Вергилию

Уже веют весной ветры фракийские,

Гонят вдаль паруса, море баюкая,

Не гремят от снегов реки набухшие,

Цепенея, не спят луга.

Вьет гнездо и зовет жалобно ласточка:

«Итис, Итис, вернись!» Прокна злосчастная.

Опозорила род местью кровавою

Сладострастному варвару.

На свирели в траве нежной по пастбищам

Тучных стад пастухи песнями тешатся,

Бога радуя: мил Пану аркадскому

Скот и горной дубравы мрак.

Есть, Вергилий, пора жажды томительной,

Коль по вкусу тебе вина каленские,

Знай, приятель-клиент выспренних нобилей,

Нардом выкупишь Вакха дар.

Банка нарда бутыль целую выманит, —

Та бутыль в погребах спит у Сульпиция,

От нее у надежд крылья расплещутся,

Горечь дум как рукой сметет.

Коль согласен вкусить радости пиршества,

Плату мне прихвати! И не подумаю

Безвозмездно тебя, как богатей какой,

Чашей полною потчевать.

Так не медли, отбрось мысли корыстные,

Погребальный костер не за горами — ждет,

Каплю глупости, друг, в бочку премудрости

Примешать иногда не грех.

Лике

Я богов заклинал, Лика, — заклятиям

Вняли боги. Клянусь, ты постарела, да,

А заигрывать рада?

Слыть красавицей? Пить? Любить?

Запоздалую страсть песней подхлестывать,

Под хмельком вереща: «Эрос!» А он приник

К щечкам Хрии цветущим,

Мастерицы под цитру петь!

Прихотлив, не летит к дубу усохшему,

Мимо, — мимо тебя, мимо, позорище:

Зубы желты, морщины,

Взбились клочья волос седых.

Нет, забудь, не вернут косские пурпуры

И каменья тебе тех золотых былых

Дней, которые в фастах

Отсчитал календарный рок.

Где же чары твои? Где обаянья дар?

Прелесть пляски? Увы! Где же та Лика, где!

Вся — дыхание страсти,

Чуть поманит — и сам не свой.

Ей на поприще нег даже с Кинарою

Состязаться не грех. Только Кинаре срок

Краткий Парки судили,

А красавице Лике век,

Каркая, коротать старой вороною

На посмешище всем юным искателям

Пылких встреч. Полюбуйтесь-ка:

Факел стал головешкою.