Оперативно-розыскная деятельность: Учебник. 58 страница

В системе «социальная среда — личность» оперативно-розыскная информация позволяет выяснить, каким образом социальное окружение влияет на личность, формирует ее, и, наоборот, в какой форме, каким путем, при каких обстоятельствах интересующие оперативников лица создают «искусственную среду», к каким общениям они тяготеют, какие ставят перед собой цели.

Контакты и взаимное негативное влияние, групповые антиобщественные установки и преступные замыслы — все это познается не в результате получения разовых характеристик, а в сложных информационных процессах, через различные источники, на основе проникновения в сферы, скрытые от внешнего наблюдения и обычного познания. Оперативно-розыскная информация обеспечивает установление обстоятельств совершенного преступления и получение данных о доказательствах. В уголовном процессе создана концепция познаваемости объективной истины по уголовным делам, необходимости обоснования судебных решений на достоверных данных. Но сохраняется другая проблема в связи с познавательной функцией доказывания. Многих исследователей волнуют гарантии достижения достоверности. Процессуальная форма, регламентирующая ряд методических и тактических аспектов следственной и судебной деятельности, несомненно, создает гарантии познания истины, однако тревоги процессуалистов не беспочвенны. Опыт, практика наглядно подтверждают состояние противоборства, факты маскировки, лжесвидетельства, сокрытия извесНшх обстоятельств недобросовестными свидетелями. Необходимо негласное проникновение в эту сферу специфических отношений, выведывание, констатация осведомленности отдельных лиц и ее пределов, обнаружение тайников и других мест укрытия предметов, которые должны стать вещественными доказательствами.

Очевидно, что оперативно-розыскная информация становится важнейшим гарантом достоверности истины по уголовным делам. Если критерий практики в наиболее простой, непосредственной форме недоступен органам расследования и суду применительно к целост-. ному их представлению о преступлении, то в оперативной разработке в случаях, когда агент внедрен в среду преступников, наблюдается как раз иное: критерий практики становится доступным в непосредственной форме. Знания можно и необходимо получать вне процессуальной формы, но доказывание с помощью этих знаний осуществляется в рамках уголовного судопроизводства.

Предмет познания при оперативно-розыскном установлении обстоятельств сконцентрирован вокруг предмета доказывания, который определен УПК, однако по содержанию значительно шире, насыщен событиями, указывающими путь к получению доказательств и раскрывающими доказательственное значение фактов, документов, следов. Оперативно-розыскная информация содержит знания о причинной связи между событиями и фактами, цепь которых ведет к установлению обстоятельств преступления, круга его соучастников.

Если обратиться к исследованиям природы доказательств (одни прямо и непосредственно, другие косвенно, третьи опосредованно отражают отдельные факты или группы фактов), то оперативно-розыскная информация, возникая путем выбора из «разнообразия», во-первых, «улавливает» факты, имеющие отношение к событию преступления, во-вторых, фиксирует цепи связей этих фактов между собой и с источниками, которым они известны. Так возникает оперативно-тактическая модель взаимосвязи фактов и их источников, которая определяет направление расследования, последовательность и содержание следственных действий, необходимых для получения Доказательств.

Оперативно-розыскная информация, получаемая разными путями (наблюдение, опрос, изучение документов, оперативный эксперимент, агентурный метод), отражает явления и события на едином познавательном уровне, и нужны лишь процессуальные гарантии для использования фактических данных в процессе доказывания. Оперативно-розыскная информация насыщает доказывание фактами и о главных, и о сопутствующих событиях, и об источниках этих фактов. Помимо той информации, которая «превратится» в доказательства, оперативно-розыскные данные содержат информацию о логических связях доказательств, и это ее качество в познавательном процессе, каковым является расследование преступлений, создает прочные гарантии установления объективной истины.

Оперативно-розыскная информация включает знания о явлениях, которые свидетельствуют о преступной деятельности конкретных лиц и раскрывают не только механизм преступлений, но и механизм возникновения информации о них. Будучи реальным отражением события преступления, оперативно-розыскная информация при ее дальнейшем использовании в процессе доказывания не изменяет своего содержания. Такая информация приобретает некоторое новое качество: получив процессуальное оформление, она получает и процессуальные источники, и процессуальный регламент ее использования.

Этот регламент объективизирует процесс судебного познания обстоятельств преступления, обеспечивая вынесение правосудных решений. Оценкам подвергаются новые источники информации и сообщаемые ими сведения. Последние могут и не совпадать по объему с оперативно-розыскной информацией: либо отражать не все выясненные оперативным путем обстоятельства, либо указывать на новые, ранее не известные обстоятельства и источники доказательственной информации. Но это ни в какой мере не умаляет объективного характера оперативно-розыскной информации. Она при всех вариантах подтверждения выполняет свою важнейшую функцию в процессе доказывания — указывает на факты, которые должны стать доказательствами, на их источники и рациональные тактические приемы получения доказательств, поскольку она содержит такие сведения, которые не всегда удается реализовать в доказательствах. Информация о побочных фактах весьма полезна на разных этапах познания, помогает утвердиться в правильных выводах, отбросить ложные версии и, несомненно, способствует установлению истины. Но фактические данные, устанавливаемые оперативно-розыскным путем, неоднородны. Некоторые можно рассматривать как ориентир, помогающий определить направление расследования, другие содержат информацию, которая может стать доказательственной.

На основе оперативно-розыскной информации происходит познание «скрытых» обстоятельств, отношений, психологических явлений, которые характеризуют ситуацию розыска лиц, уклоняющихся от следствия и суда и бежавших из-под стражи. Наряду с получением новой информации о связях скрывающихся преступников, вероятном их местонахождении, роде занятий, намерениях, местах, где их видели, наличии у них оружия и сообщников в познавательном процессе активно используется информация, собранная еще в период раскрытия и расследования преступлений, совершенных скрывающимися преступниками.

Специфика получения информации для целей розыска заключается в том, что возникает необходимость в повторном или неоднократном обращении к источникам, которые уже использовались в раскрытии преступлений: цели розыска порождают новые требования к содержанию информации. Например, для доказывания обстоятельств преступления могла не возникнуть потребность в знании адаптивных возможностей личности: профессиональных навыков, состояния здоровья, способности входить в доверие, завязывать знакомство в новых местах, пользоваться протекцией и т.д. Для целей же розыска эти характеристики необходимы, ибо они влияют на построение версий, определение направлений и тактики розыска.

Можно отметить, что особенностью информации, необходимой для розыска, является ее насыщенность обстоятельствами, всесторонне характеризующими личность скрывающихся преступников.

На это, в частности, обращают внимание авторы, исследовавшие проблему розыска. И.Н. Голубков, например, связывал выбор скрывающимся лицом места проживания с чертами его характера, физиологическими и соматическими особенностями, состоянием здоровья, особенностями психики, прошлым преступным опытом.

Новые аспекты познавательного назначения оперативно-розыскной информации отражают опыт, практику розыскной работы, отбор того типичного, что проявляется в состоянии укрывательства, когда виновный берет на себя новые социальные роли, сообщает о себе ложные сведения, в какой-то мере изменяет внешность, устанавливает новые отношения, входит в новые коллективы.

Преследование скрывающихся преступников сопровождается получением дополнительной информации об их облике, одежде, вещах и предметах, которые они при себе имеют, физическом состоянии, высказывавшихся намерениях. Круг источников информации расширяется за счет опроса местных жителей в населенных пунктах, где удалось напасть на след преступников, получения сведений о них от работников транспорта, а также за счет изучения помещений и иных мест укрывательства, оставленных следов, предметов и документов.

Специфика познания предопределена характером использования получаемой информации: она должна быть пригодной для оперативного ориентирования участников розыска, для активизации вероятных источников информации в местах возможного появления разыскиваемых лиц. Поэтому отбор информации предполагает одновременно и выбор вариантов фиксации, обеспечивающих передачу информации техническими средствами связи для организации упреждающих заградительных мер и проведения поисковых операций в местах появления преступников.

Очевидно, что ценность информации возрастает по мере увеличения количества сведений, конкретизирующих обстоятельства знание которых необходимо для

проведения розыскных действий: расположение помещений, где может укрываться разыскиваемый возможность контрнаблюдения со стороны его пособников и т.д. Знание таких деталей предопределяет применение наиболее эффективных тактических приемов розыска.

В качестве одного из познавательных направлений следует выделить информационное обеспечение тактики ОРД. Эта деятельность многопланова. Проникая в различные сферы социальной жизни, она не может оставаться индифферентной к явлениям, так или иначе влияющим на преступность. Многообразие целей (установление неизвестных преступников, познание механизма противоправного поведения, пресечение преступной деятельности, выявление очагов активного действия причин преступности и соответственно лиц, проявляющих криминальную активность) обусловливает тактическое разнообразие оперативно-розыскных решений и действий. Можно утверждать, что тактика, имея интеллектуально-логическую природу, пронизывает всю ОРД.

Можно констатировать три уровня информационного обеспечения тактических действий: получение информации для диагностики ситуаций;

выработка информации для определения объема и содержания тактических действий;

выработка инструктивной информации для определения функций исполнителей, участвующих в реализации тактического замысла.

Отсутствие логического осмысливания, понимания явлений, их взаимосвязи и взаимозависимости — антипод тактики. Такие категории, как воображение, интуиция, несомненно, обогащают тактику, но на стадии принятия решений они должны сдерживаться стремлением согласовывать их с установленными фактами. Логически обоснованные решения находятся в прямой зависимости от многообразия явлений, сопутствующих преступности, а также от кругозора, интеллекта, профессионального опыта оперативников. Поэтому есть специфическая, «работающая» на тактику информация, которая обеспечивает выбор решений, основанных на многофакторном анализе складывающейся ситуации, прошлых или прогнозируемых событий; имитацию поведения скрывающихся или неустановленных преступников, а также способствующих им лиц; проведение оперативных комбинаций, позволяющих повлиять на ход рассуждения и принятие решений лицами, в отношении которых проводятся ОРМ. Все это необходимо потому, что оперативно-розыскная тактика представляет собой феноменальную категорию — разновидность сочетания принятия решений и действия в условиях конфликтной ситуации. Характеристика участников конфликта (с одной стороны, правонарушители, маскирующие все, что может обнаружить не только их преступную деятельность, но и образ жизни, помыслы, ценностные ориентации, интересы, с другой — ОРО, оснащенное специальными средствами и использующее специальные методы для того, чтобы все это обнаружить), особенности условий протекания конфликта определяют и поведение сторон.

Образы конфликтной ситуации предопределяют набор возможных тактических действий, к которым обращаются оперативники, как уполномоченные государством «участники» конфликта, призванные его устранить путем предотвращения или раскрытия преступления. Принятию тактических решений должно предшествовать получение оперативно-розыскной информации о степени осведомленности тех или иных лиц о событии преступления и его деталях, о личности преступников (социальная, нравственная характеристика, намерения, общественная опасность), о вероятном поведении участников уголовного процесса (свидетелей, потерпевших, подозреваемых, обвиняемых) на следствии.

Тактическое назначение информации заключается в том, что с ее помощью обнаруживаются слабые звенья в сговоре заинтересованных лиц, специфика отношений, сложившихся среди участников преступлений или членов групп, формирующихся на антиобщественной основе. Предметом познания является также поведение и реакция лиц, в отношении которых проводятся следственные действия или ОРМ, планы противоборства лиц, стремящихся избежать уголовной ответственности. Само конфликтное поведение предполагает осознанные действия, направленные на то, чтобы прямо или косвенно блокировать достижения противостоящей стороны, ее целей. Для извлечения информации, раскрывающей логику поведения различных лиц, в оперативно-розыскной тактике наряду с методом непосредственного обнаружения факторов, обусловливающих выбор форм и вариантов поведения (изучение намерений, мотивов поступков, ценностных ориентации и т.д.), весьма продуктивен метод проецирования схемы типовых решений, познанных в отношении одних людей (в ряде случаев и в результате самонаблюдения), на лиц, интересующих оперативника. При использовании этого метода (интроспекции) особенно ценится знание психологии преступников, их нравов, обычаев, традиций. В состоянии противоборства отношения между познающим оперативником и объектом познания (допустим, это лицо, скрывающее преступную деятельность) усложняются. Если речь идет о преступнике, принимающем меры к контрнаблюдению, возникает состояние, которое условно может быть приравнено к «отношению между двумя исследователями, каждый из которых является объектом по отношению к другому».

Наиболее ярко эти отношения проявляются в конфликте, когда становится необходимым проникновение в замыслы противоборствующей стороны, т.е. анализ чужих мыслей, прогнозирование действий, поступков. В этом случае тактика требует изучения внутреннего мира людей в условиях, когда объект всячески пытается быть неадекватным привычным вариантам поведения, «уходит» от обычных логических построений, делая их неверными, навязывая изучающему оперативнику неверные представления о себе. Очевидно, что в этой тактической «игре» требуется максимум информации о преступном опыте противника, его интеллекте, испытанных им способах ухода от разоблачения, т.е. информации, которая вооружает оперативника достаточно глубокими знаниями о личности преступника или про-филактируемого лица. В частности, Д.В. Гребельский, рассматривая преступника «как источника информационных сигналов», указывал на характерные ситуации, при которых может быть получена такая информация: на каждой стадии подготовки и осуществления преступного действия; при попытках дезинформации; при реагировании преступных элементов на изменение тактики борьбы с ними; при возникновении характерных конфликтов между участниками ОПФ; при реагировании на меры индивидуальной профилактики.

Действия оперативников предполагают варианты общения с теми, кто проверяется или разрабатывается по подозрению в совершении преступлений. Эти общения выполняют важную информационную функцию, поскольку они осуществляются в конфликтной ситуации, когда суждения о намерениях, ценностях, интересах, установках и позициях соответствующих лиц выносятся в первую очередь не по словам, а по их действиям. Оперативно-розыскная тактика, как инструмент управления конфликтной ситуацией, предполагает также использование «демонстрирующих» действий оперативников для того, чтобы сообщить противостоящей стороне не конспирируемые намерения и оценки ОРО или продемонстрировать их возможности.

Концепция конфликтной ситуации в приложении к целям борьбы с преступностью раскрывает еще один важный аспект познавательного назначения оперативно-розыскной информации. Речь идет о фиксации частных, тактически значимых состояний, порождающих углубление конфликта. (А оно неминуемо наступает при обострении противоречий, вызванных активным функционированием ОРО.) Угроза разоблачения или известие об осведомленности оперативников о фактах, маскируемых заинтересованными лицами, порождает у них состояние психологического дискомфорта.

С помощью оперативно-розыскной информации познаются как события прошлого, так и события настоящего, могут познаваться также вероятные прогнозируемые явления. В качестве процедурного элемента применяют описание, которое одновременно служит средством получения нового знания. Устанавливаются и факты, и определенные зависимости между ними: следование фактов и событий во времени, одновременность, взаимоисключения, сопутствия, детерминация прошлым, настоящим и будущим. В отличие от предварительного следствия и судебного разбирательства ОРД далеко не всегда имеет дело с завершенными процессами. Гораздо чаще — это либо развитие криминогенного процесса, либо преступная деятельность на различных стадиях ее обнаружения. В завершенных процессах, как правило, можно указать, где причина, а где следствие. В совершающемся же процессе причина обнаруживает себя в порождаемом следствии. Познание тем и характеризуется, что на каждом этапе совершающегося процесса, рассматривая его как завершенный, можно выделить причину и следствие. Поскольку возникает необходимость объяснения явлений, требуется дополнительная информация. В оперативно-розыскной практике «срабатывает» информация, отражающая практический опыт и теоретические знания,.опирающаяся на априорные вероятностные предположения о возможном происхождении явлений и исходящая из знания условий их генезиса. Если наблюдается отсутствие данных об истинной связи и хронологической последовательности объясняемых явлений, индуктивные выводы становятся информацией для построения предположений, в частности оперативно-розыскных версий. В этом варианте существенную роль выполняют интуитивные качества мышления оперативников, способность выхода за рамки привычных представлений и стереотипов рассуждения.

Для интуитивных объяснений характерен подсознательный учет всех информационных данных и одновременно «внезапное», внешне не всегда осознаваемое восполнение недостающих звеньев в цепи установленных фактов. Предшествующие знания в виде накопленного опыта выступают опосредствующим звеном мыслительных процессов. Ценность оперативно-тактического осмысливания информации возрастает в тех случаях, когда оно не укладывается в какой-то известный определенный алгоритм, а связано с поисками новых вариантов. При всей специфичности неопределенности, характерной для ситуаций и явлений, познаваемых оперативно-розыскными средствами и методами, снятие этой неопределенности зависит от полноты, точности, адекватности описания и квалифицированности объяснения. Тогда многие интуитивно познаваемые явления переводятся в разряд логически осмысленного познания, отвечающего задачам ОРД.

§ 4. Обогащение оперативно-розыскной информации

Отражая сложные социальные процессы и явления, оперативно-розыскная информация требует определенной обработки не только в смысле систематизации (в зависимости от ее назначения), но и в содержательном аспекте. При этом речь не идет о нарушении принципа объективности. Обработка, по существу, характеризует весь процесс получения информации и предполагает отбор тех сведений, которые являются ценными. Термин «обогащение» наиболее точно отражает сущность данного процесса. Актуальность проблемы обогащения информации не вызывает сомнений, если рассматривать ее в аспекте практики информационного обеспечения оперативно-розыскных мер борьбы с преступностью.

Главной причиной «бедности» информации, фиксируемой в ДОУ, является несовершенство практики ее отбора (получения). Активное познание, которым характеризуется ОРД, предполагает и активное выделение, извлечение нужной информации об объекте при исключении ненужной, побочной. (Имеются в виду помехи («шум») и все сведения, не представляющие ценности с точки зрения целей и задач борьбы с преступностью.)

В связи с проблемой извлечения полезной и исключения ненужной информации в теории упоминаются методы селекции, фильтрации, оптимального кодирования и декодирования. В какой-то мере они свойственны ОРД: селекция предполагает отбор ценной информации, фильтрация — ее «очистку» перед направлением в ИПС, кодирование и декодирование в широком смысле — применение юридической, в том числе и оперативно-тактической, терминологии для свертывания при передаче информации и развертывания при ее использовании.

Преступление или процесс формирования преступного поведения в зависимости от вида и содержания противоправной деятельности оставляют изменения в среде, материальные следы (на предметах, в документах), формируют те или иные знания, образы, представления и суждения в сознании людей. Извлечение информации при обнаружении материальных следов имеет главным образом криминалистический аспект. Чем выше избирательные возможности технических средств, тем больше сведений удается извлекать с их помощью. Современные средства позволяют, в частности, оперировать информацией, получаемой при исследовании микроследов. Более сложной представляется проблема получения информации о местонахождении следов, а также определение ее полезного оптимального объема, оперируя образами, представлениями, суждениями, которые имеют, как правило, субъективную окраску.

Критерии ценности информации складываются эмпирически, в них отражен многолетний коллективный опыт, но во многом они определяются индивидуальными программами мышления оперативников. Их мыслительная деятельность осуществляется по «программе», сложившейся в период их развития и становления как личностей. То, что называют специальным, профессиональным опытом, представляет из себя систему подпрограмм, которые включаются каждый раз в протекающий процесс мыслей, когда происходят оценка множества и выбор информации.

Учение о категоризации, которое имеет многолетнюю историю, позволяет углубиться в механизм возникновения подпрограмм отбора информации и направить усилия на выделение признаков криминогенных явлений и криминальных событий, определение их значения и использование решающих признаков (сигналов) с целью группировки объектов в соответствующие классы. Категоризация, таким образом, становится необходимым элементом подготовки программ, нацеливающих на отбор всей тактически значимой информации.

Очевидно, что формированию в сознании исполнителей — оперативников необходимых категорий должно способствовать нормативное закрепление и понятий, и наборов сведений, которые требуют фиксации. (Именно в этом заключается современное решение проблемы получения информации в связи с обращением к механизированным и автоматизированным системам ее обработки.) Однако, используя механизм образования необходимых понятий, управляя процессом категоризации на профессиональном уровне, расширяя пределы познания по мере углубления в закономерности возникновения преступного поведения, мы не должны игнорировать важнейшего обстоятельства, характерного для ситуации получения информации: у ее источников (граждан) понятийный аппарат и представления о существенном формируются на основе индивидуальных процессов категоризации (вне наших программ).

Если для агентов существует возможность переучивания, пересмотра привычной системы оценок социальных явлений, приобретения навыков «опредмечивания» информации о следах, преступных действиях и допреступном поведении, то в отношении первоисточников — граждан необходимо исходить из наличия множества личностных подходов при отборе существенных признаков. Поэтому при извлечении полезной информации необходимо учитывать, что наряду с образом существует и другая гносеологическая категория, а именно мысленная (психическая) модель. Между образом и мысленной моделью возникают отношения субординации: образы первичны, а по своему месту в познании имеют базисный характер;, психические же модели вторичны по сравнению с образами, а их функции в познании носят производный, подчиненный характер. Психическая модель, будучи оптимальным вариантом осмысливания социальных явлений, становится той категорией, которой оперируют при извлечении полезной информации в общении с ее источником. У людей — носителей знаний формирование образов и психических моделей происходит также на основе информационных процессов. Но даже систематизированные, полные знания остаются лишь информацией «для себя», ибо с точки зрения задач ОРД они не устраняют неопределенности (являются лишь элементами разнообразия). Органы чувств, будучи единственными каналами получения информации, поставляют человеческому мышлению эмпирические данные, которые наряду с существенными содержат и второстепенные сведения, что уже создает помехи. Но это лишь один вариант, увеличивающий многообразие и усложняющий выбор значимых сведений. Знания о фактах, событиях, поведении людей возникают в результате отдельных высказываний или связанных систем, наблюдений, сравнений, соединения различных суждений воедино, построения логических умозаключений. Все это происходит либо в результате продуманной, планируемой деятельности, либо стихийно, когда приобретение знаний (возникновение мысленных моделей) не отделено от практических действий людей, от системы типичных общений.

Сознание человека (в данном случае идет речь о наиболее массовых источниках оперативно-розыскной информации) функционирует как сложное взаимоотношение различных процессов, связанных с индивидуальными особенностями, усвоением опыта, влиянием общественного сознания. Человек в ходе своей жизни усваивает опыт предшествующих поколений, и это происходит в форме овладения системой знаний, нравственных норм, выработанных обществом. Чувствующий, думающий, переживающий индивид формирует знания не механически, а придает им определенную окраску в зависимости от многих факторов: общественного положения, уровня индивидуальных познаний, правосознания, личной активности, наличия или отсутствия солидарности с правонарушителями, личной заинтересованности в связи с представлениями о последствиях передачи и распространения ставших ему известными сведений.

Наконец, у людей возникают оценочные суждения, что связано с определенной степенью абстрагирования, с оперированием идеальными категориями, когда в зависимости от индивидуальности происходит мысленное восполнение недостающих элементов логической схемы (модели). Все это достигается мысленным повторением воспринимавшихся явлений, событий, но с исключением из последних тех материальных ограничений, которые не корреспондируют с индивидуальными представлениями о сущности и оценке наблюдавшихся явлений.

В литературе отмечалось, что само мысленное повторение известных из опыта схем означает аналогичность структуры мыслительной деятельности структуре уже известных решений. В результате создаются имеющие субъективную окраску мысленные модели, постепенно «очищающие» воспринятую в первоначальном виде информацию. Субъективизм проявляется в индивидуальности расчленения явлений на главные и неглавные, значимые и незначимые, первостепенные и второстепенные. Эти мыслительные процессы наблюдаются не только у граждан, которых мы ранее отнесли к категории пассивных источников информации, но и у негласных сотрудников, оперативников. «Очищение» может приводить к полному игнорированию деталей, играющих важную познавательную роль при получении оперативно-розыскной информации. И как следствие — искажение действительности, неполнота отражения, а в ряде случаев возникает пристрастие, тенденциозность, утрированность, фантазирование. Здесь-то и проявляют себя правовые категории, обращение к которым позволяет не только формулировать адекватные возникшей ситуации оценки, но и принимать тактические решения.

Например, А.Ф. Возный, исследуя моделирующие функции категорий уголовного права, справедливо отмечал, что нормы института соучастия определяют характер мероприятий, проводимых с помощью агентуры. Они позволяют правильно избрать кандидата на привлечение к негласному сотрудничеству из числа соучастников, определить наиболее целесообразную и правомерную линию поведения агента в среде разрабатываемых, заранее наметить границы, в которых агент может действовать.

Наконец, на формировании знаний сказываются специфика человеческих общений и особенности передачи информации языковыми средствами. Языковое выражение понятий и причинных связей приводит к тому, что человек реагирует не только на материальные раздражители объективного мира, но и на ту языковую среду, в которой он находится. Во всех мыслительных операциях внимание направлено на содержание, значимость явлений. С помощью языковых средств формулируется суждение (заключение) относительно реально или предположительно существующих фактов, вещей, предметов. При этом люди пользуются понятийным аппаратом, соответствующим их опыту, уровню развития, профессии, возрасту, интеллекту. Языковые средства передачи информации в процессе общения имеют разный уровень и от социальной окраски, эмоционального отношения к различным явлениям. Исследователи-лингвисты отмечают, например, что форма языкового поведения быстро меняется при изменении социального положения говорящего, помимо территориальных диалектов существуют еще и социальные.