В советских исследованиях по социологии семьи

(по данным М. С. Мацковского)⁸

№	Метод и процедура	Число работ	В % от общего числе
1.	Опрос без указания процедуры		13,7
2.	Интервьюирование		16.4
3.	Анкетирование		33,6
	Тестирование		3,1
5.	Экспертный опрос		0,8
6.	Анализ документов		13,3
	Наблюдение		8,6
8.	Эксперимент,		1,2
9.	Не указано		9,3
10.	Итого		!00,0

Таким образом, в 23% числа работ вообше не указан метод сбора данных и читателям тем самым, предлагается поверить описаниям ре­зультатов со слов авторов. Здесь рассуждения об особенностях ОН в связи с отсутствием описания УН бессмысленны и выдают обиходную веру ученых в наличие «объекта в себе», общежитейскую убежденность в «объективности данных».

М. С. Мацковский обнаружил, что в публикациях об итогах исследо­ваний, собственно о методиках крайне мало сообщений. Остаются не­известными процедуры разработки индикаторов и индексов разного рода, шкал и тестов, их валидности, обоснованности и устойчивости. Только в 3% публикаций аргументировался выбор методики и техники исследо­вания, и лишь в 2% давались сведения об апробации методов и процедур в пробном, пилотажном исследовании. Не удалось найти ни одной ра­боты, где приводилась бы оценка данных с точки зрения их надежности. Большинство исследований семьи проводилось в рабочее время по ме­сту работы, а не на дому, причем опрашивались только одни женщины.

В большинстве публикаций не указан тип выборки (77%), не при­ведены расчеты выборочной совокупности, в 14% работ нет вообше численности выборки, единичны упоминания о применении более сложных методов обработки и анализа, чем простые распределения дан­ных. В разных исследованиях для измерения одних и тех же перемен­ных каждый раз заново изобретаются методики и приемы взамен уже

Мацковский М. С Социология семьи. С. 16

апробированных, доказавших свою пригодность. Наконец, поскольку анализировались публикации, было замечено, что журнальные статьи часто не отвечают требованиям описания результатов социологичес­ких исследований, т. е. в них нет четкой структуры изложения: целей, теории, методов сбора и обработки данных, полученных результатов и интерпретации их⁹.

Таким образом, практика отечественных исследований семьи была и остается далекой от идеала воспроизводимости и сопоставимости данных. Сохраняющееся методологическое невнимание к контролю си­стемы взаимодействия УН — ОН оставляет место для произвольных интерпретаций. В сложившихся условиях мода на качественные мето­ды анализа семейных феноменов и пренебрежение количественными методами могут усилить интерпретационный произвол. Качественные методики, ориентированные на анализ глубинных механизмов поведе­ния, обычно противопоставляются накоплению статистических дан­ных в социологических исследованиях¹⁰.

Но именно претензии на анализ «причинно-следственных связей» и «процессуальных характеристик» изучаемых явлений требуют не толь­ко четкой фиксации УН, но и детального описания всех характеристик взаимодействия УН — ОН. В свою очередь это предполагает учет всех взаимодействий системы УН — ОН, даже неконтролируемых и необра­тимых. Принципиальная неполнота знаний делает это неосуществимым, и, значит, сохранение неконтролируемых взаимодействий УН — ОН ведет в принципе к невоспроизводимости всех «качественных исследо­ваний» вместе и каждого из них по отдельности.

Как отмечают И. С. Алексеев и Ф. М. Бородкин, «основным тре­бованием к любой теории, построенной на эмпирической основе, яв­ляется возможность получения такой же теории на основе наблюде­ния, проведенного в другое время и в другом месте»¹¹. Невоспроизво­димость системы УН—ОН [напомним, что в УН включен также соци­олог и что на самом деле речь идет о взаимодействиях (СН — УН) — (УН — ОН)] не дает надежды на сравнение данных двух и более иссле­дований, превращая любое из них в исключительное, «эксклюзивное». Поэтому финал очевиден: социолог, работающий с такой «качествен­ной» методикой, обречен на простой пересказ фактов и «пришивание» к ним выводов. Коли нет полного, статистического анализа УН — ОН, то нет и воспроизводимости исследований, сопоставимости данных и, следовательно, адекватности объяснения «причинных связей».

⁹ Там же. С. J4-19

¹⁰ Мел ьни ков О. Т. Качественные методы // Введение в практичес­
кую социальную психологию. М., 1994. С. 1S3.

¹¹ Алексеев И. С., Бородкин Ф М. ук соч. С. 46.

из

5Н$5

Теоретически есть путь разрешения этой ситуации посредством применения двух альтернативных теорий к информации, полученной без статистического описания всех деталей системы УН ~ ОН. Если, к примеру, тендерное исследование распределения семейных ролей между супругами с помощью качественных методов вышло на некий факт, отчего не применить для его объяснения не только феминис­тскую, но и противоположную, фамилистскую, интерпретацию? Толь­ко в этом случае компенсируется невоспроизводимость «качествен­ных» исследований, но, к сожалению, ничего похожего не встречает­ся в нынешней практике тех, кто радеет о качественных методах в социологии семьи.

Вместе с тем проблема неполноты описания системы УН — ОН решается, как это и положено в социологии, благодаря применению статистических методов, адаптированных к вероятностному поведению социальных систем. Отказ от количественного подхода, как указыва­лось выше, лишает социологию фундамента и, по сути, ликвидирует ее как самостоятельную науку. Собственно говоря, поэтому в социо­логии интерес к качественным методам сопровождался заботой о ста­тистической определенности «качественного» содержания. Так и воз­ник «контент-анализ», направленный на выявление частоты тех или иных смысловых единиц текста, на интерпретацию наиболее часто встречающихся единиц как значимых, репрезентирующих ценности разного рода, определенное «содержание».

Только статистический характер описания данных говорит о ста­тистической же их воспроизводимости, хотя в социологии к тому же сама вероятностная природа интеракций социальных систем требует адекватного этой природе объяснения. В связи с этим еще одна цитата из Алексеева и Бородкина: «Для того чтобы когда-либо социология стала наукой сугубо аналитической, вообще не связанной со статис­тикой, необходимо, чтобы все люди обладали совершенно полным зна­нием обо всем. Но такое время никогда не наступит. Именно поэтому мы имеем все основания утверждать, что социологическая теория дол­жна быть обязательно статистической...»'-,

Типы взаимодействия условий и объекта социологи­ческого исследования. Социолог не выбирает объект исследо­вания, его выбор всегда направлен на тип взаимодействия в системе СН — УН — ОН (социолог или наблюдатель — условия наблюдения — объект наблюдения). В принципе между всеми элементами системы есть обоюдные связи, но в разных типах взаимодействия связи элементов различаются.

Алексеев И С.. Бородкин Ф. М ук. соч. С. 46-47.

На этапе разработки программы исследования в разных видах СИ (социологических исследований) можно найти разные типы взаимо­действий. Создаваемая социологом программа исследования застав­ляет начать схематическое изображение с элемента СН, так как от него зависит все остальное: СН —•-<УН—ОН). Сравним типы взаи­модействия при анализе документов и опросе. Социолог не создает документы, например, письма солдата родителям и сестрам и их письма к нему, но он разрабатывает схему считывания, кодирова­ния текста. Поэтому он как бы приспосабливается к специфике до­кумента, в этом смысле текст сам влияет на него, на изощренность применяемых шифров и кодов. Это схематически изображается так: СН _^Г (УН —ОН) (1), т.е. ОН влияет на УН и СН.

Теперь возьмем изучение семейных отношений методом анкети­рования. Разработка инструментария для проверки гипотез — это не­прерывный процесс уточнений, когда приходится менять индикаторы и теорию, поэтому обратное воздействие на СН идет от всего блока, так как ОН еще не в контакте с анкетой: СН -^- (УН •" ОН) (2).

Создание схем наблюдения приближается к схеме (2), ибо будущее поведение ОН неизвестно, и хотя схема (как и анкета) «навязывает» уже направленность ситуаций (ответов), тем не менее нет еще ситуа­ции наблюдения (или опроса). Это делает программу наблюдения гиб­кой, как бы настроенной заранее на непредвиденные моменты ОН. Раз­работка схем наблюдения напоминает сочинение анкет: тут уже кон­струируется сама ситуация наблюдения, составляется ее сценарии, и от будущего акта наблюдения ожидается, как на сцене от актеров, сле­дование расписанным ролям. При подготовке к анализу документов со­циолог вступает в непосредственный контакт с документами, и в этой «игре» один игрок пытается раскрыть карты другого.

Взаимодействие (2) более удобно для социолога: он как бы творит все, что хочет, с инструментарием. Процесс разработки вопросников интервью, схем наблюдения, анкет тем интересен, что, выражаясь фут­больным языком, «игра идет в одни ворота». В этом процессе создава­емый социологом продукт абсолютно пассивен — тут нет того чуда, которое происходит с поленом в руках папы Карло, когда вырезаемое личико Буратино тут же начинает строить гримасы.

Социолог в рамках требований к разработке анкет думает лишь о переводе своей любимой теории на язык эмпирических индикаторов, его беспокоят операцией ал и зация терминов, верификация гипотез, объем необходимой информации для демонстрации правильности своих идей. В этом нет ничего плохого, социолог весь поглощен проникновением в суть изучаемого. Но беда в том, что конструируемый им объект не мо­жет оказать никакого сопротивления произволу творца.

Напротив, метод документов тем и хорош, что специфика матери­ала постоянно довлеет над социологом. Документ не просто сопротив­ляется желанию исследователя «объять необъятное». Он заставляет ис­следователя в процессе разработки сети по выуживанию «золотой рыб­ки» приспосабливать «на ходу» УН и рабочую теорию к языку ОН. Сле­довательно, уже на стадии разработки инструментария всегда не укла­дывающаяся в рамки «живая жизнь» врывается в проекты и упорно навязывает себя. Неконтролируемое и необратимое влияние социоло­га — создателя познавательных средств и ситуаций — на модель изуча­емого объекта (при опросе) получает при взаимодействии (1) отпор от документа, репрезентирующего социальную реальность.

Социолог при анализе документов неизбежно оказывается исследо­вателем на всех этапах проведения социологического исследования, в том числе и на рассматриваемом этапе разработки кодов по считыва­нию информации, тогда как при анкетировании и интервью он конст­руктор, творец инструмента, не связанный по рукам и ногам сопро­тивлением материала. Социолог волен тут сконструировать любое подобие ОН, поскольку нет противодействия. В этом секрет моды на опрос среди социологов, «анкетомании» — этого почти «коленного реф­лекса» всех собирателей мнений.

Популярность опроса в сравнении с анализом документов связана также и с трудоемкостью последнего, хотя экономически опросы на­селения — более дорогое удовольствие (так как созданная в регионах сеть интервьюеров постоянно требует «подпитки», все новых и новых опросов). Для наглядности можно сравнить социолога-«анкетомана» с художником-абстракционистом, создающим на полотне свое виде­ние реальности, а социолога-документалиста — с художником-авангар­дистом или модернистом, берущим материал прямо из жизни (окур­ки, банки, бутылки) и составляющим из него свои «натюрморты».

На этапе сбора данных появляется межличностный контакт меж­ду интервьюером (наблюдателем) и респондентами, причем СН как бы раздваивается, разработчик анкеты, как правило, уступает место раз­датчику — сборщику заполненных анкет. Здесь уже сам процесс опро­са, готовые вопросник и схема наблюдения воздействуют на респон­дента. Отступление от предусмотренных процедур недопустимо, тут царит стандарт, иначе данные анкет будут несопоставимы. УН прямо влияет на ОН, который в свою очередь из-за живого общения также оказывается связанным с неконтролируемым воздействием на собира­емую информацию. В схеме (2) к прямой связи УН—"-ОН добавляет­ся обратное влияние объекта (УН ^^~ОН).

А что происходит на этом этапе с методом документов? Здесь по-прежнему отсутствует живой контакт (что снимает груз деформаций,

неконтролируемых взаимодействий данного рода). Второе отличие: тот же самый социолог, придумавший систему кодирования документов, начинает сам извлекать требующуюся информацию (исключение со­ставляет сложившаяся практика контент-анализа газет, где жесткие ин­струкции стандартизируют для кодировщиков считывание данных, хотя, по мнению опытных социологов, в ряде случаев содержание текста ускользает от тех, кто не участвовал в разработке кодов). Но даже для профессионала высшего класса анализ документов связан, во-первых, с привнесением в текст того, чего там нет, и, во-вторых, с пропуском имеющегося там содержания. Подобные «отсебятина» и «зевки» осо­бенно часты при изучении семейных документов, ибо личный опыт ко­дировщика заставляет пропускать очевидное («семейная слепота») и приписывать «свое» чужому. Таким образом, схема (1) остается той же самой на этапе сбора документальных данных.

Живой контакт между социологом и членами семьи при опросе и наблюдении втягивает их в систему межличностных отношений со всеми вытекающими отсюда последствиями для результатов опроса. Это значит, что возможно неконтролируемое взаимодействие даже при наличии стандартизированных бланков наблюдения и вопросников формализованных интервью. Непосредственное общение способно привносить особый смысл в восприятие и трактовку вопросов, сказы­ваться на интерпретации ответов. К сожалению, это общение «лицом к лицу» трудно изобразить схематически, поэтому все вышеизложен­ное относительно сбора данных при опросе и наблюдении заставляет поменять местами УН и ОН в схеме (I), так что теперь взаимодействие выглядит следующим образом: СН ^~(ПН j^~VH) (3).

На этапе завершающего анализа данных по проверке гипотез исчеза­ет живой контакт во всех типах социологического исследования. Вновь, как и на первом этапе, актуализируется блок СН—УН, но только с той разницей, что теперь социологу нельзя изменять УН (инструментарий и процедуры). Если какие-либо изменения все же происходят, то это уже прямая подтасовка данных. Здесь задают тон лишь УН, вобравшие в себя информацию об ОН и переадресуюшие ее аналитику. Полученный раз­ными методами материал о подтверждении — опровержении рабочих ги­потез может влиять на установки ученых, заставлять пересматривать свои теории в выводах (что случается огорчительно редко). Итак, тип взаимо­действия становится совершенно другим из-за перестановки мест элемен­тов схемы и в связи с противоположной направленностью воздействий: (ОН -•— УН)~^~ СН (4). Таким образом, наиболее подверженными не­контролируемым влияниям оказались (2) и (3) типы взаимодействий, наи­менее — (1), что следует помнить при выборе методов реализации целей исследования. Анализ документов уменьшает потенциальное искажение

данных благодаря сопротивлению самого материала и отсутствию живо­го контакта между исследователем и исследуемыми. Напротив, 'метод опроса удваивает и даже утраивает деформацию результатов.

3.3. СПЕЦИФИКА ИЗУЧЕНИЯ ФОРМИРОВАНИЯ

И ВЫРАЖЕНИЯ МНЕНИЙ ПРИ ИСПОЛЬЗОВАНИИ

ОПРОСА В ОБЛАСТИ СЕМЕЙНОГО ПОВЕДЕНИЯ

Распространенность опроса при повышенной его ненадежности может стать в социологии и демографии семьи лазейкой к просачива­нию обиходных интерпретаций. Поэтому на этапе теоретической раз­работки программ исследований следует четко оговорить все ожидае­мые погрешности данных в связи с отмеченными особенностями 2-й и 3-й схем взаимодействий в системе условий наблюдения.

Необходимо также рассмотреть в контексте этих особенностей ряд проблем, относящихся к сложности формирования, выражения и фик­сации мнений при опросах разного рода. Фамилистические мнения бы­вают трех видов: 1) Мнения об истории семьи, о своем семейном пове­дении, о семейных взаимоотношениях; 2) Мнения о положении семьи в стране и в мире либо о региональной ситуации; 3) Мнения о суще­ствующей или предлагаемой семейной политике государства, губернии, района или других стран, мнения о рекомендуемых респондентом мерах семейной политики.

Мнения могут выявляться у любых членов семьи: у родителей и детей, мужей и жен, братьев и сестер, а также у родственников по ли­нии жены и мужа. Опрос может проводиться одновременно всех чле­нов семьи или порознь. Наконец, мнения могут фиксироваться лишь у лидеров семейных мнений либо у индивидов, доминирующих в тех или иных семейных ситуациях, или у так называемых глав семьи (как это было прежде в ряде «всесоюзных» переписей населения). Чаще всего в опросах (социологических и демографических) обращаются к жен­щинам и крайне редко к мужчинам и детям.

Социальная ситуация опроса является разновидностью социального поведения людей и строится по всем законам диспозиционнои регуля­ции поведения (термин диспозиция означает предрасположенность к каким-либо ценностям, убеждениям, мнениям, действиям, поступ­кам)¹³. Диспозиции опосредуют взаимосвязь между возникающими си­туациями и иерархией потребностей личности, между ставшей актуаль-

^IJ Я д о в В А. О диспозиционнои регуляции социального поведения лич-ностя//Методологические проблемы социальной психологии. М, 1975.

ной в этой иерархии потребностью в связи с той или иной конкретной ситуацией. Схематически это выглядит так:

ПОТРЕБНОСТИ - ДИСПОЗИЦИИ - СИТУАЦИИ

При опросе активизируются те или иные потребности личности, связанные с самовыражением, желанием как-то подчеркнуть свою при­надлежность к каким-либо социальным группам, и т. д. Мотивы учас­тия в опросе могут быть разнообразными, сама ситуация опроса может интерпретироваться как угодно широко, и, разумеется, высказывание мнений будет зависеть не только от искренности или намерений рес­пондента, но и от возможностей, создаваемых социологом, использую­щим условия и средства исследования, микроситуации самого интервью­ирования или анкетирования. Центральным блоком является опреде­ление респондентом предлагаемых ему в анкете вопросов-ситуаций ис­ходя из актуализировавшихся мотивов, ценностных ориентации, пред­почтений своего Я. Схема 3.1 показывает процесс выработки и высказы­вания мнений, когда конечным результатом «респондентского поведе­ния» оказывается целый ряд ответов-мнений. Задача социолога состоит в том, чтобы установить достоверность мнений о каких-то аспектах се­мейного поведения респондента Важно, оказались ли эти мнения сфор­мированными в процессе опроса или они выражают давно сложившие­ся убеждения, либо в ответах содержатся уже измененные по сравне­нию с прошлым мнения. Схема также показывает, что в ходе опроса уже высказанные и зафиксированные в анкете мнения (как результаты по­ведения) оказывают в свою очередь воздействие на определение ситуа­ции опроса, на интерпретацию вновь задаваемых в анкете вопросов.

Схема 3.1.

ДИСПОЗИЦИОННАЯ РЕГУЛЯЦИЯ ПОВЕДЕНИЯ РЕСПОНДЕНТА

ПРИ ОПРОСЕ

Индивидуальные

потребности

и потребность

участия в опросе

Определение респон дентом ситуации опроса и формирова ние мнений

Социальные ситуации опроса

он- и зва-		Результаты поведения -высказывание мнений

В соответствии с данной схемой можно рассматривать не только поведение опрашиваемого, но и интервьюера, анкетера. Социолог ра­ботает в какой-либо организации, его мотивация профессиональна, он прямо заинтересован в проведении интервью. Мотивация респондента к участию в опросе не столь четкая, даже если это участие каким-либо образом оплачивается.

В теоретически ориентированных исследованиях обычно апеллируют к научной и социальной значимости выявляемых мнений, тем не менее полученное согласие на участие в опросе остается неясным по своим побуждениям Социолог, «уговорив» человека стать респондентом, при­ступает к делу в надежде, что по мере заполнения вопросника кое-что прояснится. Обычно считают, что инициируют сама семейная темати­ка, желание человека поделиться наболевшим, поговорить по душам, исповедаться Именно здесь возникает вопрос о месте проведения оп­роса: проходит он на дому или по месту работы. В советские времена по приказу начальства люди отрывались от работы и независимо от того, выгодно это было им лично или нет, приходилось участвовать в опро­сах Нужность этого мероприятия вышестоящим инстанциям опреде­ляла и ценность самого исследования, и отношение к ученым.

Опрос же на дому требовал от социологов большей изобретатель­ности в смысле уговаривания ведь отнималось много времени от до­машних дел, от заботы о детях (с которыми кто-то должен был зани­маться, если это дошкольники), от ухода за больными и т. д Но вме­сте с тем согласие участвовать в опросе в этих житейских обстоятель­ствах означало наличие мотивированности самих респондентов. Это подтверждается фактом более высокого процента заполнения и возврата оставлявшихся на дому анкет в сравнении с заполнявшимися на рабо­те Таким образом, решение об участии в опросе есть итог действия механизма определения ситуаций, когда просьба социологов и какие-либо личные побуждения делают ситуацию опроса приемлемой (по­скольку возможность отказа всегда имеется даже у тех, кто предпочи­тает подчиняться воле начальства).

В процессе заполнения анкеты диспозиционный блок принятия решений работает активно, так как не по каждому из задаваемых рес­понденту вопросов у него есть готовое, уже сложившееся мнение А поскольку в анкетах требуется отвечать на все вопросы без пропусков, то значит, приходится формировать некоторые мнения «на ходу» С этим связаны разного рода курьезы, когда респондентами начинают оце­ниваться несуществующие фильмы, книги, люди, товары и т. д. Вклю­чая подобные провокационные вопросы, социологи пытаются тем са­мым измерить степень осведомленности опрашиваемых К примеру, поместив в список методов контрацепции несуществующую «мерлиа-

цию» и мало кому известную вазектомию, можно получить примерно одинаковые ответы об «эффективности» этих способов, последний из которых означает стерилизацию. В итоге выясняется картина слабой информированности населения о насущных проблемах, дополняемая представлением о действительно имеющем место процессе формиро­вания мнений при заполнении анкеты

Любая анкета представляет собой больший или меньший по объе­му свод головоломок, кроссвордов и ребусов, приводящих в действие всю систему диспозиций, но прежде всего блок определения ситуаций, принятия решений о высказывании тех или иных мнений. Каждый воп­рос — новая задачка, каждый ответ — результат решения, каждое мне­ние — продукт активизации установок и ориентации личности. При опросе человек становится респондентом, т. е. исследователем экспе­риментальных ситуаций, «решателем» лабораторных задач. Исходя из сказанного, будем различать мнения, формируемые в ходе анкетиро­вания, и мнения, уже сложившиеся до опроса.

В связи с этим инструментарий опроса следует оценивать по соот­ношению этих двух типов мнений. Чем больше в анкете вопросов о том, личное отношение к чему отсутствует, тем менее профессиональ­ным является исследование. Если опрос направлен на выяснение мне­ний о демографической ситуации в стране и мире, о методах контра­цепции или лечения бесплодия, то надо позаботиться об уменьшении головоломок. Многие не имеют своего суждения о тенденциях изме­нения института семьи, о демографическом положении страны, о тре­бующихся действиях государства, поскольку это далеко от личного опыта или может даже противоречить ему. Если же изучается конкрет­ное семейное поведение, в котором участники разбираются хорошо, то важно уметь зафиксировать установки и убеждения людей, смешен­ные в сторону их семейной практики, связанные с невольной защитой привычного опыта семейной жизни.

В социологических опросах на семейные темы следует создавать все возможности для высказывания респондентами имеющихся у них мне­ний. Сужение зоны этих возможностей вследствие дилетантизма или элементарной предвзятости существенно искажает результаты. На схе­ме 3.5 показано, что на пути получения надежной информации имеет­ся много препятствий Социолог должен уметь контролировать все эта­пы достижения достоверности мнений по степени их адекватности, искренности, возможности выражения и точности фиксации.

Схема 3.5 ориентирована на выявление самого сложного вида мне­ний — о своем собственном поведении в семье, о семейных взаимоот­ношениях и о жизненной истории семьи и семейных поколений. (Мне­ния о семейной политике исключены как менее сложные, поскольку