Месть врага 4 страница

— К действию? — Полковник пробежал взглядом врученный ему следователем документ. Постановление на арест директора завода было мотивировано бесспорными фактами нарушения правил техники безопасности и противопожарного режима в цехе. Он должен был поставить свою подпись ниже подписи следователя, а вверху уже красовалась размашистая и уверенная подпись прокурора: «Арест санкционирую».

Сердце полковника екнуло, в груди что-то оборвалось. В памяти всплыли слова профессора: «Вести поиски причин взрыва намного полезнее, чем выжимать из перепуганного директора завода признание вины». Полковник резко повернулся, строго взглянул на прокурора.

— С этим повременим!

— Но я не могу ждать! Я по закону обязан принять решение. Ваше согласие для меня не обязательно.

— Без моего согласия вы не сделаете этого! Слышите? Я возражаю!

* * *

Звонкая, промерзшая степь. Такой звонкой она бывает только в Донбассе. Местами снег растаял, показались черные заплаты пахоты. В народе говорят, что это — работа «бокогрея». Косые лучи солнца растопили снег только на пригорках. Там, где еще остался снег, он стал пористым, рыхлым. Появившиеся днем ручейки к утру замерзли. Ночной морозец превратил в сосульки стебельки придорожного бурьяна.

«Победа» то прыгала по замерзшим комьям грязи, то проваливалась в рытвины, и тогда во все стороны разлетались черные брызги. Только опытный шофер мог вести машину так, чтобы она не застряла. В машине сидели полковник, прокурор и Романкин.

Шофер видел в зеркальце пассажиров и не мог понять: поссорились они или просто недоспали? Первым заговорил Романкин:

— Что еще выдумали ученые?

— Пустая трата времени. Все эти эксперименты к уголовному делу не подошьешь, — сказал прокурор.

Романкин попытался разрядить обстановку шуткой:

— Будем вести уголовное дело на научной основе!

— Именно на научной! Что же здесь плохого? — отозвался полковник.

На склоне холма, перед самым обрывом, остановились, К машине подошел со своими спутниками профессор.

— Прекрасно, что все вы здесь! — сказал он. — Подготовка к эксперименту почти закончена.

Необычное зрелище открылось глазам приехавших. К столбу высоковольтной линии, пересекавшей степь, был присоединен кабель. Он змейкой спускался на дно оврага, где к нему присоединялся другой кабель. Белые оголенные провода двух кабелей сцепились большим узлом, Внизу, у соединения обоих кабелей, хлопотали кандидат наук и группа специалистов. Подведя приехавших к оврагу, профессор пояснил:

— Сейчас на место соединения двух кабелей будет насыпан аммонитовый порошок, такой же, как тот, что взорвался в цехе. Затем включим рубильник и сделаем искусственное замыкание — «вольтову дугу» с температурой в две с половиной тысячи градусов. И как вы думаете, что произойдет с аммонитом?

— Взрыв, — сказал прокурор.

— Полковник, а вы что скажете?

— Посмотрю, потом скажу!

— Проявляете осторожность... Ну, а ваше мнение? — обратился профессор к Романкину.

— Мое?.. «Вольтова дуга» превышает в несколько раз возможную температуру при тех нарушениях в электрическом оборудовании, которые нам известны...

— В этом и суть эксперимента. Взорвется аммонит, — значит, будем глубже изучать электрооборудование цеха как возможную причину взрыва. Не взорвется — сразу отбросим эту версию и займемся другими.

Рабочие принесли в овраг бумажный мешок с аммонитом. Кандидат наук обратился к профессору:

— Можно высыпать?

— Высыпайте. Всем в укрытие! — скомандовал профессор. — Пойдемте, товарищи, со мной. Попытаемся подорвать все шестьдесят килограммов взрывчатки!

Никто из присутствующих не заметил условного сигнала, поданного профессором людям, находившимся у столба электропередач. Взмах руки над головой означал «включить рубильник». Таким же взмахом руки ответили и профессору: «рубильник включен». И он вслух повторил:

— Вот и все. Рубильник включен! Прокурор даже присел, ожидая оглушительного взрыва. Но его не последовало.

— Пойдемте, взрыва уже не будет! — Профессор первым вышел из укрытия. За ним — остальные. Когда подошли к обрыву, на дне оврага увидели: аммонит горел, как горят древесные опилки.

— Для взрыва аммонита нужен более сильный импульс в виде капсюля детонатора! — пояснил профессор.

— А возможно... — что-то хотел сказать прокурор.

— Все возможно. Эксперимент будем считать законченным лишь после трех-, четырехкратной попытки взорвать аммонит.

* * *

Выводы экспериментов были ошеломляющими не только для прокурора. Притих и Романкин. Научные рекомендации оказались весьма полезными. В кабинете профессора впервые собрались все, кто хоть в какой-то мере был причастен к следствию. Собрались для того, чтобы обменяться мнениями, развеять возникшие сомнения.

Разговор начал прокурор:

— Безусловно, после вчерашнего эксперимента взгляды на некоторые объективные доказательства вины изменились. Однако это не означает, что подобные нарушения правил техники безопасности надо прощать!

— Прощение или отпущение грехов — это по вашей части, прокурор! — пошутил профессор. — Я же думаю, что прежде необходимо найти причину взрыва, тогда и вам легче будет принять решение.

Профессор сидел в кресле, курил, любуясь тем, как колечки дыма плавно парят в воздухе.

— А вы, профессор, вчера высказали мысль о необходимости более сильного импульса для взрыва. Что вы имели в виду? — спросил полковник.

— Это обычный капсюль-детонатор, который производится здесь же на заводе, только в другом цехе, — ответил профессор.

— А как он мог попасть в этот цех?

— Не знаю. Но если детонатор все же попал, тогда, безусловно, взрыв. Надо лишь выяснить, как он попал в цех. Но это уже задача больше следственная, чем научная, — улыбнулся профессор.

— Вы намекаете на возможность злого умысла? — Полковник окинул взглядом присутствующих.

— «Умысел», «диверсия» или что там еще... Все это категории вашего профиля, товарищ полковник. Мне о них судить трудно. А вот предположение даже об обычной халатности рабочих-грузчиков, которые могли завезти капсюль вместе с аммонитом, могу высказать!

После недолгой тишины снова заговорил прокурор:

— И все же нельзя сбрасывать со счетов того, что в цехе был сплошной хаос. Да мало ли где мог быть зажат аммонит так, что он взорвался!

— Все возможно,— сказал кандидат наук Сиверский.— Для проверки ваших сомнений мы готовим ряд новых экспериментов. Если аммонит проявит «чувствительность» на трение, удары и прочее и взорвется, тогда будем искать возможную причину взрыва в узлах оборудования цеха.

— Сиверский начнет эти эксперименты завтра, — заметил профессор. — Прошу всех присутствовать.

— Майор Романкин обязательно будет, — сказал полковник.

— Ну, а я пошлю следователя, — сказал прокурор.

— Прекрасно! Пусть наши помощники займутся экспериментами, а нам надо поразмыслить, — профессор снова закурил. — Не хочу от вас скрывать, что эти эксперименты могут дать лишь общее представление, если хотите, ориентировку для последующего разбирательства. Дело в том, что очень хорошо подготовленный эксперимент не воссоздает тех производственных условий, в которых находилась взрывчатка в цехе. Признаюсь, я несколько преувеличил значение экспериментов, чтобы сдержать ваш темперамент и не допустить поспешных выводов.

— Так сказать, применили научный прием охлаждения голов, — пошутил полковник.

Профессор засмеялся, пожал плечами, хотел что-то сказать, но зазвонил телефон. Он взял трубку. Закончив разговор, профессор предложил:

— Давайте еще раз осмотрим место взрыва. Там скорее появятся полезные мысли!

...И опять — в который уже раз! — на развалинах сновали люди. Некоторые из них рассматривали скрюченные обломки оборудования цеха, другие копались в осколках кирпича. Только профессор и полковник стояли у самых воронок. Стояли вместе, но думали разное.

— А вы не задумывались, полковник, вот над этими воронками? — указал профессор тростью на две воронки, образовавшиеся посредине цеха. — Воронки правильной формы. До двух метров глубины, радиус примерно пять метров.

— А здесь нечего задумываться, профессор! Воронки образовались там, где в цехе стояли ящики с аммонитом.

— А вам известно, что при поверхностном взрыве аммонит не делает воронок?

— Не понимаю.

— Что ж тут не понимать! При взрыве аммонита взрывная волна идет вверх.

— Это предположение?

— Нет, наука! А вообще снова нужен эксперимент. Я думаю, что под полом цеха были какие-то заряды.

— Заряды? Как они могли туда попасть?..

— Не знаю. Вот если эксперимент подтвердит, что поверхностный взрыв аммонита не дает воронок, придется вам устанавливать природу этих зарядов.

— Допустим, там были заряды. Но как они могли попасть под пол?

— А это уже дело вашей профессии, полковник!

— Вы снова говорите загадками.

— Для меня воронки — большая загадка. Конечно, они могли образоваться от взрыва бомб или снарядов, которые со времени войны остались здесь. Но при взрыве бомб или снарядов в земле обязательно остается множество осколков. Надо завтра же организовать просев земли из воронок. Если не найдется мелких осколков, тогда я умываю руки. Тогда придется выявлять вам, как эти заряды попали под пол цеха,

— Вы.абсолютно убеждены в этих загадочных зарядах?

— Почти убежден. Окончательно скажу после экспериментов и просева земли из воронок.

Чем дальше в лес, тем больше дров! Чем глубже мы пытаемся проникнуть в тайны взрыва, тем больше новых загадок возникает!

Собрав всех своих сотрудников, полковник сказал:

— Пора подвести итоги нашей работы. Первое слово предоставляю Романкину.

Романкин вздрогнул от неожиданности, удивленно посмотрел на своего начальника. К докладу он не готовился. Все же, овладев собой, заговорил:

— Намеченный вместе с прокуратурой план расследования уголовного дела в основном выполнен. Восстановлена обстановка в цехе до его взрыва. Изучена вся технологическая и техническая сторона дела, выявлены уязвимые места. Таким образом, заложены основы дальнейших следственных действий.

— Достаточно, майор! Доклад одобряю, — сказал полковник. Это я и хотел от вас услышать. Важно, чтобы вы поняли: мы, выражаясь военным языком, только вросли в обстановку. Впереди непочатый край работы... Ну, а наш оперативный план?

— Могу доложить, — сказал Романкин,

— Нет. Докладывать будет капитан!

Величко вскочил со стула.

— Проверка лиц, имевших доступ в цех, закончена. Среди них нет таких, которых можно было бы подозревать в злом умысле!

— А сообщение деда о парашютистах?

— Тоже проверено. Ночной сторож действительно видел при лунном свете спускавшийся парашют. Но это был метеорологический зонд. Он найден. Дети утром подобрали его на том месте, которое указал нам дед Свирид!

— Садитесь, докладом доволен. Время обычных следственных действий прошло. Теперь главное в глубокой оперативной работе. Особое значение следует придать проверке двух версий: во-первых, возможно ли было подбросить капсюль-детонатор в цех; во-вторых, мог ли капсюль попасть туда случайно. В обоих случаях выяснить, где, в каком месте технологической цепочки возможен взрыв капсюля.

* * *

Высказанная профессором мысль о возможном взрыве под полом цеха какого-то заряда взволновала полковника. «Что это за заряд? Реально ли это предположение? А если все же воронки образовались в результате взрыва аммонита в цехе?» Целую неделю потратил полковник на выяснение этих вопросов. Вместе с профессором провел не один день на полигоне вдалеке от города, принимая участие в проведении различных экспериментов. Неоднократные наземные взрывы аммонита в степи не дали воронок. Взрывали сто, сто пятьдесят и триста килограммов, и на стерне оставалось подметенное взрывом гладенькое место.

— Так и должно быть! — заговорил профессор. — Зачем же взрывной волне лезть в землю, когда вверху простор и свобода? То же произошло и в цехе. Взрывная волна пошла вверх и в стороны. Она разнесла здание, и незачем ей было лезть под асфальт пола, чтобы образовывать воронки. Нет, дорогие коллеги! Теперь я могу вам категорически сказать: в местах образования воронок под полом цеха взорвались какие-то заряды! Какие? Не спрашивайте, не знаю. Но они, эти загадочные заряды, там безусловно были.

— А если этот же аммонит закопать в землю и взорвать? — спросил полковник.

— Образуется воронка. Любой подземный взрыв обязательно образует воронку, — ответил профессор. — Мы вам это можем сейчас продемонстрировать.

...В земле была выкопана ямка в полметра. В нее насыпали сорок килограммов взрывчатки и подорвали. Взрыв дал воронку точно такую, как две воронки на месте взрыва цеха.

— Если бы под полом цеха скопился аммонит и взорвался, тогда можно было бы объяснить природу образования воронок. Но вы знаете, что пол в цехе асфальтирован и просыпаться аммонит просто не мог.

...Ничего не дали и эксперименты на «чувствительность» аммонита при трении и ударах. На токарном станке в специально приспособленных цилиндрах аммонит подвергали самой большой силе трения, а взрыва не произошло. Ударяли аммонит и механическим кузнечным молотом, но он только обугливался, но не взрывался.

— Странная взрывчатка, — удивился Романкин, докладывая полковнику. — Чернеет, обугливается, а не взрывается. Правильно говорил профессор, что для взрыва аммонита нужен возбудитель большой силы. А если насыпать взрывчатку в костер, что будет?

— При пожаре в цехе могла создаться взрывоопасная обстановка. Но вы же знаете, что пожара не было, — сказал полковник.

* * *

В этот день на месте взрыва было много людей. У самых воронок женщины установили большое решето и просеивали землю, выбранную из воронок. По периметру цеха рабочие копали канаву. На развалинах с лопатами работали чекисты. Из обломков кирпича они выбирали искореженные металлические детали оборудования. Полковник, щурясь от ярких лучей весеннего солнца, обошел место работы и, убедившись, что его указания выполняются, ушел в свою конторку. Так называл он маленькую комнатку на первом этаже заводоуправления, в которой разместилась оперативная группа МГБ.

Размышления полковника прервал телефонный звонок. Звонил генерал. Как полковник ни избегал этого разговора, все же объясняться пришлось.

— Столько времени сидите на заводе, а до сих пор я не слышу вашего доклада о результатах расследования, — упрекнул генерал после обычных слов приветствия. — Прокурор мне звонил, что уголовное дело в ажуре.

— В уголовном деле действительно материалов достаточно, чтобы судить руководителей завода за нарушение правил безопасности. Но мне не хочется, чтобы впоследствии кто-либо исправлял наши ошибки.

— Что вы такое говорите! Объясните толком, пожалуйста.

— Все то, что вам докладывал прокурор, правда. Но я лично не уверен, что именно нарушения правил безопасности являются причиной взрыва.

— Вы меня подводите, полковник! С меня спрашивают доклад о результатах расследования, а что я буду докладывать? Вас бы посадить на мое место! Прошу завтра доложить все детали расследования!

— Слушаюсь, товарищ генерал.

...Вечерело. Солнце скрылось за горизонтом. По улице города шли рядом прокурор и полковник. Навстречу им спешили люди. В небе плыла черная туча — вот-вот хлынет дождь.

— Приехали мы с вами сюда зимой, а уже весна... — сказал прокурор.

— Еще и лето здесь встретим, — невесело пошутил полковник.

— А вы не думаете, полковник, что мы с вами уже скомпрометировали себя? Люди говорят о нашей неспособности.

— О репутации думаете?

— Погибли люди, такой ущерб нанесен государству, а никто пока не понес за это наказания!

— Снова по принципу: око за око, зуб за зуб?

— Ваше упрямство уже становится невыносимым. Я вынужден буду действовать самостоятельно.

— Какие слова! Еще скажите: вверенной мне властью... Давайте уж вместе проявим выдержку и терпение...

* * *

Проснулся полковник от шороха в комнате. Романкин готовил завтрак. Он принес чай, несколько вареных яиц, банку тушенки.

— Пора, товарищ полковник! Скоро девять.

— Вы вчера поздно пришли? Я не слышал.

— Заканчивал проверку людей. Организовал экспертизу деталей оборудования.

— Ну, и какие же ваши заключения?

— Такие заключения, товарищ полковник, что на заводе и в его окружении нет человека, способного умышленно подбросить детонатор.

— Ну, а случайное попадание детонатора возможно?

— Безусловно возможно. Детонаторы производятся на этом же заводе, и хранение их организовано плохо. Мы уже нашли на территории завода несколько штук. Детонатор мог случайно попасть в мешок с аммонитом, и его могли завезти в цех. Попав в оборудование, он неминуемо был бы раздавлен, от чего произошел бы взрыв... Но попасть-то детонатор в оборудование мог только через протирочную машину.

— Что это за машина?

— Аммонитовый порошок завозят в цех в бумажных мешках, где он может слежаться. И чтобы размять слежавшиеся груды аммонита, его засыпают в протирочную машину. Там он разминается крыльчатым маховичком, а затем червячный винт подхватывает его и тянет в шнековый аппарат, где производится зарядка патронов. Если в аммонит попал детонатор, и его вместе с аммонитом засыпали в протирочную машину, то взрыв обеспечен. Но есть и «но».

— Что же это за «но»?

— Если бы детонатор попал таким образом, взрыв обязательно был бы в протирочной машине.

— Почему обязательно?

— Потому что другой возможности проникнуть постороннему предмету в технологическое оборудование нет. Шнековые аппараты закрыты сплошным металлическим кожухом. А со стороны протирочной машины имеется решетка, через которую червячным винтом, шнеком продавливается аммонитовый порошок, и малейший твердый предмет решетка задержит. Поэтому, если бы детонатор попал в протирочную машину, то он в ней бы и взорвался. Но в таком случае протирочная машина была бы разрушена с внутренней стороны. Мы собрали части разрушенной протирочной машины. И уже внешний осмотр дает основание безошибочно заключить, что она разрушена с внешней стороны.

— Логика есть в ваших суждениях, но это нужно закрепить экспертизой.

— Мы уже направили разрушенные части протирочной машины на экспертизу.

* * *

Вечерело, когда профессор позвонил полковнику:

— Очень хочу вас видеть!

В кабинете научно-технической экспертизы стояла сизая дымовая завеса. Профессор сидел в своем излюбленном кресле, на лице его — усталость и озабоченность. Кандидат наук за приставным столиком что-то писал. Едва полковник переступил порог кабинета, профессор сказал:

— Попали в заколдованный круг, полковник. Помогайте нам: возможности науки исчерпаны.

— Знаю, профессор, что вы все больше склоняетесь к возможной диверсии.

— Слово «диверсия» больше ваше, а не научное. Я его не совсем понимаю. Но во взрыве много необычного, загадочного!

— Под полом цеха, в местах образования воронок, взорвался какой-то заряд. Это теперь не вызывает сомнения! — сказал кандидат наук.

— Допустим, что так. Но тогда вы должны нам раскрыть природу этого заряда. Вы же знаете, осколков не нашли, взрыв бомбы или снаряда исключается!

— Заряд мог быть в мягкой оболочке, — заметил кандидат наук.

— Что же это за загадочный заряд в мягкой оболочке! — повысил голос полковник.

— Такие заряды бывают, полковник! — сказал профессор.

— Кто же нам тогда скажет, хотя бы предположительно, что это за загадочная адская машина, которая пролежала в земле больше года, а затем взорвалась. Вы же знаете, что цех восстановлен год назад, и пол тогда заасфальтировали. Значит, тогда же он и заложен, этот загадочный снаряд.

— Не горячитесь, полковник! Надо еще нам подумать, авось и дадим ответ на совершенно непонятное явление.

— Мы уже допускали невероятное. Допускали, что заложен снаряд, а провода были выведены наружу. Но поиски этих проводов не дали результатов. — Полковник затянулся, и его лицо скрылось за облаком дыма.

— Предположение о заряде с проводами тоже маловероятно. Учтите условия хранения этого заряда: сырость, влага...

— Если допустить, что совершена диверсия, есть более легкий способ для ее осуществления.

— Какой, полковник? — спросил кандидат наук.

— Достаточно подбросить в оборудование капсюль-детонатор.

— Или если он попадет туда случайно, — добавил профессор.

— Все это верно, профессор. И все абсолютно исключается!

— Почему исключается?

— В шнековые аппараты капсюль может попасть, как вы знаете, только через протирочную машину. Значит, взрыв будет только в протирочной машине. В шнековые аппараты его не пропустит решетка.

— Тоже правильно. Но взрыв обязательно будет. Крыльчатка протирочной машины раздавит капсюль...

— Я тоже говорю, профессор, что правильно. Но прошу, не теряйте главной нити в наших рассуждениях. Я же только что докладывал вам, что взрыва в протирочной машине не было. Вот, читайте. — Полковник передал профессору лист бумаги.

Профессор прочитал: «Исследование обломков протирочной машины показало, что она разрушена с внешней стороны силой взрыва в цехе...»

— Не понимаю, полковник.

— Мои хлопцы откопали обломки протирочной машины и отправили на исследование. Вот результат.

— Сдаюсь, полковник! Ваши хлопцы, прямо скажу, молодцы. И нам нос утерли!

— Нет, профессор, никому мы нос не утирали. Но доказательства о том, что ни о какой диверсии и речи быть не может, собрали убедительные. Даже ваш помощник не может ничего возразить.

— Логика железная, сдаюсь, — сказал кандидат наук.

— Давайте, профессор, все же допустим, что капсюль попал в протирочную машину и вызвал взрыв. Почему же тогда образовались воронки?

— Верно, верно, полковник! Совсем забыл о воронках.

* * *

— Что вы здесь натворили? — спросил профессор, указывая тростью на площадку цеха. — Проводили какие-то раскопки?

— Проводили, профессор, — ответил полковник. — Вот здесь выкопали ров вокруг фундамента цеха. Искали провода от воронок за стенами цеха. Все проверяем ваши предположения о наличии под цехом каких-то зарядов.

— Ну, а канава зачем же?

— Допустим, эти заряды были заложены при строительстве цеха и проводки для взрыва выведены за цех. Ну, а эти горы земли рабочие вынули из воронок и просеяли в поисках осколков от взорвавшихся бомб или снарядов.

— Вижу и понимаю. — Профессор поднял какую-то железку, остановился, рассматривая ее. — Полковник, смотрите, по форме похоже на осколок.

— Ерунда! Вчера девушки откопали в воронке эту железку и показали ее мне. Наверное, обломок сковородки. Вы же не думаете, профессор, что бомбы или снаряды могли быть в чугунной оправе?

— Нет, конечно. Обязательно должен быть стальной кожух!

— Ну, а это — крупнозернистый чугун. Присмотритесь!

— Фу-ты, сразу не заметил! И без анализа видно, что чугун!

Окурок во рту полковника догорел до самых губ. Кажется, он забыл о нем. И только почувствовав ожог, выплюнул его в воронку. На воде, на самом дне воронки, раздался легкий всплеск и засиял отблеск цвета радуги. Полковник насторожился, присел на корточки, всмотрелся в воронку. Бросил туда комочки земли. На поверхности воды еще ярче вырисовались жирные пятна, спектром радуги они разошлись по воде.

— Профессор! Бросьте свою железку, скорей идите сюда! — крикнул полковник.

— Что случилось?

— Интересное явление, смотрите!

Оба склонились над воронкой.

— Черт возьми, ведь это может быть разгадкой тайны! Как я раньше не догадался! Склероз, батенька, склероз!

— Что вы имеете в виду, профессор?

— Химический анализ воды и почвы даст нам возможность понять, какие вещества взорвались в этих воронках. Немедленно химический анализ!

— Вы придаете этому такое большое значение...

— Да, да, очень большое значение. Если не решающее! С помощью химического анализа мы подойдем к причинам взрыва. А случайность, батенька, всегда обусловлена закономерностью. Закон философии.

Все собрались в кабинете научно-технических экспертов в заводоуправлении.

— Химическая экспертиза установила наличие в почве остатков денитрохлоргидрина, — сказал профессор. — Это взрывчатое вещество немецкого происхождения. В Советском Союзе оно никогда не производилось, и мы его у немцев никогда не покупали. Вот здесь, в этом толстом справочнике, описаны свойства денитрохлоргидрина. При воздействии влаги и солнца он самовзрывается. Описан и один случай такого самовзрывания. В 1928 году одна из скандинавских стран закупила у немцев большую партию этой взрывчатки. Перевезли ее пароходом и сгрузили под навесом порта. А через пять дней произошел взрыв, причинивший много разрушений. Оказалось, что от воздействия солнечных лучей, отражающихся от поверхности моря, взрывчатка нагрелась и взорвалась. Полковник, вы улавливаете ход моих мыслей? — спросил профессор.

— Конечно. Мне еще вчера позвонили из Москвы и сообщили эти свойства взрывчатки. Ночью был вскрыт пол в цехе. В других местах тоже найдены бумажные мешки с денитрохлоргидрином. Установлено, что в этом цехе во время оккупации немцы производили зарядку мин. А когда стали отступать, цех разрушили. Но часть мешков, лежавших в сторонке, не взорвались, они так и лежали под развалинами. Когда наши строители восстанавливали цех, то бульдозеры сровняли площадку, мешки эти были засыпаны под полом цеха.

— Так, так. И взрывчатка лежала в земле, влага постепенно разлагала бумажные мешки. Намокнув, взрывчатка самовзорвалась, а уже от ее взрыва сдетонировал и аммонит, находившийся в цехе. Вы согласны, товарищ прокурор? — закончил профессор.

— Конечно! — Прокурор пожал плечами.

— Вот видите, полковник, и прокурор согласен! — сказал профессор.

СОДЕРЖАНИЕ

Повести

Черная тропа. Приключенческая повесть 5

Третья встреча. Повесть. Перевод с украинского Ирины Стишковской 134

Рассказы

Под чужим именем 228

Первая ошибка 250

Тайна спичечной коробки 282

Полет в никуда 301

Запутанное дело 325

Возвращение 354

Месть врага 371

ЧП 396

Иван Харитонович Головченко

ЧЕРНАЯ ТРОПА

Редактор С. М. Борзунов

Технический редактор Е. К. Коновалова

Корректор Л. П. Миронова

Г-12684. Подписано к печати с матриц 13.03.72 г.

Формат бумаги 84Х108¹/₃₂. Печ. л. 13¹/₂.

Усл. печ. л. 22,68. Уч.-изд. л. 24,002

Бумага типографская № 2 Тираж 100000 экз.

Изд. № 4/6171 Цена 91 коп. Зак. 93

Ордена Трудового Красного Знамени

Военное издательство Министерства обороны СССР.

103160, Москва, К-160

1-я типография Воениздата

103006, Москва, К-6, проезд Скворцова-Степанова, д. 3

[1] Державная варта — охранные войска ставленника немцев гетмана Скоропадского.

[2] Чоп — колышек, затычка в винной бочке.

[3] Стреха — нижний, свисающий край соломенной крыши.

[4] Прискринок — ящик в верхней части сундука для мелких вещей.

[5] Выгон — сельская площадь, место для сбора крестьян,

[6] Шаты — богатая одежда.

[7] Клуня — гумно, овин, житница.

[8] Перевясло — соломенный жгут для вязки снопов.

[9] Чумарка — вид верхней мужской одежды.

[10] Очкур — пояс для шаровар.

[11] Кат — палач.

[12] Свясла — соломенные жгуты.

[13] Боров — горизонтальная часть дымохода, ведущая от печи к дымовой трубе.

[14] Ляда — дверца в потолке на чердак.