в опустевшую кладовку и прошипела в темноту:

– Я не боюсь тебя, ничтожная крыса! Я горянка!

Примерно через час она увидела Бритту и Стефана, которые гуляли перед академией. Стефан держал Бритту за руку, и они тихо разговаривали, почти соприкасаясь лбами. Над их головами пролетел ястреб, и, когда оба взглянули на птицу, камнем бросившуюся вниз, Бритта заметила Мири и поманила рукой.

– Вот ты где! – сказала Бритта. – Мири, дочь Ларена, позволь представить тебе Стефана.

– Мы познакомились в тот вечер, когда ты заболела, – сказала Мири, приседая в поклоне.

– Бритта, так тебя поэтому не было на балу?

Бритта кивнула:

– Я лежала почти без сознания. Наверное, просто боялась, что ты сочтешь глупостью мое появление здесь и выберешь кого‑то другого.

Стефан расхохотался, подмигивая Мири:

– Бритта, а ведь я знал, что ты здесь! Твой отец прислал письмо, и я очень обрадовался, раз мы с тобой…

Он умолк, и на этот раз оба, и жених и невеста, покраснели, находя тему женитьбы все еще новой и неловкой.

– В общем, – продолжил Стефан, не поднимая глаз, – когда я решил, что тебя здесь все‑таки нет, я был очень разочарован и не сумел этого скрыть. Тогда я попробовал перезнакомиться со всеми девушками и все же сделать выбор, но, боюсь, у меня ничего не получилось. – Он посмотрел на Мири.

– У него отлично получилось изображать каменный столб, – сказала Мири.

– Неужели ты выдавал себя за надутого, напыщенного типа, Стефан?

– Я нервничал! Ты куда‑то подевалась, а знакомиться с кем‑то еще я был не готов.

– Я бы рассмеялась, если бы тогда тебя увидела, – сказала Бритта.

– Не беспокойся, за тебя это сделала Мири. Я мог бы догадаться, что из всех девушек именно она твоя подруга. Мне жаль, что я покинул академию так внезапно, но я не мог принять решение, пока не узнаю, что случилось с Бриттой. Можете представить мое расстройство, когда по возвращении в столицу один из слуг доложил мне, что на балу отсутствовала одна девушка. А тут еще снег закрыл горный перевал, и пришлось ждать столько времени… Да, зима выдалась долгая. Большую ее часть я провел в тесной комнатенке вместе с главным священником, штудируя своды законов. Я хотел удостовериться, что мы можем беспрепятственно обручиться, поэтому и рассказал ему о тебе и твоих родителях, которые вовсе не родом из этих мест и до сих пор живы. На это ушло пару месяцев, но в конце концов священник согласился, что никакой закон нам не помешает. Впрочем, у меня создалось впечатление, что священники готовы изменить это правило перед нашей… перед свадьбой следующего принца‑наследника.

Стефану не хотелось оставлять Бритту, но вскоре кто‑то из министров увел его переговорить с Оланой и подписать официальные документы.

– Я сейчас вернусь, – несколько раз повторил он, поворачиваясь на ходу, чтобы помахать Бритте.

Бритта тоже помахала ему, а потом прижала руку к груди.

– У меня чуть сердце не разорвалось. Почему все так чудесно?

– Ты это заслужила, – сказала Мири.

– А я знаю одну вещь, которая сделает все еще прекраснее. – Бритта таинственно улыбнулась. – Помнишь, что мы узнали про различия между территорией и провинцией?

– Да, – ответила Мири с легким волнением. – От горы Эскель понадобится делегат, чтобы представлять нас в суде.

– Твой статус выпускницы академии и служительницы принцессы делает тебя достойным кандидатом, и я знаю, Стефан с удовольствием порекомендует лучшую ученицу главному делегату. Вот тогда большую часть года ты сможешь проводить в Асленде, рядом со мной!

Предложение роскошное и заманчивое, ответ на желания, загаданные на цветке мири, но она сомневалась ровно секунду:

– Возьми лучше Кэтар.

– Кэтар? Но почему…

– Она такая ужасная потому, что очень несчастна. Из нее получится отличный делегат, я и правда так думаю. А мне хочется побыть немного дома.

– Ладно, но я бы предпочла взять тебя. – Бритта увидела возвращающегося Стефана, помахала ему и вздохнула. – Когда приедешь на свадьбу будущей весной, у тебя появится возможность увидеть столицу и решить, хочешь ли ты остаться. Будешь жить во дворце в качестве служительницы принцессы, посещать занятия в университете, чтобы самой стать наставницей, а захочешь – проведешь целый год в дворцовой библиотеке, где будешь читать, сколько душе угодно. Но заранее предупреждаю: я постараюсь удержать тебя в Асленде.

– Надеюсь приехать. Мне бы хотелось посмотреть мир.

Краем глаза Мири заметила белую шапочку и коричневое одеяние. Священник стоял на краю утеса, любуясь открывшимся видом.

– Знаешь, я все думаю насчет выбора принцессы… Если тебе суждено было выйти за принца, то почему священники не назвали твой родной город Лонуэй вместо горы Эскель?

Бритта бросила взгляд на здание академии.

– Возможно, священники все‑таки знали, что делают. Возможно, горе Эскель была нужна не принцесса, а просто академия.

Последняя группа девушек возвращалась в деревню. Проходя мимо, они помахали Бритте и прокричали поздравление. Среди них шла и Кэтар, но она смотрела себе под ноги.

– Кэтар, погоди! – Бритта побежала за ней.

Мири издали наблюдала за тем, как Бритта делает Кэтар свое предложение и та на глазах меняется. Она больше не смотрела букой, подбородок ее начал подрагивать, и она отвернулась. Мири понимала, что Кэтар не из тех, кто легко выдает свои чувства, и она надеялась, что Бритта сделает вид, будто ничего не заметила, или оставит ее в покое. Но Бритта вместо этого обняла Кэтар.

Мири кивнула, почувствовав уверенность, что в целом мире не найдется никого лучше на роль первой подруги Кэтар.

Королевская свита запрягала лошадей в кареты и повозки, поэтому Мири заскочила обратно в академию в надежде сделать последнее дело. В кармане у нее лежала золотая монета – отцовский подарок, и Мири собиралась потратить ее с толком.

– Я бы хотела оставить у себя глиняные таблички и кое‑какие книги, – сказала она, входя в класс.

Олана как раз укладывала последнюю книгу в кожаный мешок.

– Я не нарушила наш договор. Бритта порекомендует меня принцу, и тот даст мне хорошую работу в столице, так что у тебя не может быть ко мне претензий. Таблички разрешаю забрать, но книги – моя личная собственность, а у тебя нет ничего стоящего, чтобы предложить взамен.

Мири бросила на стол Оланы круглый золотой. Монета звякнула, покатилась и наконец улеглась на столе.

Олана смела золотой со стола, и тот исчез в ее кошельке.

– Я ошиблась. Шесть книг можешь оставить себе. Ты, безусловно, преуспела в коммерции.

Мири заподозрила, что Олана чересчур щедра, но спорить не стала. Выбрала шесть книг и прижала их к груди. Для ее это были самые ценные вещи в мире, ценнее золотой монеты, ценнее повозки, груженной линдером. В свое время эти книги ее изменили, и ей не терпелось, чтобы вся деревня почувствовала эту разницу.

Мири подумала, что перед уходом нужно сказать Олане «прощайте», но это показалось ей неуместным, ведь слова прощания предназначаются обычно друзьям. И она молча направилась к двери.

– Минутку, Мири.

Девушка остановилась. Олана держала в руках картинку с домом.

– Скажи остальным девушкам, что я… Объясни, какой тяжкий труд превращения неотесанных деревенских девчонок в принцесс лег на мои плечи… – Она говорила с трудом, но если к ее глазам подступали слезы, то этого не было видно – глаза оставались сухими. Олана тряхнула головой, и лицо ее приняло обычное строгое выражение. – Мне пришлось провоцировать вас. Мне пришлось вас злить, чтобы вы захотели учиться прилежнее, назло мне. Я не сожалею о своей жестокости. Метод сработал. Но я сожалею об одной лжи. – Она подняла картину выше. – Такого дома никогда не существовало. Я привезла картину, чтобы у вас, девушек, появился еще один стимул к прилежанию.

Мири думала, что уже ничему не удивится, после того как узнала правду о Бритте, но в этот день ее ожидало еще одно потрясение. А она‑то часами разглядывала картину, воображая, как отец и Марта будут прогуливаться по саду или отдыхать в удобных креслах возле камина!

– Но как бы вам сошла с рук такая ложь?

– Теперь это не имеет значения. Совершенно ясно, что у родственников Бритты уже есть особняк, причем роскошнее, чем этот домик с картинки. Если бы принц выбрал одну из местных девушек, королевские министры вряд ли согласились бы на перевоз ее родственников в столицу. Так что нет никакого смысла сердиться по поводу того, что могло бы быть. – Олана спрятала картину в пустой матерчатый мешок и протянула Мири. – Держи. Ты принцесса академии. Ты заслужила приз.

Мири аккуратно сложила в мешок свои книги и таблички. Любой подарок приятен, но если его сделала Олана, то это уже чудо. Теперь и у нее появилось то, что она сможет подарить семье. Пусть домик не настоящий. И не сидеть им теперь день‑деньской в саду, наблюдая, как растут цветы. Отцу такая жизнь все равно бы наскучила, а Марда тосковала бы по горе. Теперь Мири сможет подарить им что‑то красивое, а им при этом не придется покидать родной дом. Картина оказалась лучшим подарком.

– Благодарю вас, – сказала Мири, имея в виду не только картину.

Она ушла, не произнеся больше ни слова и думая, что «благодарю вас» все‑таки лучше, чем «прощайте».

Попрощавшись с Натом, Бриттой и Стефаном, Мири направилась домой, бережно неся драгоценный мешок. Она внимательно смотрела на тропинку, чтобы не споткнуться, и не заметила, как к ней кто‑то незаметно подкрался, пока этот кто‑то не дернул за мешок.

Мири вздрогнула, вспомнив о бандитах, но это оказался Петер.

– Привет, – сказал он, забирая у нее тяжелый груз.

– Петер, у меня чуть сердце не выпрыгнуло от неожиданности…

Она отвела глаза в сторону, боясь, что упоминание о сердце откроет Петеру ее тайну.

– А я подумал, что мог бы проводить тебя домой. Эса вернулась несколько часов назад и рассказала о Бритте. Я пришел сказать тебе: я рад, что выбрали не тебя.

– Да, я тоже рада.

Петер громко выдохнул:

– А я, признаться, боялся. Последние несколько месяцев мне казалось, что ты надеялась… Ты на самом деле не переживаешь?

Мири улыбнулась:

– Со мной все в порядке.

Петер в ответ тоже озорно улыбнулся:

– Я почему‑то так и думал.

Какое‑то время они шли молча, не зная, что сказать. Наконец Петер снова заговорил, поделившись новостью: отец согласился, чтобы Петер занялся резьбой. Для этого ему выделят время и блок линдера.

– Отец говорит, что если моя работа заинтересует кого‑то из торговцев и за нее можно будет выручить больше, чем за простой блок линдера, то я смогу заниматься этим постоянно. Думаю, он ни за что бы не дал мне этого шанса, если бы не перемены к лучшему. Спасибо тебе.

Мири хотела засмеяться или съязвить, но вместо этого сказала:

– Не за что, Петер.

А потом она все‑таки рассмеялась, без всякой причины. Сердце ее громко стучало, а внутри все дрожало.

– Что такое? – удивился Петер. – В чем шутка?

– Никакой шутки. Мне просто хорошо. До того хорошо, что хочется смеяться. Через год я отправлюсь в столицу на свадьбу, и ты тоже мог бы поехать. Станешь подмастерьем у камнерезов, а я прочту все книги из дворцовой библиотеки.

– А что, если их там целая сотня? Или тысяча?

Мири даже замедлила шаг.

– Так много не найдется во всем мире…

Она попыталась представить себе такое количество книг. Возможно ли это? И сколько времени уйдет, чтобы прочитать их все? И что в них написано?

– Если собираешься прочесть тысячу книг, то начинать следует прямо сейчас, – сказал Петер.

– Наверное. Но я очень давно не была дома, и теперь мне хочется просто пожить среди своих. Я хочу готовить отцу завтрак, ухаживать за садом Бритты, избавить Марду от необходимости забивать кроликов зимой. А еще я хочу открыть в нашей деревне академию, куда сможет пойти любой. Эса будет мне помогать.

– Наверняка ей понравится, – сказал Петер.

– Я подумала об этом и решила, что ты тоже можешь стать учеником, если будешь стараться.

– Вот как?

– Ну да, наверное. – Мири притворно вздохнула. – Но это тебе будет кое‑чего стоить – одного ястребка из линдера.

Петер кивнул с серьезным видом:

– Любопытный вид оплаты. Как ты только до этого додумалась?

– Раньше у меня был ястребок, и это было самое… Ну вообще‑то, самое ценное, что есть у меня в жизни, – это целая неделя после моего рождения, когда мама держала меня на руках и ни разу не выпустила. Но ястребок был второй самой ценной вещью. Мне было жаль потерять его, и если ты сделаешь мне другого, обещаю больше не попадать в заложницы к бандитам и не пользоваться им для спасения своей жизни.

Вместо того чтобы рассмеяться, Петер перехватил мешок удобнее и сглотнул, явно разволновавшись.

– Договорились, сделаю, но меня беспокоило еще кое‑что. Если мы… если ты…

Петер тряхнул головой, словно отказываясь от слов, и взял Мири за руку. Девушка прикусила губу, чтобы удержаться и не отнять руку. Она боялась, что он почувствует, как сильно бьется ее сердце, и поймет, что внутри она вся трепещет. Но спустя какое‑то время она перестала волноваться, потому что тоже почувствовала его сердцебиение, быстрое, как у бегущего зайца.

Когда они вошли в деревню, Петер продолжал держать ее за руку. Фрид уставилась на проходящую мимо пару, Эса покраснела, а Герти со своими тремя младшими сестренками захихикала и побежала следом, распевая детскую дразнилку про поцелуй за каждый лепесток мири. Дважды Мири расслабляла руку на случай, если он захочет ее отпустить, но Петер лишь крепче сжимал ее пальцы.

Только когда они дошли до ее дома, он наконец отпустил Мири:

– Поговорим позже или пойдем прогуляться вечером, если захочешь.

Марда и отец в тот день рано вернулись из карьера и теперь сидели на больших камнях рядом с садом Бритты. Мири отдала им картину, прислонилась головой к отцовскому плечу и с улыбкой слушала, как они восхищаются подарком.

Глядя на запад, где закат окрасил небо желтым и оранжевым светом, они спели на три голоса. Отец пел низкие ноты, Марда – высокие, а Мири выводила мелодию. «Отвес качается, весенний ястреб кружит, гора Эскель с песней дружит».

У их ног, в саду Бритты, кудрявые ростки были зеленее горной травы, зеленее иголок на маленьких скрюченных деревцах, даже зеленее сада на картине. Мири подумала, что если ей удастся отгонять отсюда коз, то сад Бритты вырастет и станет самым зеленым из всего окружающего.

Мири перегнулась через невысокое ограждение из бута, подобрала осколки линдера, валяющиеся между растениями, и швырнула вверх по склону. Среди серых бутовых обломков белый с серебром линдер поблескивал, как драгоценные камни. А в расщелинах между камнями повсюду распускались цветки мири.

[1]Здесь и далее стихи в переводе Е. Гуляевой.