Глава 8. Фавориты и фаворитка Александра I

Михаил Михайлович Сперанский (1772 – 1839)

Михаил Михайлович Сперанский – русский государственный и политический деятель, реформатор. Сын бедного священника, Сперанский сделал головокружительную карьеру.

Маленького Михаила читать научил его слепой дед. В 1790 г. Сперанский с отличием окончил семинарию.

Уже в том возрасте проявились незаурядные способности мальчика: феноменальная память, стремление к освоению иностранных языков, красноречие, языковое чутье и умение внятно и красиво выражать свои мысли.

В семинарии Михаил получил фамилию Сперанский. Она была образована от латинского слова sperare – «надеяться» – и указывала на выдающиеся способности ученика и надежды, которые в связи с этим на него возлагались.

После семинарии юный Сперанский был без экзаменов принят в Александро‑Невскую академию в Петербурге. В силу своего происхождения он не мог рассчитывать на многое: должен был стать городским священником либо преподавать в Духовной академии. Сперанский выбрал второй путь и поначалу смиренно следовал ему. В 1792 г. по окончании обучения он был принят в академию на должность преподавателя математики, физики и красноречия. В 1795 г. Сперанский стал начальником (или префектом) семинарии. В эти годы он написал учебник красноречия и ряд философских статей, из которых к публикации приняли только одну – «О силе, основе и естестве». Однако Сперанский отчетливо понимал, что его недюжинные способности остаются невостребованными. Он стал задумываться о светской карьере. Подобные планы для сына бедного священника были в то время чистейшей воды авантюрой. Тем не менее Сперанский решился сойти с пути, уготованного ему предопределенностью социальной иерархии. В 1797 г. он оставил работу в академии и перешел на государственную службу в чине титулярного советника (IX из XIV классов «Табели о рангах»). Сперанскому повезло. На него обратил внимание генерал‑прокурор Сената А. Б. Куракин – приближенный императора Павла I.

А. Б. Куракин отметил в Сперанском цепкий ум и удивительную способность в кратчайшие сроки составить любую нужную бумагу.

Куракин перевел Сперанского к себе на службу, предоставив должность экспедитора и чин коллежского советника (VI класс по «Табели о рангах»). Вскоре Куракина сняли с должности. На его место пришел П. В. Лопухин, которого сменил А. А. Беклешов. Затем и Беклешова отправили в отставку, назначив генерал‑прокурором П. Х. Обольянинова. Сперанскому вновь повезло: перестановки наверху не коснулись лично его, кроме того, все четверо начальников по достоинству оценили его таланты.

Помимо работы в Сенате, Сперанский выполнял обязанности секретаря комиссии по снабжению столицы продовольствием, которую возглавлял сын Павла I великий князь Александр. Так состоялось знакомство Сперанского с будущим императором.

В 1801 г. Александр I назначил Сперанского статс‑секретарем и повысил его до чина действительного тайного советника (IV класс по «Табели о рангах»). Сперанский был привлечен к работе Негласного комитета, занимавшегося разработкой реформ, в частности министерской. На первых порах в обязанности Сперанского входили только составление и редактура документов.

Сперанского можно считать отцом русской бюрократической системы XIX – начала XX вв. Поработал он и над языком официальных документов. Канцелярские штампы, использовавшиеся в деловых бумагах того времени, были архаичными. Сперанский стал создавать новые канцеляризмы, приближенные к современному ему языку.

В качестве составителя и редактора Сперанский принимал участие в разработке ряда указов, отменявших непопулярные решения покойного Павла I. Была восстановлена Жалованная грамота дворянству и городам; отменено телесное наказание духовенства, ликвидирована Тайная экспедиция, занимавшаяся политическим сыском и судом; был разрешен ввоз печатной продукции из‑за границы и восстановлены частные типографии.

В 1802 г. по приказу Александра был образован Государственный совет – высший законосовещательный орган Российской империи. Начальником Экспедиции гражданских и духовных дел Александр назначил Сперанского. С появлением министерств Сперанский стал правителем канцелярии Министерства внутренних дел. В 1802 – 1807 гг. Сперанский участвовал в подготовке и осуществлении ряда важных реформ и либеральных нововведений. В их числе Указ о вольных хлебопашцах, усовершенствования в медицинской и почтовой сферах.

В 1807 г. Александр сделал Сперанского своим статс‑секретарем и поручил ему разработку проекта обширных реформ, которые должны были затрагивать все сферы государственной и общественной жизни страны.

В основе реформ Сперанского лежал принцип разделения власти на три ветви: законодательную (Государственная дума), исполнительную (Кабинет министров) и судебную (Сенат). Сперанский также предлагал разделить власть на местную и центральную, расширив полномочия первой и снизив таким образом нагрузку на центр.

По поводу состояния дел в России М. М. Сперанский писал: «Ни в каком государстве политические слова не противоречат столько вещам, как в России... Я нахожу в России два состояния: рабы государевы и рабы помещичьи. Первые называются свободными только по отношению ко вторым, действительно же свободных людей в России нет, кроме нищих и философов».

Авторству Сперанского принадлежал и проект отмены крепостного права. Понимая невозможность в один день ликвидировать его, Сперанский видел решение проблемы в постепенном изменении всей системы управления страной и перестройке сословного деления. По его замыслу, в результате таких изменений крепостное право должно было отмереть само собой за ненадобностью. На бумаге реформы Сперанского выглядели вполне логичными и продуманными. Александр одобрил этот проект и даже начал осуществлять небольшую часть предложенных реформ. Из претворенных в жизнь идей Сперанского можно назвать финляндскую конституцию (которая предположительно являлась «пробой пера», экспериментом перед введением конституции в Российской империи); освобождение крестьян в Лифляндии, основание Царскосельского лицея, реформу духовно‑учебных заведений, таможенный тариф.

Проектов было великое множество. Однако Отечественная война 1812 г. нарушила планы Сперанского. Великий реформатор никогда не скрывал своего восхищения фигурой Наполеона. В 1808 г. Сперанский сопровождал Александра I на встречу с Бонапартом и лично познакомился со своим кумиром. Это знакомство дорого обошлось Сперанскому.

Наполеон по достоинству оценил ум Сперанского. Имеются сведения, что он назвал Сперанского «единственной светлою головою в России» и в шутку предложил Александру I отпустить Сперанского на службу к французам в обмен на какое‑нибудь немецкое княжество.

Вокруг него всегда было много завистников, считавших, что безродный выскочка не заслуживает таких власти и влияния. В 1812 г. в результате разнообразных интриг Сперанский был обвинен в измене, арестован, лишен всех должностей и сослан в Нижний Новгород. В 1816 г. его вернули из ссылки и назначили губернатором Пензы, а в 1819 г. – генерал‑губернатором Сибири с поручением провести там ревизию. Наделенный даром руководителя, он и в Сибири нашел приложение своим талантам. В 1821 г. Сперанский вернулся в Петербург с результатами ревизии и проектом Уложения Сибири. Сперанский вновь стал пользоваться императорским расположением, его наградили и назначили членом Государственного совета и начальником Комиссии о гражданском уложении.

Сперанский продолжал свою деятельность и при Николае I. Однако наученный горьким опытом, он уже вел себя сдержаннее и не выступал с такими же радикальными инициативами, как прежде. Сперанский упорядочил и систематизировал существующие российские законы, создав Полное собрание законов и Свод законов.

Вместе с тем Сперанский‑реформатор не сдался. Он просто поменял тактику. Николай I назначил его преподавателем юридических дисциплин для наследника престола – будущего императора Александра II. В результате во многих реформах, которые в период своего царствования провел Александр II, во многом угадываются проекты плана, задуманного Сперанским еще в начале XIX в.

Адам Ежи Чарторыйский (1770 – 1861)

Строго говоря, Адам Чарторыйский не мог называться фаворитом императора Александра I, хотя, несомненно, оказывал на него большое влияние на протяжении почти 15 лет. Адам Чарторыйский родился в 1770 г. Мать его, Изабелла Флеминг, была дочерью саксонского дворянина, а отцом являлся знатный магнат А. Чарторыйский, двоюродный брат польского короля С. Понятовского. К слову сказать, родители Адама состояли между собою в дальнем родстве. Подобное обстоятельство, как считали тогда, могло быть причиной мятежного характера молодого Адама. Современники намекают, что настоящим отцом александровского фаворита могли быть и король Польши Понятовский, и представитель Екатерины II в Варшаве – генерал и князь Н. А. Репнин. Родители Адама с размахом занимались благотворительностью, покровительствовали деятелям искусства, собирали коллекции картин, старинных книг и археологических редкостей – словом, вели светский образ жизни. При этом они были большими патриотами и тяжело переживали зависимость Польши от Российской империи. Своим детям они привили дух независимости и свободы, сделали их широко образованными и по‑европейски мыслящими людьми. И Адам, и его брат Константин много путешествовали по Европе, на несколько лет задержавшись в Великобритании для изучения английского права. Восстание Т. Костюшко, направленное против русского владычества в Польше, было сигналом для обоих братьев к их истинному предназначению. Отныне независимость Польши стала для них смыслом жизни, но примкнуть к повстанцам им так и не удалось. Более того, за причастность к восстанию богатейшие родительские поместья были арестованы разгневанной Екатериной II и отобраны в пользу российской короны. Правда, затем смягчившаяся императрица, которая всегда была более политиком, нежели просто женщиной, объявила, что вернет конфискованное имущество, если Адам и его брат прибудут к императорскому двору «с визитом доброй воли». Добровольно‑принудительное присутствие в Петербурге означало статус почетного заложника, полную зависимость от капризов государыни и совсем не гарантировало возврат родового имущества. Тем не менее в 1795 г., через несколько лет после восстания, Адам приезжает в Петербург, и его романтическая мрачность и экзальтированность вызывают интерес у цесаревича Александра. Воспитанный в духе французских просветителей, Александр не мог не сочувствовать молодому Чарторыйскому, оказавшемуся в чужой стране на положении знатного пленника, его тоске по угнетенной родине. Чарторыйский легко вошел в ближний круг друзей императора, и молодые вольнодумцы с чувством обсуждали достоинства английской конституционной монархии перед российским абсолютизмом. Их свободолюбивые беседы не стали тайной для подозрительного императора Павла, которому решительно не нравился польский «заговорщик». Не имея действительных доказательств «вероломства» Адама, император отправил его в почетную ссылку на остров Сардиния в качестве российского посланника. После гибели Павла I сменивший его Александр, казалось, был полон решимости даровать России свободу и конституцию. Поэтому отозванный им с дипломатической службы Адам в 1801 г. снова возгорелся желанием воплотить в жизнь свои либеральные надежды и устремления. «Тайный комитет» из друзей юности, организованный императором, был облечен его исключительным доверием и должен был привести российскую монархию в соответствие с европейскими правовыми нормами. Так как только просвещенный народ мог по достоинству оценить грядущие преобразования, одной из важнейших задач либерального монарха было воспитать своих подданных. В связи с этим Адам Чарторыйский в 1803 г. назначается попечителем учебного округа в Вильно и всячески способствует развитию в нем культуры и образования. Он так и останется куратором местного университета до той поры, пока обнаружение в округе тайных обществ декабристского толка (филоматов) не вынудит его подать в отставку. Одновременно Адам служит помощником канцлера М. И. Воронцова, из‑за длительной болезни которого Чарторыйскому приходится выполнять все больше поручений государственной важности. Через год Адам становится министром иностранных дел. За два года пребывания на этом посту он постарался сделать все, что мог, для свободы родной Польши.

Сама идея союзнической ассоциации с Австрией и Англией и объявление войны Наполеону были делом рук А. Чарторыйского, составившего исключительный по смелости проект территориального передела Европы. В результате полностью восстанавливалось бы объединенное польско‑литовское государство, хотя и под российским протекторатом. То, что этот план стратегически являлся несколько преждевременным, а на практике не велось планомерной подготовки к началу боевых операций, обучение солдат было недостаточным, как и снабжение войсковых частей необходимыми материалами, наконец отсутствие согласованности в действиях союзников – все это не беспокоило молодого реформатора. «Маленькая победоносная война» должна была обеспечить суверенитет родине Чарторыйского, и он использовал представившуюся ему возможность. Перед началом войны Александр I посетил родовой замок Адама в Пулавах, беседовал с его семьей. С его стороны это был жест приязни, не более того, но местные жители понимали это иначе. Польская общественность восприняла визит императора с одобрением, близким к ликованию. Патриоты Царства Польского увидели в этом посещении доказательство того, что близок момент осуществления всех доселе несбыточных мечтаний и чаяний. Дружественные России настроения были сильны как никогда. На императора Александра возлагались большие надежды по урегулированию вечного вопроса о польском суверенитете. Казалось, этот исторический момент совсем близок. Неожиданное поражение русской армии при Аустерлице снизило накал патриотических страстей и в России, и в Польше. Как следствие, для придворных императора не осталось незамеченным личное недовольство Александра I и самим Адамом, и его несвоевременным проектом. Насколько горячо молодой император теоретически поддерживал утопические планы Чарторыйского, чтобы стяжать себе лавры победителя Наполеона и освободителя Европы, настолько резко он осудил их поспешность и неподготовленность. Император был разочарован в своем прежде непогрешимом советнике. Он не без помощи недоброжелателей Чарторыйского начал подозревать только личный интерес с его стороны. Политическое влияние А. Чарторыйского заметно ослабло. К нему больше не прислушивались в Иностранной коллегии. Более того, уже в начале 1807 г. Адам вынужден был оставить службу в Министерстве иностранных дел. Правда, император по‑прежнему принимал Адама во дворце и с удовольствием выслушивал его советы, но не собирался применять их на практике. Он ясно дал понять, что пылкие диалоги остались в прошлом. Вместо горячего реформатора перед Адамом предстал рассудительный молодой самодержец.

Крайне разочарованный Чарторыйский в 1810 г. навсегда покинул Северную столицу и посвятил себя просветительской работе в Виленском учебном округе, попечителем которого по‑прежнему состоял. Тем не менее переписка между ним и императором продолжалась. Это было вполне в духе потомка Екатерины II – вести просвещенный диалог на почтительном расстоянии. В письмах Александр I выражал свое расположение к Адаму и его близким, вспоминал сентиментальные моменты их знакомства и дружбы и как бы между прочим интересовался, какими средствами можно преодолеть заинтересованность польского общества в победе Наполеона в грядущей войне. Непостоянные соседи, разочаровавшись в российском покровительстве, теперь уже видели своим освободителем французского императора. Трудный ход Отечественной войны 1812 г. многому научил императора Александра. Можно сказать, что он возмужал как руководитель и с удовольствием прислушивался к тем голосам, которые называли его «гарантом мирового спокойствия». Он очень много ездил по Европе, и вновь поверивший в свою счастливую звезду Адам сопровождал его. Эта возобновившаяся близость к императору снова укрепила политический вес А. Чарторыйского и подняла его престиж как в самой Польше, так и среди европейских государственных кабинетов.

С новой силой Адам берется за проект создания суверенного Царства Польского. С завидными упорством и дипломатичностью преодолевает он возникшие в 1815 г. на Венском конгрессе разногласия между европейскими державами относительно организации польских территорий. Формальное подчинение России сопровождалось в его планах насчет Польши такими неслыханными свободами, как собственная конституция, выборные сейм и правительство, создание польских вооруженных сил. В России о подобных переменах еще и не мечтали. Соглашаясь с проектом, Александр был намерен опробовать на польской территории конституционное правление и добиться благодарности мятежного польского народа. Польская общественность видела в Чарторыйском народного героя, а представители свободомыслящей интеллигенции и аристократии только его считали достойным титула наместника Польши. На деле все обернулось иначе. Это звание получил преданный императору бывший генерал‑губернатор герцогства Варшавского В. Ланской. Затем в связи с назначением Ланского членом Государственного совета наместником стал князь И. Зайончек – бывший активист восстания Т. Костюшко, а потом участник наполеоновских войн, захваченный в плен в ходе войны 1812 г. Получив от императора Александра прощение и титул, Зайончек стал его горячим сторонником и безоговорочно поддерживал все действия российского самодержца. Адаму достались титул сенатора‑воеводы и членство в административном совете. Чарторыйский был лишен возможности принимать деятельное участие в административной работе новых структур управления Польшей, но по‑прежнему пытался вносить какие‑то дополнения в постановления и законы, писал многочисленные доклады на имя императора, стремясь занять прежнее положение. Александр I явно стремился отдалиться от прежнего фаворита, причинявшего своей активностью слишком много неудобств. А. Чарторыйский никак не хотел «знать свое место» в давно изменившейся иерархии ценностей российского самодержца, объясняя его резкое охлаждение к нему временным неудовольствием и государственными заботами. Большим ударом стало для Адама расследование по делу Вольного общества филоматов, тайно действовавшего в 1817 – 1823 гг. на территории подконтрольного ему учебного округа. Разумеется, польское студенчество, интеллигенция и образованные офицеры всегда были склонны к некоторой оппозиции существующему режиму. Эти настроения только укрепились, когда стало ясно, что преобразований, дарованных русским правительством, явно недостаточно. Связи ряда кружков филоматов с обществами декабристского толка в России придали их деятельности значение антимонархического заговора и чуть ли не государственной измены. А император Александр I ощутил себя обманутым в лучших чувствах. Неблагодарные поляки получили столько прав и свобод, сколько и не снилось благонамеренным русским либералам, и все еще недовольны! Поистине они приняли его преждевременное великодушие за слабость характера. По словам современников, император был крайне разгневан. Предпринятые по итогам следствия меры уничтожили в умах поляков всякую надежду на свободу под имперским флагом. Более 100 человек были арестованы и подвергнуты тюремному заключению, монастырскому заточению или ссылке. Это окончательно подорвало доверие Адама к режиму российского самодержца, при котором внутри мягкого пряника всегда был спрятан стальной крючок. Тем более, что расследование проводил бывший товарищ по «Тайному комитету», а ныне соперник и недоброжелатель Н. Н. Новосильцев, благодаря интригам которого Чарторыйский и лишился доверия императора Александра. Итоги расследования были исключительно неблагоприятны лично для Адама. Обвиненный в неблагонадежности, он был вынужден в 1823 г. уйти с поста попечителя учебного округа и отстраниться от всякой общественной деятельности.

До момента нового польского восстания осенью 1830 г. Чарторыйский, по словам современников, не имел былой политической и общественной значимости ни в Польше, ни в России, где его воспринимали как заговорщика и врага империи. В то же время на родине некоторые считали его потерпевшим крах ставленником императора. Подвергнув себя добровольному «внутреннему изгнанию», Адам практически затворился в родовом имении Пулавы и посвятил свой досуг занятиям искусством, филологическим изысканиям и воспитанию детей. Еще в 1817 г. Адам женился на 18‑летней графине Анне Сапега, принадлежавшей к роду великих гетманов литовских. В браке у него было трое детей. Кроме того, современники считают именно Адама Чарторыйского истинным отцом Марии дочери императрицы Елизаветы (жены Александра I). Как утверждают придворные очевидцы, девочка, умершая во младенчестве, как две капли воды походила на Адама. В этом обстоятельстве некоторые историки и поныне видят причину глубокого охлаждения императора Александра к своей законной супруге и ее дальнейшей бездетности.

Интересно, что дед Анны Сапега, в свою очередь, был фаворитом русской императрицы Екатерины I, а впоследствии – мужем ее племянницы С. Скавронской. Ловкий авантюрист после смерти Екатерины немедленно продал все имущество жены (сумма составила более 2 млн рублей) и вернулся в Литву. Эти миллионы и положили начало баснословным богатствам гетмана и его потомков.

Считается, что женитьба на молодой графине, приходившейся к тому же дальней родственницей русским монархам, сильно поправила как материальное состояние Адама Чарторыйского, так и его положение в обществе. Но он все время тяготился вынужденной бездеятельностью. Поэтому весть о начале восстания воспринял как сигнал к долгожданному действию. Уже в самом начале движения Адам Чарторыйский был выбран членом административного совета польского правительства. Новые события вдохнули в его жизнь прежний смысл. Его общественный статус снова поднялся, и в декабре 1830 г. он стал председателем Временного правительства Польши, а затем в течение 6 месяцев являлся президентом Национального правительства. Разногласия в среде патриотов и несогласованность их действий больно ранили самолюбие Адама, так как он считал, что досадные мелочи могут погубить великую идею. С подавлением восстания, ликвидацией конституции и автономии надежды А. Чарторыйского на свободу Польши угасли окончательно. Он эмигрировал в Европу и после двухлетних скитаний возглавил парижское крыло партии консерваторов в эмиграции. В доме Чарторыйского было организовано так называемое «Товарищество 3‑го мая», более известное как «Отель Ламбер». Консерваторы считали его будущим королем Царства Польского.

Еще более 20 лет «мятежный Адам» поддерживал все антирусские начинания стран Западной Европы, оказывал большую помощь революционным кружкам и движениям освободительного толка. Он предполагал, что поражение России приведет к успеху Польши и ее самостоятельности. Известно, что во время Крымской войны Чарторыйский активно содействовал организации в Турции польских военных частей. Парижский мир, подписанный весной 1856 г., полностью опрокинул его надежду на независимость Польши. Адам Чарторыйский навсегда оставил занятия политикой, сохранив только звание президента литературно‑исторического общества польских эмигрантов. Скончался Адам Чарторыйский в 1861 г.

Николай Николаевич Новосильцев (1761 – 1838)

Верный сторонник и преданный фаворит Александра I, Николай Новосильцев родился в 1761 г. Как гласит семейное предание, он был сыном Марии, сестры графа А. Строганова, родившимся до ее брака с Н. Н. Новосильцевым. Поэтому, хотя Николай и носил фамилию отца, но воспитывался в доме дяди. Новосильцев получил блестящее образование, затем последовательно служил в армии и в Иностранной коллегии (в 1786 г.). Молодой Николай Новосильцев принял участие в войне со Швецией (1788 – 1790 гг.), где проявил себя отчаянным храбрецом. В военных действиях осторожность и медлительность были ему не свойственны. Так, он был отмечен среди участников сражения у пролива Бьерке‑Зунд и в знак отличия назначен ординарцем командующего гребным флотом России. На этом его военные подвиги не закончились. Благодаря исключительной смелости, проявленной Николаем во время схватки у группы островов Мусала, уже в августе 1789 г. он получил звание полковника. После окончания войны на несколько лет Новосильцева затягивают обычные армейские будни. В это время он был представлен ко двору цесаревича Александра. Затем долг защитника отечества обернулся для Новосильцева другой стороной: он принял деятельное участие в подавлении знаменитого восстания за независимость польского генерала Т. Костюшко. При этом Новосильцев, которому не исполнилось еще и тридцати, проявил себя не как заурядный каратель, но, скорее, как хитроумный дипломат‑переговорщик и умелый администратор. Уже тогда он подумывал о карьере в сфере государственного управления, но в силу некоторых обстоятельств для него это оказалось невозможным. Выход нашелся сам собой. Николай ушел с воинской службы, которая уже начала его тяготить, и снова появился при дворе цесаревича. Там он присутствовал при беседах будущего императора с его свободомыслящими молодыми друзьями из ближнего круга. Основным кредом Новосильцева тогда и на будущее стала благонамеренность, а врожденная дипломатичность позволила находить общий язык с представителями различных политических и философских воззрений: сторонником освобождения Польши А. Чарторыйским, умеренным вольнодумцем Ф. Лагарпом и пылким якобинцем П. Строгановым. Своим друзьям он казался слишком осторожным, но вдумчивый и внимательный Николай приобрел симпатию будущего императора именно своей надежной, лишенной крайностей позицией, внушающей доверие. Из этого равновесия умеренных свобод и патерналистского надзора впоследствии и образовалась государственная идеология «охранительного патриотизма». Вызывали уважение и стремление Николая фиксировать на бумаге отдельные проекты будущих реформ (для того чтобы вернуться к ним впоследствии), и безусловная поддержка идей цесаревича, всякий раз – с соответствующим разумным обоснованием. Но императору Павлу не нравился маленький кружок «юных заговорщиков». Врожденная подозрительность заставляла его видеть заговоры там, где их не было. Поэтому образовавшийся «Негласный комитет» был быстро расформирован, а его члены разосланы: Чарторыйский – послом в Сардинию, Строганов – в имение отца под «домашний арест».

Почувствовав неудовольствие императора Павла, Новосильцев быстро сориентировался и выехал за границу. Там Николай начал вести жизнь образованного русского аристократа: путешествовал по Европе, штудировал книги по медицинскому делу и математике, посещал лекции университетских профессоров. Затем Новосильцев на несколько лет поселился с образовательными целями в Великобритании, где его внимание привлекли традиционное английское право и особенности конституционного правления. Николаю импонировало истинно европейское сочетание свобод и правопорядка, но он был далек от мысли о государственном переустройстве в Российской империи. Он надеялся на лучшее, а пока жадно, как губка, впитывал новые сведения и делал выводы из собственных наблюдений. Новосильцев не ошибся в своих надеждах. Он снова оказался полезным. После гибели Павла I молодой император, еще не вполне оправившись от потрясших его впечатлений, повелел Николаю прибыть в его распоряжение. Новосильцева назначили чиновником по особым поручениям, и это стало первым шагом к его государственной карьере и дальнейшему благоденствию. Исследователи спорят о том, как могли уживаться в одном человеке герой войны и беззастенчивый интриган, реформатор, автор проекта конституции и сторонник жесткой цензуры. Ответ, как представляется, лежит на поверхности. Как известно, Николай не нуждался в деньгах, но в силу определенной сомнительности его происхождения высокого карьерного взлета ему ждать не приходилось. Надеяться нужно было на личные качества и счастливый случай. Поэтому представившуюся возможность закрепиться на вершине власти он не упустил. А дальше постарался удержаться на ней единственным доступным способом: предугадывая и ревностно исполняя желания монарха. Принцип охранительного патернализма как нельзя лучше этому соответствовал, а до поры можно было поддерживать вслед за молодым императором занимавшие его либерально‑просветительские идеи. В такой манере поведения его современники видели сходство Н. Н. Новосильцева с С. С. Уваровым – другим фаворитом александровской поры. По словам А. С. Пушкина, Уваров, чей отец был ординарцем Г. А. Потемкина (фаворита Екатерины II), «оставаясь человеком начитанным и умным, сочетал в себе образованность с крайним низкопоклонством и двуличием». Фактически либеральные идеи юности служили и тому, и другому не более, чем пропуском к безбедному существованию. Именно этим и объясняются постоянные интриги, при помощи которых А. Чарторыйский был скомпрометирован в глазах императора Александра I. Речь шла не только о конфликте идей, но и о месте под солнцем. А Александру I, несмотря на молодость, прошедшему хорошую школу «дворцовой дипломатии», требовались для успешного руководства страной не столько глубокомысленные друзья, сколько талантливые и преданные исполнители. Но все это будет в дальнейшем. А пока молодой и исполнительный чиновник Новосильцев стремительно завоевывал доверие императора своим умом, начитанностью и расторопностью. За короткий срок по распоряжению государя Николай изучил множество документов, касающихся новых реформ: относительно сельского хозяйства, торговых отношений, развития казенных предприятий. Искусство и культура, учреждение печатных изданий, народное образование и управление делами религий также входили в круг его рассмотрения. Кроме того, отдельные предложения в налоговом законодательстве принадлежали авторству Новосильцева. Созданный по его предложению «Тайный комитет» только упрочил положение Николая при дворе императора. Он вносил на рассмотрение государя и других членов комитета разработанные им предложения относительно реформы финансовой системы в Эстляндии и Лифляндии. То же самое касалось и предварительного проекта освобождения крестьян этих территорий. Кроме того, Новосильцев создал регламент обязанностей и полномочий нового Сената и составил Положение о министерствах.

Император полностью доверял Николаю. Комнаты нового фаворита располагались недалеко от апартаментов Александра I, и Николай был вхож к нему в любое время. Бурная деятельность Новосильцева не ограничивалась законотворчеством. В дальнейшем он сопровождал императора в путешествиях по Европе и к тому же являлся товарищем министра юстиции, президентом Академии наук, членом законодательной комиссии и попечителем Петербургского учебного округа практически одновременно. Разносторонняя деятельность успешно сочеталась у Новосильцева с тягой к неформальным обществам. Так, он состоял в масонской ложе и еще являлся соучредителем «Вольного общества любителей русской словесности, наук и художеств». Философский подход к истинности и своевременности задуманных преобразований соседствовал у Новосильцева с уместной практичностью. Так, в 1804 г., почувствовав некоторое охлаждение императора по отношению к нему, Николай выехал за границу, где выполнил множество секретных дипломатических поручений. Именно его, как и другого фаворита Александра – Дмитрия Балашова, по словам современников, можно было считать стоявшим у истоков продуманной системы тайной полиции в Российской империи. До того момента работа российских представителей Иностранной коллегии за рубежом, секретных агентов, дознавателей и розыскников между собой не была тщательно согласована, не всегда осуществлялся и своевременный контроль над исполнением поручений.

В Европе, по свидетельству очевидцев, он пребывал в перманентном состоянии уныния и чрезвычайной гордости. В это время он пристрастился к спиртному и, как тогда говорили, «к низменным увеселениям». Эти пороки сохранились у него до конца жизни. Тем не менее разгульное времяпрепровождение не оказывало влияния на успешность возложенных на Новосильцева дипломатических поручений. Так, в 1805 г. он с блеском заключил договор о сотрудничестве с Англией. Окрыленный успехом, в следующем году он был командирован к Бонапарту с аналогичной миссией. По не зависящим от него причинам она сорвалась – Наполеон успел объявить войну России прежде, чем дипломат добрался до французской столицы. Следующие три года реабилитировавший себя Новосильцев снова безотлучно находился возле государя, выполняя его распоряжения. На этом посту он успел прославиться как учредитель цензуры, призванной пресекать неблагонадежные сочинения и общественные настроения и поощрять только те, которые явно содействуют укреплению монархии. И с того же времени широко распространенный ранее в печати эзопов язык стал официально преследоваться. Закрыт был «за несвоевременностью» вопрос об освобождении крестьян. Любопытно, что от авторов географических и этнографических сочинений, например о быте турецкой или африканской деревни, требовали подписной лист о том, «что описанные в книге безобразия и неустройства действительно происходят в Турции, а не в пределах нашей империи». Показательно, как менялись ведомственные инструкции цензоров в тот период. Поскольку официальная оценка в то время, например, личности Наполеона в силу разных причин варьировалась от добродушно‑нейтральной до резко негативной, так же разительно отличались и пропущенные в печать сочинения о нем и цензорские рецензии на них. Более того, стало «доброй традицией» строго наказывать провинившихся не уместной оценкой цензоров, даже если она совсем недавно полностью соответствовала официальной точке зрения.

Во время Отечественной войны 1812 г. Николай снова трудится на дипломатическом поприще. Его усилия достойно вознаграждены по завершении военных действий – с 1813 г. он становится главным распорядителем финансов во вновь учрежденном герцогстве Варшавском и руководит его временной администрацией в чине вице‑президента. Оставив руководство территорией, названной Царством Польским, В. С. Ланскому, а затем И. Зайончеку, Новосильцев получает в свое распоряжение Комитет по учебной части. Наконец на протяжении 10 лет (до 1831 г.) Николай находится в непосредственном распоряжении наместника Польши – великого князя Константина. Закономерно, что, начав свою карьеру в Польше с усмирения освободительного движения, Новосильцев и завершил ее в роли гонителя свободомыслия.

По словам современников, он настолько ревностно искоренял всякое неповиновение и инакомыслие, что даже ускорил тем самым вспышку восстания.

Отдельно в этой связи стоит упомянуть закрытое расследование деятельности философских кружков так называемых «филоматов‑филаретов», разгромившее свободомыслящую польскую интеллигенцию. Как считали современники, этот процесс был затеян Новосильцевым во многом для того, чтобы политически дискредитировать А. Чарторыйского и убрать его с должности попечителя Виленского учебного округа. Этот закрытый процесс превратил многих безобидных до того вольнодумцев в закоренелых диссидентов и создал им славу народных героев Польши и мучеников за идею.

Парадоксально, но в 1820‑х гг. по поручению императора Н. Новосильцев пишет проект новой конституции для Российской империи. Двухпалатная система управления, свобода слова и собраний, зависимость монарха от решений «русского сейма» не слишком сообразовались с образом угодливого реакционера. Но тем не менее это так. Особым разделом в той конституции стоял крестьянский вопрос. Эту часть документа со знанием дела подготавливал другой фаворит императора – А. А. Аракчеев.

За многолетнюю беспорочную службу в 1831 г. Н. Новосильцева удостоили должности члена императорского Госсовета. В дальнейшем он стал председателем этого органа и руководил Кабинетом министров.

По свидетельствам очевидцев, когда ему напоминали о либеральных проектах юности, он только посмеивался. Служебное рвение Новосильцева было достойно вознаграждено в 1835 г., когда он был торжественно возведен в графское звание. Он не был женат и не оставил потомства. Скончался Н. Новосильцев в 1836 г. Его деловые бумаги, личная переписка и другие документы, так же как и большая библиотека, на 3/4 сгорели во время польского восстания в 1831 г. Оставшаяся часть архива была спасена его племянником и сохранилась до наших дней.

Павел Александрович Строганов (1774 – 1817)

Павел Александрович Строганов – русский государственный и военный деятель, друг детства Александра I. Родился в Париже в 1774 г. и до 7‑летнего возраста жил во Франции, поэтому в детские годы плохо говорил на родном языке.

Павел Строганов был крестником великого князя Павла Петровича – будущего императора Павла I.

В формировании личности Павла Строганова большую роль сыграл его наставник и учитель Жильбер Ром. Это был волевой и целеустремленный, энциклопедически образованный, но бедный интеллектуал, который, несмотря на бедственное финансовое положение, из гордости долгое время не хотел идти в учителя к богатым мира сего. Тем не менее в конце концов он согласился, загоревшись желанием воспитать сына состоятельного человека, применив просветительские теории воспитания. К тому же Рома привлекала национальность его потенциального ученика: он считал Россию «дикой», т. е. в понимании того времени «не испорченной цивилизацией» страной.

Однако ситуация внезапно усложнилась: мать Павла сбежала с другим мужчиной, оставив сына на попечение мужа. Объяснить маленькому мальчику, почему его мама бросила его, было трудно. Жильбер, искренне привязавшийся к своему воспитаннику, не мог решиться сказать правду и причинить ребенку страдания. Чтобы Павел случайно обо всем не узнал, Ром отправился с ним в путешествие по России.

Наставник считал, что образование обязано включать знакомство с родной страной и родным языком. Кроме того, длительное путешествие закалило Павла физически и способствовало его нравственному развитию: он узнал свою страну изнутри, познакомился с живым языком и подлинной российской действительностью.

Для завершения образования Жильбер повез Павла в Европу. Большое влияние на юношу оказала Швейцария – жители этого маленького государства с республиканской формой правления стали для него примером истинного патриотизма, а восхитительные пейзажи навсегда запечатлелись в душе Павла. Финальной точкой путешествия Жильбера и его ученика стал Париж, где они угодили в гущу революционных событий. Ром примкнул к якобинцам и, кинувшись в пучину революции, увлек за собой и своего молодого подопечного. Павел слушал выступления революционных деятелей, а по некоторым сведениям, даже участвовал в штурме Бастилии.

Слухи о революционных связях Павла дошли до его отца Александра Сергеевича Строганова, который пришел в ярость от таких новостей. Он считал, что Жильбер не имел права втягивать своего ученика в революционное движение, и, выплатив Жильберу причитавшуюся ему за работу сумму, велел ему отправить Павла обратно в Россию. Противиться воли отца Павел не посмел, к тому же в это время вышел указ Екатерины II, предписывавший всем русским покинуть революционную Францию.

В 1795 г. Жильбер Ром был осужден как якобинец. Вместе со свои ми единомышленниками он совершил самоубийство, заколовшись тайно принесенным в тюремную камеру кинжалом.

Павел Строганов вернулся в Россию. Екатерина II, недовольная его поведением в Париже, повелела ему не покидать московского имения Строгановых. Лишь незадолго до своей смерти императрица позволила молодому человеку вернуться в Петербург.

На родине способности Павла оказались невостребованными. Возможно, именно чувство заброшенности и собственной ненужности, сблизило его с великим князем Александром Павловичем, а потому с 1796 г. Павел Строганов вошел в круг фаворитов Александра.

В 1798 г. Строганов стал действительным камергером. Именно с воцарения Александра I началось стремительное развитие карьеры Павла Строганова.

В 1801 г. он стал инициатором создания «Негласного комитета» – неофициального совещательного органа. По замыслу в «Негласном комитете» должны были царить демократические порядки, а император наравне со своими друзьями, членами комитета, – участвовать в обсуждении проектов будущих реформ. В 1802 г. Строганов получил чин тайного советника и должность товарища министра внутренних дел. В военную кампанию 1805 г. он находился при императоре, занимаясь текущими дипломатическими делами. В 1806 г. Александр послал Павла Александровича в Лондон для ведения переговоров о создании совместной коалиции против Франции. А в 1807 г. Строганов был освобожден от должности товарища министра внутренних дел и назначен сенатором. Эти перемены заставили его отойти от политики и заняться карьерой военного. Ради этого он поступил волонтером в действующую армию, где ему было поручено командование казачьим полком. Строганов сумел проявить себя и как талантливый военный деятель. После окончания кампании он в чине генерал‑майора был официально принят на военную службу и награжден орденом Святого Георгия 3‑й степени за отвагу, проявленную в битве на реке Алле 24 мая 1807 г. против французских войск. Строганов тогда находился при легких войсках под командованием генерал‑лейтенанта М. И. Платова. Вместе со своими отрядами он переправился через Аллу и ударил неприятелю в тыл, перехватив вражеский обоз и взяв в плен более 500 человек. В декабре 1807 г. Павел Александрович стал генерал‑майором, а уже в январе 1808 г. был направлен в лейб‑гвардии Измайловский полк. В 1808 – 1809 гг. он участвовал в войне со Швецией.

Во время русско‑шведской войны Строганов участвовал в переправе на Аландские острова, осуществленной русскими войсками под командованием генерала П. И. Багратиона.

В 1809 – 1811 гг., находясь в Дунайской армии, Строганов принимал участие в военных действиях против турок, где вновь проявил отвагу и незаурядные военные способности. В мае 1809 г. Павел Александрович был назначен командиром лейб‑гренадерского полка, а также бригадным начальником 1‑й гренадерской дивизии, а в сентябре 1811 г. стал генерал‑адъютантом.

В Отечественную войну 1812 г. Строганов командовал 1‑й гренадерской дивизией, в Бородинском сражении ему пришлось заменить раненого генерала Н. А. Тучкова и возглавить 3‑й пехотный корпус. За проявленное мужество в октябре 1812 г. он получил звание генерал‑лейтенанта. Павел Александрович участвовал также в сражениях при Тарутине, Малоярославце и Красном. Строганов участвовал и в Битве народов 1813 г. под Лейпцигом, за что был награжден орденом Святого Александра Невского, и руководил штурмом крепости Штаде близ Гамбурга. В 1814 г. он воевал на территории Франции, находясь в войсках генерала Ф. Ф. Винцингероде, сражался при Шампобере, Монмирале, Вошане. В апреле того же года Строганов получил орден Святого Георгия 2‑й степени, а в сентября принял командование 2‑й гвардейской пехотной дивизией.

В 1814 г. в битве при Краоне на глазах Павла Строганова погиб его единственный сын Александр. Участвовавший во Французской революции и закаленный не в одном сражении, Павел Александрович не смог пережить личной трагедии – смерть сына сломила его.

Через три года, в 1817 г., Павел Александрович Строганов скончался и был похоронен на Лазаревском кладбище Александро‑Невской лавры Петербурга.

Петр Петрович Долгоруков (1777 – 1806)

Петр Петрович Долгоруков – второй сын генерала от инфантерии князя Петра Петровича Долгорукова. В царствование Екатерины II Долгоруков‑старший занимал должность московского губернатора и женился на княгине Анастасии Симоновне (в девичестве – Лаптевой) женщине умной и образованной, а потому супруги Долгоруковы считали крайне важным дать своим сыновьям хорошее образование. Как и большинство дворян того времени, Петр Долгоруков‑младший был зачислен на военную службу еще в детстве. Пока ребенок рос, «рос» и его военный чин, так что к 15 годам (1792 г.) мальчик уже стал капитаном Московского гренадерского полка. В 1793 г. его повысили до премьер‑майора и назначили адъютантом генерал‑аншефа Ю. В. Долгорукова, приходившегося мальчику двоюродным дядей. В 1795 г. Петра Долгорукова в звании подполковника перевели в гарнизонный полк генерал‑лейтенанта Н. П. Архарова, а через 2 года повысили до полковника. Полк Архарова все это время находился в Москве, поэтому офицеры могли наслаждаться прелестями светской жизни, особо не тяготясь своими служебными обязанностями. Однако молодому горячему Пет ру не по душе было прозябать в Москве – он жаждал реальных дел. Молодой человек написал императору Павлу I прошение с ходатайством о переводе его на действительную военную службу, однако оно было отклонено. Петр рискнул вторично направить прошение императору, но и эта попытка не увенчалась успехом. Письмо было возвращено с повелением впредь не беспокоить государя подобными просьбами. В отчаянии Петр решил сделать «ход конем»: он направил еще одно прошение, но на сей раз не императору, а его наследнику, великому князю Александру Павловичу, и тому удалось склонить отца к изменению его решения. В итоге в сентябре 1798 г. Петр Долгоруков был назначен комендантом Смоленска, также ему было присвоено звание генерал‑майора. Молодой человек оправдал оказанное ему доверие. За 3 месяца службы он привел в порядок запущенные дела и отправил донесение о преданности смоленского дворянства престолу. Своей успешной деятельностью на посту коменданта Долгоруков не мог не обратить на себя внимания императора, и в декабре 1798 г. Павел произвел 21‑лет него молодого человека в генерал‑адъютанты. Приехав в Петербург и лично познакомившись с государем, Долгоруков еще больше понравился тому своей смелостью и прямотой.

На отца Петра Долгорукова был сделан ложный донос, и император Павел предложил своему новому генерал‑адъютанту выбрать наказание для людей, оклеветавших его отца. «Накажите их презрением, ваше величество», – ответил князь. Павел, восхищенный его благородством, воскликнул: «Вот Долгорукова кровь!»

В 1799 – 1801 гг. Петр Долгоруков близко сошелся с будущим императором Александром I. Доподлинно неизвестно, какую роль он играл в дворцовом перевороте 1801 г., но его имя в числе заговорщиков упоминается только в воспоминаниях А. Ф. Коцебу, что ставит достоверность этой информации под сомнение.

Так или иначе с воцарением Александра I Петр Долгорукий становится одним из первых лиц в государстве. В 1802 г. император отправил его проверяющим в Виленскую и Гродненскую губернии, которые возглавлял генерал‑лейтенант Л. Л. Беннигсен. Долгоруков остался доволен положением дел в губерниях и после его доклада Беннигсена произвели в генералы от кавалерии. В том же году Александр послал Долгорукова в Берлин к прусскому королю, чтобы договориться о дальнейшей встрече обоих монархов. Поручение было секретным, и Петр Петрович блестяще справился с возложенной на него миссией. Он произвел благоприятное впечатление на королевскую семью, вопрос о встрече правителей обоих государств был быстро улажен, после чего Долгоруков вернулся в Петербург. 20 мая 1802 г. Александр отправился в Пруссию, где и встретился с королем Фридрихом Вильгельмом. Сопровождавшая российского императора свита до последнего момента не знала истинной цели путешествия. После возвращения из Пруссии Александр дал Долгорукову новое задание. Князь отправился в Финляндию. В это время между Россией и Швецией как раз назревал острый конфликт из‑за финляндских границ. Ситуация складывалась напряженная, и разрыв отношений между двумя державами казался неизбежным. Долгоруков сумел уладить дело и предотвратить такой неблагоприятный исход. Следующие два года Долгоруков провел в Петербурге. Уже в это время князь разрабатывал план борьбы с Наполеоном. Однако замыслы Долгорукова противоречили внешнеполитической линии, которую проводил другой фаворит Александра I – польский князь А. Чарторыйский. Последнего поддерживали Н. Н. Новосильцев, П. А. Строганов и В. П. Кочубей. Тем не менее Долгоруков не побоялся выступить против них. В конце концов для ведения переговоров с Пруссией Александр выбрал именно Петра Петровича.

Существует такая легенда, что однажды за царским столом Петр Долгоруков открыто высказал А. Чарторыйскому следующее: «Вы рассуждаете, милостивый государь, как польский князь, а я рассуждаю, как русский». Чарторыйский не нашел, что возразить, и молчал до конца обеда.

По приезде в Берлин П. Долгоруков был ласково встречен королем Фридрихом Вильгельмом и королевой Луизой. Перед Петром Петровичем стояла задача убедить короля пропустить русские войска, которые спешили на помощь Австрии в борьбе с Наполеоном, через свою территорию. Первоначально Фридрих был против, но Долгорукову удалось склонить его на свою сторону. Решающим аргументом стало известие о нарушении французскими войсками нейтралитета прусских владений в Анспахе.

Узнав об удачном исходе переговоров, Александр I поспешил в Берлин, а затем в Ольмюц, где его ожидал австрийский император. 16 октября 1805 г. произошел небольшой военный инцидент у Вишау, окончившийся победой антинаполеоновских сил. Этот маленький успех вдохновил молодых и неопытных военачальников коалиции. Воинственные и самонадеянные, они требовали немедленных решительных действий. Проигнорировав советы осторожного М. И. Кутузова, они предпочли следовать плану атаки, разработанному австрийским полковником Ф. Вейротером. Среди виновников аустерлицкого провала был и Петр Долгоруков. Предыдущие военные успехи вскружили молодому князю голову. Александр же, довольный действиями своего фаворита, все больше прислушивался к его мнению, пренебрегая советами Кутузова. Несмотря на то что многие приближенные настаивали на кандидатуре генерал‑адъютанта Ф. Ф. Винцингероде, император решил послать для ведения последних переговоров с Наполеоном перед Аустерлицкой битвой Петра Долгорукова. Любимец императора вел себя с Наполеоном крайне дерзко и вызывающе, и самоуверенность погубила его. Долгоруков не сумел трезво оценить ситуацию и поддался ура‑патриотическим настроениям. Его донесение о прошедших переговорах было крайне легкомысленным и необъективным, но именно оно сыграло роковую роль, утвердив союзников в решении атаковать войска Наполеона на следующий день. Аустрелицкая битва окончилась полным разгромом антинаполеоновских сил.

Надо отметить, что Петр Долгоруков лично участвовал в сражении в колонне войск князя П. И. Багратиона и проявил отвагу и мужество, за что в феврале 1806 г. был награжден золотой шпагой «За храбрость». Современники не без основания обвиняли молодого князя в провале Аустерлицкой битвы, в ответ на что Долгоруков составил две оправдательные записки на французском языке. На следующий день после Аустерлица Александр послал Долгорукова в Берлин, чтобы сообщить королю подробности прошедшей битвы и продолжить переговоры о скреплении союза между Россией и Пруссией. В течение месяца, с декабря 1805 г. по январь 1806 г., Александр получал от князя донесения о происходившем в Пруссии. Возможно, аустрелицкий провал несколько остудил пыл Петра Долгорукова. Об этом можно судить даже по характеру его донесений: четких, ясных, в достаточной мере объективных. Он докладывал о впечатлении, произведенном в Берлине рассказом о подробностях Аустрелицкого сражения, о нерешительности и сомнениях короля, о борьбе между графом К. А. Гарденбергом и графом Х. А. Гаугвицом, завершившейся победой последнего. Долгорукову также удалось узнать о тайном договоре графа Гаугвица с Наполеоном, согласно которому Франция и Пруссия получали принадлежавший Англии Ганновер.

В середине февраля 1806 г. Долгоруков вернулся в Петербург, а уже осенью император отправил его на юг в армию генерала И. И. Михельсона, которая должна была начать боевые действия против Турции. Такое назначение свидетельствовало об охлаждении Александра к своему фавориту. Дело в том, что центр событий в это время находился в армии Л. Л. Беннигсена, сражавшейся с наполеоновскими войсками. Отправка в армию Михельсона означала если не опалу, то во всяком случае утрату прежнего доверия со стороны императора.

Мнения современников о том, что произошло дальше, расходятся. Есть сведения о том, что самоуверенность Долгорукова снова сыграла с ним злую шутку. Старику Михельсону не понравилась чрезмерная активность молодого князя и его привычка вмешиваться во все дела, и генерал пригрозил принять против Долгорукова самые суровые меры. По другим свидетельствам, князя вернул сам император из‑за разгрома Пруссии и новых осложнений в отношениях с Наполеоном.

Долгоруков проделал обратный путь в рекордно короткий срок, на перекладных. В самый день приезда он получил аудиенцию у императора. Разговор продолжался долго и, по всей видимости, был не очень приятным. Изнеможение и большое нервное напряжение усугубили лихорадку, подхваченную Долгоруким еще по дороге с юга. Доктора поставили диагноз: гнилая горячка на тифозной почве. Помочь князю врачи не смогли.

Через неделю, 8 декабря 1806 г., Петр Долгоруков скончался в возрасте 29 лет. Похоронен он в Благовещенском соборе Александро‑Невской лавры.

Карл Васильевич Нессельроде (1780 – 1862)

Карл Васильевич Нессельроде – государственный деятель, министр иностранных дел. Родился в семье российского посланника в Лиссабоне и гимназическое образование получил в Пруссии. Как и его мать, Карл был протестантом и до конца жизни так и не научился правильно говорить по‑русски. Еще в младенчестве он был записан мичманом в русский флот.

В 1796 г. Карл окончил Берлинскую академию и приехал в Петербург. Царствовавший тогда Павел I направил его служить на флот, затем перевел в армию, а в 1799 г. Нессельроде получил чин полковника. Однако ни на флоте, ни в армии он не проявил особых способностей и вскоре был отправлен в отставку.

Карьерные неудачи на военном поприще не заставили Нессельроде отказаться от государственной службы, и он решил попробовать себя в роли дипломата. С 1801 г. уже при новом императоре он служил чиновником русских миссий в Берлине, Гааге, Париже.

После дворцового переворота 1801 г., окончившегося убийством Павла I, Нессельроде был отправлен в Вюртемберг, чтобы известить местного герцога о вступлении на престол Александра I.

Во время службы в Германии Нессельроде познакомился с австрийским дипломатом Клементом Венцелем Лотаром фон Меттернихом. С той поры и до конца жизни Меттерних оставался для Карла кумиром, эталоном дипломата, образцом для подражания. Нессельроде всегда прислушивался к советам своего учителя, а тот, разумеется, использовал его слепое поклонение в собственных целях. Именно со времени знакомства с Меттернихом главной целью дальнейших политических действий Нессельроде стало тесное сближение с Австрией.

В 1807 г. Карл Васильевич был направлен в Тильзит под начало русских уполномоченных князей Д. И. Лобанова и А. Б. Куракина. Вскоре он был назначен советником посольства в Париже, где вновь встретился с Меттернихом, служившим австрийским послом во Франции. Депеши Нессельроде, которые он составлял для русского посла Толстого, писались под влиянием Меттерниха, поэтому в них он крайне недоброжелательно отзывался о Франции, подготавливая почву для будущего союза России и Австрии.

В 1810 г. Нессельроде по собственному желанию был отозван в Россию. События последних лет привели к заметному ухудшению отношений между Россией и Францией. Профранцузские настроения среди русского дворянства уже ослабели, а потому Карл Васильевич со своей ненавистью ко Франции пришелся как раз кстати. Александр I принял его очень ласково и назначил статс‑секретарем. Император также пожелал, чтобы в случае войны Нессельроде сопровождал его и отвечал за политическую переписку государя.

В 1812 г. Нессельроде женился на дочери министра финансов Д. А. Гурьева, имевшего большое влияние при дворе, тем самым упрочив свое положение императорского любимца.

С 1812 по 1815 г. Карл Нессельроде находился при Александре I. Перед началом войны с Наполеоном он твердо продолжал придерживаться про австрийской позиции, в то время как канцлер граф Н. П. Румянцев советовал Александру не доверять Австрии и спровоцировать внутри этого государства восстание славян. Александр прислушался к мнению Нессельроде.

После победы над наполеоновскими войсками на территории России, когда М. И. Кутузов советовал выйти из войны, Нессельроде теперь уже вместе с Румянцевым настоял на продолжении боевых действий на территории Германии, чтобы окончательно уничтожить французское могущество. И вновь Александр принял сторону Карла Васильевича.

В 1815 г. Нессельроде присутствовал на Венском конгрессе. В это же время обнаружилось наличие тайного договора между Францией и Австрией против России. Это несколько подорвало его позиции, ведь он всегда видел в Австрии верного союзника своей страны.

В 1816 г. Карл Нессельроде стал управляющим Иностранной коллегии, однако в противовес ему император поручил ведение внешней политики графу И. А. Каподистрии – человеку умному, незаурядному, чьи взгляды на внешнюю политику России в корне отличались от воззрений Нессельроде. В роли арбитра в противостоянии двух министров выступал сам Александр I. При этом симпатии императора все же склонялись в сторону Карла Васильевича (именно его он брал с собой на конгрессы в Аахен, Троппау, Лайбах, Верону). В 1822 г. граф Каподистрия был отстранен от занимаемой должности и вся полнота власти перешла в руки Нессельроде, который, несмотря на конфузию 1815 г., продолжал придерживаться линии сближения с Австрией.

Приход к власти в 1825 г. Николая I также не поколебал его позиций. В 1830 г. в Карлсбаде Нессельроде вновь встретился со своим кумиром Меттернихом. Тот отчитал российского министра за оказание поддержки греческому восстанию. По свидетельству самого австрийца, Нессельроде признал справедливость его упреков.

В 1844 г. Карл Васильевич занял пост государственного канцлера. Чтобы проиллюстрировать методы, с помощью которых Нессельроде вел дела, можно привести такой пример. В 1843 г. адмирал и дипломат Е. В. Путятин предложил Николаю I план экспедиции к восточным морским границам России с Китаем и Японией. Император одобрил проект и приказал снарядить корвет «Менелай». Перед мореплавателями ставились две задачи: наладить торговые отношения с Японией и Китаем, а также осмотреть лиман и устье реки Амур, которые считались в то время недоступными. Проект вызвал горячие протесты Нессельроде, который опасался, что экспедиция спровоцирует разрыв отношений с Китаем и вызовет недовольство европейских стран, особенно Англии. Предлогом для ее отмены стала дороговизна всего предприятия. Министр финансов Е. Ф. Канкрин подсчитал, что на снаряжение понадобятся 250 000 рублей, и поддержал Нессельроде. Экспедиция Путятина была отменена. Тем не менее, чтобы не навлечь на себя гнев Николая I, царедворцы придумали следующую хитрость. К устью Амура был отправлен крошечный бриг «Константин» под командованием поручика Н. В. Гаврилова. Экспедиция была наисекретнейшей и снаряжалась с огромными предосторожностями. Гаврилов честно написал в отчетном донесении, что в тех условиях у него просто не было возможности должным образом выполнить возложенную на него задачу. Однако формально экспедиция состоялась, и Нессельроде доложил Николаю, что его приказание выполнено. По данным Гаврилова, Сахалин – это, как и предполагалось ранее, полуостров, Амур недоступен с моря, а посему не имеет для России никакого значения. В итоге Особый комитет, председателем которого был все тот же Карл Нессельроде, постановил признать Амурский бассейн владениями Китая и навсегда отказаться от всех притязаний на эту территорию. Только в 1849 г. экспедиция под командованием Г. Н. Невельского окончательно доказала то, о чем давно уже знали японцы: Сахалин – это остров.

В 1849 г. Нессельроде склонил Николая I вмешаться в дела Австрии и помочь в усмирении венгерского восстания. Крымская война также была развязана не без участия министра иностранных дел. В 1856 г. Карл Васильевич был отправлен в отставку Александром II.

На протяжении всей своей жизни Карл Нессельроде был ярым противником всякого свободомыслия, вообще любого свободного стремления не только в России, но и во всем мире. Неоднократно он высказывался за ужесточение цензуры. Кроме того, он был сторонником крепостного права в России, считая, что оно полезно как для помещиков, так и для крестьян. Незадолго до реформы 1861 г. Карл Васильевич высказывал опасения, что отмена крепостного права разрушит патриархальный уклад русского быта.

Александр Николаевич Голицын (1773 – 1844)

Александр Николаевич Голицын – князь, русский государственный деятель, министр народного просвещения – родился в 1773 г. При Екатерине II он был зачислен в пажи, и, находясь с детских лет при дворе, достаточно тесно сошелся с внуками императрицы – великими князьями Александром и Константином. Он был постоянным участником их детских игр, а позже приобрел славу галантного остроумного кавалера. Однако воцарение Павла I на время прервало его бурно начинавшуюся карьеру придворного: император выслал Голицына из Петербурга.

Александр I возвратил своего друга детства из ссылки, и в 1802 г. Голицын был назначен обер‑прокурором Сената, а в 1803 г. возглавил Святейший синод и получил должность статс‑секретаря.

В 1808 г. Александр Николаевич был в числе государственных деятелей, сопровождавших Александра I в Эрфурт на встречу с Наполеоном. В 1810 г. к его обязанностям прибавилась еще одна – он стал главноуправляющим иностранными исповеданиями, сохранив прежние должности в Сенате и Синоде. В том же году он вошел в состав Государственного совета.

При знакомстве с биографией Голицына может возникнуть ощущение, что на самом деле под этим именем существовали два разных человека. Молодой Голицын был типичным вольнодумцем рубежа XVIII – XIX вв. Жизнерадостный, веселый, несколько легкомысленный, он не особенно интересовался общественной деятельностью, предпочитая жить в свое удовольствие. Вопросы религии также мало его увлекали.

Назначение на пост обер‑прокурора Синода стало для Александра Николаевича неожиданностью. По всей видимости, Александру I просто был нужен на этой должности свой человек, поэтому характер и предпочтения будущего обер‑прокурора в расчет не принимались. Однако с годами в Голицыне произошла серьезная перемена – он стал все больше погружаться в мистико‑религиозные учения, а благочестие стало для него главным признаком истинного просвещения.

В 1816 г. Голицын был назначен министром народного просвещения. Годом позже это ведомство было объединено с министерством духовных дел. Новое учреждение опять‑таки возглавил Александр Николаевич, правда, при этом император освободил его от должности обер‑прокурора.

А. С. Пушкин написал на Александра Голицына эпиграмму, в которой недвусмысленно намекал на его нетрадиционную сексуальную ориентацию. Эта эпиграмма начинается словами «Вот Хвостовой покровитель…»

Взгляды и убеждения Голицына отразились на системе школьного образования. Во главу угла ставилось благочестие, образование оказывалось в прямой зависимости от религии, усилилась цензура. Литературные произведения подвергались придирчивому рассмотрению на предмет наличия признаков инакомыслия и нарушения пресловутого благочестия.

В 1813 г. в России было создано Библейское общество, деятельность которого широко развернулась в годы работы Александра Голицына министром просвещения. Целью Российского Библейского общества было создание переводов Библии и отдельных книг Ветхого и Нового Заветов на русский язык и другие языки народов Российской империи для дальнейшего распространения их на территории государства.