Глава 8. В этот раз у них все получилось настолько удачно, насколько это вообще было возможно

В этот раз у них все получилось настолько удачно, насколько это вообще было возможно. Они спрятались в дальнем туалете возле лифта, где еще не закончился ремонт, и благополучно пересидели там всех сотрудников. Последний, кстати, ушел только в начале одиннадцатого.

– Хорошо, что это был не шкаф, – пробормотал Рыськин, выходя в коридор и хрустко потягиваясь. – Представляешь, как бы мы выглядели после шкафа?

– Иди сюда, – позвала Вероника и распахнула дверь в уже знакомую комнату, где в прошлый раз ютилось большинство сотрудников. Сейчас столы поредели, и вид у редакционного помещения был вполне респектабельный.

– Помнишь, я сказала тебе, что Нелли Шульговской кто‑то угрожал?

– Ты ничего толком не объяснила.

– А теперь хочу объяснить. Благо у нас полно времени. Представь себе, что это – стол Нелли Шульговской.

Вероника выбрала ближайшее рабочее место с компьютером и симпатичным вертящимся стульчиком. Подошла поближе и положила руку на спинку.

– Ты, Ося, – Нелли Шульговская. Ты сидишь и занимаешься делами. Садись! – предложила она.

Рыськин послушно сел и навесил шалашиком руки над клавиатурой.

– Занимаюсь делами, – повторил он.

– А я – Кира Коровкина. Я только что приехала из Тулы. У меня с собой чемодан на колесиках и сумочка, естественно.

– Не пойму, к чему ты клонишь.

– Как ты думаешь, Ося, где в настоящий момент находится твоя собственная сумочка?

– Барсетка, что ли?

– Ося, ну какая барсетка! Ты – Нелли Шульговская, Балда Иванович!

– А‑а! Ну, где‑где? Лежит где‑нибудь тут, возле компьютера. Вот тут, – он хлопнул ладонью по столу. – Если, конечно, я не оставляю ее где‑нибудь в другом месте.

– С деньгами и документами?

– Ну, тогда она, возможно, в ящике стола.

– Возможно, – согласилась Вероника. – Но уж никак не на стуле, потому что ты на нем сидишь.

– Согласна, – сказал Ося.

– Что?

– Я ведь Нелли Шульговская!

– А, ну да! Итак, в комнате появляется Кира Коровкина с чемоданом и сумочкой через плечо. Здесь полно людей, все галдят, разговаривают друг с другом, болтают по телефону, входят, выходят, перекрикиваются. В общем, обычный рабочий дурдом. Нелли Шульговская здоровается с Кирой и ведет ее к своему столу. Говорит: располагайтесь, дорогая, ля‑ля‑ля. Кира задвигает чемодан под стол или куда‑нибудь в угол и опускает сумочку в кресло.

– Она могла оставить ее висеть на плече.

– Могла. Но я думаю, она все же поставила ее. Кира устала и, когда достигла цели своего путешествия, так сказать, разгрузилась. Помню, как Нелли Шульговская рассказывала мне за обедом, что Кира все самое ценное держит в чемодане. А в сумочке у нее только рубль мелочью. Возможно, они стояли и разговаривали с Нелли, и та знакомила Киру со своими сотрудниками. Как бы то ни было, сумочка некоторое время лежала без присмотра. Думаю, когда Кира и Нелли отправились выпить по чашечке кофе, Кира даже не взяла ее с собой. Чемодан был заперт, а сумочка ее не волновала. Платить за кофе она не собиралась – Нелли пригласила ее.

– Никак не соображу, что ты хочешь сказать.

– Сейчас сообразишь. Только для этого тебе надо встать. Давай‑давай, Ося, поднимайся!

Ося поспешно встал, и Вероника положила свою сумочку в кресло.

– Ну, дорогой мой, – сказала она, – подойди к двери. Подошел? Отлично. А теперь представь, будто ты только что появился в этой комнате. Ты прекрасно знаешь, где находится стол Нелли Шульговской. Что ты подумаешь о сумочке, которая стоит в кресле?

– Что это ее сумочка! – воскликнул Рыськин и хлопнул себя по лбу.

– Теперь ты понимаешь, кому предназначалась та записка: «Если поедешь в „Уютный уголок“ – будешь убита»?

– Господи Но зачем убийце понадобилось предупреждать ее?!

– Думаю, эта записка была одной из главных составляющих преступного плана. Но она не сработала! Произошла ошибка, и план дал осечку. И вот тогда‑то…

– Тогда‑то… – повторил заинтересованный Ося.

– Тогда‑то и появился в моем подъезде душитель в черной маске!

– Какую связь ты видишь. – начал было Рыськин, но Вероника немедленно зажала ему рот ладошкой.

– Ш‑ш! Сюда кто‑то идет!

В коридоре и в самом деле раздались шаги. Они принадлежали женщине – гулко цокали «подкованные» каблучки. Вероника и ее телохранитель заметались по комнате и в конце концов спрятались за шторами. Однако женщина до их пристанища не добралась. Цоканье неожиданно прекратилось, и все стихло.

– Она зашла в один из кабинетов дальше по коридору! – прошептала Вероника и поглядела на часы:

– Половина первого ночи. Что ей понадобилось в редакции? «Женский досуг» – все же не ежедневная газета, тут авралов нет.

– Может быть, это с ней встречается здесь Тарас Шульговский по ночам? – тоже шепотом предположил Рыськин.

– Ты сам сказал, что он приходит не раньше половины второго ночи.

– Это не я сказал, это охранники сплетничали в буфете.

– Вдруг это ночная уборщица? – испугалась Вероника. – Она облазит все углы и, безусловно, наткнется на нас.

– Давай чем‑нибудь припрем дверь. Она подумает, что комнату заперли.

– Комнаты внутри коридора не запираются – ты же видишь, здесь нет замков. Если дверь не откроется, уборщица позовет охранников.

Однако неизвестная дама вообще не подавала признаков жизни.

– Что, если она и в самом деле ждет здесь Тараса? – Вероника потерла кончик носа. – Перетирает бокалы, зажигает свечи.

– Тарас Шульговский, безусловно, такой бедный, что ему больше негде встречаться с бабой, кроме как в редакции журнала, принадлежавшего его жене, которая только что умерла.

– Убедил, – кивнула Вероника. – Может, пойдем посмотрим, где она?

– Не вздумай. Нас может выдать каждый шорох.

– Тогда я чуть‑чуть приоткрою дверь, чтобы лучше слышать, что происходит снаружи.

Вероника выполнила свое намерение и на цыпочках вернулась обратно. Они с Осей простояли за занавесками не меньше четверти часа, когда услышали далекое гудение лифта.

– 0‑па! – сказал Рыськин. – Сюда поднимается кто‑то еще.

– Почему ты думаешь, что сюда?

– Вот увидишь.

Ося оказался прав, потому что почти сразу после того, как лифт, лязгнув, остановился, в коридоре прозвучал капризный женский голос:

– Ты опоздал!

– Спешил к тебе и был остановлен за превышение скорости, – ответил мужчина. Тон у него был недовольный.

– Принес деньги?

Пауза, затем все тот же тон:

– Вот.

– Прекрасно, прекрасно. Просто чудесно. Сумма меня устраивает. Только не пойму, зачем понадобилось встречаться именно здесь. Можно было пересечься в метро или в баре.

– А ты будто не понимаешь? – вкрадчиво спросил мужчина.

– Что я должна понимать?

– Разве ты не знаешь, что делают с маленькими грязными шантажистками? – Тихий взвизг. – Не знаешь? С ними обходятся очень, очень жестоко!

Рыськин и Вероника одновременно высунулись из‑за штор и вопросительно посмотрели друг на друга.

– Внизу охранники! – пискнула тем временем незадачливая шантажистка.

– У юридической консультации есть отдельный вход. А у меня есть ключ. Я прошел незамеченным. Охранники думают, что ты здесь одна.

– Но я буду кричать!

– Я тебе не позволю Послышалась какая‑то возня, сопение, а потом – все. Стало тихо, словно ничего и не было.

– Там что, кого‑то убили? – дрожащим голосом спросила Вероника.

– Ага. А мы будем соучастниками.

– Ося, у тебя ведь есть пистолет!

– А вдруг у этого типа тоже есть пистолет? Обычно на свидание к шантажистам ходят вооруженными.

– Ося, мы не можем сидеть здесь и делать вид, что ничего не происходит!

– Взываешь к моим человеческим чувствам?

– Вроде того.

– Я не человек, а телохранитель.

– В любом случае ты – друг человека, – Вероника подошла и ткнула его в спину. – Так что давай не дрейфь.

– А ты?

– Я тоже пойду.

Толкаясь, они пересекли комнату и поглядели через щелку в коридор. Там было пусто и тихо.

– Он затащил ее в один из кабинетов! – прошептала Вероника. – Только в какой?

– Будем проверять, – обронил Рыськин и, достав оружие, прокрался к ближайшей двери.

Поднял руку и тихо‑тихо постучал по ней костяшками пальцев. Подождал. Когда ничего не произошло, перешел к следующей. Снова постучал. Ничего. Так он прошел половину коридора, когда за очередной дверью в ответ на его стук раздались какое‑то шуршание, шипение, потом быстрые легкие шаги, и.., дверь распахнулась.

Вероника, стоявшая прямо позади Рыськина, взвизгнула. И было от чего! На пороге кабинета стоял тот самый жуткий тип, которого она в третьем часу ночи видела выходящим из корпуса дома отдыха «Уютный уголок», – бледно‑зеленый, лысый, со шрамом на шее. На нем был расхристанный костюм, белая рубашка в пятнах крови. Кровь капала и с его правой руки. Посреди кабинета, на ковре, корчилась девица, поджимая ноги к самому животу и слабо попискивая.

– Руки вверх! – в полный голос крикнул Рыськин и наставил дуло пистолета лысому в лоб.

– Ося, это он! – воскликнула Вероника. – Убийца Нелли Шульговской!

Лысый, который держал дверь одной рукой, внезапно что есть силы толкнул ее, и она захлопнулась прямо у спасателей перед носом. Ося тотчас же выбил ее правым плечом. Лысый трусил к окну, вероятно, рассчитывая пройти по карнизу или выброситься на асфальт.

Рыськин в два прыжка догнал его и хотел ударить пистолетом по голове, но лысый увернулся и, в свою очередь, нанес Осе удар кулаком в нос. Тот ругнулся, сделал выпад, лысый ответил, и тут между ними завязалась отчаянная потасовка.

– Стреляй! – закричала Вероника. – Я свидетель! Это самооборона!

– Не могу прицелиться! – прохрипел Ося, которого худой, но жилистый лысый теснил к шкафчику с документами. – Вызывай милицию!

Вероника кинулась было к телефону на столе, но тут же налетела на жертву убийства, которая на четвереньках двигалась к выходу из кабинета, с бешеной скоростью перебирая коленками.

– Эй! – крикнула Вероника. – Ты куда это? Жертва ничего не ответила и через пару секунд исчезла в коридоре. Вероника метнулась к телефону и только тут заметила, что на столе стоят два бокала, а рядом, в ароматной луже, бутылка вина.

– Что здесь происходит, черт побери?! – совершенно неожиданно раздался позади нее властный голос.

Вспыхнул свет, и Вероника, обернувшись, увидела на пороге Тараса Шульговского. Рыськин с лысым перестали сражаться и тоже повернулись к вошедшему, растерянно хлопая глазами.

– Они… Они ворвались! – отвратительным визгливым голоском сказал кто‑то из‑за спины Тараса.

Вероника сделала шаг в сторону и увидела, что это говорит жертва нападения – молодая встрепанная девица в помятой блузке и короткой юбке.

– Сергей Евгеньевич, что вы здесь делаете в такой час? – продолжал допытываться Шульговский, глядя теперь почему‑то конкретно на лысого.

– Я… Забыл тут кое‑какие документики! – забормотал тот, пытаясь огладить себя руками со всех сторон.

– Сергей Евгеньевич? – изумленно повторила Вероника. – Какой такой Сергей Евгеньевич? Это он – Сергей Евгеньевич? Вы его знаете?

– Сергей Евгеньевич Казарюк, – представился лысый, застегивая рубашку на верхнюю пуговку, вероятно, чтобы скрыть шрам. – Исполняющий обязанности главного редактора журнала «Женский досуг».

– А по тебе не скажешь! – презрительно заметил Рыськин, одним движением руки спрятав пистолет.

– Я видела, как примерно в половине третьего ночи вы выходили из того корпуса, где погибла Нелли Шульговская! – тотчас же обличила Вероника нового и.о.

– Ну, я выходил, – выпятил хилую грудь Казарюк. Пятна на его рубашке поблекли, и стало ясно, что он всего‑навсего облился красным вином.

– Постойте‑ка! – встрял Тарас. – А вы, вообще, кто такие?

– Я Вероника Смирнова, – поспешно ответила Вероника. – Мы с вами знакомы. Помните, сидели за одним столиком в столовой «Уютного уголка»?

– А‑а! Да‑да‑да‑да, припоминаю. Конечно, это были вы!

– Понимаете, меня как победительницу конкурса красоты собирались сфотографировать для обложки. Я пришла в редакцию, меня посадили в какой‑то пустой кабинет и велели ждать. Поскольку по личным обстоятельствам, о которых позвольте не распространяться, я всю ночь не спала, то почти сразу задремала. А когда проснулась, оказалось, что все сотрудники уже ушли, а дверь в коридоре заперта.

– Вы могли позвонить на пост охране, – укоризненно заметил Тарас.

– Но как? Я же не знаю телефона.

– Ах, да! Но кто, извольте узнать, вот это?

Тарас неаристократично, пальцем указал на Осю, который сунул руки в карманы штанов и посвистывал, облокотившись на стену.

– Это… Это мой брат, – сказала Вероника. – Когда я не вернулась домой к ужину, он подъехал к редакции и решил меня поискать.

– Охранники не могли его пропустить!

– Тю! – сказал Рыськин. – Видал я ваших охранников в гробу и белых тапках!

– Так, – мрачно заявил Тарас. – С охраной надо разбираться. Но это позже. Скажите на милость, зачем вы напали на Сергея Евгеньевича?

– Мы думали, что его руки обагрены кровью!

– А при чем здесь половина третьего ночи и «Уютный уголок»?

– Как? Вы разве не знаете?! – удивилась Вероника и тут же пробормотала:

– Впрочем, откуда же вам знать?

– Что знать?

– Есть все основания полагать, что вашу жену убили.

– Вы спятили.

– Может быть. Но за что тогда угробили одну финалистку конкурса «Мисс Марпл» Инну Головатову и покушались на меня и на вторую финалистку, Татьяну Семенову?

– Угробили?

– Убили.

–Почему?

– Потому что мы – свидетели убийства. Мы трое занимали номера по соседству с Нелли и не спали той ночью.

– Какой‑то бред, – помотал головой Тарас. – Вы отдаете себе отчет?..

– Я‑то отдаю. Кстати, а у вас есть алиби? – неожиданно выпалила Вероника. – На ту ночь?

– Я не обязан вам отвечать, – заявил Тарас, – но да, алиби есть. Вас это успокаивает?

– Зря вы на меня обижаетесь, – пожала плечами Вероника.

– На дур не обижаются. – неожиданно сказала из‑за спины Шульговского девица, которая еще недавно валялась на ковре. Вероника смутно представляла себе, как можно прийти в такой экстаз от Казарюка.

– Кстати, – оживилась она. – Что это были за разговоры про шантаж, про деньги? «Маленькая грязная шантажистка», кажется, так вы сказали, Сергей Евгеньевич?

– Это мы… – икнул Казарюк, – мы так играем. У нас такой способ.., разнообразить отношения, понимаете? Можно, мы пойдем?

– И все‑таки, Сергей Евгеньевич, – весьма учтиво спросила Вероника. – Почему вы той ночью в доме отдыха не вернулись в свой номер?

Она блефовала. Потому что понятия не имела, вернулся Казарюк в номер или нет. Однако тот мгновенно попался на удочку.

– Я вообще той ночью не был в своем номере!

– Как это? – опешила Вероника.

– Понимаете, я готовил финал конкурса. Все было на мне – и реквизит, и непосредственно сами задания, и…

– Короче, Сергей Евгеньевич, – одернул его Шульговский. Вероника недовольно поглядела на него.

– Я приехал днем, раздал девочкам конверты и пошел к администратору договариваться о месте проведения конкурса, – затараторил Казарюк. – Ну, и так получилось, что мы заболтались, засиделись за полночь… – Он зыркнул на Шульговского, будто бы ожидал от него какой‑то реплики. Но Шульговский промолчал.

– Администратор – женщина? – грозно спросила девица в мятой блузке, выходя из тени Тараса.

– Разве в этом дело, Маруся? – У Казарюка был жалкий вид. – В общем, я зашел в корпус уже после двух. Мечтал завалиться спать. Но, представьте себе, мой номер оказался заперт! Я вертел в замке ключ минут пять – без толку. Может быть, перепутал да взял не тот, кто его знает? Короче, в номер я не попал. Тогда я поднялся на второй этаж и попробовал достучаться до знакомых мне членов конкурсного жюри. Но они, вероятно, уже сладко спали. Что мне было делать? Я выбрался наружу и вернулся к администратору проситься на ночлег.

– Так администратор все‑таки женщина? – снова вопросила Маруся уже не грозным, а ехидным тоном.

– Да! – вздернув подбородок, сказал тощий Казарюк. – Администратор – женщина.

– Так я и знала!

Маруся в сердцах швырнула на пол салфетку, которую комкала в руке, и размашистым солдатским шагом вышла из кабинета.

– Догоните ее! – жалобно попросил Казарюк и посмотрел на Рыськина. – В конце концов, вы должны компенсировать мне душевное потрясение. Для нее нужно поймать такси.

– Догоните сами!

– Я.., не умею успокаивать женщин. Она вырвется от меня и пойдет пешком по темной улице…

Ося вздохнул и поглядел на Веронику. Она кивнула, и тогда только он вышел из кабинета.

– Сейчас я здесь все приберу, – сказал Казарюк, встряхиваясь, словно собака. – И тоже поеду.

– Послушайте, Сергей Евгеньевич, – обратилась к нему Вероника. – Вы должны оставить мне ваш номер телефона.

– А что за нужда?

– Я пытаюсь разобраться в том, что случилось в доме отдыха. Масса странных деталей и фактов. Возможно, у меня будут к вам вопросы.

– Вы расследуете смерть моей жены? – сопя, уточнил Тарас.

– Можно сказать и так.

– Почему я в этом не участвую?

– Насколько я понимаю, вы считаете, что в тот вечер она просто много выпила.

– Да, но… Черт побери! Я расстроен. – Тарас взъерошил волосы и шагнул к Веронике. – Могу я чем‑то помочь?

– Можете. Скажите, где вы были той ночью? На деловой тусовке?

– Нет, совсем нет. На деловой тусовке вместо меня был Стаc Марягин.

– Вот как? Но я же сама слышала, как вы говорили, что теперь, дескать, ваша очередь, потому что Стаc ходил на прошлой неделе.

– Точно. Но когда я приехал в Москву, мне позвонила Акимова… Это наш исполнительный директор. Сказала, что ей утром ехать на встречу, а документов, которые необходимо взять с собой, нет.

– Пропали какие‑то документы? – насторожилась Вероника.

– Нет, не пропали. Это я виноват. Случайно засунул их в свои бумаги и унес домой. Мне пришлось перерыть все. Перевернул квартиру вверх тормашками.

– Акимова была с вами? Это она – ваше алиби?

– Нет. Я не знаю, где она была, но она мне все время звонила. Все время! Из‑за нее я чертовски нервничал и уронил стойку с видеокассетами. Стоял такой грохот! У меня внизу соседка, мерзкая тетка Варвара Никитична. Любопытная и жутко склочная. Она мне ничего не спускает! Я думал: уж в два часа ночи она не придет интересоваться, что у меня упало и не грозит ли ей обрушение потолка. Представьте себе, пришла!

– И она может подтвердить, что в два часа ночи вы были дома?

– Конечно, подтвердит, куда она денется? Если к ней придут из милиции, я буду только рад. Такая маленькая соседская месть.

– Я не из милиции.

– Я знаю. Но ведь не собираетесь вы копаться во всем этом в одиночку? Если у вас есть подозрения относительно смерти Нелли…

– Милиция не разделяет моих подозрений. Например, когда я описала им Сергея Евгеньевича, они заявили, что он – плод моего воображения.

– Я, пожалуй, пойду, – проблеял из угла Казарюк. – У меня завтра множество дел. Нужно хорошенько выспаться…

Он прошмыгнул мимо Шульговского, глубоко втянув голову в плечи. Вероятно, боялся, что тот остановит его и скажет, что он больше никакой не «и.о.». Вероника была больше чем уверена, что именно Тарас раздает теперь должности в журнале.

– Господи, где же Ося? – обеспокоенно пробормотала Вероника.

– Кто такой Ося? – тут же вскинулся Тарас.

– Да мой брат.

– Ему больше подошло бы имя Геннадий или Георгий. В общем, что‑нибудь на букву "г".

– Это что, оскорбление? – опешила Вероника.

– Шутка. У вашего Оси такое лицо, будто он болен гипотонией, гепатитом и гастритом одновременно.

Вероника подумала, что Тарас, возможно, весьма близок к истине. Чтобы поддержать шутку, она сказала:

– Мне известно только о диарее и клаустрофобии. Сейчас позвоню ему на мобильный, узнаю, куда он запропастился. Однако мобильный Рыськина не отвечал.

– Его не могли скрутить ваши охранники? – поинтересовалась Вероника.

Тарас поднял телефонную трубку и позвонил на пост. Охранники сообщили, что Рыськин вышел вместе с Марусей и больше в здании не появлялся.

– И что же мне теперь делать? – расстроилась Вероника. – Как я попаду домой? Частника ловить ночью страшно.

– Наверное, из этих же самых соображений ваш брат решил отвезти Марусю домой.

«И бросил меня? Без предупреждения? – подумала Вероника. – Не может быть». Она волновалась, как бы с ее горе‑телохранителем снова чего‑нибудь не случилось.

– Если вы подождете пять минут, я вас подброшу, – неожиданно предложил Тарас. – Ночевать в казенном здании не слишком‑то приятно.

– Была бы вам очень признательна, – учтиво сказала Вероника.

Они перешли в другой кабинет, где Тарас некоторое время копался в бумагах.

– После смерти Нелли, – признался он, – я частенько приезжаю сюда ночью поработать. Вообще не могу спать, даже снотворное на меня не действует.

– Но у вас ведь есть собственный офис! – удивилась Вероника.

– Не собственный. Офис у нас один на двоих с партнером. Боюсь, если я начну торчать там ночами, Стаc забеспокоится. Подумает, что я проворачиваю какие‑нибудь темные делишки.

«Может быть, так оно и есть?» – неожиданно подумала Вероника.

Когда они вышли из подъезда, оказалось, что на улице льет дождь – все вокруг шуршало и булькало, а фонари парили над головой, потеряв ориентацию в пространстве. Шульговский скинул пиджак, раскрыл его у них над головами, и они бросились под секущие струи. Потом он достал из кармана брелок, и машина преданно подмигнула ему фарами.

– Садитесь, – предложил Тарас, торопливо распахивая дверцу.

«Он не знает, что я провела ночь с его партнером, – подумала Вероника, очутившись в машине, и почувствовала, как загорелись щеки. – Впрочем, об этом никто не знает».

Тарас спросил, куда ее везти, потом с печалью в голосе начал рассказывать о том, какие трудности возникли с журналом после смерти Нелли. Вероника слушала вполуха и механически отвечала на вопросы.

– Казарюк меня сегодня удивил, – неожиданно сказал Тарас.

– Да уж, – пробормотала Вероника. – Они с Марусей всех поставили в тупик.

– Я, собственно, не об этом. – Тарас оторвал левую руку от руля и сильно потер лоб. – В тот день в доме отдыха… Перед тем, как.., как Нелли погибла, я позвонил ему и сообщил, что прилетает Питер Ларсон из Лондона. Питер – журналист, он должен был усилить конкурсное жюри. Я попросил Сергея Евгеньевича встретить важного гостя лично.

– И куда же делся этот ваш Питер?

– У него в последний момент все изменилось, и он не прилетел. Но, как я сегодня понял, Казарюк вообще не был в аэропорту. Удивительное дело. Мой партнер Стаc за такие штучки увольняет сотрудников.

Услышав это имя, Вероника вздрогнула. Интересно, Стаc ждал вечером ее звонка? Конечно, ждал – она бы на его месте тоже ждала. Но как она могла встретиться с ним после того, как нашла злосчастные ботинки?

Неужели она провела ночь с.., с монстром? С убийцей, который подбирается к ней все ближе и ближе? Почему, если он считал, что «Москвич» намеревался сбить ее, он не позвал милицию? Он, такой правильный, который натравил на Осю представителя правопорядка только за то, что тот якобы приставал к ней? Потому что он знает женщину в зеленом! Потому что она – его сообщница!

Вероника застонала.

– Что с вами? – спросил Тарас участливо. – Что вас беспокоит?

– Я… У меня… У меня ноги промокли, – нашлась Вероника.

– Под вашим сиденьем есть пара тряпок, чтобы вытирать обувь. Оботрите туфли, иначе схватите воспаление легких.

– И еще кучу болячек на букву "в"? – усмехнулась Вероника, послушно наклоняясь и шаря под сиденьем. – Водянку, волдыри и варикоз?

– Ну, для вас это слишком. Пожалуй, стоит остановиться на веснушках.

Тарас улыбнулся, но улыбка вышла печальной. Вероника тем временем разглядела, что держит в руках красно‑белый клетчатый носовой платок, сильно перепачканный и странно заскорузлый. Этот платок она видела в столовой дома отдыха, когда Тарас Шульговский вытирал брюки. Странно, что вещь, которую он носил отглаженной в кармане, Тарас использовал не по назначению. Особенно если учесть, что под сиденьем и в самом деле было полно тряпок.

В тот момент Вероника не смогла бы объяснить, зачем она это сделала. Скомкала платок в руке и опустила в свою сумочку. Даже если Тарас Шульговский убил жену, он в любом случае не обагрял руки кровью. И, конечно, платок не кровью испачкан. Однако Вероника считала, что, пока убийца разгуливает на свободе, нельзя пренебрегать ни одной мелочью.

– Я сочувствую вам. Очень, – сказала она, пожимая холодную руку Тараса Шульговского, который промок до нитки. Дождь по‑прежнему буйствовал, но Тарас все равно побежал вместе с ней к подъезду.

– Иначе я буду волноваться, – объяснил он. – У вас в подъезде не страшно?

– Н‑нет, – соврала Вероника.

Совершенно неожиданно она испугалась: вдруг Марягин как‑нибудь узнал, где она живет, и теперь ждет ее возле двери?

– Я отлично доберусь до квартиры!

– Ну, ладно.

Тарас тревожно глянул на нее из‑под мокрой челки, и Вероника улыбнулась. Помахала рукой и вошла в подъезд. Дверь хлопнула и отсекла все звуки мира. Здесь было сухо и необычайно тихо. Только сейчас она сообразила, что ночь уже кончается. Какой Стаc? Что это она, в самом деле?

Вероника постояла под горячим душем и легла на неразобранную постель. Рыськин не звонил. Вероника еще раз проверила его номер – мобильный не отвечал. Она не позволяла себе думать, что с ее телохранителем случилось что‑то плохое. Плохого и так выше крыши.