Тема 1. Идея «философии науки», её цель и основные проблемы

С.А.Чернов

Начиная изучение какой-либо дисциплины, обычно говорят о её предмете и значении: что она изучает, какие проблемы ставит и решает, кому и для чего она нужна?

Философия науки – часть философии, представляет собой философские размышления о науке, поэтому для определения её предмета, проблем и значения необходимо прежде всего исходить из сущности и назначения философии.

Греческое слово «философия», как известно, в переводе на русский язык означает «любовь к мудрости» в весьма широком смысле этих слов, прежде всего – любознательность, стремление к знанию и к пониманию вообще, в том числе - тягу человека к занятиям наукой, а также к тому, что называется «житейской мудростью».

Первое в мировой литературе развёрнутое описание того, что такое «философия» и кто такой «философ», дал Платон. В диалоге «Государство» он пишет:

«Значит, если у человека отвращение к наукам, … мы не назовем его ни любознательным, ни философом … А кто охотно готов отведать от всякой науки, кто с радостью идет учиться и в этом отношении ненасытен, того мы вправе будем назвать философом...

- А кого же ты считаешь подлинными философами?

- Тех, кто любит усматривать истину»[1].

Какую истину? Что есть истина? Как выясняется далее, «относительно природы философов нам надо согласиться, что их страстно влечет к познанию, приоткрывающему им вечно сущее и не изменяемое возникновением и уничтожением бытие…». Стремление к истинному знанию – это и стремление к истинному бытию.

Согласно сообщениям древних писателей, первым человеком, который назвал себя философом, был Пифагор. На обращённый к нему вопрос тирана Леонта: «Кто ты? Говорят, ты – мудрец?», он ответил: мудры только боги, я же – человек, поэтому могу лишь стремиться к божественному, совершенному знанию. Если «мудрость» понимать как обладание совершенным знанием, как знание тайны строения мира, смысла и назначения человеческой жизни, то философия в её изначальном смысле - понимание несовершенства своего знания, осознание своего незнания и стремление преодолеть его и найти истину, и тем самым – уподобиться всеведущему Богу в меру человеческих сил. «Философами» впервые и назвали в Древней Греции тех людей, которые поражали других своейспособностью самостоятельно размышлять, причем рассуждать о вещах, которые всем известны и привычны, но о которых никто и не задумывался, просто не догадывался или же не смел поставить вопрос. Почему летом тепло, а зимой холодно? Почему Луна не падает на землю? Почему вода – текучая, а камень – твёрдый?

Первые философы удивляли обывателей также тем, что стремились к знанию ради самого знания, рассуждали ради самого понимания, а не ради какой-либо практической пользы и выгоды. В их жизни не знание служило жизни, а напротив, жизнь подчинялась и посвящалась познанию. Сущностью человека, его высшей способностью они считали разум, мышление, самым достойным человека занятием - совместное рассуждение, поиск истины, а высшим благом человека - понимание сущности вещей.

В тексте «отца истории» Геродота, содержащем первое упоминание «философствования», речь идет о законодателе Солоне, который, завершив свою практическую государственную деятельность (самое полезное для людей), отправился в путешествие, как говорит царь Крез, «философствуя», «ради феории». Здесь впервые в истории появляется идея «теории», в неразрывной связи с «философией». Феория – такое рассматривание мира, которое самоценно, самодостаточно, само по себе интересно и доставляет радость и удовольствие для души, а не служит лишь средством для какой-нибудь частной практической цели. Более того, ценность такой «феории» выше, чем у любой практической цели. В ней есть нечто абсолютно ценное, священное, ведь слово «феория» происходит от «феос» (теос), «Бог». «Теория» – это в изначальном смысле созерцание божественного, «рассматривание» конечным и смертным человеком вечной сути вещей, истинного и неизменного бытия. Поэтому Аристотель и скажет лапидарно: теория есть высшее благо. Мыслящее созерцание божественного, вечного и неизменного в мире, соединение с ним в теории составляет высшее возможное для человека благо и конечную цель его существования. В жизни нет более высокого смысла и более достойной цели.

Таким был первоначальный смысл «философии» и «теории». Ясно, что философия, взятая в этом своём аспекте, - совершенно то же самое, что и «наука». Вернее, любая наука в этом смысле – «философия», и любой учёный – «философ». Первичную основу научной деятельности составляет философский интерес. Любая частная наука, занятая изучением какой-то частной, конкретной области бытия, словами Аристотеля, - «вторая философия». Совершенно справедливо и имеет глубокий смысл то, что во многих странах (в отличие от нашей) специалист в любой конкретной области науки получает учёную степень «доктора философии». Ясно, далее, что если брать понятие философии в этом первичном и самом широком смысле, то никакой «философии науки» нет и быть не может, поскольку философия и наука – просто одно и то же.

Поэтому для выяснения смысла «философии науки» необходимо исходить из второго главного измерения философии, неразрывно связанного с первым. Эта вторая сторона философии по сути дела является естественным и неизбежным следствием первой. Ведь в частных науках предмет философского интереса (любознательности, страсти к познанию, стремления к истине, к подлинному бытию) ограничен, и интерес этот находит лишь ограниченную, частичную, неполную реализацию. Ведь как бы хорошо учёный ни изучил свой предмет, он прекрасно понимает, что вне поля его зрения остались многие другие предметы, оставшиеся ему неизвестными. Более того, та часть действительности, которая стала предметом его внимания, составляет именно часть некоторого неизвестного ему объемлющего целого, а ведь смысл части можно понять лишь в том случае, если известно, частью чего она является. Можно ли понять, что такое глаз (сердце, печень, мозг), и то, что происходит внутри него, не зная, что он – часть живого организма? Можно ли понять внутреннюю сущность живого организма, не зная внешней среды его обитания, отношения к другим организмам? Можно ли понять, что такое «живое», не беря его в отношении к неживому, неорганическому? И т.д. и т.п. Выходит, что даже предмет своего исследования учёный не может вполне понять, не обращаясь к другим предметам, относящимся к ведению других наук, и не имея представления о целом, которое выходит не только за пределы его науки, но даже за пределы ведения всех частных, конкретных наук.

Философия, как жажда истины и страсть к познанию вообще, не может остановиться на том или ином частном предмете – способность человека мыслить и познавать естественно и неизбежно, отталкиваясь от отдельных предметов и переходя от одного предмета любознательности к другому, приводит его к идее целого – «мира», универсума, природы, Вселенной и т.д. Платон в упомянутом месте продолжает: «И надо сказать, что они (философы) стремятся ко всему бытию в целом, не упуская из виду, насколько это от них зависит, ни одной его части, ни малой, ни большой, ни менее, ни более ценной...». Аристотель уже систематически отличает «первую философию» (метафизику) от «конкретных» наук: философия в собственном (высшем и главном) смысле этого слова «не тождественна ни одной из так называемых частных наук, ибо ни одна из других наук не исследует общую природу сущего как такового, а все они, отделяя себе какую-то часть его, исследуют то, что присуще этой части … всякое такое знание имеет дело с одним определённым сущим и одним определённым родом, которым оно ограничивается, а не с сущим вообще и не поскольку оно сущее, и не дает никакого обоснования для сути предмета, а исходит из неё: в одном случае показывая её с помощью чувственного восприятия, в другом - принимая её как предпосылку, оно с большей или меньшей строгостью доказывает то, что само по себе присуще тому роду, с которым имеет дело…». Задача же высшей науки, или «первой философии» - «исследовать сущее как сущее - что оно такое и каково всё присущее ему как сущему»[2]. Аристотель поясняет также, что «первая философия» имеет дело с предметами не поскольку они суть нечто разное, а поскольку они суть нечто существующее. Она стремится познать «наиболее общее», и познать это общее - труднее всего, поскольку оно более всего «удалено от чувственного восприятия». Но именно всеобщее «наиболее достойно познания», потому что всеобщее – это первые начала и первые причины всего существующего. Аристотель заметил также, что на их основе познается всё остальное, а не они познаются через то, что им подчинено.

Таким образом уже в античности собственно философия (метафизика) была отделена от частных или конкретных наук.

Кант более чем через две тысячи лет после Аристотеля также особенно подчёркивал, что философия по сути (по своему «всемирно-гражданскому значению») «есть идея совершенной мудрости, указывающей нам последние цели человеческого разума», что «философия есть наука об отношении всякого знания и всякого применения разума к конечной цели человеческого разума, которой, как высшей, подчинены все другие цели и в которой они должны образовать единство», поэтому философия «есть единственная наука, которая способна дать нам это внутреннее удовлетворение, ибо она как бы замыкает научный круг, и благодаря ей науки впервые только и получают порядок и связь»[3].

Равным образом и Хайдеггер в XX в. писал, что философия в собственном (метафизическом) смысле – «не заурядное занятие, в котором мы по настроению коротаем время, не просто собрание познаний, которые в любой момент можно добыть из книг; но - … нечто нацеленное на целое и предельнейшее… Нас всегда зовет Нечто как целое. Это «в целом» есть мир. - Мы спрашиваем: что это такое - мир? Туда, к бытию в целом, тянет нас в нашей ностальгии. Наше бытие есть это притяжение. Мы всегда уже так или иначе … на пути к нему… Метафизика - не специализированная наука, где мы с помощью некой умственной техники дознаемся до чего-то в ограниченной предметной области… метафизика есть фундаментальное событие в человеческом бытии… Метафизика есть вопрошание, в котором мы пытаемся схватить своими вопросами совокупное целое сущего и спрашиваем о нём так, что сами, спрашивающие, оказываемся поставленными под вопрос»[4].

Таким образом, философский интерес в своей сущности (лишь частично проявляющейся в конкретных науках) направлен на всеобщее, целое, абсолютное, «сущее как таковое», «первые начала и причины». Ясно, что «философия науки» имеет смысл лишь в том случае, если мы понимаем «философию» в этом втором (узком, или «собственном», или «высшем») смысле слова. Тогда «философия науки» – это рассмотрение частных (конкретных) наук либо по отдельности, либо в их совокупности с «метафизических» позиций, в контексте проблемы всеобщего, с точки зрения их значения для решения собственно философских, метафизических проблем.

Об этом необходимо сказать и всегда помнить, чтобы не зачислить в ранг «философии науки» сведения или исследования, которые относятся не к философии, а к науковедению, социологии, психологии и т.д. Даже если брать «философию» в самом широком (обыденно-популярном) смысле слова, как самостоятельное размышление, то всё же названия «философских» заслуживают не все вообще размышления, но лишь самостоятельное размышление о самых общих вопросах – таких, которые представляют интерес не только для меня и не только в тех или иных конкретных жизненных ситуациях, но касаются каким-то образом нас всех, «человека» как «человечество». Как говорил Кант – вопросах, навязанных разуму его собственной природой. Вопросах, которые ставятся людьми не поскольку они суть нечто разное, а поскольку они суть люди и существа мыслящие.

Итак, сама идея «философии науки» имеет смысл лишь в том случае, если мы отличаем философию от частных наук и понимаем её, следовательно, как познание всеобщего, познание мета-физическое (выходящее за пределы всех конкретных наук), познание «первых начал» и «последних оснований».

Необходимо учесть, далее, что философия, взятая в этом собственном (чистом, подлинном) смысле, есть нечто весьма своеобразное, даже странное, с точки зрения человека, привыкшего иметь дело с конкретными предметами и конкретными научными знаниями.

Ведь если «философия науки» имеет смысл, если она возможна, если философия, следовательно, не есть наука, следовательно, не стоит в ряду конкретных наук, то она не имеет особенного, конкретного предмета наряду с другими предметами. Философия, следовательно, в отличие от конкретных наук, не даёт техники достижения частных целей в конкретных областях практической деятельности, то есть не имеет никакой конкретной «пользы».

Отвечая на законные вопросы о том, что же составляет предмет философии (в том числе философии науки), какого рода знание она даёт, кому и для чего эти философские знания (в том числе о науке) нужны, мы вынуждены отвечать примерно так: во-первых, предмет философии – это вопрос о том, что такое «предмет», иначе говоря, сама «предметность» как таковая; во-вторых, философия - это знание о том, что такое «знание», а также знание о том, что не может быть предметом знания; в-третьих, философское знание не имеет никакой «пользы» и не служит никакой цели – философия занимается вопросом о том, что такое «польза» и что такое «цель».

Можно пояснить это так: философия пытается выяснить то, что обычно «подразумевается». Вы спрашиваете «что является предметом философии?», неявно предполагая, что вам и мне известно, что значит «предмет». Лишь если это заранее и неявно предположено, вопрос имеет смысл. Если мы хотим что-то выяснить и о чём-то спрашиваем, то мы уже что-то предположили и подразумеваем известным. За всем явно сознаваемым скрывается неявный подразумеваемый «фон», лишь благодаря которому есть «явное» и сознаваемое. Философия – сознание, обращённое к своим собственным основаниям. Она хочет схватить само схватывание, понять само «понимание».

Поэтому можно определить философию как «рефлексию» – не в смысле «размышления» вообще, не в смысле «самосознания» вообще (способности человека сознавать своё собственное существование, то есть иметь понятие «я»), а в более глубоком смысле «раздвоения» сознания, его способности «оттолкнувшись» от любого сознаваемого предмета (содержания сознания), обратиться на самого себя (форму сознания), сделать сознание предмета – предметом сознания. Помыслите лист бумаги, лежащий перед вами; а теперь помыслите, как вы это помыслили. Философия – очень тонкая субстанция, вы попадаете здесь в очень разреженную духовную атмосферу, в которой трудно дышать, в мир трудноуловимых теней и форм. Трудность в том, что вы постоянно пытаетесь уловить то, что делает возможным само улавливание: оно постоянно ускользает. Философия пытается поймать солнечный зайчик.

Философия – высокоразвитое «надстроечное» сознание. Это значит, что она возникает на основе и «внутри» уже достаточно богатого содержания знания и сознания. Исторически она возникает лишь тогда, когда обыденный, жизненно-практический опыт людей и их религиозно-мифологические представления достигают высокой степени развития и обобщения и становятся предметом критической рефлексии. Отдельно взятый человек становится «философом» тогда, когда по тем или иным причинам бессознательно, стихийно усвоенное мировоззрение теряет свою непосредственную силу. Человек обращает внимание на свои собственные основополагающие понятия, ценности, руководящие его жизнью, и делает их предметом сознательного, рационального анализа.

Одно дело – иметь понятие, скажем, о законе всемирного тяготения, и совсем другое дело – осознать, что этот «закон природы» есть лишь один из возможных способов представлять себе мир, тот способ, которым я представляю себе мир под влиянием обучения в школе и изучения классической физики. Философия захватывает человека как критическая рефлексия над собственным «здравым смыслом» и мировоззрением.

В качестве такой рефлексии над мировоззрением философия приводит к размышлениям опервых основаниях или предпосылках собственного мышления и собственной деятельности. Твёрдую почву в жизни человека дают предпосылки, принимаемые без всякого обоснования, поскольку именно они сами и образуют первую основу всякого обоснования. Многие люди находили и находят незыблемую опору для жизни в религии – она основана на вере. Религиозная же вера, как превосходно разъяснил В.С.Соловьёв, есть способность признать за истинное то, что противоречит фактам и логике. Основопологающие жизненные убеждения обычно складываются вне сознательного контроля. Более того, в самой рациональной области человеческой жизни – в науке – конечную основу самой доказательной и достоверной её части составляют аксиомы и постулаты. Необходимо уже что-то предположить, чтобы просто начать рассуждение и проводить доказательства. Всё доказанное исходит из недоказанного. Причём лишь часть «айсберга» предпосылок выступает «наружу» в виде явно сформулированных определений и аксиом. «Философия» появляется как осознание существования «подводной» части этого айсберга и попытка выявить, обнаружить, выставить на свет сознания неявно предположенное для свободного, критического обсуждения, в том числе – конечных (самых фундаментальных) оснований религии, оснований морали, оснований искусства, оснований государства и права, оснований науки и техники. Поэтому философия не связана никакими безусловными авторитетами, никакими религиозными верованиями, никакими научными представлениями.

В этой рефлексии над мировоззрением, в этом исследовании предельных оснований отдельных областей жизни и знания философия стремится найти их общие основы, выявить их единство и связь друг с другом, чтобы в конечном счёте отыскать абсолютно всеобщее, единое, «первые начала» всякого бытия и всякого знания.

Окружающие нас вещи, растения, животные, люди, небесные тела, уходящее в неопределённую даль космическое пространство, и даже само время, протекшее до нашего появления и протирающееся в неопределённо далёкое будущее - всё это части одного целого, которое мы называем «миром» или «природой». При всём предполагаемом нами бесконечном многообразии вещей и событий в нём мы представляем его как нечто одно, как некое целое. Даже если человек верит в существование многих и «иных» миров, всё равно он мыслит их связанными и объединяет в одно всеобъемлющее целое. И вся суть дела состоит в том, что это целое нам никогда не дано, но мы всегда вынуждены предполагать его. Как говорил Кант, мир как таковой, в его целом, нам никогда не «дан», но всегда «задан» (как конечная цель всего нашего познания). Как целое мир всегда «ускользает» от нашего мышления и воображения за все мыслимые и вообразимые пределы, «трансцендирует» их, но несмотря на это мы, всегда имея дело лишь с конечным и конкретным, не можем не ставить вопроса именно о целом, не можем остановиться на частностях и частях, переступая через всякую границу и стремясь к целому. Идея целого как бесконечно далёкой цели всего познания, как идеал знания, выступает как высший направляющий принцип, придающий всей совокупности научных знаний единство.

Многочисленные науки дают нам необозримое множество знаний о конкретных вещах и явлениях природы, но в то же время – о конечном, об относительном и обусловленном. Сосредоточиваясь на одном предмете, любой учёный вынужден отвлекаться от других - таков общий неумолимый закон умственной деятельности. Стремясь к определённости и точности, мы должны себя ограничивать. Кто хочет знать всё, не узнает как следует ничего. Человек, который хочет избежать всякой ограниченности и быть всем, не будет никем. Для того, чтобы стать настоящим специалистом в одной области знаний, приходится быть профаном во всех других. Чем больше мы узнаём о мире, чем обширнее научное знание, тем уже научная специализация, тем больше ограниченность специалиста – как ни парадоксально: тем больше он не знает. Но ведь каждый из нас это понимает. Почему эта односторонность и неполнота профессиональных, специальных знаний всегда осознаётся учёным? Потому что каждый из них во всех своих научных исследованиях и профессиональных занятиях руководствуется в конечном счете некоторой «идеей целого». Физик, химик, биолог, астроном всегда знают и подразумевают, как нечто само собою разумеющееся, что атом, молекула, живой организм, звезда или «чёрная дыра» - это части или явления «природы». Если бы у них вообще не было понятия о природе, они не могли бы быть ни физиком, ни химиком, ни биологом, - хотя эта «природа» как таковая никому из них никогда и нигде не «дана», не является и не может быть предметом исследования ни в одной из этих конкретных наук. Точно так же любой представитель гуманитарных наук руководствуется некоторой идеей «человека», идеей «истории», понятием «общества».

Наличие некоторой общей идеи природы или идеи истории в сознании учёных не только необходимо, но первично, имеет «примат» перед его конкретными познаниями и занятиями. Любая вещь может иметь конкретное место лишь в том случае, если есть пространство вообще. Если нет пространства, то нет ни одного положения в нём. Всякое определённое место в пространстве мыслится как ограничение бесконечного пространства, как отношение к другим частям того же самого пространства. Любая отдельная вещь может существовать только потому, что есть мир. Любая отдельная вещь в мире может исчезнуть, но мир останется. Если же исчезнет мир, не будет ни одной отдельной вещи в нём. Для того, чтобы я мог сознавать эту конкретную мысль, должно быть сознание вообще, как таковое. Чтобы я мог мыслить то одно, то другое, иметь различные чувства и переживания должно уже быть их общее «место» – моё сознание (если угодно, душа). Душа может находиться в разных состояниях – но каждое из них в отдельности возможно лишь благодаря тому, что есть одна и та же душа. Нет души – не будет ни одного состояния души.

Если это обобщить: всё конечное, обусловленное и относительное уже предполагает самой своей конечностью наличие бесконечного, безусловного, безотносительного, абсолютного, или - всеобщего. Любое, самое конкретное и специальное научное знание об этих конкретных предметах предполагает самой своей «конкретностью» наличие общих идей (категорий и принципов). Это рассуждение и даёт надежду на то, что философия в эпоху расцвета конкретных наук и возможна, и необходима, что она не сводится к простой «сумме» знаний частных наук. И если философия вообще есть стремление выявить и «схватить» подразумеваемое всякой конечностью бесконечное - субстанцию, Бога, трансцендентное и т.п., то «философия науки», очевидно, должна выявить те идеи, которые лежат в основе науки в целом, и включить её в целостность более высокого порядка.

Например, философия естествознания должна задаться вопросом: какая общая идея «природы» уже подразумевается всей совокупностью естественных наук на современном этапе их развития? Ведь в слово «природа» учёный вкладывает иной смысл, чем друзья, собравшиеся на охоту или рыбалку. Изменилась ли идея природы в науке за время от Ньютона до Эйнштейна? Эту идею философ не может найти априори в собственном «чистом разуме», но её невозможно и получить путём перечисления всех конкретно-научных знаний и их индуктивного обобщения. В этом и философская проблема – как её найти и выявить? Это – проблема философии науки. А найти её необходимо, если философия хочет построить общую теорию бытия. Размышляя о бытии, материи, пространстве, времени, законах философ не может не учитывать то, что сделано в науке, добыто творчеством, талантом, кропотливой работой многих поколений учёных-естествоиспытателей. Но как это сделать? И какое значение естественнонаучные знания имеют для понимания бытия (реальности) в общем и целом? Даёт ли физика описание «подлинной» реальности, такой, какова она сама по себе? Или она описывает лишь «явление» подлинной реальности, да и то лишь в некоторых частных (экспериментальных) ситуациях, в частной «проекции» на нашу практическую деятельность, сквозь приборы определённого типа? Или она даёт знание лишь о некотором виде реальности, и есть другая реальность, для науки в принципе неуловимая? Какое место тогда физическая (атомно-молекулярная, полевая) реальность занимает в общей системе бытия, как она связана с другими видами реальности (например, психической или социальной)?

Философия, в своём стремлении к познанию всеобщего, целого, асболютного должна опираться не только на науку, но на предельно широкий и разнообразный опыт, должна черпать из всех форм материальной и духовной жизни человека. Её задача, в частности, «ограничить» науку, то есть включить сам феномен науки в целостность высшего порядка, показать её отношение к реальностям иного рода и, главное, к «последним целям человеческого разума». Наиболее выдающиеся философские учения представляют собой настоящий энциклопедический синтез знаний своей эпохи, ее духовную квинтэссенцию - эпоху, постигнутую и выраженную в мыслях (Гегель). Философское осмысление науки необходимо для определения универсальной ориентации человека, общества, человечества, для определения их «генеральной стратегии».

Философия всегда была и остается (в своих невырожденных формах, ибо есть и такие) квинтэссенцией житейской мудрости, учением о том, как надо жить, к чему надо стремиться, чего следует избегать, что в жизни важнее всего. Поступая осознанно, люди действуют целесообразно, преследуют определенные цели, стремясь к тому, что они считают нужным, выгодным, полезным, хорошим, должным, обязательным и т.д. Цели и ценности жизни имеют иерархическую структуру: мы всегда имеем представление о более или менее важном и наши временные и меняющиеся цели (гипотетические) обычно служат лишь промежуточным средством для других целей, которые, в свою очередь, опять достигаются нами ради чего-то третьего и т.д. Лишь если следующая цель имеет смысл, имеет его и предыдущая, как всего лишь средство для её достижения, поэтому вся цепочка этих условных и временных целей имеет смысл лишь в том случае, если есть конечная цель – цель, к которой мы стремимся ради неё самой, и которая уже не является и не может быть средством для другой цели. Ради неё, в конечном счете, и делается всё остальное; без неё все другие цели теряют смысл. Эта цель в философии называется высшим благом. Философия – учение о высшем возможном для человека благе, о конечных целях и назначении человека, об абсолютных ценностях жизни. Одним лишь этим благом интересуется философия, всё остальное – дело техники, а не философии. Какое значение имеет наука для познания высшего блага и его достижения – вот важнейший вопрос философии науки.

Такова общая идея «философии науки». Для более дифференцированного определения её проблематики необходимо исходить из внутренней структуры (проблематики) философского знания (отчасти уже намеченной нами), а также из основных измерений (аспектов, сторон, структуры) науки.

Философия, как в высшей степени самосознательное размышление, как рациональное (разумное) познание имеет логически связный, упорядоченный, систематический характер – даже у философов, не любивших систем и писавших в эссеистической манере. Человеческий разум, справедливо утверждал Кант, по природе своей архитектоничен, т.е. рассматривает все знания как принадлежащие к какой-нибудь возможной системе. «Должен быть почитаем как Бог, - писал Платон, - тот, кто умеет хорошо разделять и определять», приводя в порядок свои познания. Должно относиться как к нечисти, добавим мы, к тому, кто хочет разрушить всякий порядок, внести в знания и умы людей хаос, неопределённость, путаницу. Мышление и есть по сути своей упорядочивание, «собирание» множества в единство.

По мере развития философского сознания общая задача философии, нацеленной на познание истины, поиск всеобщего, всеобъемлющего единства, распалась на ряд взаимосвязанных проблем, которые стали относительно самостоятельными философскими учениями, «дисциплинами», крупными областями философского знания. Эта внутренняя дифференциация философского знания происходит отнюдь не только в связи с потребностями «школьной» трансляции знания. Внутренняя структура философского знания выражает в конечном счете фундаментальную структуру реальности. Поэтому во всех философских размышлениях и учениях обнаруживается при всех конкретно-исторических и личных особенностях одна и та же глубинная, инвариантная структура.

По самому крупному счёту вся история философии выделила три основные, внутренне единые философские проблемы: 1) проблема бытия, 2) проблема познания, 3) проблема блага.

Тот раздел философии, в котором ставится вопрос о бытии в общем и целом традиционно называется метафизикой или онтологией. Под «метафизикой», начиная с Андроника Родосского, к которому восходит история термина, которым было названо главное сочинение Аристотеля, имеют в виду первую философию, учение о «сущем как таковом», о «первых началах и причинах» всего существующего, или о его «последних основаниях», о «глубочайшем», о «божественном», об абсолютном, о бытии и небытии и т.д. Термин «онтология» возник значительно позднее, в начале Нового времени, и его используют либо как синоним метафизики, либо для обозначения части метафизики, «общей метафизики», в которой излагается общая теория бытия: что есть «бытие» вообще, какие есть виды, способы, «слои» бытия, как они связаны друг с другом. Здесь рассматриваются и всеобщие понятия философии (категории, универсалии), и вопросы философской теологии (Бог как всереальнейшая сущность, его атрибуты и его отношение к миру и т.д.), и проблемы натурфилософии (материя, пространство, время, причинность и т.д.), и статус идеального, и место психической (субъективной) реальности в бытии, и проблема небытия (ничто). Анализ науки под этим углом зрения разворачивается в ряд её «метафизических» или «онтологических» проблем. Один из простых вариантов такого анализа – позитивистская идея сведения наиболее важных результатов всех наук в единую «научную картину мира». В этом, собственно, и состоит, по убеждению создателей позитивизма, задача философии в век науки. С позиций же экзистенциально-иррационалистической философии, напротив, необходима радикальная критика науки, которая показывает несостоятельность «научного мировоззрения» и неспособность науки понять истинную реальность.

Тот раздел философии, в котором ставятся вопросы о сущности знания, о его видах, формах, источниках, о законах процесса познания и т.д., называется гносеологией. Теория познания в истории философии всегда была тесно связана с проблемами психологии (науки о душе, о внутреннем мире человека, о субъективной реальности) и логики (науки о разуме, об общих формах и законах мышления, о правильных рассуждениях, о методах аргументации и доказательства). Соответственно этому, можно выделить ряд гносеологических, психологических, логических проблем научного познания. Этой стороне науки особенное внимание уделял позитивизм в разных его формах, выдвинувший в XIX в. саму идею «философии науки» и понимавший её преимущественно как «логику и методологию научного познания». Главная задача философии с этой точки зрения заключается в сравнительном анализе различных наук, выявлении понятий и методов, общих многим наукам, в анализе языка науки, в его логико-математическом моделировании и т.д. Всё это, по убеждению сторонников позитивистско-аналитической ориентации, и составляет задачу «философии науки». Её конечная цель – помогать учёным в их работе, способствовать развитию науки, участвовать в особенности в разрешении её кризисов.

Тот раздел философии, в котором ставится проблема высшего блага, называется, начиная с Аристотеля, практической философией, к которой относятся вопросы этики, экономики, политики. Соответственно этому, философский анализ науки включает в себя её рассмотрение с точки зрения добра и зла, добродетели и порока, счастья и долга человека, то есть - оснований, определяющих в конечном счёте волю, поступки, ценности и цели отдельной личности (этические проблемы); а также с точки зрения развития экономики, материального производства, бытовой стороны существования человека; наконец, отношение науки и учёных к проблемам политики, права, государственной власти, межгосударственных отношений и т.п.

В современной философии выделяется и ряд других областей, каждая из которых также участвует в философском осмыслении науки.

Например, научное знание можно рассматривать с эстетической точки зрения (например, роли идеи красоты в построении математической или физической теории); можно поставить вопрос о значении науки для философского понимания человека (в философской антропологии); можно рассматривать феномен научного знания в связи с проблематикой социальной философии (наука как социальный институт, её взаимодействие с другими социальными институтами, её место в различных типах обществ, перспективы научно-технического прогресса и будущее цивилизации и т.д.); феномен науки необходимо осмыслить и в контексте философии истории (в какой мере наука необходима для понимания смысла всемирной истории, её законов и периодов, начала и конца, судьбы человеческого рода); очень важен анализ науки с позиций философии языка – одного из ведущих разделов и направлений философии XX в., для которого наука выступает прежде всего как совокупность текстов.

Вообще предметом философских размышлений становятся наиболее важные, общезначимые явления действительности или жизни людей. Поэтому если какое-нибудь частное явление приобретает универсальное значение, так что его истолкование затрагивает основания нашего миропонимания и жизнепонимания в целом, то его исследование непременно входит в сферу философии. В двадцатом веке, например, совершилась научно-техническая революция, изменившая жизнь людей коренным образом, и, соответственно, возникла особая область философских исследований, тесно связанная с философией науки – философия техники. Во второй половине XX в. свершилась информационная революция, качественные изменения произошли и в характере общества, и в характере науки (постнеклассическая наука) – соответственно в сферу философских размышлений вошли проблемы информатики, кибернетики, синергетики и т.д.

Тема 2. Понятие науки. Критерии научности знания.

Понятие науки не поддаётся определению, но доступно анализу, благодаря которому может быть сделано достаточно ясным.

Определить можно значение слова (термина), или понятие идеального, мыслимого объекта, но не сущность вещи, реально существующего объекта. Наука – очень сложное, многогранное и постоянно изменяющееся явление человеческой жизни. Поэтому и понятие науки неоднозначно, изменялось со временем соответственно изменению мыслимой в нём реальности.

В русском языке слово «наука» издавна применялось в очень широком смысле, обозначая всё, что учит или чему можно научиться. Например, мальчика «отдавали в науку» сапожнику или столяру. «Его пример – другим наука». И поскольку главный учитель – жизнь, то жизнь – лучшая наука. Опираясь на это первоначальное значение, В.С.Соловьёв в русском энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона пишет, что науки выражает «в широком смысле совокупность всяких сведений, подвергнутых некоторой умственной проверке или отчёту и приведённых в известный систематический порядок».

Однако «в более тесном смысле из области науки исключаются, с одной стороны, все чисто-фактические и технические сведения и указания, а с другой стороны – все чисто умозрительные представления, и она определяется как объективно-достоверное и систематическое знание о действительных явлениях со стороны их закономерности или неизменного порядка». Иначе говоря, научное знание со стороны своего содержания выделяется из других видов знания наибольшей проверенностью, обоснованностью или доказательностью, а со стороны формы – наибольшей систематичностью.

Современный немецкий вариант энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона, учитывая исторический и социальный аспекты науки, определяет её как совокупность знаний некоторой эпохи, которые систематически собираются, сохраняются, преподаются и передаются по традиции, причём эта совокупность относится к некоторой предметной области и находится в логической связи обоснования. Необходимо добавить также, что наука – это «познавательная работа», процесс коллективно (интерсубъективно) и методически осуществляемого исследования, в основе которого лежит интерес к познанию природы, общества и человеческого духа.

Эти краткие определения схватывают самые общие черты науки, которые должны быть далее развёрнуты и уточнены посредством учёта всего многообразия её явлений. Это многообразие предстаёт прежде всего в двух измерениях.

В историческом (временном, диахронном) аспекте наука предстаёт как последовательность нескольких основных исторических форм науки (типов научности или научной рациональности): 1) древневосточная наука (древнееегипетская, шумеро-вавилонская, древнеиндийская, древнекитайская); 2) античная наука (древнегреческая и древнеримская); 3) средневековая наука; 4) наука Нового времени (классическая наука); 5) неклассическая наука; 6) постнеклассическая наука.

Эти исторические формы существенно отличны друг от друга. Например, древневосточная наука имела практически-рецептурный, директивный характер, в ней отсутствует понятие доказательства. Античная наука, напротив, начинается с идеи доказательства, дедукции и носит теоретически-созерцательный характер, совершенно не связанный с практически-технической (ремесленной) деятельностью. Средневековая наука опирается на веру и откровение, имеет в целом догматический характер, совершенно неприемлемый для античных философов и учёных. Новоевропейская наука начинается с идеи эксперимента, отсутствующей во всей предыдущей истории науки и ставит своей целью покорение природы, немыслимое ни в античности, ни в Средние века. Неклассическая наука отказывается от наиболее фундаментальной предпосылки классической науки о принципиальном отличии субъективного от объективного и возможности чисто объективного (абсолютного) описания и познания реальности.

Историческое своеобразие того, что в разные времена называлось «наукой» (эпистемэ, scientia, science), настолько велико, что кажется невозможным обобщить его в одном, едином понятии науки.

Во втором основном измерении, в «синхронном» аспекте, наука, равным образом, предстаёт как многообразие различных видов научного знания, или научных дисциплин (отдельных наук), существенно различающихся по своим предметам, методам, по характеру знания. Всё это многообразие в современной классификации наук сводится к четырём основным классам (типам) наук: 1) логико-математические (формальные); 2) естественные (науки о природе); 3) инженерно-технические; 4) социально-гуманитарные (науки об обществе, о духе и культуре). Различия этих наук настолько существенны, что некоторые представители одних наук отказываются называть представителей других наук «настоящими учёными» и не признают то, чем они занимаются, «настоящей наукой» или наукой «в собственном смысле».

Трудность вопроса усугубляется, далее, и тем обстоятельством, что определение сущности науки, или выяснение её понятия – это философский вопрос (проблему сущности математики нельзя решить математически; физика сама не является физическим объектом), а философия по сути своей плюралистична, и проблема сущности науки решается философами по-разному, в зависимости от исходных принципов.

Таким образом, мы имеем большое количество самых разнообразных представлений о том, что такое наука, как в сознании самих учёных разных времён и народов, представителей разных наук, так и в философских концепциях.

Анализом этого разнообразия мы обстоятельно займёмся позднее, а пока попытаемся в первом приближении, в качестве исходной рабочей гипотезы, выявить, эксплицировать, сформулировать и детально проанализировать наиболее общее понятие науки. Оно должно быть таким, чтобы по возможности сразу охватить все исторические формы науки и все многочисленные разновидности научного знания: от первых «зародышей», «зачатков» или «элементов» научного подхода к действительности в древних цивилизациях до начала XXI в. (примерно за четыре тысячи лет), от математики и физики до искусствоведения и теологии.

С этой целью полезно выделить в столь сложном объекте три основных аспекта: 1) наука – это особого рода знание, специфический вид или тип знания; 2) наука – это особого рода деятельность человека; 3) наука – это особая область общественной жизни, особый социальный институт.

Ясно, что эти три аспекта неразрывно связаны друг с другом, как разные стороны одного и того же предмета. Создатель и носитель научного знания, его «субъект» – человек. Человек познаёт мир и самого себя лишь в процессе деятельности, прежде всего - практической. Мы познаём лишь поскольку действуем. Поэтому и познание вообще, и наука в частности, – особого рода деятельность, в том числе и практическая, а не только умственная. Наконец, научная деятельность по самой сути своей – коллективная, поэтому в процессе этой деятельности учёные вступают в разного рода отношения между собой, создают различные способы коммуникации, научные организации, учреждения и т.д., иначе говоря - образуют научное сообщество. Деятельность учёных – часть жизни общества, «вплетённая» в другие общественные отношения и социальные институты.

Научное знание. Ясно, что главное в науке и для понимании её сущности – знание. Знания людей очень разнообразны, существуют различные виды или формы знания. Какого рода знание стремится получить учёный? Какое знание можно признать «научным»? Как отличить научное знание от ненаучного, донаучного, антинаучного, сверхнаучного и т.п.? Каковы критерии научности знания? Это – одна из первых и важнейших проблем теории науки. Проблема демаркации в широком смысле слова: проведения разграничительной линии, «границы» между научным знанием и всеми иными видами и формами знания.

Самый ясный и глубокий ответ даёт классическая философия науки от Аристотеля до Канта. К их концепциям мы обратимся позднее, поскольку их разбор требует предварительной подготовки. Для начала лучше всего подойти к проблеме со стороны понятия рациональности.

Наука, прежде всего, - часть более обширной сферы рационального знания. Не вдаваясь в трудную проблему классификации всех форм знания вообще (дорациональное, нерациональное, иррациональное, сверхрациональное, интуитивное, дискурсивное, чувственное, эмоциональное, подсознательное и проч.), ограничимся следующим. Под «рациональным» будем разуметь знание: 1) осознанное, или рефлектированное (я знаю, что я это знаю); 2) выраженное в языке, причём в виде суждений или предложений, связывающих понятия в виде утверждений или отрицаний, то есть притязающее на объективность; 3) могущее быть, следовательно, истинным или ложным; 4) способное быть общим достоянием, т.е. могущее быть переданным, сообщённым, понятным другим людям (интерсубъективное; знание, которому можно научить и научиться); 5) обоснованное, опирающееся на факты опыта и логически связанное с другими знаниями (что невозможно без выраженности в суждениях); 6) поддающееся, следовательно, проверке опытом или логическим рассуждением на его истинность или ложность (верифицируемое или фальсифицируемое); 7) доступное совместному обсуждению (дискурсу), совершенствованию, исправлению, развитию, улучшению.

Например, мистический опыт, дающий согласно некоторым философско-религиозным учениям знание высшего рода (сверхрациональное, сверхумное, сверхлогическое) не относится к области рационального знания, поскольку одно из главных свойств мистического опыта, согласно общему мнению его носителей и теоретиков – невыразимость и несообщаемость. Мистический опыт является абсолютно внутренним и абсолютно личным. Рациональное знание – общее достояние.

Далеко не всякое рациональное знание следует признать научным. Наука – это, так сказать, усиленная рациональность, вырастающая на почве обыденного ясного рассудка, способности человека к чувственному восприятию, наблюдению, запоминанию, сравнению, обобщению в понятиях, размышлению, объяснению, высказыванию своего мнения, обмену мыслями с другими людьми, обсуждению, спору. В науке эта способность рационального коллективного познания достигает высшей возможной для человека степени совершенства. Можно даже определить науку как высшую, наиболее совершенную форму рационального знания.

В чём состоит это совершенство?

1. Осознанность (рефлектированность) достигает в науке степени постоянной, систематической, тщательной разработки процедур получения знания (методов и методик), построения методологии научного исследования (теории научного метода) и, наконец, общей теории познания. 2. Выраженность в языке доводится до создания специальных искусственных языков, выработки точно определённой терминологии. 3. Объективность достигает уровня понимания общей сущности вещей, законов природы, общества, мышления, и даже – вечного и неизменного. 4. Общение, обсуждение развиваются до уровня научной коммуникации, предполагающей выработку строгих норм научной этики, создания специализированной литературы, особых организационных форм для обмена идеями и их проверки (защиты диссертаций, дискуссий, семинаров, симпозиумов, конгрессов и т.п.). Наука добывает не просто сообщаемое, интерсубъективное, коллективное, но абсолютно общезначимое знание, то есть такое, которое имеет значение и ценность для человечества, а не только для тех или иных частных объединений людей в тех или иных частных и случайных обстоятельствах их жизни. 5. Обоснованность достигает высоты доказательства, строгого дедуктивного вывода, построения мощных формальных исчислений. 6. Проверка фактами, опытом развивается до сложнейшего искусства научного эксперимента, в котором не только используются высшие материально-технические возможности цивилизации, но и создаются образцы цивилизации будущего.

В историческом плане такая усиленная рациональность, или идея науки в самом широком смысле этого слова (и сама наука) появляются, следовательно, лишь тогда, когда выполняется ряд условий.

Во-первых, когда знание впервые осознается как знание, когда люди не просто что-то знают, но и знают о том, что они что-то «знают», и сознают ценность знания.

Во-вторых, когда люди, сознавая своё знание и его ценность для жизни, осознают и своё незнание, недостаток знания, начинают различать истинное и ложное (появляется идея заблуждения), когда у них появляется стремление к истинному знанию и к его улучшению, расширению, совершенствованию, стремление к знанию более полному, достоверному, надёжному. Иначе говоря, наука появляется лишь тогда, когда возникает критическое отношение к знаниям, мнениям, суждениям, утверждениям, рассказам и т.д.

В-третьих, когда появляются «учёные», когда знание становится целью деятельности некоторых людей, а умственный (духовный) труд – их основной деятельностью (так что общество может содержать, обеспечивать этих людей необходимым для жизни): когда появляются люди, в жизни которых отношение между знанием и практической деятельностью переворачивается. В обыденной, повседневной жизни знание служит средством к достижению практической цели, средством для «жизни». И сейчас обычно люди учатся для того, чтобы применить полученные знания в жизни, для получения практической пользы и выгоды. Для учёного, напротив, практическая деятельность да и жизнь в целом ставится на службу познанию, рассматривается как средство познания истины.

В-четвёртых, когда познавательная деятельность, направленная на совершенствование, сохранение и передачу знаний, изобретает специальный, искусственный язык, выраженный в письменной системе знаков. Это изобретение позволяет «отделить» знание от знающего, от отдельных субъектов, объективировать его не только в мимолётных звуках речи, но в прочной, долговечной, неизменной форме, что и позволяет сделать их общим достоянием научного сообщества, способным в принципе к неограниченному сохранению и коллективному совершенствованию, не ограниченному способностями отдельных индивидов и рамками их непосредственного общения (как в случае устной речи, рассказов, мифов, легенд).

В-пятых, когда знания упорядочиваются логически и принимают характер системы. Это значит, что осознаётся объективая, независимая от воли и желания отдельных субъектов зависимость одних знаний от других, так что если признано истинным нечто одно, то необходимо признать истинным и нечто иное, а нечто третье необходимо признать ложным. Иначе говоря, одни знания опираются на другие и даже могут быть выведены из них посредством одного лишь рассуждения.

Однако далеко не всякое знание способно к такого рода логическому упорядочиванию. Требование логической связности (или, что то же самое, обоснованности и доказательности) связано с рядом требований к характеру знания. Поэтому во все времена в науке упорядочивались не все вообще знания, а знания особого рода. Необходимо точнее определить характер того знания, к которому стремятся и которое создают и сохраняют учёные.

Критерии научности знания, т.е. его принадлежности к «науке», имеют решающий характер и для опознания той деятельности и тех институтов, которые называют «научными».

Вопрос об этих критериях, о «линии демаркации» между научным и вненаучным знанием, породил обширную литературу, и продолжает оставаться дискуссионным. Не претендуя на исчерпывающую полноту, приведём предварительно некоторые важные признаки или критерии научности знания, которые называют в литературе по истории, методологии и философии науки:

- это знание о некотором конкретном предмете (объекте, явлении); научное знание – «предметное»; оно всегда описывает совокупность объектов, их свойств и отношений, их собственную «жизнь»; иначе говоря, наука предполагает осознание различия между «субъективным» и «объективным», между «я» и «не я», между тем, что находится «во мне» (в моём сознании) и «вне меня»; наука – знание об объектах, которые включаются в деятельность человека, но имеют свои собственные свойства и законы, не зависящие от человека; там где невозможно выделить устойчивые себетождественные предметы (объекты) и их функционирование по собственным неизменным правилам-законам, там кончаются возможности и притязания науки; наука невозможна в мире, где нет объектов, а есть, например, одни «субъекты» (в мире мифологии); наука невозможна в мире, где нет вообще ничего устойчивого, неизменного, регулярного, где «возможно всё», где «всё» может «всегда» превратиться во всё, что угодно (мире «оборотничества»); наука возможна лишь в мире, где есть устойчивое, постоянное, регулярное, повторяющееся, а первое устойчиво сохраняющеся в непрерывно изменяющемся потоке ощущений и чувственных восприятий мы и называем «предметом», «вещью», «объектом»; с мышления «предмета» и начинается понимание того, что «я вижу» (слышу и т.п.);

- это знание, которое фиксируется в письменной форме, причём для записи используется не только обычный разговорный (хотя и он используется во всех науках), но и специальный, искусственный язык, созданный сознательно (естественный язык возникает стихийно, сам собою), именно с целью познания некоторой области явлений; этот язык наряду со знаками и словами разговорного языка содержит специальные знаки, символы и термины, понятные лишь для посвящённых, «учёных», т.е. для их понимания надо приложить специально немало усилий, специально изучить что-то такое, что доступно и понятно немногим людям, требует особых способностей и таланта (эзотерическое знание в изначальном смысле этого слова);

- это знание, благодаря специальному языку и специальной терминологии более определённое, более точное, чем обыденное, повседневное знание и любое другое знание; обычный разговорный язык «пленительно многозначен», что сообщает ему большую надёжность за счёт большой неопределённости, а поэзии, скажем, – саму возможность существования; наука, напротив, стремится к однозначности понятий и знаков;

- это знание не об отдельных вещах, явлениях либо событиях, данных в чувственном восприятии (не о единичном), но об особого рода предметах - о так называемых идеальных объектах, которым присуще особого рода бытие (числа, точки, линии, траектории, координаты, абсолютно твёрдые тела, системы отсчёта, поля, эпохи, стили и т.п.) – не физическое (материальное), но и не психическое (субъективное);

- это знание о сущности или законах ряда предметов или известной области действительности, иначе говоря, знание общего – не того, что «здесь и теперь», но того, что в каком-то смысле, как говорил Аристотель, «везде и всегда»; наука в единичном и отдельном познаёт лишь общее (существенное); идеальный объект, описываемый наукой, лишь кажется единичным, на самом деле это – общее, представленное как отдельная «вещь»;

- это знание систематическое, или логически упорядоченное, т.е. такое знание, в котором одни утверждения всегда связаны с другими, вытекают (следуют) из других, основываются на других, предполагают их истинность и т.п.; научное знание никогда не представляет собой просто «совокупность», «множество» сведений, их «агрегат»; ему всегда присуща логическая связность, органическая целостность, которая всегда предполагает наличие исходных общих идей, принципов (в том числе аксиом, постулатов и т.д.), объединяющих самые разнообразные знания и направляющих весь процесс исследования;

- это знание обоснованное или доказательное: оно опирается либо на прочно установленные факты, либо на логику, рассуждение; важнейший признак научного утверждения состоит в том, что оно всегда сопровождается самым подробным описанием того способа, которым это знание было получено; научная деятельность во многом и состоит в разработке способов получения как можно более обоснованного, доказательного знания о соответствующих предметах; в том числе – надёжных фактов: далеко не всё, что дано нам в опыте, является фактом; установление факта – сложная научная проблема;

- это знание, которое, следовательно, всегда может быть проверено на его истинность, т.е. это знание верифицируемое; неоднократной проверке в науке подвергаются как факты, так и расчёты, теоретические построения, доказательства и т.д.; наука – это система «организованного скептицизма» (Р.Мертон), принципиально антидогматическое предприятие; кредо науки, выраженное ещё древнегреческим поэтом Эпихармом: «трезвым будь, умей не верить – в этом всей науки смысл!»; в этом пункте наука имеет сложные отношения с религией;

- это знание, которое может быть также в принципе опровергнуто, пересмотрено, т.е. знание принципиально фальсифицируемое прогрессом науки; есть такие знания, или утверждения, убеждения, идеи, которые такой проверке не подвергаются либо в принципе не могут быть ни проверены, ни опровергнуты и принимаются на других основаниях; скажем, согласно одному из определений, религиозная вера именно и состоит в способности признавать в качестве истинного то, что противоречит фактам и логике и таким образом в принципе не может быть ими опровергнуто; благодаря этому человек получает абсолютно прочную точку опору в жизни, которую не может поколебать ничто; но эта точка опоры находится вне науки;

- это знание объективно-истинное, т.е. соответствующее исключительно своему предмету, отражающее его свойства, а не субъективные особенности, потребности, желания или цели того или иного человека или той или иной ситуации, в которой оно получено; в современной литературе этот признак подвергается острой критике, особенно после создания квантовой физики, принципа неопределённости Гейзенберга и принципа дополнительности Бора, которые истолковываются как научное доказательство невозможности нарисовать объективную «картину мира»; однако в этом случае обычно смешивают собственно науку и её философскую интерпретацию: при всех философских сомнениях в объективной значимости науки сам учёный всегда стремится узнать, как «на самом деле» или «поистине» устроен и действует объект его исследования, и без этого стремления наука немыслима, в этом, собственно и заключается её главное устремление, сама её сущность; человек, который не стремится к объективной истине, не имеет отношения к науке;

- это знание общезначимое и общечеловеческое, не зависящее в своём содержании и в своей ценности от национальных, возрастных, половых, индивидуальных, религиозных, политических и прочих особенностей тех людей, которые его создали (отсюда – иллюзия «внеземного» или «божественного» источника этого знания); в научной деятельности учёный может руководствоваться и личными, и национальными, и религиозными интересами, научное знание может использоваться в личных, религиозных или политических интересах, но в содержании научного знания все эти интересы не отражаются; если отражаются, знание утрачивает научный характер; математику создавали древние египтяне, греки, средневековые арабы, язычники, мусульмане, христиане, буддисты и ведантисты, конфуцианцы и даосы, мужчины и женщины, молодые и не очень и т.д. и т.п.; поэтому нет и быть не может ни «православной науки», ни «русской логики», ни «еврейской физики»; научное знание создаётся всемирной республикой учёных и принадлежит всему человечеству;

- это знание, которое позволяет надёжно и постоянно предсказывать или предвидеть известные явления, относящиеся к ведению данной науки (скажем, затмения Луны или Солнца, координаты межпланетного аппарата, результат смешения веществ и т.п.); цель науки, как говорил О.Конт, «знать, чтобы предвидеть, предвидеть, чтобы действовать»;

- это знание практически полезное, дающее человеку власть над широким кругом вещей и явлений, увеличивающее его возможности, могущество, позволяющее ему действовать и достигать своих целей более эффективно, чем обычно (источник прогресса техники); наука – это настоящая «магия», хотя и «натуральная», естественная, но несравненно более могущественная, чем «волшебная»; в принципе она должна позволить человеку создавать любые вещи и явления с любыми заранее заданными свойствами; если в религии осознаётся то, от чего человек зависит, что имеет власть над ним, то в наука – сознание того, что зависит от человека, над чем он властен, что может быть создано благодаря его деятельности (теория - схема создания); практический характер, правда, имеет и самое обыденное знание, но наука, возникшая как противоположность непосредственно полезному обыденному знанию, как простое стремление к знанию и истине ради них самих, в конечном счёте оказывается несравненно эффективнее обыденного практического знания; самое бескорыстное оказывается и самым полезным для людей.

Все эти признаки лишь с какой-то степенью точности, лишь приблизительно характеризуют научное знание. Между реальной наукой, повседневной научной деятельностью и её описанием, её “моделью” в философии и методологии науки всегда есть некоторый “зазор”. Реальность науки богаче методологических представлений о ней. Этот «зазор» - источник, вижущая сила развития философии и методологии науки.

Кроме того, едва ли можно вообще провести совершенно чёткую линию, отделяющую научное знание от других форм и видов познания, отделяющую науку от философии, от религии, от искусства, от обыденного опыта. Научное знание «вплетено» в сложную ткань человеческого познания вообще, как научная деятельность отдельного человека вплетена в контекст его жизни: «Везде имеет место не прояснённый до конца контекст, органичным элементом которого всегда выступает конкретный научный текст; везде – опора на принципиально неустранимое неявное коллективное и личное знание, всегда – принятие когнитивных решений в условиях неполной определённости…»[5]. Но это не значит, что мы вообще не должны отличать научное знание от знаний иного рода или не можем этого сделать. Абсолютно тонкой грани нулевой толщины нет вообще ни у одной реальной вещи, все «границы» размыты, и тем не менее мы отличаем дверь от стены или шею от головы, хотя ни один человек в мире не может точно определить, где кончается шея и начинается голова.

Наука как деятельность. Из общих соображений (из анализа самого понятия деятельности) ясно, что любая деятельность включает в себя 1) субъект этой деятельности (кто действует); 2) предмет (объект) этой деятельности (на что она направлена, к чему приложена); 3) цель этой деятельности и её результат, 4) средства, используемые в этой деятельности, 5) собственно сам процесс деятельности.

Особенность научной деятельности состоит в том, что это – познавательная (когнитивная) деятельность, т.е. такая деятельность человека непосредственной целью которой является всего познание, понимание, объяснение, то есть получение научного знания, а также его сохранение, переработка, трансляция. С целью, как кажется, дело обстоит проще всего, хотя и здесь возникают вопросы. Допустим, что учёный – человек, который хочет получить как можно более точное, достоверное, истинное знание, которое мы называем «научным». Но зачем? Является ли целью учёного просто познание истины (так что ничего более ценного для него не существует), или же он изначально стремится к такому знанию ради его практического применения? Хочет ли учёный понять вещи или он хочет их переделать и использовать? Является ли целью науки, далее, познание сущности вещей и объяснение существующего и происходящего, или же одно лишь точное и достоверное описание явлений? Стремится ли учёный просто к удовлетворению личной любознательности, своей страсти к познанию, или его цель – служение обществу, благу человечества, или даже служение Богу? Имеют ли значение для определения цели науки моральные ценности?

Кто является субъектом науки? Ответ на первый взгляд прост: человек, учёный. Однако наука по существу своему (см. характеристики рациональности и научного знания) – дело коллективное. Поэтому субъект науки – «научное сообщество». Является ли, однако, характер сообщества существенным для содержания научного знания, так что именно оно и является настоящим субъектом и носителем научного знания, а не отдельные личности, или всё же настоящий субъект, носитель и создатель научного знания – отдельный человек, личность, а коммуникация, сообщество – вещь второстепенная, дополнительная, лишь соединяющая личные усилия в одно целое? Следует ли признать субъектом научного знания просто «человека», или же этот субъект – живущая в нём душа, его разум? А может быть носителем истины лишь по видимости являются отдельные человеческие индивиды и их объединения, а на самом деле истинный субъект науки – Бог, или некий «мировой дух», «мировой разум» (мировое «информационное поле») и т.д., к которому отдельные люди лишь при