Революция 1974 г

В 60-е гг. колонии в экономике Португалии постепенно утрачивают свое значение. Если в 1965 г. Португалия экспортировала в страны ЕС лишь на 310 млн эскудо больше, чем в свои колонии, то в 1969 г. разрыв увеличился до 3,5 млрд эскудо. На рубеже 1960—1970 гг. в Португалию поступает средств от туризма и денежных переводов эмигрантов много больше, чем от эксплуатации колоний [12, 139]. Доля колоний в португальском экспорте в 1974 г. сократилась до 11%, а импорт из колоний в 1972 г. снизился до 9% [12, 169].

Некоторые высшие иерархи португальской церкви выступили против колониальных войн Португалии. В церквях проходили молебны, от которых был только шаг до актов сопротивления правившему режиму. Например, в ночь на 30 декабря 1972 г. в Лиссабоне состоялся такой молебен, все участники которого были арестованы полицией. Север страны оставался верен как правительству, так и церкви, в городах же нарастало недовольство католиков политикой правительства. Соборы и даже ризницы использовались для нелегальных собраний оппозиции из числа верующих. Наконец, в 1973 г. священники написали коллективное письмо, в котором настаивали на политическом плюрализме [7, 111—114].

В 70-е гг. колониальные войны становились все более непопулярными. Чтобы избежать воинской службы, в 1971 г. более 100 тыс. молодых людей выехали из страны, насчитывавшей менее 10 млн жителей [7, 49]. В 1970 г. население Португалии стало на 130 тыс. человек меньше, чем в 1965 г. [13, 38]. Радикальные изменения происходили в армии. Еще к началу 1960 г. военная профессия перестала быть привлекательной для молодежи из семей буржуазии и землевладельцев, которая предпочитала университеты военной академии. В профессиональные офицеры шли юноши из числа средней и мелкой буржуазии, преимущественно из провинции, а также молодежь среднего класса, т. е. все те, кто знал жизненные реалии и не имел покровителей. Кроме того, была введена обязательная военная служба для выпускников университетов, в которых царили оппозиционные настроения.

Вся совокупность факторов, действовавших в португальском обществе, привела к тому, что в сентябре 1973 г. возникло подпольное «Движение капитанов», образованное средними и младшими офицерами. Изначально оно преследовало узкокастовые интересы, но позже они переросли в общенациональные. 25 апреля 1974 г. вооруженные силы, возглавляемые «Движением капитанов», свергли правительство Каэтану [22, 122, 175].

Апрельская революция 1974 г. не была антиклерикальной, в отличие от революции 1910 г. С первый дней апрельской революции 1974 г. церковь и государство заняли осторожные позиции по отношению друг к другу. Церковь призвала верующих не сопротивляться новому режиму и активно участвовать в политической жизни. После 1974 г. священнослужители, особенно молодые, стали активно покидать церковь. На смену периодам конфронтации первых лет первой республики и тесного сотрудничества с «новым государством» пришло сосуществование церкви и государства в условиях безразличия друг к другу [7, 115—117].

После революции сразу начались переговоры с колониями. 26 августа 1974 г. была признана независимость Гвинеи, 6 сентября 1974 г. — Мозамбика, а 12 июля 1975 г. — Сан-Томе и Принсипи. Процесс в Анголе был затяжным, так как метрополия инвестировала в Анголу больше всего средств. Тем не менее 11 ноября 1975 г. независимость была предоставлена. Последней заморской территорией стало Макао. По соглашению 1979 г. с КНР эта территория отошла Китаю 20 декабря 1999 г. Индонезия аннексировала Восточный Тимор [7, 203—204].

После 25 апреля 1974 г. начались стихийные захваты малоиспользуемых земель, а также земель, принадлежавших владельцам, не проживавшим на земле. Эти захваты были зафиксированы законами об экспроприации земель в апреле и мае 1975 г. Захват земель нарастал до ноября 1975 г. Более 1 млн га сменили владельцев: 800 тыс. были просто захвачены и 195 тыс. национализированы. К концу 1975 г. 1160 тыс. га из 1600 тыс. га, предназначенных для этих целей, перешли в другие руки без особых трудностей, незаметно.

Большие земельные участки не дробились, а использовались для эксплуатации целиком. Были созданы два типа новых производственных единиц (НПЕ): крупные капиталистические хозяйства (САР) и союзы коллективного производства (UCP), причем последние были крупнее. Социалисты поддерживали САР, а коммунисты UCP.

Правительство создало центры поддержки аграрной реформы. Эти центры были в главных городах. Одновременно были созданы органы, которые выдавали ссуды под малый процент. Вовлечение земель в производство дало увеличение производства. Была предоставлена работа большому количеству рабочих. Но многие САР и UCP были нерентабельными, поэтому экономический и социальный аспекты реформы были не уравновешены.

На севере страны правительство способствовало концентрации земель. В апреле 1975 г. были использованы разные методы, но если социальные проблемы решались, то раздробленность земельных владений оставалась. В 1979 г. на севере 43,9% участков имели площадь менее 1 га, а 38,2% — от 1 до 4 га. Были учреждены кредиты для поощрения объединений отдельных владельцев в кооперативы. В целом эта политика встретила молчаливую оппозицию крестьян, считавших все это обманом. Создание кооперативов на севере основывалось на двух принципах: уважения к частной собственности и добровольности вхождения в кооператив.

Крестьянская среда Португалии очень консервативна, что проявилось не только на примерах кооперирования крестьянских хозяйств. В Португалии до сих пор существует немало сельских общин, возникших издревле как переходная форма от примитивных обществ, где собственность только общая, к индивидуальной собственности, которую можно наследовать и продавать. Такие сельские общины имеют в коллективной собственности горные пастбища, лесные угодья, пахотные земли, луга, воды, скот (прежде всего самцов-производителей), мельницы, печи, кузницы, сельскохозяйственный инвентарь, общественные здания. Как правило, сельские общины имеют в своем распоряжении только ту или иную часть из вышеперечисленного. Управляются сельские общины советами, избираемыми на собраниях общин. Ныне многие сельские общины выглядят как пережитки прошлого, но все попытки покончить с этими формами хозяйствования встречают ожесточенное сопротивление крестьян [16, 2, 136—137].

На юге стал действовать закон 29 сентября 1977 г. Он устанавливал пределы приватизации земель: 50 га орошаемых земель и 500 га богарных. Но ситуация к лучшему не менялась. В 1976 г. 86 тыс. га были переданы от кооператоров частным владельцам. В 1980 г. еще 40 тыс. га были возвращены в такой же форме. Постепенно бывшие собственники экспроприированных земель частично вернули лучшие свои земли. В 1982 г. более 600 тыс. га были возвращены своим старым владельцам. В середине 80-х гг. НПЕ занимали 40% земель от того количества, которое было в 1975 г. Передел собственности иногда вызывал кровавые побоища.

Начиная с 1977 г. ситуация в сельском хозяйстве ухудшилась и не только из-за политических неурядиц. Дефицит зерновых, согласно оценкам ЕС, составлял 17%. Производство зерна сократилось с 600 до 400 тыс. т, а риса — вдвое, но не в результате экспериментов с земельной собственностью, а из-за неблагоприятного влияния изменений климата. Действительно, в 1983 г. по этой причине сбор пшеницы упал до 8,4 ц с га, а в 1984 г. он достиг 13,8 ц с га. В 1981 г. Португалия импортировала 75% потреблявшихся зерновых.

Начиная с 1977 г. правительство реализовало семь региональных планов по развитию сельского хозяйства, но результаты были ниже ожидавшихся. После этого оно усилило помощь сельскому хозяйству: в 1979 г. было введено страхование урожаев, в 1980 г. разблокированы кредиты для возвращения собственности мелким владельцам. Правительство выдвинуло большой план помощи сельскому хозяйству (1981—1984): 60 млн дол. были направлены на обучение и ликвидацию безграмотности сельскохозяйственных рабочих. Полная сумма составила 400 млн дол. Однако всемирный кризис сельского хозяйства привел к весьма скромным результатам [7, 135—140]. В целом шел процесс сокращения сельскохозяйственного производства и уничтожения целых отраслей сельского хозяйства. Поощрялось выведение земель из сельскохозяйственного оборота ради разведения эвкалиптов как сырья для целлюлозно-бумажной промышленности, что вело к полному истощению почв в силу биологических особенностей эвкалиптового дерева. К тому же из евросубсидий много средств уходило не по назначению, что было предметом особого разбирательства.

Революция 1974 г. сопровождалась переделом собственности в промышленности. Малым предприятиям были даны права самоуправления, что было в новинку в Португалии. В Лиссабоне их было более 300, а в Порто — 125. Все банки и страховые компании были национализированы, кроме иностранных.

Национализация промышленности в основном проводилась в 1975 и 1976 гг. Из-за передряг, внутрипортугальского и международного бойкота рентабельность предприятий была нулевой. Развитие шло медленно или вовсе останавливалось. Декрет 5 марта 1977 г. снизил долю национализированных предприятий с 75 до 40% и стимулировал развитие частного предпринимательства.

Промышленность Португалии пострадала от энергетического кризиса 70-х гг. Большие танкеры были отправлены на слом. Очистные сооружения для танкеров остановились. Единственно, что спасло промышленность Португалии от краха — низкая заплата рабочих. Но в 1982 г. разница в зарплате в Португалии и в Западной Европе исчезла. Иностранные инвесторы с тех пор привлекались регулярной девальвацией эскудо.

В 1982 г. конституция 1976 г. была изменена. Национализация более не считалась окончательной. Вновь появились частные банки. Были отмечены потоки частного капитала в цементную промышленность и производство удобрений.

Промышленность Португалии существовала долгое время в условиях государственного протекционизма. Политика ЕС, направленная на свободный обмен, заставила правительство изменить эту традицию. Интеграция в ЕС открыла новый трудный этап в силу жесткой конкуренции [7, 154—156]. В этот период самым прибыльным сектором экономики стал туризм, 40% иностранных туристов прибывали из Испании, многие приезжали из Англии, Франции, Германии.

Экономическое развитие Португалии после 1974 г. было очень противоречивым, как следует из изложенного выше. Тот же вывод следует и из статистических данных. Валовой внутренний продукт Португалии в 1975 г. составлял 342 млрд эскудо, а в 1980 г. — 1 трлн эскудо. Но дефицит внешнеторгового баланса оценивался в 1975 г. 48 млрд эскудо, а в 1983 г. — 391 млрд эскудо. Внешний долг Португалии в 1975 г. был 80 млрд эскудо, а в 1981 г. — 620 млрд эскудо. В 1981 г. экспорт составил 254 млрд эскудо, а импорт — 599,7 млрд эскудо. Продолжалось бегство капиталов в иностранные банки: в 1982 г. на счетах португальских капиталистов в зарубежных банках находилось 600 млрд эскудо, т. е. сумма, равная половине ВНП в том же году [13, 72—90].

Наконец, о коррупции. Ее уровень всегда был в Португалии высоким, на что неоднократно указывалось выше. Не улучшилось положение и в конце ХХ в. В путеводителе по Португалии, изданном германским издательством «Полиглот-Верлаг д-р Болт КГ» в 1995 г. и переведенном на русский язык, говорится: «Страна управляется централизованно из Лиссабона. При этом дурной славой пользуется раздутый и неэффективный бюрократический аппарат — настоящий тормоз на пути модернизации. Здесь трудно чего-либо добиться, используя нормальное законодательство, зато взятка открывает любые двери» [14, 12]. Вдумайтесь, в маленькой брошюре, содержащей множество фотографий, карт, таблиц и только самые необходимые сведения, нашлось место именно для этой информации. Значит, она действительно очень важна для посетителей Португалии.

Заключение

Сопоставляя условия формирования и сущности нидерландской и португальской культур, можно сделать предварительные выводы, которые необходимо будет дополнить и уточнить по мере накопления информации о культурах других народов.

Для нидерландской культуры, как и для североморской в целом, характерна индивидуальная предприимчивость, недоверие власти одному лицу (герцогу, королю и т. п.), избираемость руководства общественными организациями на строго определенные и сравнительно короткие сроки, сменяемость, отчетность и ответственность этого руководства. Тут нет места кумовству или патернализму, обычных для Португалии и России. Португальской же культуре долгое время было присуще не просто послушание монарху, а потребность в нем. В республиканские времена место монарха надолго занял диктатор, полномочия которого каждые четыре года подтверждались избирателями на чисто символических парламентских выборах, а каждые семь лет — на президентских. Особенно отчетливо эти различия двух культур проявились в представлениях о корпоративности в Нидерландах и Португалии.

Вследствие избираемости, сменяемости и подконтрольности властей, а главное, индивидуальной предприимчивости, в североморской культуре коррупция была лишена почвы, каковой являлась для Португалии несменяемая и безответственная власть в сочетании с народной традицией предпочтения несменяемой власти.

На примере Португалии отчетливо видно, что по мере изменения деятельности народа вследствие индустриализации страны, роста образованности и т. п. меняется и сознание португальцев, а с ним и его культура. Однако этот процесс идет очень медленно, и негативные особенности португальской культуры приводят в настоящее время к бегству португальских капиталов (наподобие утечки португальских сокровищ в прошлые века) за границу. Бегство от житейских тягот, порожденных многовековыми обычаями организации человеческого общежития, выражается в эмиграции португальцев. Эмиграция в Португалии существовала веками и не прекращается до сих пор. В Бразилии португальские эмигранты сталкиваются с относительно привычными нормами, но в странах североморской культуры, например, в Канаде, они попадают в тяжелые условия ломки их культуры. Только в Торонто в 1973 г. существовала община, включавшая в себя 75 тыс. португальских эмигрантов, которая была «столь же Португалией, сколь и Канадой». Как этническая группа, так и португальские эмигранты по отдельности «страдают от маргинальности и невежества среды, в которой они жили и которая не являлась ни португальской, ни канадской» [15, 18].

Португальская культура, начиная с XVI в., терпела поражения в соревновании с североморской культурой (сначала нидерландской, а затем английской), но настойчиво искала приемлемые для себя пути развития. Например, еще в начале 50-х гг., вопреки предрассудкам Салазара, началось плановое осуществление индустриализации (планы 1953—1988, 1959—1964, 1965—1967, 1968—1973). В начале 50‑х гг. Гуннар Мюрдаль еще не приступал к своему исследованию стран Южной Азии и не сделал свой вывод о предпочтительности планирования в обществе, где нет культурной традиции индивидуального предпринимательства или она мала (см. ч. I). Благодаря планированию в начале 80-х гг. Португалия имела индустриальный сектор, на который падало более трети производства страны.

Можно считать, что, планируя индустриализацию, Португалия последовала примеру СССР, вышедшему сильным индустриальным государством из сокрушительной Второй мировой войны. Но за этой догадкой скрывается куда более глубокая истина: условия формирования португальской и великоросской культур (именно великоросской), а также сами культуры двух народов поразительно похожи друг на друга. Как португальская, так и великоросская культуры сформировались на границе двух миров — христианского и мусульманского. Оба народа веками копили силы для того, чтобы сбросить чужеземное владычество (мавританское и монголо-татарское соответственно), милитаризируя свое общество, подчиняя всю свою деятельность из поколения в поколение военизированному укладу общественной жизни. У обоих народов были отцы-освободители — Афонсу Энрикеш у португальцев и Иван Калита у московитов. Оба народа прошли через полосы абсолютных монархий, колонизаторских экспансий (что определялось военизированными культурами двух народов), революций 1910 и 1917 гг., хаосов периодов 1910—1926 гг. и февраля—октября 1917 г., диктаторских режимов 1926—1974 и 1917—1991 гг. соответственно, революционных переворотов 1974 и 1991 гг. с последующим развитием культур в сторону ценностей североморской культуры.

Общность португальской и русской культур проявляется даже в отдельных характерных деталях. Например, обеим культурам присуще идея миссионерства. В Португалии традиционный себастьянизм в ХХ в. трансформировался в идею распространения в мире (прежде всего в Бразилии, Анголе, Мозамбике и т. д.) высоких идеалов иберийской культуры (лузотропикализм, идея Пятой империи), а в России мессианство сначала выражалось в христианской идее «Москва — Третий Рим», а позже русская культура взвалила на себя миссию распространения коммунизма во всем мире ради счастья на земле, несмотря на лишения и перенапряжение сил народа. Такого мессианства нет более ни в одной европейской стране.

В соответствии с задачами этой книги все общие черты процессов формирования португальской и великоросской культур, равно как и основных их особенностей, будут рассмотрены после изложения исторических условий формирования русской культуры.

Литература

1. Варьяш О.И., Черных А.П. Португалия: дороги истории. М.: Наука, 1990.

2. Oliveira Marques A.H. History of Portugal. Vol. I. From Lusitania to Empire. N.Y. and L.: Columbia University Press, 1972.

3. Грановский Т.Н. Лекции по истории средневековья. М.: Наука, 1987.

4. Коста К. Обзор истории философии в Бразилии. М.: Изд-во иностр. лит-ры, 1962.

5. Payne S.G. A History of Spain and Portugal. Madison: Univ. of Wisconsin Press, 1973.

6. Помбу Р. История Бразилии. М.: Изд-во иностр. лит-ры, 1962.

7. Marcade J. Le Portugal an XX e Siecle. 1910—1985. P.: Presses Universtaires de France, 1988.

8. Gallagher T. Portugal. A twentieth-century interpretation. Manchester: Manchester Univ. Press, 1983.

9. Автономов А.С., Савин В.А. История государства и права стран Пиринейского полуострова. М.: МГИМО, 1988.

10. Baklanoff E.N. The Economic Tansformation of Spain and Portugal. N.Y.: Praeger Publ., 1978.

11. Saunders A.C. de C.M. Asocial history of black slaves and Freedmen in Portugal 1441—1555. Cambridge etc: Cambridge Univ. Press, 1982.

12. Капланов Р.М. Португалия после второй мировой войны (1945—1974). М.: Наука, 1992.

13. Писарец И.Г. Португалия: в поисках нового пути. М.: Международные отношения, 1986.

14. Хайдрун Р. Португалия. Путеводитель. М.: Дубль В, 1996.

15. Nunes F. Problems and adjustments of the Portuguese immigran family in Canada. Porto: Secretaria de estado das comunidades protuguesas. Centre de estudos, 1986.

16. Decionário de História de Portugal. Dirigido por Joel Serrão. Losboã: Iniciativas Editoriais, 1979. Em 6 tomos.

17. Хазанов А.М. Тайна Васко да Гамы // Новая и новейшая история. 1999. №1.