ВВЕДЕНИЕ. Ренессансное открытие феномена человека, ставшего объектом удивления, восхищения и опасений, сопоставимо с великими географическими открытиями и

Ренессансное открытие феномена человека, ставшего объектом удивления, восхищения и опасений, сопоставимо с великими географическими открытиями и, как бы предвидя упразднение Коперником центрального положения Земли в космосе, возвеличивает его достоинство в мире. Человек снова становится мерой всех вещей, небесных и земных, мерилом красоты, добра и истины.

Британские острова также были захвачены глобальным переворотом. Блестящий расцвет культуры в период правления королевы Елизаветы в полной мере это подтверждает. Новое действующее лицо Истории в пьесах Шекспира осознало себя таковым. Весь мир театр и люди в нем актеры. Возможности человеческого слова и дела были с ошеломляющим многообразием явлены великой литературой эпохи.

Обычно запаздывающая философия тут шла в ногу со временем, рядом с Шекспиром, Марло, Джонсоном, поэтами метафизической школы Д.Дэвисом, Д.Донном, Джорджом Гербертом, брат последнего философ Эдвард Герберт разрабатывает основы естественной религии – деизма (19)[1], Фрэнсис Бэкон создает грандиозный план восстановления наук (37.I), и в том числе науки о человеке, причем импульс его теоретической мысли оказался столь мощным, что Д.Юм сравнит пройденный путь от Бэкона до «поздних английских философов», таких как Локк, лорд Шефтсбери, м-р Хатчесон, д-р Батлер с эпохой развития философии от Фалеса до Сократа (см. 131.I, 57).

Между тем в данных хронологических пределах в истории Великобритании можно явственно различить три периода. Первый – дореволюционный период, выдвинул зачинателя философии Нового времени Ф.Бэкона. Его акме приходится на относительно спокойное, если не считать первых лет, правление Якова I Стюарта. Высокое социальное положение, достигнутое собственными талантами, известный снобизм (Гарвей как-то заметил, что Бэкон философствует как лорд-канцлер), не поколебленная бесславным окончанием политической карьеры убежденность в призвании восстановителя наук – все это выработало отстраненный взгляд на человеческую природу sub specie aeterni, весьма подходящий для составления долговременной программы исследования трех основных объектов познания: Бога, Природы и Человека.

Роспись наук о духе и теле человека является по существу стратегическим планом самопознания человека, поскольку его следует осуществлять на основе трех основных познавательных способностей людей – памяти, рассудка и воображения с учетом призраков или идолов человеческого ума, мешающих объективному познанию.

Вместе с тем исходная позиция составителя всеобъемлющей программы исследований предусматривает особое, привилегированное положение боговдохновенной теологии в росписи наук, разрабатываемых рассудком. Аналогично положение в исторических науках, курируемых памятью, где отдельной строкой выделена церковная история, состоящая из истории церкви, истории пророчеств и истории возмездий. Все это позволяет предположить, что классификация наук составлена исключительно для христианской части человечества.

Современник Бэкона, друг Гроция лорд Эдвард Герберт посол Англии во Франции, затем ирландский и английский пэр, в книге «Об истине...», изданной на латыни за год до смерти Бэкона, пошел другим путем и предложил альтернативную рационалистическую систему человеческих познавательных способностей, к которым, собственно, и сводится духовная конституция человека. Автор попытался преодолеть монополию христианства на религиозную истину, утверждая, что истинность любой религии определяется ее отношением к аксиоматическим Общим Понятиям (ОП). Не удивительно, что некоторое время ему приписывали авторство знаменитого «Трактата О трех обманщиках» и впоследствии нарекли одним из «отцов» деизма.

Через какие-нибудь двадцать-тридцать лет добрую, старую Англию было не узнать. Все снялось со своих мест, в стране полыхала гражданская война (по другой оценке – «великий мятеж»). Точка зрения вечности, а вместе с ней академизм бесследно улетучились. Исследования человеческой природы стали злобой дня. Они вызывали такие же ожесточенные споры, как и библейские тексты, ставшие боевыми лозунгами. Природа человека, ранее изучаемая теоретически, в статике, пришла в движение и заявила о себе во весь голос.

Подмеченное Юмом неупоминание гражданских свобод в исторических хрониках Шекспира ныне с избытком компенсировалось: и в парламенте и на улицах о них только и говорили.

Реанимированное Г.Гроцием (1583—1645) естественное право становилось авторитетнее божественного права, что проявилось в процессе над королем Англии Карлом I, который был приговорен к смертной казни как частное лицо, совершившее преступление против общества. В тексте приговора он квалифицирован как тиран, изменник, убийца и враг общества. Вина тирана заключается в нарушении естественного права и общественного договора, на нем основанного. В этом случае народ использует свое право на сопротивление против суверена. Элементы естественного права вошли в создающиеся нормы международного права, впервые опробованные в Вестфальском мирном договоре, образовавшем на месте Священной Римской империи 355 самостоятельных государств.

Однако философская оценка происходящей в сороковые годы и позже смуты в Англии зависела от понимания природы человека и сути естественного права (149). Один из крупнейших мыслителей этого периода Т.Гоббс (1588—1679) все современные события воспринимал как опасную манифестацию подлинной природы человека, грозящую возвратом в естественное состояние войны всех против всех.

Спасение от грозящей катастрофы виделось Гоббсу в новом понимании общественного договора, что развязывало руки властям предержащим. Оно предполагало: беспрекословное подчинение подданных государственной власти – залог стабильности общества, санкцию на любые меры для достижения этой стабильности, контроль государства над всем, что может нарушить общественное спокойствие. Это относится и к религии. Опыт реформации Генриха VIII, объявившего себя примасом Англиканской церкви, признавался Гоббсом образцовым. Государство, правитель или собрание вправе издавать любые законы для самозащиты и сохранения спокойствия в обществе.

Этический, политический и правовой релятивизм Гоббса, обоснованный в его главной книге Левиафан (в различных изданиях Левиафан принимал на титуле книги облик то Кромвеля, то Карла II), показался кембриджскому платонику Ральфу Кедворту (1617-1688) реанимацией доктрины античных софистов, раскритикованной еще Платоном. Кедворт, а позднее С.Кларк (корреспондент Лейбница в их знаменитой переписке. См. 74.I.) противопоставляет ей учение о вечных и неизменных истинах (в том числе морали), изменить которые не волен и сам Бог.

Как известно, смута в Англии имела счастливую развязку – Славную революцию, позволим себе употребить это выражение без кавычек. Так остановился, по выражению Юма, «маятник» исторического процесса, качавшийся от абсолютизма к республике и обратно и замерший посередине на конституционной монархии.

Торжество победителей получает выражение в философских и политических сочинениях Джона Локка (1632—1704), созданных в годы лихолетья и опубликованных сразу после Славной революции. Локк, разумеется, иначе оценивает естественное состояние, чем Гоббс, так же как и общественный договор между сувереном и подданными. Его соблюдение обязательно не только для подданных, но и для суверена.

Локк ставит перед собой задачу закрепления политических и социальных результатов Славной революции. Он ищет эффективные превентивные меры защиты естественных прав человека и гражданина и средства предотвращения рецидивов абсолютизма.

Его этическая теория, однако, достаточно традиционна и лояльна к установленной церкви. В отличие от Кедворта Локк приписывает Богу волюнтаризм в установлении критериев Добра и Зла – человек, деятельная свободная личность добывает знание собственными силами и благоразумно принимает установленные Богом заповеди, памятуя о воздаянии и каре в будущем состоянии. Этот религиозный легализм снова превращает христиан в «избранный народ», единственный из всех, имеющий шанс спастись. Тем не менее влиятельный защитник веротерпимости Локк допускает сосуществование в гражданском обществе различных сект, исключая папистов и атеистов, первые из которых готовы, придя к власти, уничтожить все культы, кроме католицизма, вторые же вообще искоренят всякую религию.

Билль о правах, принятый парламентом в 1689 г., дополненный в 1696 г. упразднением цензуры, начинает третий период, период становления коммерческого общества после Славной революции. Даниель Дефо в своих путевых очерках «Путешествие вокруг всего острова Великобритания» (1724—1726) представил обнадеживающую картину народной жизни в начале и середине царствования королевы Анны (1702—1714) (См. 178).

Оптимизм, но метафизического свойства, сквозил в красноречивых писаниях лорда Шефтсбери, разрабатывавшего доктрину вселенской гармонии макро- и микромира – природы и человека. Сентиментальный граф уповал на моральное чувство прекрасной добродетели и противопоставлял virtuosi, преисполненных возвышенными чувствами (sentiments) и восторгающихся моральными и природными красотами, пронырливым выжигам – гоббистам, которые нашли, однако, апологета в лице врача Мандевиля, высмеявшего непрактичный идеализм благородного лорда (см. 83. Также: 112).

Между тем Век Просвещения вступает в свои права (186). Резко увеличился выпуск книг и периодических изданий. Начинается издание Британской Энциклопедии. Идут нарасхват выпуски журналов Аддисона и Стила, взявшихся за культурное воспитание истинных «виртуози» из неотесанных городских и сельских джентльменов (см. 60).

В ответ пошла обильная моралистическая критика коммерциализации общества, которая связывала неразборчивое в средствах стремление к выгоде с нравственным разложением и упадком религиозного чувства в стране.

Архиепископ Кентерберийский писал в пастырском послании 1738 г.: «Открытое, явное неуважение к религии сделалось, благодаря множеству разнообразных пагубных обстоятельств, отличительной чертой нашего века....Над христианством теперь смеются и надругаются почти без всякого стеснения, а над учителем христовой веры – даже без малейшего стеснения» (Цит. по: 45, 109-110, см. Также: 1, 3).

Из внешнеполитических событий постреволюционного периода выдающуюся роль сыграло заключение в 1707 г. Унии с вековечной соседкой и соперницей и в то же время близкой родственницей Шотландии по языку – Англией. Эта Парламентская Уния отличалась от «личной» Унии, когда в 1603 г. на английский престол взошел шотландский король Яков I, сын казненной Марии Стюарт. Результаты «официальной» Унии 1707 г. позволили провести в Шотландии важные социальные и экономические преобразования, ценой политических потерь – роспуск собственного парламента и упразднения монополизма пресвитерианской национальной церкви. Либерализация экономики, университетской и религиозной жизни дали стране те же возможности и преимущества, что были завоеваны продвинутой Англией, но вместе с ними Шотландия получила и те же социальные и нравственные проблемы (58, 165, 94, 199). Образовавшееся единое культурное пространство сделало теоретические баталии вокруг наследия Гоббса, Локка, Шефтсбери и др. актуальными, «своими» для философов и моралистов Шотландии.

Таковыми они были и для Фрэнсиса Хатчесона, учившегося в университете Глазго в 1710—1716 гг. и издавшего анонимно в Лондоне в 1725 году два Трактата «Исследование о происхождении наших идей красоты и добродетели», в коих он встал на защиту благородной теории Шефтсбери от нападок Мандевиля. Речь шла, собственно, о защите достоинства человека. Нельзя все мотивы человеческих действий и критерии его оценок сводить к корыстолюбию, стремлению к частной выгоде. Изначально общественная природа человека высшим стремлением и достоинством людей делает общественное благо. Вскоре выходят еще два трактата о страстях (аффектах) и Иллюстрации к (теории) морального чувства.

В 1730 году Хатчесон становится профессором моральной философии в Университете Глазго и там развертывается его замечательная педагогическая, просветительская и теоретическая деятельность, заложившая идейные основы впечатляющего расцвета культуры в Шотландии и в частности философской культуры. За Хатчесоном последовала целая плеяда замечательных мыслителей, связанная с ним духовными узами. Имена Д.Юма, Г.Хоума, А.Смита, А.Фергюсона, Т.Рида, еще при их жизни составили мировую славу Шотландии.

Первым среди них безусловно следует признать Давида Юма, «возмутителя спокойствия» не только в стане клерикалов, но и смущавшего своими бесстрашными парадоксами и самих просветителей. Так его ближайший друг и ученик А.Смит не решился взять на себя издание рукописи «Диалогов о естественной религии», несмотря на настоятельные просьбы Юма, жить которому оставалось совсем недолго. Юм предпринял героическую попытку полной секуляризации науки о человеческой природе, о чем не смели даже помыслить его предшественники и последователи. Юм, как и его философы-соотечественники, вскоре стал известен на континенте, и французское, немецкое и российское просвещение испытало благотворное влияние великих шотландцев (5; 54; 145; 162).

Мы назвали главные персоналии, предлагаемого исследования британской философской антропологии XVII—XVIII вв. Следует заметить, что основное внимание в предлагаемой работе будет уделено двум шотландским мыслителям: Хатчесону и Юму, «свежо и нервно» воспринявших у своих английских предшественников проблематику человеческой природы. Мы оставляем на будущее анализ учений о природе человека и его общественном бытии других великих шотландских философов XVIII века, в первую очередь А.Смита, А.Фергюсона и Т.Рида.

Что касается содержательного анализа проблем человеческой природы, то основное внимание в данной работе уделяется метафизическим и гносеологическим основаниям и установкам философской антропологии, обоснованию теории морали, в том числе решению проблемы свободы воли, проблеме онтологии естественного права, переход от естественного к гражданскому или политическому состоянию, в том числе происхождение государственной власти путем общественного договора. Также учтена тесная связь всех этих проблем с религиозными и идеологическими доминантами; учтен также и контекст конкретной истории Великобритании в дореволюционный, революционный и постреволюционный период.