Сопоставление тоталитарной теории и святоотеческого подхода к ересям

Однако, чем не занимаются сторонники антикультовых теорий, так это подробным изучением доктрин сект и сопоставлением церковного, святоотеческого опыта в противостоянии сектам и своим мнением по этому вопросу. Они полагают, что “мы почти ничего не можем найти у Святых Отцов, так как с этими проблемами им не приходилось сталкиваться” (то есть с проблемами “невиданного ранее синкретизма и эклектизма”, приспособленности к массовой культуре, использовании слабостей демократических систем современных государств, сращенность с международным бизнесом, СМИ и спецслужбами некоторых государств и т.п.).

Более того, они считают, что бесполезно приводить святоотеческие аргументы в полемике с иеговистами, так как святоотеческие писания не являются для них авторитетом и иеговистов нельзя считать христианами. Однако, такое отношение к святоотеческому наследию свидетельствует об начетничестве, восприятии святоотеческого наследия как некоей формулы, выработанной для конкретного случая, а не о творческом подходе к этой сокровищнице церковного опыта. Действительно у святых отцов нет конкретных аптечных рецептов на все случаи жизни, ибо их невозможно предусмотреть, но они дают нам правильный подход, методологию решения богословских проблем. Творческий подход к святоотеческому наследию предполагает усвоение их диалектики, а не заучивание когда то разработанных теоретических схем. Древние Отцы не сталкивались с электронными средствами передачи информации, но они лучше всех постигли законы внутренней жизни человека и возможные последствия различных воздействий на него. Новые способы передачи информации это лишь средства ее доставки к человеку, но человек по своей природе остался прежним. Если относится к святоотеческому наследию так, как предлагают некоторые сторонники тоталитарной теории, то можно отложить в сторону практически всю аскетическую литературу, поскольку ее авторы не встречались со современными технологиями и опыт их жизни в этом смысле как бы не применим в современных условиях.

В трудах ересиологов, а позже и в работах по русскому сектантству освещаются кроме вероучительных и негативные стороны из религиозной жизни сектантов, но большинство известных исследователей сознательно не уделяли им много внимания. Однако, теория тоталитарных сект главным образом фокусирует на них свое внимание.

Чрезмерный интерес к неприглядным сторонам жизни сектантов не был в центре внимания православных ересиологов. Св. Ипполит Римский, живший в II-III веке старался “обращать преимущественное внимание не на внешнюю вульгарную мифологическую сторону, а на внутреннюю философскую и... свои сведения о различных сектах большей частью основывает не на слухах, не на свидетельствах лиц обратившихся от ереси к церкви, а главным образом на сочинениях самих еретиков”. Другой авторитетный ересиолог блаженный Феодорит, епископ Киррский, чей труд “Еретические басни” признан одним из лучших в своей области, “старательно избегает всего, что отзывается фабулой (сейчас бы сказали публицистикой - прим. авт.) или непристойностью”. По свидетельству известного русского богослова профессора Н. Глубоковского, сам блаженный Феодорит видел в этом одно из главных достоинств своего труда. Он пытался показать каков путь ведущий к Царству Небесному и каковы стези еретиков, приводящие к погибели. Поэтому в большинстве случаев святитель стремиться излагать учение еретических школ, чья самобытность определялась их “теоретическими принципами, богословско-философские воззрениями, но не обрядовою практикою. Это убеждение, - по мнению профессора Н. Глубоковского, - избавило Киррского пастыря от публицистичности, отличающей некоторых ересиологов. Не желая касаться поведения еретиков, он, таким образом, “хочет дать не только объективно-точное описание ересей, но вместе с этим единственно то, что по преимуществу достойно научного внимания”.

«Как особенные, сразу бьющие в глаза, качества, здесь открывается нам спокойствие тона, всегда ровного и выдержанного, и отсутствие полемического задора. Безупречный христианин, много потерпевший от еретиков и всю жизнь страдавший от лживых наветов в еретическом неправомыслии, считавший искоренение всяких заблуждений существеннейшею обязанностью каждого пастыря, он чужд нетерпимости. По сравнению с Епифанием Кипрским, он более обладал всепрощающею и благожелательною любовью к заблуждающимся и достоинством беспристрастного учёного. Он пишет с хладнокровием убеждённой в себе истины, не страшащейся никаких врагов и подчиняющей их себе. И Феодорит, в качестве ересеолога-богослова, находил первоисточник мутного еретического потока в диаволе, но в этом случае у него сказывается то же разделение Царства Божия от царства тьмы, какое мы видим в его Церковной истории. Это был логический постулат, первооснова его суждений, христианская точка зрения на предмет, совершенно необходимая и абсолютно верная по смыслу Евангелия. Это был критерий, свидетельствовавший и о точном понимании ереси и о твёрдой православной почве автора. Строгий к себе, он был снисходителен к согрешающим, особенно потому, что был глубоко уверен в отрицательности и недолговечности всякого зла», - писал проф. Н. Глубоковский.

Одно из наиболее подробных описаний отрицательных явлений в религиозной практике еретиков встречается у св. Епифания Кипрского. Но к этой особенности его труда исследователи относились критически. Профессор Иванцов-Платонов отмечает, что “при горячности натуры, при крайней предубежденности против еретиков, и при недостатке широкой образованности беспристрастно входить в смысл мнений противных личным убеждениям, он естественно мог иногда самым искренним образом не намеренно искажать, представлять в преувеличенно-темном и грубом виде смысл обличаемых учений, и придавать значение всяким преувеличениям, иногда может быть и совсем недостоверным, известиям о недостатках нравственной жизни еретиков”. У некоторых современных исследователей истории религии главное внимание также обращается содержательной части какого либо явления и весьма осторожно они относятся к сообщениям о непристойном поведении еретиков.

Следует сказать еще об одном важном недостатке антикультовой теории. Блаженный Феодорит первоисточник ереси и причину ее дальнейшего распространения видел в дьяволе, который “избравши людей, достойных его энергии, надев на них - в виде личины - наименование христиан и как бы медом помазавши края чаши, (через них) он преподнес людям гибельное лекарство лжи”. Эта мысль абсолютно верна смыслу Евангелия, её же мы встречаем и в трудах других святых отцов. Теория тоталитарных сект не акцентирует внимание на этом вопросе, для нее главное стремление лидера к власти, обогащению и тому подобное, а ее распространение объясняет психотехнологиями и другими методами. Но в этом и заключается коварство сатаны – в стремлении скрыть подлинный источник ереси. Это лишний раз говорит о не богословском подходе к проблеме так называемых тоталитарных сект.

Новая теория не касается существа учения секты, являющегося ее сердцевиной, и избегает его религиозной оценки с позиций Предания Церкви. Поэтому вполне естественно, что ее представители главную опасность новых сект увидели не в антицерковных учениях, стремящихся ниспровергнуть Домостроительство Христово, но в их социальных доктринах и нарушении сектантами так называемых прав человека. Они таким образом переносят акцент в полемике с сектантами с богословских аргументов, обличающих их взгляды, к психологическим и даже медицинским, которые предполагают, что эти группы “промыли мозги” своим адептам и нарушают их права.

Тоталитарная теория, кроме несоответствия ее критериев святоотеческому богословию, не согласуется и с пастырско-миссионерскими задачами. Она допускает возможность существования категории якобы дозволенных “не опасных” респектабельных сект: баптистов, пятидесятников и тем самым выводит их из поля миссионерской работы, но сейчас они представляют как раз большую опасность, чем тоталитарные. В связи с этим вполне оправданным является опасение высказанное священником Олегом Стеняевым в отношении прозападных американского образца религиоведов, которые будто бы “специально нас сталкивают на маргинальные, очень мелкие религиозные группы, для того, чтобы мы не занимались теми религиозными движениями” которые существуют при мощной финансовой поддержке Запада.

Другой ее недостаток деления сект на “опасные” и “не опасные” заключается в том, что секты могут переходить из категории тоталитарных в “нормальные”, “не вредные” или вообще могут со временем приобрести название церкви. Основанием этого предположения является относительность границ того, что мы подразумеваем под правами человека. Права человека - это не абсолютная, но изменчивая величина, ибо непостоянен сам человек и представление о его правах может быть пересмотрено. Теоретически нельзя отрицать и того, что при определенных обстоятельствах Церковь может лишится своего статуса.

Кроме того, теория тоталитарных сект не дает универсального подхода для пастырской работы с их членами. Основанная на ее принципах методология вывода людей из сект неприемлема для Церкви, ибо переводит вопрос только в медицинскую плоскость (говоря об “излечивание” от сект) и в правовую.

Согласно святоотеческому взгляду ересь или сектантство являются выражением сознательного выбора лжеучения. Даже если человек был введен в заблуждение сектантами по неведению, то отстаивание ереси есть результат не обмана или отсутствия должного религиозного образования, не слабости воли, но, как говорит святитель Игнатий Брянчанинов, “упорства воли”, сознательного противления Истине, хулы на Духа Святого. И более древние церковные писатели указывают на “упорство, на эту непоколебимую защиту лжи, как главную отличительную особенность ереси”. Из этого состояния возможен только один выход: через принятие Истины, осознание своего заблуждение и покаяния в нем. “Ибо, хотя не легко обратится душе, объятой заблуждением, - говорит св. Ириней Лионский, - но не совсем невозможно освободиться от заблуждения, как скоро предстанет истина”. Все иные средства могут в лучшем случае лишь внешне отделить человека от секты, но не изменить его внутреннего состояния. Новая же теория акцентирует внимание лишь на одной внешней социально-правовой стороне деятельности сект, и выдает этот подход как главное содержание Сектоведения. Сторонники этой теории неоднократно оговариваются, что надо изучать и вероучение сект, но методология их изучения сект, и небольшой удел богословской и критической части их материала, посвященного сектантству свидетельствует об обратном.

Таким образом, тоталитарная доктрина не уделяет должного внимания вероучению, то есть тому, что делает религиозные группы сектами. Она не ставит перед собой цели показать, где истина, а где заблуждение. Поэтому на ней нельзя построить приемлемую для богословия методологию распознания этих категорий.