Электронная библиотека научной литературы по гуманитарным 7 страница

Я осторожно обошёл неразорвавшуюся бомбу, внимательно осматривая её со всех сторон. Она выглядела совершенно неповреждённой итолько в носовой части имеласьнебольшая вмятина. Я вновь обошёл бомбу и обследовал её со стороныстабилизатора. По моим предположениям именно здесь, то есть где-то в хвостовой части, должен располагаться взрыватель. Я, конечно же, и не собирался обезвреживатьэтот неразорвавшийсябоеприпас, поскольку выкручивать взрыватель из несдетонировавшей авиабомбы... На это безумиемогсогласитьсятолько сумасшедший... Или же полный дилетант в военном деле. Просто мне было интересно узнать, где же именно располагается взрыватель этой махины.

Но ятак и необнаружилэтот механизм с детонатором. Тут рядом было кое-что поинтереснее. А именно- отсутствующаяплита перекрытия. Ведь неразорвавшаясяавиабомба лежала в самом холлеПрезидентского Дворца. И в пареметровот данного боеприпасазиялаогромная прямоугольная дыра. Когда-то здесьбыла обыкновенная бетоннаяплита. Но откуда-то сверху прилетела бетонобойная бомба... Наверняка, точно такая же как иэта "дура"... И в подвальном помещении Дворца произошёл мощный взрыв. И одна избетонных плит просто-напросто исчезла. Как я ни старался, но мне не удалось обнаружить остатки этой плиты нивнизу, то есть в подвале, ни на первомэтаже.

Затем менязаинтересовал сам подвал. естественно, что онбыл тёмным ипугающежутким. У меня имелся с собой электрический фонарик. Но мой инстинктсамосохранения быстренькоподсказалмнето, что и батареи в фонаре почтиразрядились, и верёвок у нас сейчас нет, и лестниц тоже...

-И вообще!.. - сказалнапоследок голосинстинкта самосохранения. -Ну, его на фиг!.. Этот подвал!

Я вздохнул имысленно с нимсогласился. Ведь на сегодняшний день на нашу долю уже выпало столько переживаний и нервных стрессов, что этогобыло достаточно-предостаточно. С этими благостными мыслями я направился к ближайшему выходу, то есть к противоположному торцу здания, где и выбрался наружу. Внимательно глядя себе под ноги, я обошёл Дворец с задней стороны. Тут валялосьнесколько металлических прилавков или столов, которыеобычно используются в общепитовских столовых. Я обогнул иих, после чего оказался в зоне прямой видимости. Вернее, я уже мог наблюдать как подбитый танк Т-72, так и наш грузовик Урал. И остаток пути прошёл без лишних неприятностей, казусов или оплошностей.

Обратно мы ехали молча. Я прокручивал в своих мыслях всё то, что мне довелось сегодня увидеть. И чей-то бронежилет на парапете,и сгоревшую БМПешку, и странноватый взгляд пехотного командира, и забавляющихся разведчиков, и труп знакомого мне старика, и подбитый нашими вражескийтанк Т-72, и эту неразорвавшуюся авиабомбу, и личный кабинет чеченского Президента... Но чаще всего в моей памяти появлялось мёртвое тело женщины, лежавшее на бетонном полу дудаевского Дворца. Мы так и не смоглиопределить её национальность... Как, впрочем, и то, славянка это была илиже представительница восточных народов. Но кем бы нибыла эта убитая женщина... Она являласьчьей-то дочерью и чьей-то сестрой, чьей-то женой и, самое главное, чьей-то матерью...

"А ведь учёные утверждают, что все люди планеты Земля являются оченьдальними родственниками. А еслиисходить из Божьих заповедей, то и подавно. Ведь согласно этому вселюди произошли от Адама и Евы... Как тут ни рассуждай, но всемы являемся ближними или очень дальними родственниками..."

И тут получилось так, что эту несчастную женщину сначала догола раздели, затем посадили на длинный черенок и только потом убили длинной очередью, выпущенной прямо в её лицо. Причём, когда она дико кричала от страшной боли. И всё это зверство сотворили двуногие твари, которые когда-то были милыми мальчиками, потом угловатыми подростками, затем застенчивыми юношами и, наконец-то, взрослыми мужчинами... А спустя какое-то время они оказались на этой войне, которая и лишила их прежнего человеческого облика. Так эти сильные мужчины превратились в безжалостных извергов. В двуногое отребье рода человеческого.

И к этим нелюдям уже становилось бессмысленным обращать тот короткий вопрос... "За что?" Эти выродки всё равно бы его не поняли. Если они ещё живы... Ведь потерявшие человеческийоблик живут оченьнедолго. Война пожираетих прежде всехостальных. Иэто ужезакон.

Этот страшныйвопрос "Зачто?" всё ещёрвался в серое небоиз полуоткрытого рта мёртвого старика с запрокинутой головой. Этот прямой вопрос был последним в сознании умиравших в Чечне солдат. Этот недоумённый вопрос застыл на мёртвых устах погибших мирных жителей. Этотнемой вопрос сквозил во взглядах тяжелораненых, постепенно уходящихвнебытие уже с госпитальных коек.

"За что?"

И этот безжалостный беспощадный вопрос был адресован именно нам. Всё ещё живым соотечественникам и согражданам, товарищам и просто знакомым, коллегам по работе и незнакомым прохожим, очень уж отдалённым нашим родственникам и самым близким людям...

"За что?" -спрашивалионивсе.

Этот вопрос доносился, доносится и ещё долго будет доноситься до нашего всеобщего сознания. Этотжуткий вопрос задавали, задают и ещё будут задавать те, когоуже нет рядом с нами.Онилежатв братских иотдельныхмогилах. Ихнаспехзакидализемлёйили попросту сложилив ближайшуюворонку. Они уже мёртвыми корчились в огнепожара или тихонечко лежали на своём бетонномполу. Это их теларазмеренно покачивались на носилках похоронной команды или жетряслисьмелкой дрожью при взлётах-посадках.

"За что?"

И на этот безжалостно-беспощадный вопрос следовало дать такой же безжалостный и беспощадный ответ.

"За то, что мы живём в самой богатой стране мира! За то, что нашими недрами, землями, лесами и реками стремятся завладеть безжалостные чужеродцы!.. За то, что мы по-прежнему являемся слишком простодушными и чересчур доверчивыми!.. За то, что мы промолчали и допустили к власти в своей стране своих же скрытых врагов!.. За то, что мы позволили втянуть себя в эту проклятую войну!.. За то, что мы всё это беспрекословно терпим и безропотно молчим!.. За то, что мы боимся сказать хоть одно-единственное слово супротив своего начальства!.. За то, что мы покорно ждём своей очереди на эту бойню!.. За то, что мы - это мы!.. За то, что мы боимся, не хотим и совершенно не стремимся что-либо изменитьв свою пользу!"

Воттак. Иникакиначе!.. Каков был вопрос, таким оказался иответ. Да тольковот спрашивали мёртвые... А отвечал им лишь я один. Возможно, кто-тоещёзнает этотответ. Но что-тоих невидно и неслышно.

А жаль!.. Оченьжаль.

*

Глава 21. ГОСТИ, ВЕСТОЧКИ И ГОСТИНЦЫ С БОЛЬШОЙ ЗЕМЛИ.

-Подъём! -скомандовал я, едва только взглянув на часы. -Живо! На завтрак опоздаете!

Мы проспали. Причём, очень сильно. Почти на час дольше запланированного времени подъёма. Я приказал дневальному-часовому на входе разбудить меня в 8.45. Ведь мы вернулисьс засады около четырёх утра. Но эти пудановские ротозеи что-то перепутали и растолкали меня на час позже. А ведь завтрак начинался в девять утра.

-Живей одеваемся! - поторапливал я своих всё ещё полусонных подчинённых. -Пехота всё сожрёт и вам не оставит!

Однако данный стимул оказался не таким впечатляющим.

-Оставит... -пробормотал рядовой Иванов. -Там повар... Хороший.

-Хор-роший! - передразнил его Винтер.-Знаем мы его!

Разведчик Винт уже стоял почти одетый, застёгивая пуговицы. Он спалс краю и поэтому ему было значительно легче. А вот другие солдаты всё ещё пребывалив дремлющем состоянии. Они хоть и повылазили из своих спальников, но очень уж медленно натягивали на себя обмундирование. Причём, продолжая сидеть на своих местах... В общем, картина была знакомая. И с двухъярусных нар они сползали только в самый последний момент. Когда им требовалось обуться.

Я всё это видел уже не раз и поэтому особо так не усердствовал в отдании поторапливающих команд. ведь в нашей комнатушке с площадью около двадцати квадратных метров сейчас проживало восемнадцать человек: шестнадцать бойцов-разведчиков плюс их командир, а ещё водитель нашего третьего Урала. По этой причине всем нам было иногда тесновато. И всё же не обидно.

Это мне было вольготней. Ведь я спал-почивал хоть и в спальнике, но зато на отдельной тахте. Правда, прямо на листах ДВП, но с ватным военным матрасом. И своё обмундирование я складывал на трофейное кресло, позаимствованное во временное пользование у директора того многострадального института. Ну, рядом с которым мы отрабатывали свои тактические штучки-дрючки. Словом, я мог одеваться не спеша и с непременным командирским достоинством.

Это в других разведгруппах всё обстояло по-иному. Денисовские разведчики обитали в библиотеке, кое-как обустроившись на шаткой конструкции из книжных стеллажей и необрезных досок. Пудановские архаровцы соорудили для себя одну сплошную лежанку, предоставив своему командиру возможность одиноко ютиться в дальнем углу. То есть фактически в ногах, стало быть, со всеми источающимися "благовониями". Командирский кубрик был, пожалуй, самым благоустроенным жилым помещением. Но ведь в нём располагалось всё наше отрядное главнокомандование, дополненное сверхзасекреченным связистом-космонавтом.

Ну, а жилая комната моей первой разведгруппы была самой уютной и наиболее тёплой. Я не относил себя к эгоистически настроенным ура-патриотам, но ведь только у нас солдаты-срочники могли спокойненько посидеть в удобном кресле, да ещё и напротив горячей печки. Я уж не говорю про вольготные чаепития, которые здесь устраивали мои подчинённые. Ведь на нашей буржуйке можно было всегда вскипятить котелок воды и без лишней опаски засыпать в него один-два пакетика армейского чая.(* прим. автора: Засыпатьв один котелок три пакетика - это было чистым расточительством. Поэтому варить чифирь Я не разрешал.)

А сегодня меня разбудили с часовым опозданием и поэтому личный состав торопился на свой завтрак, как пожилые пожарные на тушение пламени высшей степени сложности.

-Ну, и чего вы там столпились у входа? - поторапливал я их. -Опоздаете... Ведь...

А бойцы, которые вроде бы скопились перед выходом, вдруг стали прижиматься к стенкам, словно пропуская кого-то в нашу комнату... Причём, с большим таким уважением... И спустя пару секунд Я не поверил своим глазам.

В нашу скромную военную обитель будничным шагом вошёл ни кто иной как начальник разведки Северо-Кавказского военного округа. Если б сюда сейчас проник командир Абхазского батальона Шамиль Басаев, то моё удивление было бы гораздо меньшим. Ведь от этих зловредных чеченских боевиков можно ожидать чегоугодно... А тут...

-Группа! - начал было командовать я. -Смирн...

-Вольно-вольно! - произнёс генерал Чернобоков, пару раз взмахнув рукой в успокаивающем жесте. - Занимайтесь по плану.

Однако я уже нахлобучил насвою голову камуфлированную кепку и даже поднёс правую руку к её козырьку...

-Товарищ генерал! -бодрым голосом рапортовал я. -Перваягруппа первой роты...

-Да я же сказал... -прервал меня начальникразведки. -Вольно-вольно!Занимайтесь...

Я быстро опустил руку:

-Есть, товарищгенерал!

Затем я принялся шустро застёгивать все оставшиеся пуговицы на своей горной куртке. И спустянесколько секунд мой внешний вид стал вполне так соответствовать общепринятым уставным правилам ношения военной формы одежды.

А тем временем наш самыйнепосредственный и, пожалуй, наиглавнейший военачальник обошёл угол солдатских нар и остановился посреди комнаты. Он стоял лицомк окну, но оказавшееся позади него креслотак и не сел.

-Ну, как тут у вас дела? - спросил товарищ генерал, медленно оглядывая нашу комнату.

Начальник посмотрел мне прямо в глаза. Я своего взгляда в сторону не отвёл. Стыдиться мнебыло нечего. И боятьсятоже.

-Нормально, товарищ генерал! -доложил я. -Только вот проспали мы сегодня! Вернулисьс засады в четыре утра, а дневальный разбудил... Слишком поздно! Поэтому...

Я хотел было объяснить, что мои бойцы просто не успели навести здесь порядок... Но, как оказалось, такие бытовые мелочи товарища генерала вовсе не интересовали. Он лишь мельком глянул на нары, где валялись несвёрнутые спальные мешки вперемешку с бушлатами, шапками и даже портянками. Слава Богу, что боеприпасов там не наблюдалось. Как и оружия, которое солдаты всегда носили с собой.

Зато на левый угол нашей комнаты товарищ генералобратил всё своё внимание. И это было, в общем-то, неудивительно. В правом углу стояла моя военная тахта, надкоторой висела полка сбатареями и зарядными устройствами. А вот напротив...

-А это что? - спросил меня генерал Чернобоков.

В левом углу находился добротный канцелярский стол, на котором было два АГСа и парочка охотничьихружей. Причём, наш гранатомёт пребывал в боеготовомсостоянии. Ну, чтобы в случаевнезапного нападения боевиков мы смогли быстренько выставить АГС-17 в окно, чтобы поливать прорвавшихся духов от всей нашей души... А вот второй, то есть трофейный АГС-17 находился вразобранном состоянии. То есть еготело находилось отдельно от станка.

-Это наш результат! - пояснил я. -АГС всборе - это наш. То есть полученный наскладе. А второй АГС-семнадцать - это трофейный. Оба ружья - тоже трофейные. Обнаружены моей группой в ходе досмотра местности.

-Молодцы! - похвалил нас Чернобоков. -А где жекрышка?

Наш боевой военачальник сразу же заметилто, что на трофейном гранатомёте отсутствует крышкалентоприёмника.

-Мы его такимвзяли! - доложил я. -Они его уже подготовили к стрельбе. То есть собирались вечером обстрелять милицейский блок-пост. Но мы нашли этот АГС. Днём, то есть после обеда. А крышки не было. Наверняка, они её с собой прихватили. Её желегко можно установить.

-Понятно-понятно. - отозвался товарищ генерал. -А коробки тоже трофейные?

Я тоже посмотрел под стол, где находились две полные коробки с торчащими из них концами снаряжённых гранатамилент.

-Такточно! - доложил я. -Обе коробки были рядом. Вернее, одна уже была пристёгнута к АГСу. Вторая - запасная. И штук пятнадцать гранат лежало без ленты.

-Отлично-отлично... - произнёс генерал Чернобоков с заметным чувством удовлетворения.

Он ещё раз окинул взглядом всё наше трофейное богатство, затем выглянул в окошко и только потом развернулся к выходу. Это был хороший знак. Значит,ничего плохого товарищ генерал у нас не обнаружил. Скорейнаоборот... Однако рано ярадовался... Ох, как рано!

Уже перед тем как выйти в коридор начальник разведки покосился на наш второй стол, который располагался в диаметрально противоположном углу... То есть около входа... Когда товарищ генерал входил в нашу комнату, мои ушлые бойцы своими телами загородили этот стол. Но зато теперь... Когда личныйсостав быстренько смылся в направлении полевой кухни... Когда наш начальник разведки шёл к выходу... Теперь-то он мог видеть всё!..

Увы, но на этом столе было самое настоящее безобразие. То есть солдатские котелки с недоедённым супом и раскисшим хлебом, бойцовскиеподкотельники с остатками каши, трёхлитроваябанкаснедопитым чаемиз пехотно-полевой кухни... Заскорузлые портянки валялись снизу. Полнейшийантураждополняличьи-то синиетрусы, заброшенные в этотугол то Лиза ненадобностью, то ли по причине повышенной нестерильности, то лииз-за чрезмернойвшивости. Увы, увы, увы...

Пока я покрывался красной краской командирского стыда, Ведь именно моя персона несёт ответственность за всё, чтопроисходит в подчинённой мнеразведгруппе... Пока я собирался сдухом, чтобы выдать хоть какие-то объяснения по поводу всего этого безобразия... Пока я вбирал в себя воздух... Товарищ генерал уже ушёл. Ибылоуже слишком поздно что-либо делать или говорить.

Я чертыхнулся и уселся на свою кровать. Идти на доразведку обстановки сейчас было слишкомрано, поэтому мне ничего не оставалось делать какзаняться приготовлением чая. Я налил в котелок воды, установил его на печку, поближе к трубе... Затем наколол лучины и разжёг в буржуйке огонь... Теперь следовало подождать минут десять-пятнадцать...

На входе послышались чьи-то шаги. Это вернулись мои разгильдяи, то есть самые безответственные солдаты всей нашей Российской Армии. Причём, возвратилисьонинесолоно хлебавши. Пехотаслопалавсё и даже попросиладобавки. Такчто на войска спецназа нехватило ни каши, ни чая. Ну, развечтодвебуханки хлеба и немногомасла.

Но этипродовольственные проблемы сейчас являлись исключительноихличной головнойболью. Точнееговоря, их кишечно-желудочнымспазмом. Во мнеуже пробудилсядревнеримский оратор Цицерон и мы оба принялисьраспекать нерадивых солдат... Ну, практически никоимобразом не утруждаясь подборомвсевозможных эпитетов и красочных сравнений...

-Так и сяк вашу мать! - сказали мы с Цицероном. -Вы что?!.. Совсемуже оборзели?! Один-единственный раз к нам пришёл товарищ генерал, всё осмотрел, всем остался доволен... Особенно трофейным оружием... А вот тут!.. Что здесь такое творится?! А-а?.. Я вас спрашиваю!

Однако мои голодные бойцы упорно хранили угрюмое молчанье и ввязываться в спор с самим товарищем Цицероном, ну, никакне желали.

-Я вам сколько раз говорил? - допытывался уже один товарищлейтенант. -Чтобы всегда за собой убирали!.. Поели-попили и остатки выбросили! А вы?!.. Генералпосмотрелна этот стол и чуть было...

Я запнулся, так и не подобрав красочного выражения... Цицерон тоже смолчал. Видимо, с нашими товарищами генералами ему ещё не доводилось ни встречаться, ни общаться, ни тем более диспутировать... Если такое, конечно же, возможно...

-А тут чего только нету! - продолжал возмущаться я. -И супс плавающимхлебом, икаша заплесневелая, и буханки... Окаменевшие... Бронебойные! А внизу?! Трусы, портянки...

Тут я несколько выдохся... И целую минуту молча смотрел на то, как мои сообразительные солдаты без лишних слов похватали котелки, подкотельники и всё остальное ужасное мнонгообразие... Да и умчались по-одиночке прочь. Ну, разумеется!.. Чтобызабежать в соседние выгоревшие комнаты и повыбрасывать всёнаружу сквозьоконныеда балконные проёмы.

Когда достопочтенная публика вновь собралась перед слегка отдохнувшим оратором, то она стала молча слушатьзавершающую часть блестящего выступления...

-Если я ещёраз увижу здесь остатки хлеба илипищи!.. - со внезапнонакатившей яростью предупреждаля.-То вы будете каждое утронаматыватькругипо взлётке!.. Ясно?! По три километраутром и трикилометра вечером! Причём, с оружием иносимым боекомплектом!.. Понятно?! Ихлеба будете получать ровнопо сто двадцатьпять грамм!.. Какв блокадном Ленинграде!.. Чтобы уважать его!.. И неразбрасыватьгде попало!.. Вместе с трусами портянками!

Я перевёл свой командирскийдух и посчитал выступлениезаконченным. Однако, как оказалось, моё красноречиевсё-такипробилось всамыеглубинысолдатского сознания...

Ну, естественно... В спор вступил солдат Винтер. Вернее, он взвился!.. Наподобие ясного сокола дав синее небо...

-Да как вы смеете такговорить, товарищ лейтенант!?- заявил мне разведчик Винт. -У меня бабушка - блокадница!.. Онадо сихпорплачет!.. Когда слышит про эти"стодвадцать пятьграмм"!.. А вы!?

Тут я несколько осёкся... Возможно в пылу своеговыступления мне довелось чуточку перегнутьпалку?!.. Невзначай обидевлегкоранимые солдатские души... Но прокрутив в мозгу свою недавнюю фразу, я всё понял правильно... Посколькуникакой крамолы или же кощунства в моих словах не присутствовало. А потому следоваловыдатьочень адекватную оценкупроисходящему.

-Слушай сюда, Андрей Викторович! - заявил я.-Если бы твоя бабушка своимисобственнымиглазами увидала то, как вы тут относитесь к хлебу!?.. Как он киснет во вчерашнем борще, как валяется где попало!.. Вместе с остатками каши ивонючими вашимипортянками!.. А такжетрусами!.. То твоя бабушка сама бы вам задалатакуювздрючку!.. Чтобы научить васбережномуотношению к хлебу и другимпродуктам! Ясно?!.. А то будешь ты тут меня своей бабушкой попрекать!.. Ятоже голодал!.. И знаю, что это такое... Ишь ты!..

Тут внашу комнату вошёл командирротыБатолин. Он услышал моикрайние слова и поэтому сразу же поинтересовался моим далёким прошлым.

-И где это ты голодал? - спросил Серёга.

Он с улыбкой уселсяв кресло и протянул руки кпечке. Я посмотрелналичный состав, который продолжал наводитьпорядок, но скрывать мне былонечего...

-Где-где... -ответил я поспокойнее. -В общаге студенческой!.. Где же ещё?!.. Ну, и в Афгане... По своей духанке.

-Это когда молодым бойцом был? - уточнилротный. -Тогдачтоли?

-Ну, да-а... -нехотя проворчал я, а потомперевёл беседу на более интересную тему. -А что там с генералом? Чего он сюда прилетел?

Командир нашейроты оглянулся на дверь и коротко пояснил, что начальник разведки прибыл на Северныйс инспекторской проверкой. Ну, чтобы личноознакомиться с темиусловиями, в которых находятся его непосредственно боевые подчинённые...

-В Грозный он, конечно же, непоедет. Там из нашейбригады сейчас никого нет. Поэтому эНэРтолькоздесьпобудет. Онтамчто-то с Тарасовым обсуждает.

Я выслушал слова командира роты и вздохнул. Мне сейчас было крайне досадно то, что при посещении нашей комнаты генерал Чернобоков вроде бы остался доволен... Но под самый конец его визита всю благостную картину испортил этот стол с объедками и прочей антисанитарией...

-Прикинь, блин!.. -пожаловался я. -Он зашёл кнам, полюбовался на боевые трофеи, похвалил... А когда уходил, то наткнулся настол состатками вчерашней пищи... А ещё с портянками и солдатскими трусами!..

-И что он сказал? - спросил Серёга, откидываясьв кресле.

-Да ничего он не сказал! - ответил ему я. -Только покосился так неодобрительно. И вышел.

Как раз вэтот моментмои подчинённые закончилинаведениеобразцово-уставного порядка. Я посмотрел на аккуратно свёрнутые спальники, однообразно развешанные бронежилеты и бушлаты... А также на сверкавший чистотой тот самыйстол...

-Да ладно тебе! - заявил со смехом ротный. -Раз ничего не сказал - значит всё нормально.

-Хорошо бы! - отозвался я с лёгкой надеждой. -А то... Стараешься тут, стараешься! Результаты даёшь... А из-за какой-то мелочи всё может пойти коту под хвост. Ну, разве не так?!.. Теперь ведь в нашей армии всё делается через задницу!.. Положительные стороны стараются не замечать, а какую-нибудь ерунду раздуют до неба!.. Жалко ведь!.. И себя, и людей!

На мой взгляд, я рассуждал сейчас очень даже здраво. Ведь если товарищ генерал выскажется не очень хорошо именно о моей разведгруппе, то наше батальонное командование возьмёт это под свой особый контроль и при каждом удобном или же неудобном случае станет третировать не только меня, но и моих бойцов. А чтобы наша разведгруппа вылезла из столь негативно-пристального кошмара... По другому это состояние и назвать-то будет трудно!.. Так вот!.. Чтобы наша разведгруппа вноь стала хотя бы нормальным и боеготовым подразделением, нам всем придётся очень сильно попотеть. Причём, не только в далёком Моздоке, то есть в караулах, нарядах и учебно-тренировочных занятиях... Но и непосредственно здесь!.. В чеченском городе Грозный, где боевые действия идут и днём, и ночью... Как на передке, так и в относительно ближнем тылу...

-А в лишний раз рисковать виз-за каких-то котелков с недоедённой кашей... Ну, не хочется и всё тут!.. Кому охота под пули лезть?!.. Из-за плохого порядка в комнате проживания!.. Ни-ко-му!

Это нравоучение я объяснял уже непосредственно своему личному составу и он вроде бы меня понял очень даже хорошо. И даже пообещал всё время поддерживать в комнате самую изумительную чистоту.

И словно нас услышал кто-то с неба!.. В нашу комнату вошёл какой-то малознакомый мне солдат. Но в нашем спецназёрском обмундировании и снаряжении. Как оказалось, он был из нашей же 22-ой бригады, сюда прилетел в составе облётной группы, сопровождавшей начальника разведки СКВО... А сейчас этот боец принёс непосредственно в мою разведгруппу самые настоящие подарки!

-Товарищ лейтенант, это вам! - произнёс солдат, протягивая мне целлофановый пакет и поворачиваясь уже к личному составу.в - А вот это... Вам!.. Там письма есть... И записки... Разберётесь что и кому...

Мы ошарашено посмотрели сначала на этого "доброго дядю солдата", раздающего гостинцы... А потом стали разворачивать пакеты... И ведь всё сошлось!.. Боец из облётной группы нас ничуть не обманул.

А ведь я до последнего момента не верил во сё происходящее. Это к моим бойцам прилетели мамаши... Которых остановили в Моздоке. А ведь у меня... Жены уже не имелось, новой кандидатки тем более не наблюдалось... Сестра оставалась в далёком-предалёком Ростове... Так что я уже ни на что не надеялся. Но... Как оказалось, и непосредственно в Аксайском районе, то есть в стационарном пункте постоянной дислокации 22-ой бригады нашлись хорошие люди! И они стали собирать для своих родных военных гостинцы, подарки, сигареты... В общем кому что. Вся эта "гуманитарная помощь" первой же автоколонной добралась до Моздока, а поскольку кое-какой личный состав отсутствовал, то часть гостинцев отправили в Грозный вместе с начальником разведки.

Я раскрыл свой пакет и увидал два каких-то пирога, после чего опять не поверил в то, что моя сестра умудрилась собственноручно что-то испечь. Но когда я достал пироги и посмотрел на их поверхность... То сразу узнал те пироги с вареньем, которые всегда пекла моя бабушка. Она поверх слоя варенья выкладывала переплетённую решётку, собранную из тонких полосок теста. И вот теперь такие же пироги испекла моя сестра, после чего передала их вместе с другими бригадными женщинами, чтобы они всё-таки добрались до меня лично. Эти пироги проехали километров пятьсот до Моздока, а затем около часа летели на вертолёте до аэропорта Северный.

И вот они оказались в моих руках!.. Однако... Я конечно же был очень тронут столь неожиданной заботой. Но ведь я всю жизнь предпочитал есть бабушкины пироги с мясом и картошкой! А сестра, наверняка, ещё не научилась печь этот самый пирог-бялиш... С мелкорубленым мясом и кубиками картошки, луком, жиром и чёрным перцем... А ещё с ароматнейшим запахом!..

У меня от набежавших воспоминаний сразу же набежали слюнки... И чтобы не травитьв свою взбудораженную душу, я без особых сожалений отдал оба этих пирога с вареньем на съедение своему личному составу. Мои солдаты даже не подозревали о существоании такого лакомства как бялиш... И поэтому с большой радостью приняли мой дар.

А я ещё раз заглянул в пакет и увидалв на самом дне добрый кусок халвы. Килограмма эдак на два!.. Вот за это угощение я был готов объявить своей сестре целую кучу благодарностей, да ещё и подкреплённых какой-нибудь денежной премией. Потому что халву из семечек подсолнуха я обожал!.. Особенно с холодным молоком!.. Когда я получал зарплату, то обязательно себя баловал этим нехитрым деликатесом. Правда, в имеющихся условиях молоко отсутствоало... Но... Зато была халва...

Я уселся на свою кровать, достал свой нож и разрубил цельный кусок подсолнечного счастья на относительно равные половинки. Одну часть я опять презентовал своему горячо любимому личному составу... Который вноь не забыл сказать мне своё недружное "Спасибо!". И только после этого я принялся за утреннее чаепитие.

Тут в нашу комнату зашёл командир роты, который также не стал отказываться от моего предложения... Ведь горячего чая у меня имелся целый котелок. А халвы было около килограмма. Серёга Батолин хоть и не проспал сегодняшний завтрак, но почаёвничать любил в любой обстановке. А тем более в такой...

Сейчас вся моя группа отмечала праздник военного обжорства. Часть бойцов сидела и полулежала на нижних нарах, несколько голов свесилось с верхних "полатей", кто-то стоял рядом... И все мы дружно работали челюстями, с разной скоростью жевали, глотали и пили.

-Ого! - послышался от двери довольный голос комбата. -Неплохо вы тут устроились! Чаёк, халва, колбаска...

Ротный тутже встал с кресла, уступив место новому гостю. Я подвинулся вправо и Серёга уселся рядом. Сразу же нашлась свободная кружка, в которую налили крепкий чай...

-Харитон! - обратился я к своему солдату. -Сделай-ка нам по бутерброду!

-Да не надо... -запротестовал Тарасоввв, берясь за свою кружку. -Мне и чая хватит...

Однако на противоположном столе, то есть около широких лап АГСовского станка гордо возвышался почти целый батон варёной колбасы. Она вообще-то мне не принадлежала... Но я подумал, что негоже будет комбату Тарасову вбаловаться только голым чаем... Ну, разве что вприкуску с халвой... Она, конечно вкусная... Но гостеприимство следовало проявить вполне нормальное...

Разведчик Харитонов быстро отрезал три кружка колбаски... Правда, они оказались довольно-таки толстыми. Ведь бойцу приходилось орудовать своим личным штык-ножом...

-Большому куску рот радуется! - пошутил командир роты Батолин, принимая по-очерёдно все три бутерброда. -Вот... Спасибочки!..

Мы сидели около печки, пили горячий чай и угощались военными бутербродами. Потом черёд дошёл и до халвы... Естественно, что во ремя этой чайной церемонии мы живо обсуждали последние новости с Большой земли.

-ЭнэР остался нами доволен. - говорил комбат, осторожно прихлёбывая чай. -Особенно вашими трофеями!.. Этим АГСом и ружьями! Сказал, что мы тут работаем хорошо. Никто на нас... Ещё не пожаловался.

-Слава Богу! - вздохнул я с облегчением. - А то тут...

-Алик всё переживает... -рассмеялся Батолин. -Что генералу не понравится его комната.

-А что такое? - спросил комбат, оглядываясь по сторонам. - У тебя тут... Лучше всех.

Я проглотил хороший кусок бутера и только потом смог кое-что прояснить... Ну, не скрывать же от Тарасова!..

-Да это сейчас!.. Порядок! А с утра... У меня бойцы оставили со вчерашнего вечера столько... Мусора... Котелки с кашей, куски хлеба...