От автора 14 страница

За окном мелькали рекламные щиты и съезды с шоссе. В Делавэре на него обрушился ливень. Кевин поднял стекло. Боковой ветер сносил машину в сторону. Грузовик впереди вилял, прицеп заносило на соседние полосы. Кевин включил дворники. Сразу стало лучше видно. Но дождь усилился, и Кевин подался вперед, нависая над рулем, изо всех сил вглядываясь в расплывающиеся световые пятна фар встречных машин. От дыхания стекло начало запотевать, и он включил обогрев. Если ехать всю ночь, он найдет Эрин завтра. Он привезет ее домой, и они начнут сначала. Муж и жена, живущие под одной крышей, как положено. Семейное гнездышко.

Они ведь были счастливы. Вместе ходили развлекаться. В первые месяцы брака, вспомнил Кевин, они с Эрин по выходным смотрели дома, выставленные на продажу. Она очень хотела купить дом, а Кевин слушал, как она говорила с риэлторами, — ее голос звучал в пустых домах как музыка. Она любила не спеша ходить по комнатам, и Кевин видел, что она обдумывает, как расставить мебель. Когда они нашли этот дом в Дорчестере, у Эрин даже глаза заблестели. В ту ночь, лежа в кровати, она пальцем рисовала у него на груди маленькие круги, умоляя внести задаток, и он, помнится, думал, что выполнит пожелания Эрин, потому что любит ее.

Кроме детей. Она хотела детей, большую семью и в первый год брака трещала об этом не переставая. Кевин делал вид, что не слышит, избегая признаваться, что не хочет видеть жену толстой, отечной, что беременные безобразны, что не желает слышать нытье о том, как она устала или как опухли ноги. Вернувшись с работы, он не хотел слышать плач и вопли младенца, видеть разбросанные по дому игрушки. Он не хотел, чтобы жена стала непривлекательной, с увядшим лицом, не хотел вечных вопросов, очень ли она толстая. Он женился на Эрин, потому что ему нужна жена, а не какая-то мать. Но она то и дело заводила об этом речь, надоедала день за днем, пока он не дал ей наконец оплеуху, велев замолчать. После этого Эрин больше никогда не заговаривала об этом. Теперь Кевину казалось — может, действительно стоило дать ей то, что она хотела. Она бы не ушла, будь у них ребенок, просто физически никуда бы не делась. Вот почему она не убежит снова.

Они заведут ребенка, решил Кевин, будут втроем жить в Дорчестере, а он вернется на работу и снова станет детективом. По вечерам он будет приходить домой к своей красавице жене, и люди, увидев их в бакалее, залюбуются и скажут: вот настоящая американская семья.

Он думал, стала ли она снова блондинкой. Надеялся, что ее волосы длинные и светлые и их можно пропускать сквозь пальцы. Ей нравилось, когда он так делал. Она шептала ему слова, которые он любил слышать, заводила его. Но все это было притворством, если она собиралась уйти от него и не вернуться. Она лгала ему, постоянно лгала. Неделями. Месяцами. Она обманывала. Украв документы у Фелдманов, купив себе сотовый, выкрадывая деньги из его бумажника. Планировала и замышляла, а он ничего не подозревал, а теперь другой мужчина делит с ней ложе, пропускает пальцы через ее волосы, слушает ее стоны, нежится в ее объятиях. Кевин закусил губу и ощутил вкус крови, ненавидя Эрин, желая топтать ее ногами, швырнуть вниз с лестницы. Он снова выпил водки, чтобы избавиться от металлического привкуса во рту.

Она одурачила его, потому что была красивой. Все в ней было красиво — грудь, губы, крутой изгиб пониже поясницы. Разглядев ее у казино в Атлантик-сити, Кевин невольно подумал, что еще не видел такой красавицы. Четыре года брака ничего не изменили. Эрин знала, что он хочет ее, и пользовалась этим. Сексуально одевалась. Укладывала волосы. Носила кружевное белье. Он ослабил бдительность, поверив в ее любовь.

Но она не любила и даже не думала о нем. Ее не заботили расколотые вазоны и разбитый фарфоровый сервиз, не волновало, что его отстранили от работы, не интересовало, что все эти месяцы он засыпает в слезах. Ей не было дела, что у него вся жизнь разваливается. Ей было важно то, что она хочет. Она всегда была эгоистичной и смеялась над ним. Смеется уже несколько месяцев, думая только о себе. Он любил и ненавидел Эрин, не в силах в этом разобраться. Глаза застилали слезы, и Кевин заморгал, прогоняя их.

Делавэр. Мэриленд. Пригород Вашингтона. Виргиния. Часы терялись в бесконечной ночи. Ливень перешел в дождь, но потом тучи понемногу рассеялись. На рассвете Кевин остановился неподалеку от Ричмонда и заказал завтрак — два яйца, четыре куска бекона и пшеничный тост. Он выпил три чашки кофе. Вскоре он снова давил на педаль газа, вернувшись на шоссе, соединяющее штаты. В Северную Каролину Кевин въехал под ясным небом. К ветровому стеклу прилипли раздавленные жуки, спина болела. Он вынужден был надеть темные очки, чтобы не щуриться от солнца. Небритые щеки и усы начали чесаться.

Я еду, Эрин, думал он. Я скоро буду.

Кэти, вконец измучившись, полночи металась в постели, вспоминая ужасные вещи, которые наговорила Алексу. Она не могла понять, что на нее нашло. Да, она расстроилась из-за Фелдманов, но готова была поклясться жизнью, что совершенно не помнила, из-за чего началась ссора. Вернее, помнила, но это же не имело смысла! Кэти знала, что Алекс не давил на нее и не принуждал делать то, к чему она не готова. Она знала, что он ничем не напоминает Кевина, но у нее вырвалось: «И что ты сделаешь? Ударишь меня? Давай, бей!»

Почему она это сказала?

Кэти задремала уже в третьем часу утра, когда дождь и ветер начали стихать. К рассвету небо очистилось. С деревьев полились птичьи трели. Выйдя на террасу, Кэти оглядывала последствия грозы: усеявшие щебенку сломанные ветки, ковер из сосновых шишек по всему двору и подъездной дорожке. Воздух уже казался тяжелым и влажным. Днем будет сущее пекло, наверное рекорд с начала лета. У Кэти мелькнула мысль напомнить Алексу не оставлять детей слишком долго на солнце, и тут она спохватилась, что он может и не захотеть больше ее видеть. Вероятно, он до сих пор сердит на нее.

И не просто «вероятно», поправила себя Кэти, Алекс наверняка оскорблен и обижен. Вчера он даже не разрешил детям с ней попрощаться.

Она присела на ступеньки и посмотрела на соседний коттедж, соображая, встала Джо или нет. Стучаться к чужому человеку слишком рано. Кэти не знала, что скажет и будет ли результат. Она не станет пересказывать ссору с Алексом — эту сцену Кэти вообще предпочла бы стереть из памяти, но Джо может подсказать, откуда взялась изматывающая тревога, от которой Кэти не могла избавиться. Даже после ухода Алекса напряжение не отпускало, а ночью, впервые за много недель, она легла спать с включенным светом.

Интуиция подсказывала — что-то неладно, но Кэти не понимала, откуда эта тяжесть на душе. Мысли упорно возвращались к Фелдманам, к похоронам, к неизбежным изменениям в их доме. А если кто-нибудь спохватится, что документы покойной дочери исчезли? И от этой мысли Кэти холодела...

— Все будет нормально, — услышала она. Резко обернувшись, Кэти увидела Джо, остановившуюся в двух шагах, в потемневшей от пота футболке, кроссовках и с раскрасневшимися щеками.

— Откуда ты взялась?

— Вышла на пробежку, — сказала Джо. — Пыталась перемочь жару, но не получилось. Так душно, что нечем дышать. Побоялась умереть от инфаркта... Слушай, на тебе лица нет. Что это ты такая мрачная? — Она вопросительно показала на ступеньки, и Кэти подвинулась. Джо села рядом.

— Мы с Алексом вчера поссорились.

— И?

— Я наговорила ему ужасных вещей.

— Ты извинилась?

— Нет, — ответила Кэти. — Я не успела, он ушел. Должна была, но не извинилась. А теперь...

— Что? Слишком поздно? — Джо чуть сжала колено Кэти: — Правильно поступить никогда не поздно. Поезжай и поговори с ним.

Кэти колебалась. На ее лице отразилась тревога.

— А вдруг он меня не простит?

— Тогда он не тот, кем ты его считала.

Кэти уткнулась подбородком в колени. Джо оттянула мокрую футболку от тела, пытаясь освежиться, прежде чем бежать дальше.

— Хотя, по-моему, он тебя простит. Ты ведь тоже так думаешь? Возможно, он сердится, ты могла задеть его чувства, но он хороший человек, — улыбнулась Джо. — Каждая пара ссорится время от времени, подсознательно желая доказать себе, что их отношения и не такое выдержат.

— Запахло консультантом-психологом.

— Запахло, но это еще и правда. Длительные отношения, а таковыми нормальным отношениям и полагается быть, состоят из взлетов и падений. Ты не раздумала остаться в Саутпорте?

— Нет, — покачала головой Кэти. — Не раздумала. Длительные отношения... Да, ты права. Спасибо.

Джо потрепала Кэти по ноге и подмигнула, поднимаясь со ступенек.

— Ну а для чего нужны подруги?!

Кэти прищурилась:

— Кофе хочешь? Сейчас поставлю варить.

— Только не сегодня — слишком жарко. Мне хочется воды со льдом и холодный душ. Такое ощущение, что я таю.

— Ты пойдешь сегодня на праздник?

— Наверное. Еще не решила. Если что, я вас там найду, — пообещала Джо. — А теперь давай действуй, пока не передумала.

Кэти посидела еще несколько минут, потом ушла в дом. Она приняла душ и сварила себе кофе, но Джо права, не в такую жару его пить. Кэти переоделась в шорты и босоножки, обошла коттедж и вывела велосипед. Несмотря на ночную грозу, гравий уже подсыхал и ехать было довольно легко. Трудно было представить, как Джо бегает по такой духоте, даже ранним утром. Казалось, все живое ищет спасения от жары. В лесу у коттеджа водились белки и птицы, но в тот день, пока Кэти ехала к шоссе, окрестности казались вымершими.

Машин на шоссе почти не было. Пара автомобилей промчалась мимо, таща за собой дымный шлейф. Кэти прибавила скорость и, обогнув поворот, увидела магазин. Перед ним уже стояло полдюжины машин. Завсегдатаи, приехавшие поесть печенье.

Разговор с Джо действительно помог. Кэти по-прежнему мучила непонятная тревога, но уже не столько из-за Фелдманов, сколько из-за того, что она наговорила Алексу. Вернее, из-за того, что он теперь ей скажет.

Она подъехала ко входу и прошла к двери мимо двух пожилых мужчин на скамейке, которые обмахивались газетами. За кассой Джойс пробивала клиенту чек.

— Доброе утро, — улыбнулась Джойс.

Кэти поспешно огляделась:

— А Алекс тут?

— Наверху с детьми. Сама найдешь? Лестница со стороны задней стены.

Кэти обошла магазин. У причала выстроились лодки, ожидая, когда их заполнят покупками.

Поколебавшись, Кэти постучала. В доме послышались шаги, дверь распахнулась — на пороге стоял Алекс.

Кэти робко улыбнулась:

— Привет.

Алекс с непроницаемым видом кивнул.

Кэти кашлянула:

— Прости за вчерашнее. Я сожалею о сказанном, я была неправа.

Выражение его лица оставалось нейтральным.

— О’кей, — сказал он. — Принимается.

Секунду оба молчали. Кэти вдруг пожалела, что пришла.

— Я сейчас пойду. Скажи, ты еще хочешь, чтобы вечером я присмотрела за детьми?

Повисла длинная пауза. Кэти опустила голову и повернулась уходить, но Алекс шагнул вслед за ней.

— Кэти... подожди, — остановил он ее. Взглянул через плечо, как там дети, и прикрыл за собой дверь. — То, что ты вчера сказала... — начал он, но замолчал не договорив.

— Я не хотела, — тихо проговорила она. — На меня что-то нашло. Я была расстроена из-за другого и выместила все на тебе.

— Признаюсь, меня задело не то, что ты сказала, а что ты считаешь меня способным на такое...

— Я так не думала, — перебила Кэти. — Я о тебе такого и представить бы не могла.

Он жадно слушал, но Кэти видела, что он не договорил, и замолчала.

— Я очень ценю то, что у нас сейчас есть. Больше всего на свете я хочу, чтобы тебе было хорошо, понимай как хочешь. Извини, если сложилось впечатление, что я ловлю тебя на слове. Я вовсе этого не хотел.

— Да нет, как раз хотел, — понимающе улыбнулась Кэти. — В глубине души. Но это нормально. Кто может знать, что готовит нам будущее? Сегодняшний вечер, например?

— А что сегодня будет?

Кэти прислонилась к косяку:

— Ну, когда дети заснут, а ты вдруг задержишься, может оказаться, что мне поздно будет ехать к себе. Не исключено, что ты найдешь меня в своей постели.

Когда Алекс понял, что она не шутит, он взял себя за подбородок в шутливом раздумье.

— Дилемма.

— С другой стороны, движение вряд ли будет плотным, ты вернешься рано и успеешь меня отвезти.

— Вообще-то я дисциплинированный водитель, скорость не превышаю.

Кэти прижалась к нему и выдохнула на ухо:

— Это очень сознательно с твоей стороны.

— Стараюсь, — прошептал он, и их губы встретились. Алекс заметил, что на них смотрят десяток хозяев лодок, но ему было все равно. — Сколько времени ты это репетировала?

— Экспромт. Спонтанно вылетело.

Он все еще ощущал на губах поцелуй.

— Ты уже завтракала? — прошептал он.

— Нет.

— Не хочешь поесть с нами хлопьев? Скоро на праздник ехать.

— Обожаю хлопья!

Северная Каролина показалась Кевину безобразной: полоски дорог, стиснутые монотонными цепочками сосен и пологими холмами. Попадались группки трейлеров, фермерские дома и гниющие сараи, окруженные исполинскими сорняками. Он съехал с автобана, свернув на шоссе, ведущее к Уилмингтону, и выпил еще, исключительно от скуки.

За окном тянулся унылый одинаковый пейзаж. Кевин размышлял о Эрин, о том, что будет делать, когда найдет ее. Он надеялся, что застанет Эрин дома, но даже если она на работе, ее появление — лишь вопрос времени.

Дорога извивалась, задевая неинтересные города с незапоминающимися названиями. В Уилмингтоне он был в десять утра, проехал через весь город и свернул на маленькое сельское шоссе. Дорога вела на юг. Раскаленное солнце обжигало левый локоть и щеку. Кевин положил пистолет на колени, затем снова на сиденье. Он упорно ехал дальше.

Наконец впереди показался городишко, где теперь жила Эрин. Саутпорт.

Он медленно ехал по городку, объезжая уличную ярмарку, пару раз уточняя у прохожих направление, сверяясь с маршрутом, который распечатал с компьютера перед отъездом. Вытащив из сумки рубашку, Кевин бросил ее на сиденье, чтобы прикрыть пистолет.

Саутпорт оказался маленьким городком с опрятными, ухоженными домами в основном типично южного стиля — с широким крыльцом, обсаженные магнолиями и с американским флагом на шесте; остальные дома напоминали Новую Англию. Вдоль берега реки цепочкой выстроились старинные особняки. Испещренная солнечными бликами вода между ними нагревалась как на чертовой сковородке. Жара стояла, будто в парной бане.

Через несколько минут Кевин нашел дорогу, в конце которой жила Эрин. Впереди слева он увидел магазин и остановился заправиться и купить «Ред булл». В очереди он оказался за мужчиной, покупавшим уголь и жидкость для растопки. На кассе Кевин отдал деньги пожилой женщине. Она улыбнулась и поблагодарила за визит, добавив с присущим старухам въедливым любопытством, что раньше его не видела. Кевин сказал, что приехал в город на праздник.

На шоссе пульс у него участился от сознания, что он уже у цели. Следуя изгибу дороги, Кевин свернул и сбросил скорость. Вдалеке показалась грунтовка. Согласно карте, надо было поворачивать. Но если Эрин дома, она сразу узнает машину, а этого Кевин не хотел. Еще не все было готово.

Он повернул назад, соображая, где оставить машину. Выбор был невелик — парковка у магазина, но незнакомый автомобиль привлечет внимание. Он проехал мимо, оглядывая окрестности. Кажется, деревья вдоль обочины посажены достаточно плотно, чтобы скрыть автомобиль. А если нет? Кевин не хотел рисковать. Брошенная машина может вызвать подозрения.

От кофеина его охватило возбуждение, задрожали руки, и он переключился на водку, чтобы успокоиться. Хоть убей, негде спрятать машину. Что за городишко такой, черт возьми? Кевин снова повернул назад, уже начиная злиться. Он не ожидал, что все будет так сложно. Надо было вообще взять автомобиль в прокате. Вот не взял, а теперь не может придумать способ незаметно подобраться к Эрин.

Оставался магазин. Кевин снова въехал на стоянку у торцевой стены. Коттедж находился минимум в миле отсюда, но Кевин не знал, что придумать. Поразмыслив, он выключил мотор. Когда Кевин открыл дверь, на него чудовищным прессом надавила жара. Он вытряхнул одежду на заднее сиденье и сложил в спортивную сумку пистолет, веревку, наручники, широкий скотч и неоткрытую бутылку водки. Забросив сумку на плечо, огляделся. Никто на него не смотрел. Кевин рассудил, что автомобиль спокойно постоит здесь час-полтора, не вызывая подозрений.

Он вышел с парковки и зашагал по бровке шоссе, чувствуя, как начинается головная боль. Жара была невероятная. Она казалась огромным живым существом. Кевин вглядывался в водителей проезжавших машин, но Эрин среди них не было. Он вообще не увидел за рулем ни одной шатенки.

Дойдя до грунтовки, он свернул. Пыльная неровная дорога вела, казалось, в никуда, но примерно в полумиле он разглядел два маленьких коттеджа. Сердце забилось чаще: в одном из них живет Эрин. Кевин пошел между деревьев, стараясь оставаться невидимым. Он надеялся найти тень, но солнце стояло высоко, от него некуда было скрыться. Рубашка повлажнела от пота. Соленые капли катились по вискам и щекам, волосы прилипли к коже. Голова раскалывалась от боли. Кевин остановился и выпил прямо из бутылки.

Издали коттеджи казались нежилыми — и никакого сравнения с их домиком в Дорчестере со ставенками, консолями и красной входной дверью. На ближайшем отслаивалась старая краска, доски обшивки гнили по углам. Кевин емотрел на окна, напряженно ловя малейшее движение. Но все было тихо.

Он не знал, какой из двух коттеджей занимает Эрин, поэтому остановился и долго их рассматривал. Оба запущенные, но первый выглядел совершенно заброшенным. Кевин двинулся ко второму, стараясь, чтобы его не было видно из окон.

От магазина он шел сюда тридцать минут. Когда он поразит Эрин своим появлением, она попытается убежать. Она не захочет с ним идти. Она попробует скрыться, может быть, даже станет сопротивляться, и он свяжет ее, заклеит рот и пойдет на стоянку. Потом вернется на машине, положит Эрин в багажник и вывезет за пределы города.

Подобравшись к дому, Кевин прижался к стене, держась подальше от окон. Он прислушивался к внутренним шорохам, стараясь уловить звуки открывающихся дверей, бегущей из крана воды или звяканье тарелок, но все было тихо.

Его мучила головная боль и жажда. Зной лился с небес обжигающим потоком, рубашка промокла насквозь. Кевин часто дышал, но он уже совсем близок к Эрин. Он снова начал думать о том, как она его бросила, не заботясь о том, что каждую ночь он плакал. Она смеялась над ним за его спиной. Она и ее мужчина, кто бы он ни был. Кевин знал, что без мужчины не обошлось. Она не могла сделать все одна.

Он осторожно выглянул из-за угла, но никого не увидел и двинулся вперед. На задней стене было маленькое окно, и Кевин отважился заглянуть внутрь. Свет не горел, но в кухне было чисто, полотенце развешено на краю раковины, как всегда делала Эрин. Кевин тихо подошел к двери и попробовал круглую ручку. Она повернулась.

Сдерживая дыхание, он открыл дверь и вошел, сразу остановился и прислушался, но ничего не услышал. Он направился в кухню и дальше в гостиную, проверил спальню и ванную и громко выругался, поняв, что Эрин нет дома.

Если, конечно, он не ошибся коттеджем. Увидев в спальне комод, Кевин открыл верхний ящик. Он перебрал стопку трусиков, потирая ткань большим и указательным пальцами, но прошло много времени, и Кевин не мог точно сказать, это ли белье Эрин носила в Дорчестере. Другие вещи он видел впервые, но трусики были ее размера.

Он узнал шампунь и кондиционер для волос, узнал марку зубной пасты. В кухне он открывал ящики один за другим, пока не нашел счет за коммунальные услуги, выписанный на имя Кэти Фелдман. Кевин прислонился к буфету, глядя на это имя и чувствуя себя человеком, достигшим цели.

Единственная проблема заключалась в том, что Эрин не было дома и неизвестно, когда она вернется. Кевин понимал, что машина не может стоять у магазина до бесконечности, но он так устал, так смертельно хотел спать! Ему обязательно надо поспать: он провел за рулем всю ночь. Голова раскалывалась от боли. Плохо понимая, что делает, Кевин снова пошел в спальню. Постель стелила Эрин. Откинув одеяло, он почувствовал ее запах на простынях, лег на кровать и глубоко вдохнул аромат Эрин. Слезы выступили на глазах, когда он подумал, как сильно скучает по ней и любит и как они могли быть счастливы, если бы не ее проклятый эгоизм.

Глаза закрывались сами собой. Он приказал себе — недолго. Он только наберется сил, чтобы вернуться сюда вечером. Голова будет ясной, он не допустит ошибок, и они с Эрин снова будут мужем и женой.

Алекс, Кэти и дети поехали на велосипедах, зная, что припарковаться в центре будет просто негде. А разъезжаться после праздника будет и того хуже.

По обе стороны улицы выстроились павильоны со всевозможными ремесленными поделками. Густо пахло хот-догами, бургерами, попкорном и сахарной ватой. На эстраде местный ансамбль играл бич-бойзовскую «Little Deuce Coupe». Зазывали на забеги в мешках, висел баннер с объявлением о конкурсе поедания арбузов. Азартные игры тоже не были забыты — метание дротиков в воздушные шары, набрасывание колец на бутылки, а за три заброшенных в баскетбольную корзину мяча давали мягкую игрушку. Над всем этим изобилием возвышалось установленное на границе парка колесо обозрения, притягивавшее семьи как магнитом.

Алекс занял очередь за билетами, а Кэти с детьми пошли побродить вокруг, направившись в первую очередь к электромобилям и каруселям с крутящимися вагончиками. Везде были длинные очереди. Матери и отцы держали детей за руку, подростки собирались группами. Воздух вибрировал от рева генераторов и разнообразного постукивания и пощелкивания.

Самую высокую в мире лошадь можно было увидеть за доллар. Еще за один доллар пускали в соседнюю палатку, где обитала самая маленькая в мире лошадь. Ходившие кругами пони, привязанные к колесу, страдали от жары и усталости — их головы были низко опущены.

Детям не терпелось покататься везде, так что Алексу пришлось раскошелиться. Разлетались билетики моментально, потому что на большинство аттракционов брали по три-четыре билетика. Сумму в кассе назвали ошеломляющую, и Алекс старался растянуть билеты на подольше, настаивая, что есть и другие развлечения.

Они смотрели, как мужчина жонглировал шарами для боулинга, и подбадривали собаку, которая ходила по канату. Они пообедали пиццей в местном кафе, из-за уличной жары выбрав столик в зале, и послушали несколько кантри-песен. Потом они посмотрели гонки на гидроциклах на Кейп-Фир и только потом вернулись к каруселям. Кристен захотела сахарной ваты, а Джош налепил себе временное тату.

Так проходило время — под знаком жары, шума и радостей маленького городка.

Кевин проснулся через два часа, оплывая потом, со сведенным судорогой желудком. Сны в такую жару оказались правдоподобными и красочными, и он не сразу понял, где находится. Голова, по ощущениям, уже раскололась надвое. Пошатываясь, Кевин вышел из спальни и направился в кухню, утолив жажду водой из-под крана. На него накатывала дурнота, слабость, он чувствовал себя даже хуже, чем до сна.

Но медлить он не мог. Не надо вообще было спать. Кевин вернулся в спальню, аккуратно заправил кровать, чтобы Эрин ничего не заподозрила, и направился к выходу, но вспомнил о запеканке с тунцом, которую видел в холодильнике во время обыска. Кевин был страшно голоден и сразу подумал, что уже много месяцев Эрин не готовила ему еду.

В этой лачуге, стоящей на солнцепеке, температура приближалась к сорока градусам. Открыв холодильник, Кевин с наслаждением постоял под холодным воздухом. Схватив кастрюлю, он принялся судорожно рыться в ящиках в поисках вилки. Отвернув полиэтиленовую пленку, он подцепил солидный кусок запеканки и отправил в рот. Еда не облегчила головную боль, но судороги в желудке начали утихать. Кевин готов был проглотить все без остатка, но, съев еще кусок, заставил себя положить остальное в холодильник. Эрин не должна знать, что он здесь был.

Он вымыл и вытер вилку, бросил ее в ящик, расправил полотенце и, вернувшись взглянуть на кровать еще раз, убедился, что все выглядит так, как до его появления.

Удовлетворившись результатом, он вышел из коттеджа и по грунтовке направился к магазину.

Крыша машины раскалилась, и когда он открыл дверь, из салона пахнуло, как из духовки. На парковке не было ни души — слишком жарко для прогулок. Давящая духота, зной без малейшего дуновения ветерка или спасительного облачка. Кто, Бога ради, станет жить в таком месте?

В магазине он схватил бутылку воды и выпил, стоя у холодильников, а затем заплатил, показав пустую. Старуха кассирша сразу же ее и выкинула, поинтересовавшись, нравится ли ему на празднике. Кевин сказал, что да.

В машине он выпил еще водки, не заботясь, что в такую погоду пьют скорее кофе. Он хотел прогнать головную боль. Было слишком жарко, чтобы думать, а он ведь уже мог ехать назад в Дорчестер, окажись Эрин дома. Может, когда он привезет ее обратно, Билл поймет, какая они счастливая пара, и разрешит ему вернуться к работе. Ведь Кевин хороший детектив и нужен Биллу.

От водки болезненное пульсирование в висках немного отпустило, зато теперь всего стало по два, даже тех вещей, которым полагалось существовать в единственном экземпляре. Кевин хотел ясности в мыслях, но от боли и жары чувствовал себя совсем разбитым и не знал, что с этим делать.

Он завел машину и выехал на главную дорогу, повернув к центру. Многие улицы были перекрыты, и Кевину пришлось объезжать полгорода, прежде чем он нашел лазейку к парку. Много миль без единой тени, только солнце и нескончаемая удушливая жара. Он ежесекундно боялся, что его вырвет.

Он думал об Эрин, о том, где она может быть. В «Айвенз»? На празднике? Надо было позвонить, узнать, работает ли она сегодня. Нужно было еще вчера остановиться в гостинице. Причин спешить не было, потому что ее нет дома, но тогда он этого не знал, и его приводила в бешенство мысль, что она и здесь над ним посмеялась. Смеется и смеется над бедным Кевином Тьерни, изменяя ему с другим мужчиной.

Он сменил рубашку, сунул пистолет за пояс джинсов и пошел к океану. Он примерно знал, где «Айвенз», видел на карте в компьютере. Кевин знал, что рискует, идя туда, и дважды поворачивал назад, но ему надо было найти Эрин, убедиться, что она реальна. Он был в ее доме и вдыхал ее запах, но этого недостаточно.

Сколько же людей в этом городе! Улицы напоминали деревенскую ярмарку, разве что без свиней, лошадей и коров. Кевин купил хот-дог, но желудок взбунтовался, и большую часть булки он выбросил. Пробираясь между гуляющих горожан, он заметил вдалеке океанскую синь и разглядел на берегу «Айвенз». Однако продвижение в плотной толпе происходило мучительно медленно. Когда Кевин подошел к ресторану, во рту у него пересохло.

«Айвенз» был полон — у входа люди ждали, когда освободятся столики. Надо было взять кепку и темные очки, но Кевин об этом не подумал. Он знал, что Эрин узнает его мгновенно, но все-таки направился к двери и вошел в ресторан.

Он увидел официантку, но это была не Эрин. Заметил другую, и тоже не Эрин. Распорядительница была молодая, захлопотавшаяся, несколько растерянная от наплыва посетителей. В зале было шумно — люди говорили, вилки звякали о тарелки, бокалы позванивали на тележках уборщиков. Шум, сумятица. Чертова головная боль не проходила. Желудок жгло огнем.

— Эрин сегодня работает? — спросил он распорядительницу, повысив голос, чтобы перекричать гам.

Она в замешательстве заморгала.

— Кто?

— Кэти, — поправился он. — Я имел в виду Кэти Фелдман.

— Нет, — прокричала она. — У нее выходной. Она завтра будет. — Она кивнула за окно: — Наверное, там, гуляет с кем-нибудь. Я ее видела, она днем тут проходила.

Кевин повернулся и вышел, расталкивая по пути людей и не обращая на это внимания. На улице он остановился у лотка и купил бейсболку и дешевые темные очки. После этого он двинулся на поиски.

Они медленно поднимались на колесе обозрения. Алекс и Джош сидели на одном сиденье, Кристен с Кэти на другом. Горячий ветер обвевал их лица. Кэти обнимала Кристен за плечи, зная, что девочка побаивается высоты, хотя и храбрится. На самом верху кабинка поворачивалась, обеспечивая панорамный обзор, но Кэти не особенно интересовали виды. Куда больший интерес представляло само колесо обозрения, составные части которого держались чуть ли не на шпильках для волос и металлической сетке, из какой делают загоны для цыплят. Как-то слабо верилось, что аттракцион одобрен комиссией по технике безопасности.

Кэти гадала: правду сказал Алекс о строгой проверке или просто услышал ее опасливые слова о том, что тут кататься рискованно. Все равно волноваться поздно, подумала Кэти, рассматривая людей внизу. День шел, и народу все прибывало, ведь в обычные дни, кроме катания на лодках, делать в Саутпорте нечего. Сонный маленький городок, где подобный праздник — событие года.

Колесо обозрения замедлило ход и остановилось. Пассажиры выходили, на их места садились новые. Все вокруг слегка кружилось. Кэти поймала себя на том, что пристально рассматривает толпу. Кристен, явно повеселев, тоже с интересом вглядывалась в лица.

Кэти узнала пару завсегдатаев, заказывавших в «Айвенз» трубочки с фруктовым льдом. Ну-ка, сколько здесь клиентов заведения? Она переводила взгляд с одной компании на другую и вдруг вспомнила, что делала так в самом начале работы в «Айвенз», когда опасалась увидеть лицо Кевина.