Изображение объектов в семантическом пространстве

Если объект получает низкую оценку, то изображается маленьким кружком, если высокую — большим Таким образом, в данном про­странстве все хорошее и активное концентрируется слева вверху, а все плохое и пассивное — справа внизу. Место объекта в семантическом пространстве возникает на пересечении средних значений, отклады­ваемых по осям. Это соответствует профилю объектов по шкалам хо­рошее — плохое (оценка), активное — пассивное (активность), силь­ное — слабое (сила), причем в соответствии со значениями в данном примере объект «семья» тяготеет к левому (хорошему) полюсу, а объект «старость» — к правому (плохому) полюсу. Если каждый фактор О, А и С представлен двумя шкалами, тогда профиль объекта будет изобра­жаться ломаной линией по шести шкалам, если тремя — то по девяти и т. д. Профиль объекта — это как бы линейное его изображение на шкалах, место объекта в семантическом пространстве — это попытка трехмерного изображения.

Расчет величины дифференциала Д между «семьей» и «старостью» производится посредством определения разности по каждой шкале, возведения ее в квадрат, суммирования квадратов разностей и извле­чения корня из суммы.

Как определить, является ли большой или маленькой в нашем при­мере генерализованная, т. е. обобщенная по трем шкалам, величина Д. Другими словами, значима ли разница Д = 4,89 между «старостью» и «семьей»? Для этого узнаем максимальное различие между объекта­ми: если по каждой из трех шкал эти слова получат полярные оценки +3 и -3, тогда по каждой шкале разность будет 6, а сумма квадратов раз­ностей составит 36 х 3=108. Извлечем квадратный корень и получим ве­личину 10,4. Это значит, что наша генерализованная дистанция напо­ловину меньше максимальной. Учитывая, что 0 характеризует полное сходство между объектами, тогда близость к 0 и даже к 1 служила бы сви­детельством сходства значений, придаваемых этим объектам.

Если шкал будет 6, то максимальное различие увеличится: (6 х 36)= 216 и величина Д составит 14,9 (при минимальной разнице Д=0). Если шкал будет 9, 12 и более, соответственно увеличится диапазон измере­ния до Д (0-18) и так далее. Увеличение числа шкал, числа измерений делает сопоставление между объектами более гибким и точным, но од­новременно и более трудоемким. Конечно, производить оценку по трем шкалам (на каждый фактор по шкале) это означает пойти на большое упрощение. Лучше всего, разумеется, работать по 9 шкалам. Однако в исследовании «Москва-78» пришлось из-за огромного объема анкеты (около 4,5 печатного листа) выбрать вариант из 6 шкал. В этом выбо­рочном опросе попеременно использовались два способа предъявле­ния объектов для оценки — один, уже описанный выше, когда каждое слово-объект оценивается по всем используемым шкалам. Второй — когда несколько оцениваемых объектов предъявляются в опросном бланке вперемешку, причем во избежание монотонности заполнения

бланка и для контроля внимательности респондента полюса шкал пе­реворачивались.

К примеру, сначала «твердое — мягкое», потом «мягкое — твер­дое». Для разнообразия следует добавлять совершенно иные шкалы, а не только дискриминирующие разницу, и, разумеется, надо включать для того, чтобы сбить респондента с толку, для отвлечения его от изу­чаемой тематики объекты другого содержательного ряда. Подобные до­полнения утяжеляют опросный бланк, увеличивают время на запол­нение теста, делают анализ более трудоемким и дорогостоящим. По­этому в пилотажных, пробных опросах всегда надо искать баланс меж­ду трудоемкостью и надежностью измерения.

Ниже приводится фрагмент анкеты из полевого исследования «Мос-ква-78» (исследования, в котором на выборке 1500 человек было дока­зано, что даже люди с незначительным уровнем образования способ­ны работать с техникой СД не в лаборатории, а на дому при предвари­тельном инструктировании).

ПРОСИМ ВАС ПРИНЯТЬ УЧАСТИЕ

В СПЕЦИАЛЬНОМ ИСПЫТАНИИ

Мы приглашаем Вас выразить свои ощущения ц впечатления от некото­рых слов и словосочетаний по ряду психологических шкал. Вначале, пожа­луйста, ознакомьтесь с процедурой работы.

ВНИМАНИЕ!

Пусть требуется, например, выразить отношение к слову СЕМЬЯ по шкале ТЕПЛОЕ — ХОЛОДНОЕ. Если Вы чувствуете, что СЕМЬЯ — это что-то ОЧЕНЬ ТЕПЛОЕ, тогда вы отмечаете это следующим образом: семья - ТЕПЛОЕ [3] 2 1 О 1 2 3 ХОЛОДНОЕ

Когда же кажется, что ОЧЕНЬ ХОЛОДНОЕ, то кружком или квадратиком отмечается цифра 3 с противоположной стороны шкалы. Но. допустим, что СЕМЬЯ ассоциируется с не очень холодным (теплым). Тогда отмечаете так. семья - ХОЛОДНОЕ 3 [2] 1 О 1 2 3 ТЕПЛОЕ

Если вы считаете, что СЕМЬЯ лишь отчасти теплое (или холодное), тог­да надо делать так: семья - ТЕПЛОЕ 3 2 II] О 1 2 3 ХОЛОДНОЕ

Теперь пусть кажется, что какое-то слово нельзя оценить по какой-ни­будь шкале, то есть оно нейтрально для Вас, или данная шкала не подходит для опенки этого слова, тогда надо отметить 0:

здоровье - ГРОМКОЕ 3 2 1 [0] 1 2 3 ТИХОЕ

Пожалуйста, делайте свои отметки только в зависимости от того, что то или иное слово значит ДЛЯ ВАС ЛИЧНО! Прежде чем Вы приступите к оцен­ке слов и словосочетаний, связанных с семьей и повседневной жизнью, мы хотели бы обратить Ваше внимание на следующее Если Вы почувствуете, что вроде бы уже отмечали какое-либо слово по той же самой шкале., не старай-

тесь вспомнить, когда это было. ПОМНИТЕ, что у нас нет одинаковых слу­чаев НЕ ОСТАНАВЛИВАЙТЕСЬ и продолжайте работать дальше. СТАРАЙ­ТЕСЬ для каждой новой строки ВНОВЬ НАЙТИ СВОЕ МНЕНИЕ, но при этом не задерживайтесь долго над чем-то одним, не размышляйте много — нам важно ВАШЕ CAiMOE ПЕРВОЕ впечатление, ВАШЕ НЕПОСРЕД­СТВЕННОЕ ощущение

1.	Работа	легкое			I 0	1 2		тяжелое
2.,	Достаток	теплое			1 0	1 2		холодное
	Двое детей в семье	светлое			1 0	1 2		темное
4.	Отдых	медленное			1 0	1 2		быстрое
	1 ребенок в семье	тяжелое			! 0	1 2		легкое
	Я	активное			1 0	1 2		пассивное
7.	Трое детей в семье	темное			1 0	1 2		светлое
8.	Любовь	сильное			1 0	1 2		слабое
9.,	Достаток	чужое			1 0	1 2		свое
10.	. Учеба	веселое			1 0	1 2		грустное
11,	, Дети	пассивное			1 0	! 2		активное
12.	. Двое детей в семье	холодное			1 0	1 2		теплое
13.	Я	медленное			I 0	1 2		быстрое
и т. д. — всего 100 тестовых испытаний.

Здесь использовалось 6 шкал: фактора оценки (светлое — темное, свое — чужое), фактора силы (тяжелое — легкое, теплое — холодное), активности (активное — пассивное, быстрое — медленное). Следует под­черкнуть, что фактор силы был представлен неудачно Шкала тяже­лое — легкое в семейной проблематике работала как сугубо оценоч­ная шкала, во многих случаях также воспринималась шкала теплое — холодное. Поэтому в последующих исследованиях использовались шкалы твердое — мягкое и сильное — слабое.

При измерении репродуктивных ориентации для сопоставления моделей семьи с разным числом детей использовался положительный эталон ДЕТИ, причем оценка этого объекта производилась в бланке по шести шкалам (так же как и объектов ОБРАЗОВАНИЕ, СВОБОД­НОЕ ВРЕМЯ — для сравнения их значимости). Эталон последовательно сопоставлялся с однодетной, двухдетной и трехдетной моделями семьи. Предполагалось, что чем больше будет сходства с эталоном у той или иной детности, тем ценностно значимее этот объект, тем сильнее ус­тановка на него и выше вероятность реализации этой модели семьи в будущем. Степень сходства определялась по близости величины Д к 0. Вот какая картина получилась в пробном испытании СД в исследова­нии 212 пар в Вильнюсе в 1976 г.:

	Дети-2 детей	Дети-3 детей	Дети-1	Дети-4	Дети — бездетная семья
МУЖЬЯ	1,31	2,95	3,81	4,65	8,16
ЖЕНЫ	1,63	3,27	4,58	5,54	8,95
СЕМЬЯ в целом 1,38	3,11	4,20	4,89	8,68

Как следует интерпретировать данные по этой методике? В ли­товском исследовании использовалось два эталона: негативный — без­детная семья и позитивный — дети. Оказалось, что идея сопоставле­ния с эталоном эффективно работает и в сфере репродуктивных ус­тановок. В выборке после 12 лет брака преобладали двухдетные се­мьи (53,5%), однодетные — 38%, тогда как трехдетных и более было примерно 5% и бездетных — 3%^3S. Доминирование социальной нор­мы малодетности налицо, что и подтверждается измерениями по СД. Установка на двухдетность, хотя и далека от 0 — от всеобщей и абст­рактной любви к детям, тем не менее, она оказалась интенсивнее всех остальных в качестве показателя готовности к удовлетворению по­требности в двух детях.

Установка на двоих детей в семье сугубо инструментальна — свы­ше половины опрошенных добились ее реализации, к тому же и среди, однодетных (это более трети всей выборки) большая часть, по-види­мому, была ориентирована на двоих детей, поэтому установка на од-нодетность в 3 раза слабее. Отметим, что величина Д между «дети» и числом детей интерпретируется как установка на то или иное число детей. В этом смысле можно говорить и об установке на бездетную семью, которая в данной выборке семей с детьми не могла не полу­чить отрицательной оценки, т. е. максимального различия с позитив­ным эталоном «дети»

Приведенный пример показывает недостаточность оперирования величинами Д в целом по выборке — тут выявляются самая позитив­ная и негативная установки, а также на репрезентативных выборках можно показать, во сколько раз значимее, ценнее для данной совокуп­ности та или иная ориентация в сравнении с другими. Так, ценность двухдетности в два с лишним раза сильнее, чем трехдетности, тогда как однодетность и четырехдетность равно негативны, хотя и не столь разрушительно, как бездетность.

Но все эти сопоставления ОТНОСИТЕЛЬНЫ, поскольку сама выборка неоднородна. В нашем примере перевес семей с двумя и бо­лее детьми над однодетными сказывается на повышении различия между «дети — 1 ребенок». Однодетные же влияют на снижение значимости

" Баршис В И Репродуктивные установки и мотивы вильнюсской се­мьи По итогам исследований «Вильнюс-76» и «Литва-75» // Семья и дети Отв ред. А. И. Антонов М, 1982 С 27.

2 и более детей. Истинную цену моделей детности можно узнать, лишь вычисляя величины Д по типам фактической детности. При этом мо­гут обнаружиться какие-либо тенденции — ведь выявилась же склон­ность мужей оценивать более позитивно, чем жены, все без исключе­ния уровни детности (в т.ч. и бездетность).

Рассмотрим в связи с этим таблицу 5.1. Во-первых, очевидна нена­дежность малых выборок в сравнении с большими (см. данные по двух-детным женщинам в выборке из 60 человек и из 1319 человек — уста­новки на двоих и на троих детей в семье резко отличаются). Во-вто­рых, ведущий характер ценности двоих детей обнаруживается по зна­чимости ее для двухдетных (почти в 5 раз ценнее, чем трое детей в се­мье) и по перевесу над значимостью однодетности для однодетных и трехдетности для трехдетных

С однодетными семьями все проще — часть из них действительно испытывает потребность во втором ребенке (а часть — чисто симво-

Таблица 5.1.

ПРЕОБЛАДАНИЕ ЦЕННОСТИ ДВОИХ ДЕТЕЙ В СЕМЬЕ,

ИЛИ УСТАНОВОК НА ДВУХДЕТНОСТЬ, СРЕДИ ЖЕНЩИН

С РАЗЛИЧНЫМ ЧИСЛОМ ДЕТЕЙ В СЕМЬЕ

(по данным исследований «Москва-7б» и «Москва-78»)

Тип детности	Сопоставление оценки «дети» с оценками разного числа детей в семье
2*
Бездетные (21 человек)	1,51**	3,51	5,50	7,61	10,16
Однодетные (116 человек)	1,85	3,34	7,20	9.33	11,74
Двухдетные (60 человек)	1,52	5,45	7,81	9,25	11,99
Двухдетные (1319 человек)	0,64	4,48	2,89	—	—
Трехдетные (60 человек)	2,20	6,61	3,95	7,24	12,70
Трехдетные (31 человек)	1,02	5,39	1,52	—	—

* Здесь указывается лишь ценность того или иного числа детей, напри­мер «2», вместо «дети — двое детей»

** Чем ближе величина показателя к нулю, тем благоприятнее отношение к числу детей, тем выше ценность данного числа детей.

Схема 5.8*

ПРОФИЛИ УСТАНОВОК ДЕТНОСТИ СРЕДИ 1319 ДВУХДЕТНЫХ МОСКВИЧЕК В ИССЛЕДОВАНИИ «МОСКВА-78»

Сильно Средне Слабо Нейтрально Слабо Средне Сильно

+3 +2 +1 0 -1 -2 -3

Примечание. Цифры (О, 1, 2,3) на этом и других графиках выражают ин­тенсивность данного качества +3 и —3 — сильная интенсивность, +2 и —2 — средняя. +1 и —1 — слабая; 0 — данное качество не имеет отношения к оце­ниваемому объекту.

лически, в качестве своеобразной дани «моде»), и потому ценность двух-детности выше, чем однодетности. С трехдетными все сложнее и ин­тереснее, если предположить, что полученный результат на малых вы­борках 60 и Ъ\ человек повторится и на больших выборках. Если эти измеренные по СД установки инструментальны, тогда почему имею­щееся число детей противоречит им? Здесь требуется обращение к когнитивным теориям. По теории когнитивного диссонанса любой результат вызывает диссонанс после принятия решения, начинают активизироваться преимущества отвергнутых альтернатив, и занижа­ется ценность реализованного решения³⁴.

^эт Андреева Г. М., Богомолова Н Н., Петровская Л А. Совре­менная социальная психология на Западе. МГУ 1978. С. 115.

В условиях массовых социальных норм однодетности и двухдетно-сти семьи с тремя детьми оказываются социальным меньшинством и испытывают на себе негативные воздействия со стороны малодетной микросреды. Это усиливает диссонанс, и стремление избавиться от него ведет к усилению привлекательности отвергнутой модели двухдетной семьи. Обиходная интерпретация данной ситуации, постоянно прони­кающая в «научные объяснения» под влиянием идеологии «планиро­вания семьи», такова: дескать, трехдетные «хотели» лишь двоих детей, они «переудовлетворили» свою потребность, у них родился ребенок «нежеланный», т. к. супруги «не смогли» предупредить «нежелатель­ную» беременность без «должной культуры контрацепции».

Следует отметить, что наряду с оценкой значимости числа детей по эталону вычисление величин Д между самими этими числами детей (желательно на однородных выборках) также обладает интересными возможностями анализа. В таблице 5.1 приведены оценки по позитив­ному и негативному эталонам и определены различия каждого из че­тырех чисел детей в семье (1, 2, 3, 4) со всеми остальными. Прежде всего бросается в глаза дифференциация значений по отношению к сравни­ваемым числам. Что она означает? Очень многое. Во-первых, этот факт говорит о том, что в психологическом пространстве однодетных жен-шин-москвичек эти модели детности имеют разный вес. Полученные данные раскрывают эмпирическую необоснованность мнений о том, что будто бы вероятность выбора любого числа детей одинакова. На самом деле о равновероятности репродуктивных решений не может быть и речи, каждое число детей в семье обладает определенной мо­дальностью. Разумеется, среди двухдетных, трехдетных и т. д. диффе­ренциация отношения к этим моделям детности будет выглядеть не­сколько иначе, но, по сути, останется детерминируемой существую­щими нормами малодетности.

Вторая особенность этого метода расчета величин Д связана с воз­можностью эмпирически измерить границы между бездетностью, ма-лодетностыо (1—2 детей), среднедетностью (3—4) и многодетностью (5 и более). Наибольшая разница для однодетных обнаруживается (см. в таблице выделенные цифры) между однодетностью и бездетностью — 10,46, наименьшая — между 1 и 2 детьми внутри нормы малодетности (2,34) «Внешнее» различие между малодетностью и среднедетностью намного больше, чем «внутренние» различия между 1 и 2, 3 и 4, — со­ответственно 5,83 против 2,34 и 4,15.

Возникает вопрос, а какой может быть эта «внешняя» граница у двухлетных? Будет ли она меньше или больше, чем 5,83? Оказалось,

Антонов А И Социология рождаемости. С 166.

что в их восприятии порог между верхним пределом малодетности и нижним рубежом среднедетности еще ощутимее — 7,20. Также оказа­лось большим различие между 1 и 2 детьми — 4,37, поскольку модель однолетней семьи это как бы уже пройденный этап жизни. Однако дифференциал между тремя и четырьмя детьми несколько меньше — 3,73, чем 4,15, поскольку двухдетные женщины чуть благоприятнее относятся в целом к среднедетности, чем к малодетности. Следует отметить еше один важный результат: эмпирически зафиксирована значительная разница между трехдетнои моделью семьи и однодетнои, которая составила у однодетных 6,71, т. е даже больше, чем граница между малодетностью и среднедетностью. Данный факт говорит о не­правомерности включения семьи с тремя детьми в состав малодетно­сти (как это делают некоторые демографы) (см. табл. 5 2)

Таблица 5.2.

ДИФФЕРЕНЦИАЦИЯ УСТАНОВОК ДЕТНОСТИ СРЕДИ 116 ОДНОДЕТНЫХ ЖЕНЩИН

(по данным исследования «Москва-76»)^4п

Число детей	Дети	0 детей	4 детей	3 детей	2 детей	1 ребенок
Дети	+	11,74	9,33	7,20	1,85	3,34
0 летен	11,74	+	5,31	7.04	10,47	10,46
4 детей	9,33	5,3!	+	4,15	7,96	8,81
3 детей	7,20	7,04	4,15	+	5,83	6,71
2 детей	1,85	10,47	7,96	5,83	+	2,34
1 ребенок	3,34	10,46	8,81	6,71	2,34	+

Метод вычисления различий между социальными типами детности необходимо применить в выборочных исследованиях многодетных регионов. Это позволит очертить зоны психологического восприятия чисел детей в семье, существующие в другой, более фамилистической культуре. В целом расширение объема эмпирической информации о дифференциации отношений к детности создает более полную карти­ну существующих репродуктивных ориентации. В эпоху перехода все-» го мира к малодетности, а в рамках малодетности — перехода к одноУ детности и добровольной бездетности описанный способ определения различий в установках на О, 1 и 2 детей в семье может стать чрезвычайц но необходимым для изучения того, как в разных социальных группа* и стратах сглаживается дифференциация между тремя оставшимися моделями детности.

СОЦИОЛОГИЧЕСКИЙ ПРАКТИКУМ. 1 Выпишите из словаря антонимов русского языка примерно 30 пар прилагательных и поста­райтесь подобрать их эквиваленты в другой языковой культуре. Попы­тайтесь найти объяснения выявленным различиям. Распределите все 30 шкал по трем факторам СД (все антонимы, не укладывающиеся в систему факторов О, С и А, выделите в отдельную группу). 2 Тема кур­совой работы «Опыт применения техники СД к изучению семейных уста­новок». Проведите мини-исследование дифференциации установок дет-ности среди нескольких супружеских пар и среди одиночек так, чтобы число мужчин и женщин в браке и вне брака было равным (постарай­тесь сблизить их характеристики по возрасту, образованию, професси­ональным ориентациям). Используйте следующие объекты: О, I, 2, и 3 детей в семье, дети, Я, МЫ, семья (в супружеских парах добавьте сло­ва мой муж — моя жена). Отберите по 3 шкалы на каждый фактор из выписанных Вами 30 антонимов (или из 15 шкал, приведенных выше). Составьте вопросник, используя один из двух способов предъявления объектов респондентам. При тестировании надо добиться одновремен­ного заполнения бланков супругами. Запишите все замечания, выска­занные респондентами. Анализ данных: а) определить различия в от­ношении к О, 1, 2 и 3 детям среди одиночек и семейных, среди муж­чин и женшин (сравнить с мужьями — женами) в целом по выборке; б) определить по выделенным в пункте «а» социальным категориям дифференциацию между эталоном «дети» и числами детей, то же са­мое сделать с эталоном «О детей в семье»; в) рассчитать величины Д между Я — МЫ, Я — семья, МЫ — семья, сравнить данные по супру­гам и одиночкам, г) оценить различия между Я и числами детей, так же поступить с МЫ — семья; сравнить величины Д между «дети» и числами детей и «семья» — числа детей. Может ли «семья» быть по­зитивным эталоном так же, как «дети»? д) произвести оценку статис­тической значимости выявленных Вами различий; е) написать текст работы по плану: цель и задачи исследования, методика и описание вы­борки, особенности сбора данных, программа обработки информации, анализ данных по целям.

Рассмотрим МЕТОДЫ ИЗУЧЕНИЯ РЕПРОДУКТИВНЫХ МО­ТИВОВ. Проблема измерения мотивации — одна из сложнейших в социологии и психологии. В связи с активизацией защитных мотивов Я при опросах, интервью и тестировании лучше прибегать к косвен­ным методам или к проективным методикам В социологии семьи к этому добавляется задача выявления собственно мотивов рождения детей, а не «причин» того, «что мешает» этому. Из опыта социологи­ческих исследовании в других отраслях социологии известно, что про­дуктивнее (для прогнозирования будущих результатов поведения и для

изучения технологии действий) выяснять мотивы поведения у тех, кто реализовал свои решения, а не у тех, кто собирается их осуществить. Другими словами, точнее измеряется мотивация среди купивших ав­томашину, коттедж, компьютер и т. д., а не среди тех, кто собирается их осуществить. Исходя из такой стратегии следует стремиться к из­мерению мотивов рождения уже рожденных детей, а не мотивов пред­полагаемого рождения среди тех, кто не имеет детей. Подобная стра­тегия сразу же нацеливает на выяснение репродуктивных мотивов среди| людей с разным числом детей.

Целесообразнее измерять мотивы рождения второго ребенка сре­ди тех, кто уже имеет двоих детей, а не среди однодетных супругов, собирающихся обзавестись вторым. Сразу же надо оговориться, что никакое совершенствование самых-самых надежных методов не даст достоверного результата без учета бытующих в подлежащем иссле­дованию населении норм детности, В регионах норм малодетности лишается смысла (как пришлось убедиться на практике) измерение мотивов рождения первенца, а также трех и более детей — от пер­венцев никто добровольно не отказывается, а третьих-четвертых никто не хочет. Бездетные и «многодетные» (многодетными начи­нают считаться уже семьи с тремя и даже двумя детьми) как нару­шители норм, нонконформисты, подвергаются санкциям разного рода, поскольку они, как«белые вороны», слишком уж выделяются, бросаются в глаза.

В регионах многодетности противоположная картина: там семьи с тремя детьми уже вызов обществу, репродуктивное диссидентство. Зона рутинного поведения простирается до четвертых-пятых рож­дений, выбор начинается в пределах многодетности (5—10 детей), и лишь от этого числа исследование различий в мотивации приобре­тает смысл. Именно поэтому первые исследования мотивов рожда­емости открываются составлением перечней и каталогов мотивов высокой и низкой рождаемости. Обобщение таких перечней приве­ло к выделению различных групп мотивов, к пониманию разницы мотивов в рождении детей вообще и мотивов рождения дополнитель­ного к уже имеющимся детям ребенка, к различению интенсивнос­ти (силы) мотивации и сути, смысла мотивов на разных стадиях се­мейного цикла жизни. Важным шагом явилось подразделение аме­риканским социологом Джудит Блейк всех репродуктивных мотивов на экономические и внеэкономические⁴¹. В исследованиях междис­циплинарного коллектива социологов, демографов, психологов и экономистов, проведенных под моим руководством в 70-е и 80-е годы,

Blake J Family Structure in Jamaica. 1961. P 188-191.

мотивы рождения были разбиты на три группы: на экономические, социальные и психологические (все мотивы суть психологические побудители к активности, но выделение собственно психологичес­ких мотивов вызвано стремлением отличить внутренние импульсы от внешних стимулов).

Репродуктивные мотивы представляют собой психические состоя­ния личности, побуждающие к достижению разного рода личных це­лей через рождение определенного числа детей. Мотив рождения ха­рактеризует смысл появления ребенка любой очередности, когда дети оказываются объектом или средством для достижения этих целей. Последнее обстоятельство вызывает критику со стороны тех ученых, которые исходят из «самоценности детей» и вообще человека, т. е. относят детей к терминальным, конечным ценностям человеческого бытия, более не сводимым ни к каким иным. Подобный подход абсо­лютно не технологичен и лишает права на существование инструмен­тальный подход, описывающий не абсолютную сущность, трансцен­дентную субстанцию, а именно процесс развертывания и осуществле­ния любого социального действия. Поэтому упрек в «манипулирова­нии людьми», в редуцировании человека до инструментального сред­ства, можно предъявить любой социологической попытке структури­ровать само социальное действие, систему диспозиционнои регуляции поведения. Практически такие требования в случае их реализации ве­дут к полному отказу от выяснения того, как и каким образом строит­ся и возникает всякий итог активности.

Среди репродуктивных мотивов выделяется три типа. Экономи­ческими мотивами именуются те из них, которые побуждают к рож­дению детей благодаря достижению каких-то экономических целей, связанных с улучшением жилья, ростом уровня жизни, с помощью детей в домашнем и подсобном хозяйстве, с гарантией обеспечения родителей в старости и т. п. Если никаких выгод родителям от рожде­ния детей нет (а так сегодня в большинстве случаев и происходит), то следует констатировать отсутствие именно экономических моти­вов рождения, но не отсутствие влияния экономических условий жизни на число рождений в семье. Уменьшение значимости экономических мотивов (при надлежащем их измерении) свидетельствует о диалек­тически сложном воздействии экономических обстоятельств жизне­деятельности на репродуктивное поведение семьи.

Суть экономических мотивов ясна и проста, но при проведении ис­следований проблема их измерения чрезвычайно затруднена. В мало-детных регионах практически нет никаких экономических выгод от рож­дения детей любой очередности, отсюда респонденты не знают, что сказать в ответ на открытый вопрос о мотивах, а социологи не знают,

как, собственно, с помощью каких именно реально значимых для рес­пондентов индикаторов можно представить варианты ответа на закры­тый вопрос. Отсюда социологи иногда просят без какой-либо расшиф­ровки просто отметить «экономическую полезность* детей, если та­ковая имеется.

Таблица 5.2.

ЭКОНОМИЧЕСКИЕ МОТИВЫ РОЖДЕНИЯ ДЕТЕЙ

ПО ОПРОСУ 424 МУЖЕЙ И ЖЕН

(исследование «Вильнюс-76»)⁴², %

Индикатор мотива и его значимость	Совершенно верно и верно	Трудно сказать	Совершенно не­верно и неверно	Итого
Рождение детей
1 Укрепляет благосостояние
2 Служит подспорьем в
домашнем хозяйстве
Позволяет улучшить
домашниеусловия
4 Способствует получению			1
разного рода льгот
5 Гарантирует благополучную
старость
6 Приносит материальную
поддержку родственников

В данном исследовании предъявлялось всего 25 индикаторов мо­тивации — экономические мотивы фактической детности заняли пос­леднее место по значимости в качестве побуждающих к рождению — 18,6% (социальные мотивы — 31,7%, психологические мотивы — 41,3%). Обобщенные показатели по каждому типу мотивации и отдельно по каждому индикатору могут сопоставляться с разными социальными па­раметрами. Ниже в таблице 5.4 приводятся группировки по уровню об­разования (что позволяет проследить слабую тенденцию уменьшения значимости экономических мотивов среди людей с более высоким образованием, причем в 3 из 6 индикаторов обратная связь налицо), а также по числу детей для выяснения специфики мотивации в зависи­мости от очередности рождения.

⁴² Баршис В. И. Репродуктивные установки и мотивы супругов и пси­хологический климат семьи / Семья и дети. Под ред А. И. Антонова. МГУ 1982. С. 30.

Таблица 5.4.

ЭКОНОМИЧЕСКИЕ МОТИВЫ, УРОВЕНЬ ОБРАЗОВАНИЯ И ЧИСЛО ДЕТЕЙ В СЕМЬЕ (по данным исследования «Вильнюс-76»)⁴³

Номер индикатора по табл. 5.2.	Уровень образования	Число детей в семье
Ниже среднего	Среднее	Выше среднего
	32,2	27,3	24,4	22,4	29,9	44,3
	62,7	62,3	62,2	56,9	64,4	86.1
3.	45,1	47,7	40,1	37,0	50,4	38,8
4.	49,2	55,9	46,8	54,1	52,0	50,0
5.	32,8	27,8	22,0	25,7	28,6	27,7
6.	18,4	11,6	7,8	13,1	11,6	5,5

Социальные мотивы рождения побуждают к рождению определен­ного числа детей благодаря наличию норм детности. Они являются индивидуальной реакцией на бытующие нормы и с трудом подаются осмыслению. Стремление индивида «быть таким, как все», «жить, как все люди», т. е. стремление как-то продемонстрировать свое призна­ние общепринятых норм и правил жизни, оказывается отличительной

Таблица 5.5. СОЦИАЛЬНЫЕ МОТИВЫ (по данным опроса «Вильнюс-76»)⁴⁴

Индикатор мотива	Верно	Трудно сказать	Неверно
Рождение детей
Обеспечивает продолжение рода			1,2
Является моральным долгом человека
Позволяет жить по-семейному			!!
Укрепляет веру в то, что дети
добьются того, что не удалось мне		- 32
Повышает авторитет и уважение у		!
окружающих в быту и на работе			1!
Помогает иногда избежать некоторых
жизненных неприятностей
Отвечает ожиданиям родителей
и родственников
Заставляет укреплять свое положение
на работе
Позволяет достичь успеха в жизни

,⁴³ Там же. С. 31. •"Там же. С.

чертой всякого (и традиционного и современного) репродуктивного поведения. Наличие определенных социальных (или моральных) сти­мулов к рождению детей, каких-либо льгот или преимуществ социаль­но-психологического свойства, например, повышение авторитета и престижа родителей на производстве, в быту и т. д. означает функцио­нирование социальных мотивов. Отсутствие таких мотивов свидетель^ ствует об отсутствии социальных и моральных выгод от рождения де­тей и предполагает существование «невыгод». Например, в зоне норм малодетности родители с тремя и более детьми могут подвергаться негативным санкциям (недоумение окружающих, насмешки, осужде­ние, нападки и издевательства).

Главная трудность лри измерении социальных мотивов такая же, как и в случае с экономическими мотивами, — разработка самих ин­дикаторов, отражающих или охватывающих всевозможные реальные ас­пекты социальных стимулов, практически весьма зауженных в связи с ослаблением внешних импульсов при переходе от социальных норм многодетности к нормам малодетности. Из потенциального контину­ума индикаторов надо отобрать (с помощью пилотажных опросов на малых выборках) наиболее значимые для респондентов варианты. Очень трудно «схватить» через индикаторы конформистскую реакцию респондентов на действие общепринятых норм детности, когда зара­нее социолог разрабатывает континуум возможных ответов на закры­тый вопрос. Поэтому иногда применяется другой способ измерения репродуктивных мотивов: задача выявления мотивов как бы переадре­суется самим опрашиваемым, которым предлагается ответить (приду­мать ответы) на открытый вопрос. Так поступили, например, социо­логи Института социальных исследований Мичиганского университе­та в 1975 г. при проведении общенационального опроса 1569 замужних женщин до 40 лет и 456 мужей. Открытый вопрос был сформулирован без подсказок следующим образом; «Хотелось бы спросить Вас о пре­имуществах и недостатках обзаведения детьми. Прежде всего, что Вы могли бы сказать о преимуществах наличия детей в сравнении с отсут­ствием в семье детей вообще?».

Как видно из формулировки, выясняется мнение респондентов о мотивах рождения вообще, без уточнения их числа и очередности и без фиксации внимания на какой-либо стадии семейного цикла. По замыс­лу исследователей такая обобщенная постановка вопроса должна была активизировать ответы о мотивах рождения фактически имеющихся де­тей (в начале 60-х гг. в США среднее ожидаемое число у вступающих в брак было примерно 2,5 и реализовывалось близко к этой величине, но, конечно же, на меньшем уровне). Итоги опроса позволили сгруп­пировать все ответы по 9 типам мотивов детности, из которых 5 были

отнесены к социальным, 3 — к психологическим и I — к экономичес­кому типу.

ПРАКТИКУМ. В соответствии с вышеприведенными дефиниция­ми типов репродуктивной мотивации и примерами из практики иссле­дований читателям предлагается самим определить, какие именно ин­дикаторы соответствуют трем типам мотивации, т. е. надо самостоя­тельно найти индикаторы психологических мотивов, пока еще не об­суждавшихся. После группировки индикаторов выявляется подавля­ющее преимущество, как говорят спортивные комментаторы, психо­логических мотивов над остальными: среди жен, имеющих детей, пси­хологические мотивы отметили 53,8%, социальные — 8,3% и эконо­мические — 6,0%. (См. таблицу 5.6, где итоговая сумма по столбцу больше 100% из-за того, что респондентами называлось несколько ин­дикаторов сразу)⁴⁵.

Таблица 5. 6.

МОТИВЫ РОЖДЕНИЯ, ПО ДАННЫМ ОПРОСА МУЖЕЙ И ЖЕН Б США В 1975 г,

(общенациональное исследование), %

Индикаторы мотивов	Имеющие детей	Бездетные
1259 356 жены мужья	310 100 жены мужья
J. Дети укрепляют семейные узы	66,2 60,4	63,9 52,0
2. Дети как источник радости,
новизны, забавы	60,1 55,3	40,6 34,0
3. Мотив продления себя в детях,
смысла жизни	35.3 32.6	32,9 31,0
4, Родительство укрепляет статус взрослого
человека, повышает чувство ответственности	22,0 19.4	14,2 9,0
5. Вырастая дети могут достичь большего
в жизни, чем родители	11,0 9,6	13,2 ДО
6. Дети как моральный и религиозный долг	6,9 6,7	6,5 2,0
7. Экономическая полезность	6.0 9.0	8,1 10.0
8. Мотивы власти и влияния	2,2 2,2 -	2,6 2,0
9. Дети повышают престиж	0,1 0.3	0 0

Психологические мотивы, являющиеся ведущими в малодетных регионах, представляют сугубо личную заинтересованность в рож-

⁴⁵ антонова И. Социология рождаемости. С- J 69—170.

дении детей. Они отражают создаваемую на наших глазах новую сим­волику рождения одного-двух детей, характеризуют активное приня­тие норм малодетности и активизацию смыслообразующей деятель­ности по расширению репертуара мотивационных стереотипов и объяснительных шаблонов. Среди психологических мотивов разли­чают три вида. Первый вид — дары детей родителям, все то, что удов­летворяет потребности родителей в любви и уважении к себе, в смыс­ле жизни, в стремлении продолжить в детях какие-либо собствен­ные качества. Дети эмоционально обогащают, благодаря им роди­тели открывают порой прежде неизвестные для себя стороны жиз­ни. Второй вид — дары родителей детям, связанные с проявлением заботы, опеки, любви, творческой потребности самому направлять становление нового человека. Именно в этом случае употребляют злосчастные выражения «инстинкт материнства» или «инстинкт ро-дительства». Третий вид объединяет все остальное многообразие ин­дивидуального отношения к деторождению — здесь и желание не остаться в одиночестве под старость, иметь ребенка определенного пола, желание женщины укрепить свое здоровье, желание укрепить брак и т. д.

На примере психологических мотивов рассмотрим еще один спо­соб выявления мотивации. Он предложен психологом В. Бойко⁴⁶ по аналогии с тестом незавершенных высказываний, когда респонденту предлагается закончить хитроначатые исследователем суждения, что­бы поймать испытуемого «на крючок». Это разновидность проектив­ных тестов, когда в ситуации достаточно неопределенной респондент домысливает ее, как бы невольно раскрывая «свою душу». Например, надо закончить суждения; «каждый раз, когда я вижу своего начальни­ка, мне хочется...» или «когда я вспоминаю своего отца, то мне стано­вится...». Кстати говоря, в классическом варианте этого теста несколько тем непосредственно относится к семейным коллизиям.

Метод незавершенных высказываний состоит в том, что каждый индикатор мотива любого типа обязательно сочетается с определе­нием числа детей, требуемого для реализации данного мотива. Воп­рос формулируется при этом различным образом. Например: «Как Вы считаете, сколько детей в семье надо иметь, чтобы... а) ощутить смысл жизни — О, I, 2, 3, 4, 5 и более, или число детей не имеет значения, б) проявить свою любовь — О, I, 2 и т. д.». Либо иначе: «Почувство­вать всю полноту уважения к себе в старости со стороны других лю­дей можно, имея в семье О, 1, 2, 3. 4, 5 и более детей, или число детей

⁴⁶ Бойко В. Ценность детей в жизни семьи и личности // Семья сегод­ня. М., 1979- С. 30.

не имеет значения». Вот как распределились отпеты по одному инди­катору психологических мотивов в трех исследованиях (%):

Категория	Число	Одиночество не грозит в старости тем, у кого детей:
опрошенных				3 и более		трудно сказать	не имеет значения
Трехдетные
Мужья и жены
Ленин град- 73					-

При выяснении репродуктивной мотивации с помощью незавершен­ных высказываний создается возможность определить «силу» того или иного индикатора по среднему числу детей, к которому он побуждает. В исследовании «Москва-78» применялась процедура определения по­тенциальной силы каждого из трех типов мотивации. Были рассчитаны величины среднего числа, к которому побуждает каждый из 25 приме­нявшихся в опросе индикаторов, затем подсчитывались средние по трем типам мотивации, причем ответы считавших, что «число детей не име­ет значения», исключались из расчета. В итоге обнаружился наиболь­ший потенциал детности у экономических мотивов — они в принципе способны поднять число детей в семье до 1,75 (при варьировании от 1,15 до 2,78) за счет улучшения условий реализации имеющегося в вы­борочной совокупности уровня потребности в детях. Следует обратить особое внимание — потенциал экономических побуждений к рожде­нию не повышает саму потребность в детях, а повышает степень ее ре­ализации за счет улучшения ситуаций ее удовлетворения.

Сила социального типа мотивации оказалась слабее: эти мотивы
побуждают в среднем к рождению 1,47 ребенка (в диапазоне от 0,79
до 2,05). Психологические мотивы еще слабее — 1,43 ребенка при не­
значительном размахе колебаний от 1,26 до 1,64. Таким образом, по
силе побуждений к установкам детности наблюдается обратная кар­
тина в сопоставлении со структурой фактических мотивов рождения
первых, вторых и третьих детей в семье. Прежде чем обратиться к рас­
смотрению методов измерения этих мотивов, приведем несколько
примеров соотносительной силы отдельных индикаторов репродук­
тивной мотивации. Так, в исследовании «Москва-78» опрос 1343 двух-
детных москвичек показал наименьший потенциал (1,15—1,17 ребен­
ка) у следующих индикаторов экономического типа: «укрепление
материального положения, поддержка в старости, передача наслед­
ства», наибольший потенциал (2,26-2,78) у индикаторов «улучшение
жилищных условий, пользование льготами и общественными фонда-;
ми потребления»., ₍ i

289.

Среди индикаторов психологических мотивов самый мощный «про­должить себя в детях» дает не более 1,64 ребенка, а самый слабый, свя­занный с повышением самоуважения, гарантирует лишь 1,26 ребенка. Как интерпретировать эти эмпирические данные? Психологические мотивы, увы, не обещают (как бы их ассортимент ни расширяли и ни углубляли) даже двоих детей — для проявления своей любви к детям и «педагогического творчества» достаточно 1,5 ребенка. Нынешнее выд­вижение психологического типа мотивов на первый план, таким обра­зом, не случайно: в условиях массовой малодетности дальнейшее уси­ление психологических мотивов и ослабление экономических и соци­альных предвещают увеличение доли однодетности и в будущем доб­ровольной бездетности.

Теперь следует рассмотреть процедуру выявления значимости каж­дого из трех типов мотивации. Выше по результатам исследования в США была показана структура мотивов, где психологический тип мно­гократно превышает значимость двух других типов. Точно такой же результат получился в исследованиях «Москва-76» и «Вильнюс-76», когда предлагалось из трех индикаторов, репрезентирующих три типа мотивации, выбрать только один. Вот что выбиралось чаще всего при ответе на вопрос о мотивах рождения детей вообще («Москва-76», «Вильнюс-76»):

	1-детные	2-детные	3-летные	Супруги
РОЖДЕНИЕ ДЕТЕЙ ПОЗВОЛЯЕТ:
1. Глубже понять смысл жизни
(психологический мотив)	63%	62%	67%	60%
2. Продолжить род (социальный мотив)
3. а) упрочить благосостояние
(экономический мотив)				—
б) достичь экономического успеха
в жизни	—	—	—
НЕТ ОТВЕТА	—	—	—
Всего опрошено человек

Такой способ выбора одного индикатора из трех можно применять и по выявлению мотивов рождения, но не вообще, а по очередности появления детей в семье. Сложнее всего при этом разработать индика­торы по мотивации первенца. По теории первый ребенок есть дань нормам малодетности, следствие вступления в брак. Поэтому индика­торы социального типа мотивации неизбежно окажутся значимее всех остальных. Отсюда следует отобрать (если верна теория) для альтер­нативного выбора самые «сильные» индикаторы экономических и пси-

хологических мотивов и самый «слабый» индикатор социальной моти­вации. В исследовании «Москва-78» удалось осуществить это требова­ние, и вот каков результат по опросу двухдетных женщин:

Рождение первого ребенка в семье (выберите только одно высказыва­ние из трех!):

1. Позволяет ускорить получение отдельной квартиры (получено 10%
выборов);

2. Позволяет женщине занять в глазах окружающих новое для себя и
особое положение матери (46%);

3. Полезно для здоровья и благоприятного развития.женщины (43%).
Этот метод использовался и по мотивации второго ребенка, здесь в

соответствии с теорией следовало ожидать ведущую роль психологи­ческих мотивов, поэтому подбирались самые сильные индикаторы эко­номических и социальных мотивов и ослабленный референт психоло­гического мотива.

Рождение второго ребенка в семье:

1. Позволяет улучшить жилищные условия (19%);

2. Обеспечивает связь поколений и продолжение рода (28,5%);

3. Эмоционально обогащает жизнь (52,5%).

Преобладание психологических мотивов над остальными мож­но также зафиксировать, когда ставится задача измерения тех моти­вов, которые действительно побуждали респондентов к рождению уже имеющихся у них детей разной очередности. Разработка инди­каторов мотивов появления в семье 1-го, 2-го, 3-го и т. д. ребенка ведется с учетом представительства в анкете всех трех типов моти­вации, лучше по три индикатора на каждый тип. Перечислим инди­каторы рождения первенца из исследования «Москва-78»: «Рожде­ние первого ребенка: помогало улучшить жилищные условия, отве­чало ожиданиям родственников, определялось желанием родить ребенка, как только возникнет первая беременность, позволяло за­нять совершенно новое для себя положение матери, основывалось на обычном убеждении, что надо иметь ребенка, если вышла замуж, продиктовано желанием не остаться бездетной, требовалось для благополучного разрешения сложившихся обстоятельств, определя­лось верой в полезность родов для женского организма, основыва­лось на стремлении укрепить семью». Каждый индикатор оценивал­ся по пятибалльной системе: 5 — да; 4 — скорее да, чем нет; 3 — трудно сказать; 4 — скорее нет, чем да; 5 — нет.

Полученные данные по 1343 двухдетным москвичкам выявили пре­обладание социальных мотивов: в тройке самых значимых мотивов два социальных индикатора — «занять новое для себя положение мате­ри» (60% — да и 18,3% — нет), «надо иметь ребенка, если вышла за-

муж» (51,2% — да, 37,4% — нет). Психологический индикатор «стрем­ление укрепить семью» получил 52,7% да и 36,5% нет. Измерение мотивов рождения второго ребенка потребовало расширения числа индикаторов: «С чем именно было связано в Вашей семье появление второго ребенка? С желанием иметь ребенка другого пола (74% — да и 19% — нет), желание иметь больше чем одного ребенка рекомен­довано врачами для укрепления здоровья, стремление не остаться бездетной в случае возможного несчастья с первым ребенком (30% да), с желанием имеющегося ребенка иметь сестру (брата) — 57,4% — да, 36,2% — нет; хотелось малыша (76,4% — да, 13,4% — нет), позво­ляло укрепить семью (39% — да), для разрешения жизненных затруд­нений; желание улучшить жилищные условия (34%), отвечало ожи­даниям родственников (16%), надежда на повышение уважения со стороны окружающих».

Для сравнения приведем также индикаторы мотивов рождения третьего ребенка (напомним, что в советский период жилье предостав­лялось по числу членов семьи и что имелись льготы для «многосемей­ных», т. е. индикаторы экономических мотивов было разрабатывать легче, чем в предшествующих случаях.Труднее обстояло дело с инди­каторами социальных мотивов, поскольку в крупных городах наличие трех детей уже считается многодетностью и осуждается большинством населения.

Тем не менее, вот перечень этих индикаторов: «Если как следует все взвесить, то, видимо, рождение третьего ребенка в семье... расши­ряет круг интересов семьи, повышает моральный авторитет родителей и семьи в обществе, быстрее всего улучшает жилищные условия (53% — да, 26% — нет), позволяет лучше и правильнее воспитывать детей, рас­ширяет возможности в использовании общественных фондов, создает льготы для матери, родителей и семьи в быту и на производстве, воз­вращает вновь к заботам о малыше (94,6% —да и 2,2% — нет), стремле­ние просто иметь больше детей связано со стечением обстоятельств, с желанием детей иметь маленького брата или сестру, определяется тем, что в семье есть только 2 мальчика или 2 девочки (64,5% — да и 23% — нет)». Здесь вновь психологические мотивы преобладают над осталь­ными, хотя «квартирный вопрос» также внес свою лепту.

Следует отметить, что есть еще один способ измерения мотивов уже имеющихся в семье детей. Можно задать вопрос о мотивах рож­дения последнего ребенка, с досгаточно большим перечнем индика­торов, охватывающих конкретные виды мотивов рождения детей раз­ной очередности. И тогда однодетные отметят те индикаторы, кото­рые связаны были с рождением первенца, двухдетные — второго ре­бенка, и т. д.

Среди методов исследования репродуктивных установок и мотивов можно выделить измерение установок и мотивов рождения детей оп­ределенного пола, сыновей и дочерей. Это направление исследований не связано с разработкой каких-либо особых средств измерения, на­ходится где-то на периферии интересов социологов, видимо, в связи с незначительной распространенностью данного явления. Уменьшение потребности в детях сопровождалось ослаблением желания иметь сы­новей, и сегодня этот феномен в странах с низкой рождаемостью в связи с массовой однодетностью семьи потерял былое значение. В рамках инструментального подхода исследование установок на пол ребенка (в т. ч. и при усыновлении (удочерении) — еще одного феномена, мало изучаемого ныне, и все по тем же, пожалуй, причинам) в дальнейшем не имеет никаких теоретических перспектив

Вместе с тем, с точки зрения феноменологической эта тема столь же актуальна и важна, как и все прочие направления исследований семейного поведения. Следует помнить, что вообще репродуктивные установки и ориентации, помимо своего инструментально-технологи­ческого значения в рамках системы социально-диспозииионного дей­ствия, характеризуются также социально-символической функцией. Само наличие тех или иных установок и эксплицируемых вслух моти­вов обладает ценностью. Публичная демонстрация установок и убеж­дений, отвечающих принятым в обществе (в общности, этносе, груп­пе, среди значимых других) нормам, также приветствуется, как и по­добающие результаты проявляемого вовне поведения.

Кстати говоря, где-то здесь истоки двойного стандарта — убежде­ния, декларируемые на собрании, могут не совпадать с «личными» взглядами. Все это почти не исследовано в области репродуктивного поведения, поэтому вполне может быть, что выявляемые при инстру­ментальном подходе ценности поведения всего лишь средства для рес­пондентов доказать свою сопричастность «прогрессивному человече­ству», лишь символы принадлежности к «культурным, сознательным, рационально мыслящим» личностям. Поведение, ориентированное на подобную солидарность, столь же экзистенциально, что и само инст­рументальное поведение. Поэтому анализ социального символизма реп­родуктивных действий в конечном счете оказывается также инструмен­тальным по экзистенциальному критерию, т. е. по определению того, что способствует, а что нет самосохранению и выживанию отдельных индивидов, семей, групп, общностей и общества в целом. Качествен­ные методы анализа должны применяться прежде всего к подобным феноменам.

По этим проблемам социологам семьи не помешала бы учеба у этнографов или антропологов, которые издавна при расшифровке сим-

волики пережитков реликтовых форм поведения, «туземного бытия», прибегают к сюрреалистическим с точки зрения инструментального подхода приемам. А как понять иначе значение «аталычества», «двой-ничества, близнечества и андрогинизма», наконец, значение «мужского и женского» и т. д.? Разумеется, во всем этом опять же не обойтись без теории, и психоанализ тут — ярчайший пример метода «качественно­го» анализа символики бессознательного с помощью вскрытия «чер­ного ящика» пережитков прошлого в психике современного человека Положение осложняется тем, что в сегодняшней семейной жизнедея­тельности роль разного рода табу и тотемических регуляторов выпол­няют ускользающие от социологических измерений социокультурные нормы. В отечественной литературе есть прекрасный пример приме­нения подобных качественных методов к анализу форм семейного по­ведения на материале поведенческих паттернов прошлого — это заме­чательная книга под редакцией А. К. Байбурина и И. С. Кона «Этни­ческие стереотипы мужского и женского поведения», выпушенная в Санкт-Петербурге в 1991 году и к которой я с удовольствием отсылаю читателя в надежде, что радость ее открытия компенсирует длинноты данного повествования.

Путеводная нить при анализе сегодняшней символики репродук­тивного, социализационного и брачного поведения — умение находить магнит той интеграции, к которой тяготеют члены семей. Фиксируе­мые иногда в сегодняшних исследованиях разорванность и противоре­чивость индивидуального поведения есть следствие не различаемой учеными символической сопричастности их респондентов с невидимы­ми силами новой нормативности (табуированности). Мощь этих со­временных «демонов» человеческого поведения такова, что желание хотя бы даже символически подчеркнуть свою принадлежность к сис­темам общепринятого оказывается зачастую важнее явной экзистен­циальной несостоятельности многих действий.

Социология семьи, по определению, не может не стремиться при использовании «качественных методов» исследования символики, прак­тикуемой членами семьи, к выяснению того, в какой мере сама семья выступает в качестве референтной системы отсчета для ее членов. Наличие или отсутствие подобного фамилизма и есть тот свет маяка, который позволяет в массе обиходных интерпретаций своего семейно­го жития-бытия находить все то, что коррелирует либо с семейным МЫ или же с отдельным Я, ищущим другие, помимо семьи, опоры соци­альной сопричастности с миром. К примеру, анализ семейного языка и поиск в нем сугубо семейных словечек и клише, понятных только избранным (членам семьи), есть способ «одомашнить» общекультур­ные стереотипы речи и речевого поведения. Существование такого

жаргона говорит не о низкой языковой культуре, а есть составная часть семейного единения. Симметричность, бинарность поведенческих ритуалов и мифологических ситуаций, отмечаемая этнографами, не может не присутствовать и в современных стереотипах малодетного образа жизни. Обнаружить и понять смысл привычных манипуляций — задача социолога, но такого, который стремится сам сегодня (а не оставляет на завтра и послезавтра будущим этнографам) произвести расшифровку тайнописи, творимой на наших глазах мифологии совре­менной семейности. Огромным подспорьем в этом анализе обиходно­го символизма семьи с его «естественной» социокультурной оппози­цией свое — чужое*¹ будет вновь применение техники семантического дифференциала. Проблема в том, чтобы на основе СД сконструиро­вать методику, позволяющую осуществлять контент-анализ «символи­ческих тестов» поведения семьи.