Синтаксис любви 22 страница

Более привлекательным для Ленина казалось использовать мягкость 4-й Воли Бухарина, сделав его “улаживателем” межведомственных и межфракционных конфликтов. И надо признать, выбор такой роли для Бухарина был как нельзя более удачен. Отсутствие личной заинтересованности, беспартийность, искренняя благожелательность к противоборствующим сторонам обеспечивало ему доверие тяжущихся и посильный успех миссии.

Противники Ленина мечтали использовать Бухарина иначе. Обнаружив некую систему в хроническом попадании его в оппозицию к Ленину, они заподозрили в данной фигуре закоренелого, последовательного и талантливого фрондера, готового и способного заменить колючего, неудобного Ленина. И конечно, просчитались. Когда представитель левых эсеров посулил Бухарину Ленинское кресло, тот с искренним испугом ответил:” Разве я обладаю необходимыми данными, чтобы стать руководителем партии и бороться с Лениным и большевистской партией? Нет, не надо обманывать самих себя!”

Золотая пора для Бухарина наступила в промежутке между концом самодержавия Ленина и началом самодержавия Сталина. Будучи одной из ключевых фигур тогдашнего партийного руководства, он с самого начала отстранился от борьбы за лидерство (4-я Воля), выторговав за свой нейтралитет должность официального идеолога партии (мед для 3-й Логики). Положение гирьки, способной склонить в ту или иную сторону чашу весов борьбы за власть, не только доставило Бухарину место первого идеолога, но и сформировало облик страны на этот период: смирило людоедские инстинкты главных претендентов на трон (Сталина, Троцкого, Зиновьева),сколь возможно либерализировало культурную и экономическую политику властей.Особенно расцвела частная инициатива, как губка впитавшая выброшенный Бухариным, дорогой для его 2-й Физики, лозунг: “Обогащайтесь!”

История заката карьеры и жизни Бухарина банальна и грустна, как всякая история заката жизни милых, славных, но слабых людей. Получив из его рук единоличную власть, Сталин отблагодарил друга только тем, что расстрелял одним из последних. Расстреливать “Бухаринцев”, “правых уклонистов” начали еще до ареста Бухарина. Кстати, в их числе оказался и мой дед, профессор одного из Ленинградских институтов, расстрелянный в 1937 году, т.е. за год до казни своего кумира. Особую печаль картине гибели Бухарина придает то, что, не питая никаких иллюзий относительно характера и дарований Сталина, он перед арестом заставил жену выучить наизусть письмо грядущим поколениям, содержание которого исчерпывалось клятвенным заверением в верности тирану. Печально, но факт, как всякий “крепостной”, Бухарин даже перед лицом вечности остался более верноподданным, чем гражданином.

Об облике и характере “Бухарина”, как психического типа, наверно можно сказать теми же словами, что пользовались при описании самого Бухарина его знакомые и биографы:” Он имел внешность скорее святого, чем бунтаря и мыслителя. Его открытое лицо с громадным лбом и чистыми сияющими глазами было в своей совершенной искренности почти безвозрастным.””Обаятельный с женщинами, непринужденный с детьми, доступный и для рабочего, и для интеллигента, он был “симпатичной личностью” даже в глазах своих противников. Юношеский энтузиазм, общительность, задушевный юмор...уже тогда производили впечатление на знакомых. Они говорили о его доброте. благородстве, экспансивности и жизнелюбии.”

* * *

Из литературных персонажей тип “Бухарина” точнее всего передан Толстым в образе Платона Каратаева. Яркость, образность речи Каратаева, трудолюбие, доброта, заботливость, искренность и неизбывный фатализм его как нельзя лучше воспроизводят психотипические черты “Бухарина”.

К сказанному другими о “Бухарине” хочется от себя добавить одну примечательную черточку его характера - он не ревнив. Довелось мне как-то познакомиться с женщиной этого типа. Со свойственной “Бухарину” исповедальностью она рассказала, что выпала ей судьба выйти замуж за патологического волокиту. И, что замечательно, многое огорчало ее в поведении супруга, но только не волокитство. “Я не ревнива,”- просто говорила она. Ничего не изменило даже то, что муж в конце концов был посажен в тюрьму за попытку изнасилования. Она безропотно до конца срока ездила к нему в лагерь - питать желудочно и сексуально. Продолжения их истории я не знаю, но то, что изменам мужа, как и терпению жены не будет конца - сомнений нет.

“Бухарин” - живое ниспровержение Фрейда, живой антиЭдип. Его 2-я Физика слишком сильна и гибка, чтобы ревновать физиологической ревностью. А 4-я Воля слишком мало уважает себя, чтобы заранее не соглашаться с изменой.

И наоборот. У Бердяева была 2-я Воля с 4-й Физикой, и он писал:”Я совершенно не способен испытывать чувство ревности”. Складывается впечатление, что к ниспровергателям Фрейда, людям не ревнивым от природы, можно отнести всякого, у кого Воля и Физика занимает нетравмируемые Вторую и Четвертую ступени на иерархии функций, т.е. люди, принадлежащие к типам “Бухарин”, “Бертье”, “Газали”, “Эйнштейн”.

СОКРАТ

1) ВОЛЯ (“царь”)

2) ЛОГИКА (“ритор”)

3) ЭМОЦИЯ (“сухарь”)

4) ФИЗИКА (“лентяй”)

О Сократе, родоначальнике европейской философии, ученики, коллеги и наследники сочинили в традициях корпоративного мифотворчества сладенький миф про благостного, милейшего старца, будто бы ставшего невинной жертвой наиболее гадких и паскудных из своих сограждан. Однако, при том, что на сегодняшний день смертная казнь представляется как мера социальной самозащиты слишком суровой, все-таки нельзя не сказать, что Сократ вовсе не был милейшим, благостным старцем, каким его рисует корыстное корпоративное предание. И жертва, принесенная афинянами в его лице, не была совсем уж невинной. Во всяком случае, элементарное знакомство с сутью конфликта между Сократом и его согражданами заставляет относиться к последним если не с сочувствием, то с пониманием.

Вспомним, формальными обвинителями Сократа выступило всего несколько человек, и обвинение худо-бедно, но было подверстано под тогдашнее афинское законодательство (например, обвинение в ереси). Однако на самом деле Сократ костью стоял в горле у всего города и судили его за неподсудное - дрянной характер.

В Платоновской “Апологии Сократа” (сочинении, по мнению исследователей, наиболее точно передающим образ философа) сам Сократ изложил, по обыкновению своему многословно, личную позицию и мотивы общегородского раздражения на себя:”Итак, о мужи афиняне, следует защищаться и постараться в малое время опровергнуть клевету, которая уже много времени держится между вами... Только я думаю, что это трудно, и для меня вовсе не тайна, какое это предприятие..

Может быть, кто-нибудь из вас возразит:” Однако, Сократ, чем же ты занимаешься? Откуда на тебя эти клеветы?”...Слушайте же... Эту известность, о мужи афиняне, получил я не иным путем, как благодаря некой мудрости. Какая же это такая мудрость? Да уж, должно быть, человеческая мудрость. Этой мудростью я, пожалуй, в самом деле мудр...И вы не шумите, о мужи афиняне, даже если вам покажется, что я говорю несколько высокомерно; не свои слова я буду говорить, я сошлюсь на слова, для вас достоверные. Свидетелем моей мудрости, если только это мудрость, и того, в чем она состоит, я приведу вам бога, который в Дельфах. Ведь вы знаете Херефонта... Ну вот же, приехав однажды в Дельфы, дерзнул он обратиться к оракулу с таким вопросом. Я вам сказал не шумите, о мужи! Вот он и спросил, если кто-нибудь на свете мудрее меня, и Пифия ему ответила, что никого нет мудрее. И хоть сам он умер, но вот брат его засвидетельствует вам это.

Посмотрите теперь, зачем я это говорю; ведь мое намерение - объяснить вам, откуда пошла клевета на меня. Услыхав это, стал я размышлять сам с собой таким образом: что бы такое бог хотел сказать и что он подразумевает? Потому что сам я, конечно, нимало не сознаю себя мудрым; что же это он хочет сказать, говоря, что я мудрее всех? Ведь не может же он лгать: не полагается ему это. Долго я недоумевал, что такое он хочет сказать; потом, собравшись с силами, прибегнул к такому решению вопроса: пошел я к одному из тех людей, которые слывут мудрыми, думая, что тут-то я скорее всего опровергну прорицание, обьявив оракулу, что вот этот, мол, мудрее меня, а ты меня назвал самым мудрым. Ну и когда я присмотрелся к этому человеку - называть его по имени нет никакой надобности, скажу только, что человек, глядя на которого я увидел то, что я увидел, был одним из государственных людей, о мужи афиняне, - так вот, когда я к нему присмотрелся (да побеседовал с ним), то мне показалось, что этот муж только кажется мудрым и многим другим и особенно самому себе, а чтобы в самом деле он был мудрым, этого нет; и я старался доказать ему. что он только считает себя мудрым, а на самом деле не мудр. От этого и сам он, и многие из присутствующих возненавидели меня... Оттуда я пошел к другому, из тех, которые кажутся мудрее, чем тот, и увидал то же самое; и с тех пор возненавидели меня и сам он, и многие другие.

Ну и после этого стал я уже ходить по порядку. Замечал я, что делаюсь ненавистным, огорчался этим и боялся этого, но в то же время мне казалось, что слова бога необходимо ставить выше всего. Итак, чтобы понять что означает изречение бога, мне казалось необходимым пойти ко всем, которые слывут знающими что-либо... После государственных людей ходил я к поэтам... Стыдно мне, о мужи, сказать вам правду, а все-таки следует сказать. Ну да, одним словом, чуть ли не все присутствовавшие лучше могли объяснить то, что сделано этими поэтами, чем они сами... и в то же время я заметил, что вследствие своего поэтического дарования, они считали себя мудрейшими из людей и в остальных отношениях, чего на деле не было. Ушел я и оттуда, думая, что превосхожу их тем же самым, чем и государственных людей.

Под конец уже пошел я к ремесленникам...Но, о мужи афиняне, мне показалось, что они грешили тем же, чем и поэты...так что, возвращаясь к изречению, я спрашивал сам себя, что бы я для себя предпочел, оставаться мне так как есть, не будучи ни мудрым их мудростью, ни невежественным их невежеством, или, как они, быть и тем и другим. И я отвечал самому себе и оракулу, что для меня выгоднее оставаться как есть”.

Даже если не принимать во внимание, что здесь суть конфликта изложена устами самого обвиняемого, т.е. необъективно по определению, речь Сократа выглядит шокирующе. Не надо большого воображения, чтобы представить себе как все происходило на самом деле и в красках. К занятому человеку, и не последнему в своем деле, врывается оборванный, грязный старик, известный в городе бездельник и болтун (так Сократа характеризовала даже жена). И ворвавшись сообщает, что его покойному приятелю удалось добиться от дельфийского оракула ответа “нет” на вопрос: есть ли кто мудрее Сократа? С покойника спрос не велик, с оракула - тоже. Но проблема даже не в том, что сказал оракул, и даже не в том, что старик свято уверовал в это пророчество. А в том, что он со всей страстью и азартом взялся доказывать его справедливость. Проще говоря, доказывать афинянам, что все они за вычетом его одного - полные идиоты. Мало сказать, что подобного рода задачи ставятся не от большого ума (извинить Сократа здесь может только преклонный возраст), но прямо небезопасны в любом месте и в любое время.

Бить старика, к чести афинян, не решились даже ремесленники, и все оскорбленные сословия, договорившись, просто потащили Сократа в суд, надеясь его посредством утихомирить сидевшего у всех в печенках философа. Здесь-то и обнаружилась главная, роковая трудность. За злоязычие и дурной характер его судить было невозможно, а притянутые за уши по случаю статьи оказались “подрасстрельными”. Точнее, дело обстояло так, что у философа было достаточно средств и возможностей, чтобы избежать смерти, но Сократ не был бы “Сократом”, если бы не довел процесс до того, до чего довел. Соблазн заявить себя фигурой общегородского масштаба оказался настолько силен, что Сократ просто не мог в этом случае не пуститься во все тяжкие своего порядка функций. И он пустился.

Будучи по своей 1-й Воле человеком крайне самоуверенным. Сократ отказался от услуг адвоката, взялся защищать себя сам и, защищаясь, как видно из приведенного выше, уже на весь город во всеуслышание заявил то, что прежде высказывалось келейно: афиняне - болваны, он - один умный. При этом, 2-я Логика философа, обретя столь роскошную трибуну, не могла отказать себе в удовольствии изьясняться о сем щекотливом предмете сколь возможно подробно и пространно. 3-я Эмоция не только не украсила речь обвиняемого, но предельно иссушила ее и обеднила. Хотя, зная за собой эту слабость, Сократ предупреждал судей:”Вы не услышите речи разнаряженной, украшенной, как у этих людей (обвинителей -А.А.), изысканными выражениями, а услышите речь простую, состоящую из первых попавших слов,” - думаю, судьи вряд ли вняли данному предисловию. Наконец, природное бесстрашие 4-й Физики вообще отодвинуло вопрос о жизни и смерти в конец заботящих философа проблем. Вопрос личного престижа (1-я Воля) стоял для него несравненно выше вопроса физического существования(4-я Физика). И надо отдать должное, Сократ добился своего: тело его преждевременно умерло, но имя стало бессмертным и сделалось почти синонимом того титула, которого философ тщетно домогался от своих сограждан - “мудрец”.

* * *

Не только именем Сократа славен данный психический тип.К “Сократам” принадлежали: Кальвин, Бекет, Ньютон, Робеспьер, Карл XII Шведский, Беркли,Петр Чаадаев, Михаил Тухачевский, Хомейни, Тэтчер, Бродский. Политики среди “Сократов”, в соответствии с их 1-й Волей, преобладают, но если поставить в один ряд Сократа, Робеспьера и Бродского, то это станет наглядной иллюстрацией простого, но очень важного тезиса: психотип - не судьба, он - только характер. Робеспьер реализовывал в политике 1-ю Волю “Сократа”, сам Сократ в философию - 2-ю Логику, Бродский в поэзии - 3-ю Эмоцию, а мог бы так и остаться на заводе токарем, реализовываясь по 4-й Физике.

Биографии складываются не только из внутренней предрасположенности, но и из внешних обстоятельств. Робеспьер так бы остался провинциальным адвокатом, не начнись во Франции тогда революционное брожение. Для бедного плебея Сократа путь в политику был закрыт, а писать стихи в духе Бродского в тогдашней Греции мог только сумасшедший. Самому же Бродскому, еврею в стране государственного антисемитизма, вообще никакая карьера не светила, и лишь литературный труд позволял рассчитывать на сколько-нибудь достойное место в жизни.

Вместе с тем, психотип - это и судьба. Несмотря на разность профессий, и Сократ, и Робеспьер, и Бродский занимались самыми социально значимыми для их времени и места занятиями: философией в Греции Y века, политикой во Франции конца XYIII века, поэзией в России 60-ых годов. Сократ и Робеспьер были казнены, Бродский подвергся политической казни, и не последнюю роль в этом случае сыграли самоуверенность и бесстрашие (1-я Воля + 4-я Физика) всех троих. То есть, существуют биографические точки, где психотип, характер, сходятся с судьбой.

Для психологии важнее всего, что профессия, время, пространство, национальность в принципе не в состоянии погрести под собой психотипическую общность: систему ценностей, мироощущение, стиль, реакции и т.д. Например, во все времена и любой “Сократ”, будучи поставленный перед выбором между сексом и разговором, непременно предпочтет последний, так как у него Физика 4-я, а Логика 2-я. И примеры из жизни трех названных “Сократов” данный тезис очень хорошо подтверждают. Когда Алкивиад, предмет вожделения обеих половин Афин, пытался известным образом расплатиться с Сократом за радость общения, философ сказал, что секс - вещь прекрасная, но разговор о нем еще лучше. Известно, сколько сил тратили самые прелестные из парижанок, чтобы соблазнить Робеспьера, однако все их усилия оказывались тщетными, и дело ограничивалось длинным назидательным монологом. Барышников рассказывал, что, посетив однажды Бродского, застал в его доме необычайной красоты девушку; Бродский же, нимало не обращая на нее внимания, схватил Барышникова и битых два часа выговаривал ему за какую-то неудачную телепостановку, о которой Барышников думать забыл. И надо было видеть, с каким выражением крайнего недоумения и даже испуга на лице рассказывал Барышников эту историю про чуждую для него “Сократовскую” систему ценностей.

Уж коль представился случай поговорить о сексуальности “Сократа”, то лучше не скрывать, что этот тип самый фригидный из всех тех типов, что по ленности, равнодушию или хладнокровию не спешат на ложе наслаждений. Мало того, что главные сексуальные функции: Эмоция и Физика - у “Сократа” внизу. Они и стоят-то безлибиднее некуда: 3-я Эмоция, 4-я Физика. Если же припомнить, что сухость 3-й Эмоции и лень 4-й Физики перемножаются у “Сократа” крайним индивидуализмом и отчужденностью 1-й Воли, то добровольное девство даже таких видных мужчин, как Ньютон, Чаадаев и Карл XII, не покажется слишком удивительным.* * *

Из литературных персонажей, пожалуй, точнее всего тип “Сократа” передает незабвенный Шерлок Холмс. По 1-й Воле Холмс отчужденный внутренне одинокий, властный, самоуверенный человек, мышление его строго, стройно, а память необьятна по 2-й Логике; он сух, ироничен, но по обыкновенной для 3-й Эмоции раздвоенности его холодность сочетается с тайной влюбленностью в свою дилетантскую скрипочку; наконец, бесстрашие, равнодушие к бытовой и финансовой проблематике ясно указывают на 4-ю Физику этого персонажа. А совокупно они свидетельствуют о точности воспроизведения Конан Дойлем типа “Сократа” и одновременно подтверждают слова писателя, что у Шерлока Холмса был реальный прототип.

Прозорлив Конан Дойль и в том, что сделал своего героя частным детективом, профессия такого рода, как и вообще работа в антикриминальной сфере дается “Сократам” без труда. Что не мешает им быть вполне на месте в роли мошенников и карточных шулеров (3-я Эмоция).

Однако самая большая удача ждет “Сократа” в политике, сферы живущей на стыке между полицейскими и ворами. Имя и образ Маргарет Тэтчер еще свежи в памяти ее ныне здравствующих современников, поэтому представить себе занятого в политике “Сократа” легко именно на ее примере. Биографы рассказывают о Тэтчер:”Она больше известна за свои мужские качества, такие,как агрессивность и властность. А один из членов парламента, не принадлежавший к числу ее поклонников, заметил:” Она абсолютно бесстрашный политик.” И даже тогда, когда она шутила, а делала она это не чаще чем раз в год и только со своими близкими, ее юмор носил суровый характер...

Оценивая “абсолютистское мировоззрение” Тэтчер и ее намерения, как он выразился “изменить душу” народа, бывший член ее кабинета Биффен даже назвал ее “сталинисткой”...

Один из журналистов спросил Тэтчер почему от ее выступлений создается впечатление неприветливости и жесткости. Тэтчер ответила:” Я понимаю, почему некоторые могут так думать. Я стараюсь всегда сдерживать себя. Мои родители, которые оказали самое большое влияние на мое отношение к жизни, включая политику, учили мою сестру и меня быть сдержанными. Мне внушали, что я никогда не должна выходить из себя, во всяком случае на публике... Если я буду переживать по поводу того, что обо мне говорят или пишут, а я иногда переживаю это, то не думаю, что было бы правильно оплакивать свою судьбу публично.” А когда журналист намекнул, что о ней создается впечатление, как о бесчувственной женщине (“холодной рыбе”, сказал он), Тэтчер с раздражением заметила:” Я полагаю, что люди понимают разницу между сдержанностью и бесчувственностью”...

Успех ее речей зависел прежде всего от очень хорошего знания предмета. Ее выступления лишний раз доказывают правоту Цицерона (которого она изучала в Оксфорде), говорившего, что ораторское искусство немыслимо без владения в совершенстве предметом речи. В своих выступлениях и пресс-конференциях она обычно приводила большое количество цифр, цитат, высказываний, и все на память, редко заглядывая в бумаги. Она излагала свои мысли простым языком,следуя аристотелевскому принципу, что главным достоинством речи является ясность. Поэтому, чтобы сделать ее более доходчивой, она часто сравнивала дела государства с делами семьи, бюджет государства с личным бюджетом и т.д...

Сильны были ее полемические выступления. Сама она говорила о себе:” Мне нравится спорить”...

Один из наиболее опытных британских журналистов писал:” Брать у нее интервью - все равно что разговаривать с автоответчиком. Задаешь вопрос - получаешь ответ””...

Хотя в приведенных цитатах речь идет не о древнем греке, мужчине и философе, а о нашей современнице, англичанке и политике, стоит открыть “Апологию Сократа” и другие посвященные философу труды, как произойдет чудо узнавания, узнавания до мелочей, и как в комбинированной съемке сквозь лицо Сократа проступит лицо Тэтчер и сквозь лицо Тэтчер - лицо Сократа.

БОРИС ПАСТЕРНАК

1) ЭМОЦИЯ (“романтик”)

2) ВОЛЯ (“дворянин”)

3) ФИЗИКА (“недотрога”)

4) ЛОГИКА (“школяр”)

“Пастернаки” - чрезвычайно симпатичные, редкой душевной красоты люди, почти средневековые, рыцарские натуры. Кузина Пастернака вспоминала:” Мне было 20 лет, когда он приехал к нам не по-обычному. Он был чересчур внимателен и очарован, хотя никаких поводов наши будни ему не давали. В Москве он жил полной жизнью, учился на философском отделении университета, играл и композиторствовал, был образованным и тонким. Казалось, это будет ученый. В житейском отношении он был “не от мира сего”, налезал на тумбы, был рассеян и самоуглублен. Его пастернаковская природа сказывалась в девичьей чистоте, которую он сохранял вплоть до поздних, сравнительно, лет. Пожалуй, самой отличительной бориной чертой было редкое душевное благородство”. Перенося характеристику Ольги Фрейденберг на весь “Пастернаковский” род, можно сказать, что душевное благородство действительно наиболее заметная черта натуры этого типа. При этом благородство обеспечивается сильной, гибкой, процессионной, развернутой к окружающим и потому отзывчивой 2-й Волей, а душевность - сверхмощью эмоционального потенциала, необъятными фибрами 1-й Эмоции.

Внешней красотой” Пастернак” обычно, как и другие 3-ьи Физики, не блещет, и это обстоятельство, как правило, единственный для него источник хронического и последовательного недовольства собой. Страшно переживал по поводу своей внешности и Борис Пастернак. После травмы в юности у него укоротилась нога, а зубы выросли редкими, большими и торчащими вперед. Поэтому когда Марина Цветаева говорила, что Пастернак “одновременно похож на бедуина и его лошадь”, - в этой фразе заключался не только комплимент. Какова же была радость Пастернака и сколько горьких слов о запоздалости этой меры было произнесено, когда, кажется, на шестом десятке ему удалось торчащий изо рта хронический источник стыда и раздражения сменить красивым ровным протезом.

Вместе с тем, наличие внешних дефектов не лишает “Пастернака” сексуальной привлекательности (большие, блестящие глаза, покойный, рассеянный взгляд уверенного в себе человека - достаточная компенсация любых недостатков), да и самих “Пастернаков” они редко удручают настолько, чтобы отталкивать потенциальных сексуальных партнеров. Художник Юрий Анненков писал:” Борис Пастернак: огромные глаза, пухлые губы, взгляд горделивый и мечтательный, высокий рост, гармоничная походка, красивый и звучный голос. На улицах, не зная, кто он, прохожие, в особенности, - женщины, инстинктивно оглядывались на него. Никогда не забуду, как однажды Пастернак тоже оглянулся на засмотревшуюся на него девушку и показал ей язык. В порыве испуга, девушка бегом скрылась за углом. “Пожалуй, это уже слишком, “-укоризненно сказал я. “ Я очень застенчив, и подобное любопытство меня смущает,”- извиняющимся тоном ответил Пастернак.”

Вообще, наличие крупных физических недостатков не только не смиряет чувственность “Пастернака”, но наоборот еще более ее усиливает, гиперсексуальная сама по себе 3-я Физика делается гипергиперсексуальной.

Едва ли не первым, говоря о Пастернаке, эту тему затронул в своих мемуарах В.Катаев. Называя Пастернака “мулатом”, он писал:” Я думаю, основная его черта была чувственность: от первых стихов до последних.

Из ранних, мулата-студента:”...что даже антресоль при виде плеч твоих трясло”...”Ты вырвалась, и чуб касался чудной челки и губ-фиалок”..

Из последних:

“Под ракитой, обвитой плющом,

От ненастья мы ищем защиты.

Наши плечи покрыты плащом,

Вкруг тебя мои руки обвиты.

Я ошибся. Кусты этих чащ

Не плющом перевиты, а хмелем.

Ну - так лучше давай этот плащ

В ширину под собою расстелем.”

В эту пору он уже был старик. Но какая любовная энергия!”Замечательно это завистливое катаевское восклицание в конце, вырвавшееся из уст человека, по натуре отнюдь не бесчувственного.

Отношение Пастернака к вещественной стороне жизни вообще можно считать эталоном и иллюстрацией функционирования 3-й Физики. Во-первых, - раздвоенность. На словах старательно принижая физическую сторону бытия, Пастернак на деле-то более всего ее и ценил. Жена Всеволода Иванова вспоминала:” Нравилось ему, что основой нашей жизни, как он выражался, была “духовность, а не материальность”.Хотя материальность в смысле бытового уклада он тоже ценил. И прежде всего в своей жене. Ценил ее хозяйственность. Ценил, что она не брезгует никакой физической работой: моет окна, пол, обрабатывает огород.”

Как это обычно бывает у “недотрог”, вещей у Пастернака было немного, но к этому немногому он питал почти патологическую страсть. Продолжим цитировать тот же источник:” В одежде Борис Леонидович был крайне неприхотлив. Но как бы ни был он одет - выглядел подтянутым и даже элегантным.

Со старой одеждой он никак не хотел расставаться, и Зинаиде Николаевне приходилось обманно ее выбрасывать.

Однажды Борис Леонидович очень обрадовался подарку своего пасынка Станислава Нейгауза, привезшего ему из Парижа светло-серую курточку, которую Борис Леонидович носил долго и с видимым удовольствием”.

Странную, с точки зрения посторонних, тягу испытывал Пастернак к физическому труду, роднясь в этом пункте с 3-й Физикой Толстого.

“Я за работой земляной

С себя рубашку скину,

И в спину мне ударит зной,

И обожжет, как глину”.

Злоязыкий Катаев смотрел на огородническую слабость Пастернака другими глазами и, подозревая поэта в позерстве, писал:” Вот он стоит перед дачей, на картофельном поле, в сапогах, в брюках, подпоясанный широким кожаным поясом офицерского типа, в рубашке с засученными рукавами, опершись ногой на лопату, которой вскапывает суглинистую землю. Этот вид совсем не вяжется с представлением об изысканном современном поэте..

Мулат в грязных сапогах, с лопатой в загорелых руках кажется ряженным. Он играет какую-то роль. Может быть, роль великого изгнанника, добывающего хлеб насущный трудами рук своих.” Простим Катаеву его злоязычие, у него Третья функция была иной, поэтому ни разделить, ни понять слабость Пастернака к огороду он просто не мог.

Утонченная и рафинированная сама по себе 3-я Физика Пастернака отличалась особой сверхостротой чувственного восприятия, позволяя ему проникать туда, куда проникнуть невозможно, и сопереживать тому, чему, казалось, не по силам человеческой сенсорике сопереживать:

“Я чувствую себя за них, за всех,

Как будто побывал в их шкуре,

Я таю сам, как тает снег,

Я сам, как утро, брови хмурю”.

И сказанное - не метафора, в одном раннем стихотворении Пастернак описывает, как, увидев на блузке возлюбленной комара, он сам оказывается этим комаром и чувствует, как его жало пронзает ткань и впивается в розовую налитую грудь девушки:

“К малине липнут комары.

Однако ж хобот малярийный,

Как раз сюда вот, изувер,

Где роскошь лета розовей?

Сквозь блузку заронить нарыв

И сняться красной балериной?

Всадить стрекало озорства,

Где кровь, где мокрая листва?”

Стороннему человеку даже трудно представить себе, что должен был испытывать столь тонкокожий человек, почти всю жизнь проживший в стране, правимой бронированной десницей большевистского левиафана, где массовые казни, пытки, голод воспринимались столь же естественно и неотвратимо, как непогода. Рассказывают, что, когда в начале 30-ых советскому правительству пришла в голову блажь прокатить на поезде писательскую братию по умирающей от голода стране, то из всего клана “инженеров человеческих душ”, оказавшихся в поезде, Пастернак выделялся тем, что за всю двухнедельную поездку хлебной крошки не проглотил. Не смог.* * *