Менее жестко привязывает право к государству , в то вре­мя как в системе континентального права господствует пра­во государственное

Почему же так случилось, что именно в странах, испы­тавших на себе влияние идей Французской революции, и прежде всего в самой Франции, этой колыбели прав челове­ка, легально только государственное право? Мы уже от­мечали, что "великие буржуазные революции" совершались юристами. Увлечение законами и кодексами как регулятора­ми общественных отношений и выражением всеобщей воли неизбежно предполагало усиление роли государства, гаранта правовой стабильности и единственного выразителя суверени­тета нации: "Никакая совокупность лиц, никакое отдельное лицо не могут осуществлять власть, которая явно не исходила бы от нации" (Декларация прав человека и гражданина. 1789, ст. 3).

Уже в начале XIX в. появление в европейской обще­ственной мысли идей солидаризма и правового социализма знаменовало собой поворот в правосознании нового поколе­ния юристов, начинавших сомневаться в том, что закон есть выражение общей воли. Теория "автономии воли" — объект повального увлечения многих философов и правоведов того времени. Французский Гражданский кодекс 1804 г. (Кодекс Наполеона) предполагал, что воли индивидов достаточно, что­бы совершать действия, имеющие правовое значение, на­пример заключать контракты. Хранители всеобщности воли в лице государства сопротивлялись нарастанию автономист­ских поползновений со стороны структур гражданского об­щества — профсоюзов, ассоциаций, корпораций; по их убеж­дению, идеи солидарности и справедливости должны прева­лировать над индивидуальной волей, волей отдельных групп.

Казалось, развитие системы социального законодатель­ства, формирование основ гражданского общества ослабля­ло нормотворческую роль государства, поскольку государ­ству отводилась лишь функция регулятора новых социальных связей, посредника между прежними и новыми субъектами права- Правовой плюрализм выступал в форме сосущество-