Глава 21. С самим доктором Волковым и его сыном мне поговорить так и не удалось

С самим доктором Волковым и его сыном мне поговорить так и не удалось. Владельца клиники, по словам Карелии Львовны, спешно вызвали по делам, а Николай Федорович уехал к одному из платных пациентов на дом.

– Мне так жаль! – пела помощница главврача, ведя меня к воротам. – Приезжайте завтра. Федор Николаевич просил извиниться перед вами. Вы ведь понимаете, у медиков бывает форс‑мажор, в их руках жизни людей. Но они с вами непременно встретятся. Давайте завтра уточним время, созвонимся с утра.

– Лампа, Лампочка! – закричали издалека. – Ой, ну подождите же!

Мы с Карелией Львовной притормозили и обернулись. По длинной дорожке почти бежала Эмилия.

– Солнышко, ты не надела пальтишко, – укорила ее моя спутница. – На улице тепло, но ведь не лето! Следовало хоть плащик на плечи набросить. И выскочила в балетках… Вот только простуды тебе не хватало!

– Простите, тетя Кара, – запыхавшись, произнесла Эмилия. – Я увидела в окно, как вы к выходу с территории идете, и испугалась, что догнать не успею. Вот, это вам. Мешочек счастья.

Я взяла протянутую ею вязаную подушечку размером со спичечный коробок, набитую чем‑то мягким.

– Спасибо.

– Его надо носить с собой, спать с ним, и булимия навсегда отвяжется, – затараторила приемная дочь Волкова. – Все будет хорошо! И ваши желания непременно исполнятся. Можно, я вас обниму?

Я не успела произнести ни слова – Эмилия бросилась мне на шею и замерла.

– Солнышко, ты простудишься, – чуть повысила голос Карелия Львовна, – иди скорей в здание.

Девушка разжала руки.

– Не забывайте класть мешочек счастья под подушку.

– Приеду домой и сразу отнесу его в свою постель, – пообещала я.

Девушка помахала нам рукой и, чуть прихрамывая, пошла в сторону клиники.

– Уж извините ее, – забубнила сопровождающая, – Эмичка всем помочь хочет. Вот и вам связала симпатичную поделку. Вы ее не выбрасывайте! Завтра с нетерпением жду вашего звонка.

Я попрощалась с Карелией Львовной, села в машину, завела мотор, проехала улицу до конца, повернула налево и была остановлена совсем юным парнем в форме ДПС.

– Ваши документы, – шумно дыша, потребовал дорожный полицейский.

– Разве вы не должны сначала представиться, назвать свои имя, фамилию, звание, а заодно и поздороваться? – спросила я.

– Ну, Приходько Георгий, – нехотя произнес гаишник. – Показывайте права, страховку и техпаспорт.

Я достала из бардачка документы и поинтересовалась:

– Что я нарушила?

– Аптечка где? – проигнорировал мой вопрос молодой человек.

– Непременно покажу, – пообещала я. – И огнетушитель, и знак аварийной остановки, и вообще все, что должно находиться по правилам в машине. Но сначала вам слово. Почему меня остановили?

– Вообще могу вас задержать, – обозлился Приходько. – Для выяснения личности.

– Навряд ли получится, – парировала я. – Я не скрываюсь – Евлампия Романова. Все бумаги в полном порядке. Так в чем дело?

– Террористическая угроза, – выдал юноша, – проверяем всех. Небось торопитесь?

– Да, свободного времени мало, – честно ответила я.

Гаишник расплылся в довольной улыбке.

– Сейчас проведем тщательный осмотр средства передвижения.

– Не имеете права! – отбила я мяч.

– При угрозе терроризма все могу, – заверил Приходько. – Че у вас в багажнике?

– А что вы там хотите найти? – хмыкнула я. – Ракету «земля – воздух»? Установку «Град»? Боевую машину пехоты? Пулеметы‑автоматы‑гранаты?

– Откройте отсек задней части автомобиля, – рявкнул парень.

Я хотела было взять телефон, позвонить по телефону доверия ГАИ, сообщить, что мне на дороге попался их сотрудник, желающий во что бы то ни стало получить от владелицы малолитражки энную сумму денег, но потом решила, что быстрее будет показать хапуге пустой багажник и спокойно уехать.

– Выполняйте! – гаркнул Приходько. – Ну, чего там прячете?

– Трупы пяти дорожных полицейских, которые до вас уже пробовали отнять у меня каждый по тысяче рублей, – сердито заявила я и дернула рычажок под рулем.

Приходько исчез из вида.

– Все? – спросила я, высовываясь из окошка.

– Андрюха! – заорал невидимый мне юноша. – Хватай ее! Вызывай наших!

Я выскочила из машины. Одновременно со мной из стоявшего неподалеку бело‑синего «Форда» со спецсигналами на крыше выбрался еще один полицейский, похожий на Георгия, как близнец.

– Чего там? – лениво спросил он.

– Сам глянь! – откликнулся Приходько.

Я ринулась к багажнику, крича на ходу:

– Эй, внутри ничего, кроме запаски, не было! Что вы мне подложили?

– Держи руки на виду, ноги на ширине плеч! – заорал Приходько, выдвигаясь мне навстречу. – Встать мордой лица к машине и облокотиться на него!

– На что опираться? – сердито осведомилась я. – На лицо или на автомобиль?

– Там трупы! – показал пальцем в багажник парень.

– С ума сошел? – рассердилась я, заглянула внутрь и лишилась дара речи.

– Кости… – прошептал подоспевший Андрюха, склоняясь над отделением для чемоданов. – Гражданочка, вы того… э… типа… Жора, помнишь, че нам в случае обнаружения на дороге трупа делать надо?

– Сейчас… – пробурчал Приходько. – Не, забыл. В «Форде» памятка лежит.

Я, успев прийти в себя, оторвалась от созерцания груды мослов с остатками мяса.

– Парни, вы давно в ГИБДД служите?

– Неделю, – жалобно ответил Андрей. – Вообще‑то с новичками должны «старики» ездить, двоих «зеленых» в пару не ставят, но у нас в отделении весь народ с гриппом слег.

– Всего семь дней на дороге, а уже решили блондинку на деньги развести, – укорила я юных гаишников.

– Так надо же начальству улов принести, – заныл Андрюха, – не все нам достается, девяносто процентов отнимут.

– Очень вас жаль… – фыркнула я. – А теперь смотрите внимательно. Ну, чьи это останки?

– Сама ж призналась… – заголосил Георгий. – Я помню, че сказала, – пяти наших, которые раньше тебя хотели оштрафовать. Сейчас мы тебя арестуем. Андрюха, где наручники?

– Не знаю, – испугался напарник. – Где‑то в «Форде». Наверное, на сиденье.

– Пойду принесу, – заявил Приходько.

– Я с тобой, – быстро сказал Андрей. – А ты, то есть вы, гражданочка, стойте без этого… э… замысливания побега с места обнаружения трупов лиц при исполнении служебных обязанностей. Жора, ей права зачитывать надо?

– Насмотрелся сериалов… – хмыкнул Приходько. – Меньше у телика балдей!

– Нет, – уперся Андрей, – про них на занятиях говорили. Ты прогулял, а я сидел и записывал.

– Очнитесь, ребята! – воскликнула я. – Это кости с рынка, я купила их для собаки. Вы совсем дураки?

– Ага, оскорбление полицейского, – заявил Георгий, – тянет на нехорошие последствия.

– Почему мы тебе верить должны? – слегка оживился Андрей. – Кости чисто человечьи!

– В особенности вон та, с копытом, – захихикала я.

– Точно! – обрадовался Андрей. – Жорка, у нее коровьи кости! Уезжай, гражданочка.

– Нет! – возмутился Георгий. – С вас штраф за… за…

– За что? – засмеялась я.

– Сейчас соображу, – пообещал Приходько.

– Блин, смотри, кто там подъехал… – снова перепугался Андрюха.

Я повернула голову и увидела, что к моей «букашке» приближается машина с надписью «Полиция».

– Проверка! – ахнул Андрей. – Нам специально блондинку с мослами подсунули, чтоб посмотреть, как мы служим! Подстава!

– Не дрожи, это не наши, – успокоил напарника Георгий.

Автомобиль остановился, из него вышел мужчина лет тридцати.

– Парни, где тут Власьевский тупик? Запутался я.

– Налево, направо, потом по кругу, – объяснил Андрей.

– Не, направо, налево, через мост, – перебил его Георгий.

– Туда, – указал рукой Андрей.

– Сюда, – заспорил Георгий. – Во, встань здесь, будет понятней.

– Лучше у светофора, – посоветовал Андрюха.

Забыв про меня, троица отошла от малолитражки к перекрестку и стала усиленно размахивать руками.

Я захлопнула багажник, услышала странный звук, идущий из полицейской машины, присмотрелась и увидела на заднем сиденье девочку, которая что‑то говорила. Мне ее слова были не слышны, зато слезы, катившиеся по ее щекам, отлично видны.

Быстро подойдя к служебному «Форду», я схватилась за ручку дверцы и дернула. Потом всунулась в салон.

– Что случилось?

Девочка лет тринадцати‑четырнадцати заплакала.

– Тетенька, помогите!

На ней была неподходящая по возрасту одежда, отдаленно напоминающая офисный костюм, – юбка до колена, белая блузка и пиджачок без пуговиц, причем все совершенно не делового, веселого зеленого цвета. Девочка могла показаться симпатичней, если б не экстремально короткая стрижка. Волосы ее были, похоже, сбриты совсем недавно и сейчас слегка отросли. Из‑за дурацкой прически нос казался слишком длинным, а щеки круглыми. Зато большие темно‑карие глаза были огромными, а окружавшие их ресницы густыми и загнутыми, как у куклы.

– Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, – сквозь рыдания повторяла незнакомка. – Спасите!

– Тебя обидел полицейский? – удивленно спросила я.

– Он меня приковал, – прошептала девочка и заелозила на сиденье.

Юбка ее задралась, стал виден шрам чуть повыше коленки.

На одном ее запястье был защелкнут наручник, а второй «браслет» закреплен на железной скобе, которая выступала из сиденья.

– Вот мерзавец! – вырвалось из моей груди. – Ну, я с ним разберусь… Что бы ты ни совершила, полицейский не имеет права таким образом поступать с несовершеннолетней. Сиди тихо, сейчас мужику мало не покажется.

Арестантка опустила голову.

– Нет, тетенька, его моя мама попросила. Она меня ненавидит, хочет убить, заперла в больнице, не выпускает. Я всем приношу несчастье! Они все умерли! Все‑все! Пожалуйста, пожалуйста, отцепите меня, я убегу и спрячусь. Смотрите, она мне голову побрила, сама, машинкой…

– Эй, вы чего тут делаете? – спросил за спиной грубый голос.

Я обернулась, увидела Андрея, Георгия и третьего полицейского, хозяина машины, в которой плакала девочка.

– А ну отойдите от служебного автомобиля! – приказал он.

Но я быстро села на переднее сиденье.

– Немедленно объясните, по какой причине вы задержали подростка, да еще приковали наручниками к сиденью. Имейте в виду, вам это так с рук не сойдет – я запомнила номерной знак и непременно сообщу вашему начальству, как вы обращаетесь с несовершеннолетними.

– Тетенька, пожалуйста, позвоните Юлии Сергеевне Волчек, учительнице литературы из колледжа! – закричала «арестантка». – Попросите ее приехать в больницу, пусть…

Полицейский нагнулся, быстро выдернул меня из автомобиля, захлопнул дверцу и с укоризной произнес:

– Гражданочка, не лезьте не в свое дело. Девчонку родные поместили в клинику Волкова, а наркоманка оттуда удрала. Звать ее Лора Гаспарян, лет красотке немного, но она уже нехороших дел натворить успела, приводов у нее куча. Ворует в магазинах, тырит кошельки в метро, а все ради того, чтобы дозу купить. И хитрая, почище обезьяны! О побеге нам пару часов назад сообщили. Я ее случайно на улице увидел – приметная у поганки внешность, волос почти нет. Вот, везу назад в больницу, а наручниками пристегнул не сразу, вначале просто усадил. Так она вон чего учудила…

Полицейский повернул голову, и я увидела у него на шее длинные глубокие царапины.

– Не успел до светофора доехать, как пакостница сзади напала, еле‑еле ее от себя оторвал. Сама виновата – зачем драться полезла? Я понимаю: ребенок, больная, но мне как поступить прикажете? Как с бешеной кошкой справиться? Один ведь сегодня катаюсь. Не положено, конечно, без напарника, но у нас почти весь личный состав с гриппом слег.

– Да ну? – обрадовался Георгий. – И у нас та же петрушка.

Я посмотрела на заднее сиденье. Лора прижалась лицом к окну, по ее щекам потоком текли слезы.

– Актриса, – вздохнул полицейский. – Пока сюда докатил, настоящую трагедию разыграла. Все вокруг плохие, она одна хорошая, жертва интриг, наркотики никогда не употребляла, не курит, не пьет, белый ангел во плоти. А злая мать из ненависти держит девочку в клинике, где ее травят лекарствами. И так убедительно говорила, что я, если б не знал ее послужной список, вполне бы мог поверить в мамашу‑монстра.

– Так это Лора Гаспарян… – пробормотала я. – Извините меня, пожалуйста.

– Ничего, гражданочка, я вас понимаю, – перебил полицейский. – У меня у самого дочка есть. Вы с торчками небось никогда не сталкивались, не знаете, какие они пронырливые, на все ради дозы готовы. Вот уж горе‑то родителям!