Глава Х Кризис лихорадок

Глава, где будет рассмотрен последний процесс, с помощью которого анатомо-клиническое восприятие обретает свое равновесие. Глава, которая была бы длинной, если бы события можно было передать в деталях: на протяжении около 25 лет (с 1808 года, даты, когда появляется История хронических воспалений, до 1832 года, когда на смену ей приходят дискуссии о холере) теория летучих лихорадок и ее критика Бруссе занимают в медицинских исследованиях значительное место. Без сомнения, более значительное, чем дозволялось бы проблеме, достаточно быстро решаемой на уровне наблюдения. Но столь много полемики и такие трудности понимания при наличии согласия о фактах, столь обильное использование посторонних для области патологии аргументов—все это свидетельствует о сущностном столкновении, крайней степени конфликта (жесточайшего и запутаннейшего) между двумя несовместимыми типами медицинского опыта.

Метод, разработанный Биша и его первыми последователями, оставлял открытыми две группы проблем.

Первые касались самого существа болезни и ее связи с патологическими

феноменами. Когда констатируется серозный выпот, дегенерация печени, очаги в

легком -- есть ли это сам плеврит, цирроз, туберкулез, которые наблюдаются

как таковые вплоть до их патологического основания? Есть ли поражение

истинная и трехмерная форма болезни, сущность которой должна быть образом

пространственной природы, или же ее нужно скорее расположить по ту сторону

-- ближай-

ших причин, или по эту—как непосредственно первое видимое проявление остававшегося бы скрытым процесса? Ясно, но задним числом, какой ответ предписывает логика анатомо-клинического восприятия. Для тех же, кто практиковал это восприятие в истории медицины первый раз, дела обстояли не столь очевидно. М.-А. Пети, обосновавший свою концепцию кишечно-брыжеечной лихорадки на патолого-анатомических наблюдениях, считает, что в кишечных расстройствах, сопровождающихся некоторыми лихорадками, называемыми адинамическими или атаксическими, нет открытия ни самой сущности болезни, ни ее непреходящей истины. Речь идет лишь о ее «местоположении», и это географическое уточнение менее важно для медицинского знания, чем «общая совокупность симптомов, которая разделяет одни симптомы от других, делая возможным опознание их истинного характера»: здесь терапия заблуждается, когда она направлена на кишечные расстройства, вместо того, чтобы следовать указаниям симптоматологии, требующей тонизирующих препаратов1.

«Местоположение» есть лишь пространственное прикрепление болезни, совсем

другие болезненные проявления означают ее сущность. Последняя сохраняет

важное предварительное условие, образующее связь между причинами и

симптомами, вытесняя таким образом поражение в область случайного. Тканевое

или анатомическое повреждение отмечает только точку столкновения с болезнью,

зону, откуда она начинает свое завоевательное предприятие: «Между

гепатизацией легкого и вызывающими его причинами происходит кое-что, что

ускользает от нас. То же самое касается всех нарушений, которые встречаются

при вскрытии тела: далекие от того, чтобы быть основной причиной всех

наблюдаемых феноменов, они сами есть результат

1 М.-А. Petit, Traite de la fievre entero-mesenterique (Paris, 1817), p. 523.

особого расстройства в интимном действии. Итак, это решающее действие ускользает от всех наших средств исследования»1. По мере того как патологическая анатомия лучше устанавливает местоположение, кажется, что болезнь глубже погружается в скрытость недоступных процессов.

Есть другая группа вопросов: все ли болезни имеют свой патологический

коррелят? Является ли возможность определить их местоположение общим

принципом патологии, или она имеет отношение лишь к весьма специфической

группе болезненных феноменов? И в этом случае можно ли начать изучение

болезни с классификации нозографических типов (органические --

неорганические расстройства) до погружения в область патологической

анатомии? Биша оставляет место для болезней без повреждений, но он трактует

их лишь с помощью недомолвок: «Исключите некоторые виды лихорадок и нервных

недугов -- и все или почти все относится к области этой науки»

(патологической анатомии)2. Вступив в дискуссию, Лаеннек допускает деление

болезней на «два больших класса: те, что сопровождаются очевидным поражением

в одном или нескольких органах, описывавшиеся на протяжении многих лет под

названием органических заболеваний; и те, что не оставляют ни в каких частях

тела постоянных нарушений, которым можно было бы приписать их первопричину,

обычно называемые нервными»3. В эпоху, когда Лаеннек излагает этот текст

(1812), он не принял еще окончательно ничьей стороны по поводу лихорадок, он

еще близок локализационистам, с которыми вскоре разойдется. Байль в это же

время различает

1 A.-F. Cholomel, Elements de pathologie generale (Paris, 1817), p. 523.

2 Bichat, Anatomie generale t.I, p. XCVIII.