Откуда они взялись

Растрепанный, забрызганный кровью, с полубезумным взглядом, человек танцевал вокруг самодельного алтаря.

– Всевышний! – завывал он. – Великий и Милосердный! Снизойди до раба Своего! Взгляни на дело рук моих, что сотворил я во Славу Твою!

– И что же ты сотворил? – раздался Голос с небес. Человек задрожал и упал на колени.

– Вот! – он махнул рукой в сторону алтаря. – Жертву! Великую жертву!

Небеса промолчали. Человек облизнул губы и продолжил:

– Сына своего. И другого сына тоже. И обеих дочек. И жену заодно. И брата с семьей, на всякий случай. Всех.

– Зачем? – тихо спросили небеса.

– Я… – человек сглотнул. – Я тоже хочу. Как Авраам. Только еще больше. Он только одного сына хотел в жертву принести, да и то, кстати, не принес. А я – всех! Причем сам, без подсказки! Меня никто, как его, не уговаривал, я сам! По велению души! Я выше! Я должен получить больше! Мне положено!

– И что же ты хочешь получить? – спросили небеса еще тише.

– Пусть от меня тоже произойдет великий народ, – хрипло произнес человек.

– Ты же убил всех своих детей, – напомнили небеса.

– Новых нарожаю.

– Значит, великий народ?..

– Да! Великий и многочисленный. Чтобы моих потомков было вдвое больше, чем у Авраама… нет, втрое! Вчетверо! В тысячу раз! Я заслужил. Я ведь, правда, заслужил!

– Да, – подтвердили небеса. – Ты заслужил.

Человек пал ниц со слезами счастья на глазах.

– Я знал! Спасибо Тебе, Всемогущий!

– От тебя, – громко и торжественно заговорили небеса, – произойдет многочисленное потомство. Никто и никогда не сможет сосчитать его. Доволен ли ты?

– О да!

– Потомки твои расселятся по всему миру, и убоятся их все прочие народы. Доволен ли ты?

– Да, да!

– Ни в чем не будут знать они нужды, ни в жилье, ни в пропитании. В любой дом зайдут, как в свой собственный, и возьмут, не спросясь, все, что им потребно. Доволен?

– Да!!!

– Отменным здоровьем награжу твое потомство. Ни холод, ни жара, ни болезни не подкосят их. Неистребимы будут твои потомки. Сгинут, как и не были, все иные народы, а твои дети останутся вовеки. Доволен ли ты?

– О‑о, да, да, да!

– Значит, быть по сему!

И стало так.

Ну вот, мальчик мой. А ты, кажется, спрашивал, откуда взялись тараканы?

* * *

– Ты убил моего отца! Приготовься к смерти!

Неприятный лысый тип за столом поднял голову от бумаг и скучающим голосом произнес:

– Шестьсот тридцать два.

– Что?.. – опешил герой.

– Ваш номер. Вы ведь пришли мстить?

– Ну да.

– Тогда пройдите в приемную и спокойно дождитесь своей очереди. Много вас тут таких… желающих.

* * *

– У нас с женой, – сказал печально граф, – жизнь не сложилась. Наши отношения были скованы рамками условностей, мы были подчеркнуто вежливы, но вот любовь… любви не было. И однажды напряжение дошло до того, что мы с женой разругались, она наговорила мне кучу шокирующих вещей, я что‑то ответил, она добавила… – граф вздохнул. – И я для нее умер.

Помолчав минуту, граф продолжил:

– С тех пор каждую безлунную ночь я являлся к ней в белом саване, гремя цепями, и смыкал холодные пальцы на ее шее, и обжигал ледяным дыханием кожу между лопаток, и оставлял следы укусов на горле и на запястьях… ее это страшно заводило. На что только не пойдешь ради близкого человека!

* * *

Василиса открыла глаза, повернула голову и с удивлением посмотрела на Кощея.

– Ну ты даешь, Кощеюшка! Не ожидала от тебя такой прыти! Я думала, ты задохлик задохликом, только зубами скрипеть и умеешь.

– Раньше мне скованность мешала, – скромно пояснил Кощей. – А сейчас я, видишь, раскован.

– Напился, да?

– Не без того, – потупился Кощей.

– И много ли пришлось выпить?

– Три ведра, – признался Кощей. – Ванька твой, между прочим, напоил.

– Дурак он, мой Ванька, – пожала белыми плечами Василиса. – Ну, значит, сам и виноват.

* * *

– Не ругай политиков, – строго сказал мне мои бес. – И газетами нечего швыряться, тебе же самому потом придется убирать.

– Не ругать политиков?! – возмутился я. – Да ты посмотри, что они делают! Они же… они же…

– А что «они»? – пожал плечами бес. – Нормальные политики. Даже отличные политики, не побоюсь этого слова.

– Отличные?! – взвыл я.

– Конечно. А что тебя так удивляет?

Он всмотрелся в мое лицо, понимающе хмыкнул и скорчил рожу.

– А‑а, вот в чем дело. Ты считаешь, что хороший политик обязан печься о благе народа, а плохой – тот, который этого не делает?

– Разумеется.

– Ну так ты не прав. Политики бывают двух сортов: второго и третьего.

Он поерзал на моем левом плече и воздел вверх палец, начиная лекцию:

– Скажи‑ка мне, умник, зачем, по‑твоему, люди идут в политику? Нет, не отвечай пока, я сформулирую вопрос иначе. Можешь ли ты себе представить молодого человека, который поступает в Оксфорд, Кембридж или Институт Международных Отношений исключительно для того, чтобы в отдаленном будущем сделать свой народ счастливее?

– М‑м… нет… хотя постой… да, могу.

– Правда? – искренне удивился бес. – А скажи тогда, какие шансы у этого феноменального юноши пройти экзамены в МГИМО, удержаться и успешно закончить обучение? Среди сотен поступивших туда юных карьеристов, сынков (ну и дочек) высокопоставленных родителей? И не скурвиться самому, а потом еще заручиться поддержкой партии, где все – такие же бывшие выпускники того же заведения, а без партии ведь никуда, в одиночку к власти не пробьешься. Так вот, я спрашиваю: какие у него шансы пройти весь этот путь и попасть в правительство?

– Нулевые, – уверенно ответил я.

– Правильно, – ободряюще улыбнулся мне бес. – Молодые амбициозные люди, начинающие свою политическую карьеру, преследуют собственные цели. Кто‑то жаждет власти, кто‑то почестей, кто‑то денег, а большинство хочет все это разом. Затем и рвутся в институт, затем и прогрызают себе дорогу наверх, расталкивают других локтями, уничтожают противников, лгут, воруют, дают взятки – лишь бы добраться до вершины, любой ценой! А ведь не заплатишь любую цену, не доберешься, вот в чем штука!

Бес сплюнул мне в нагрудный карман и продолжил:

– Какие у тебя основания полагать, что, достигнув власти, человек резко изменится? Что он перестанет думать о карьере и личной выгоде и задумается о благе народном?

– Никаких, – признал я.

– Ну так чего же ты хочешь от политиков? Они делали карьеру для того, чтобы им, понимаешь, им самим было хорошо. А отнюдь не тебе, и уж тем более не какому‑то абстрактному «народу». Так что у вас идеальные политики. Всем политикам политики. Образцово‑показательные!