Основные вехи в истории экономической мысли

Изучение хозяйственных законов началось еще в древнем мире, когда наука, как известно, представляла собой нерасчлененную систему знаний, не подразделяясь на особые отрасли. Следовательно, в то время экономической науки как специаль­ной области познания не существовало. Но экономические проблемы, вставшие перед людьми, исследовались древними мыслителями Индии, Китая, Египта, Греции и Рима. Известное внимание в своих учениях уделяли им такие древнегреческие философы, как Ксенофонт, Платон и Аристотель. Эту эстафету от них приняли ученые Древнего Рима, прежде всего Катон Старший и Варрон. Мы не имеем возможности рассмотреть здесь их воззрения на хозяйственную жизнь. Они подроб­но характеризуются в специальных курсах истории экономических учений.

Экономическая теория выделилась в самостоятельную сферу знаний лишь в эпоху становления буржуазных отношений, предопределивших доминирование рыночных регуляторов [от лат. regulare — упорядочивать] хозяйственной жизни над внеэкономическими. Добуржуазные социально-экономические системы строи­лись на внеэкономических методах принуждения к труду и поэтому не требовали специальных исследований законов, имманентных [от лат. immanens — свойствен­ный, присущий] хозяйственным процессам. Только с расширением и углублением товарно-денежных отношений такая потребность стала насущной и для непосред­ственных субъектов хозяйственной деятельности, и для правящих кругов, нуждаю­щихся в определенных ориентирах для выбора своего поведения в рыночной среде. Последняя в то время характеризовалась стихийностью, хотя и регламентирова­лась известным образом феодальными пережитками.

Первой школой [лат. schola, от греч. schole — школа] экономической теории как самостоятельной отрасли познания стал меркантилизм [от итал. mercante — торго-

вец]. Один из видных представителей этой школы А. Монкретьен опубликовал в 1615 г. свою книгу «Трактат политической экономии». С этих пор наука, исследую­щая общие проблемы экономической теории, получила название «политическая эко­номия». В буквальном смысле этот термин означает законы хозяйственного устрой­ства общества или хозяйственные законы общественного устройства. Основные же постулаты [от лат. postulatum — требование] меркантилизма строились на тезисе о том, что единственной сферой производительного труда, т. е. труда, увеличивающего общественное богатство, является торговля, прежде всего внешняя. Ведь сторонники данной школы отождествляли общественное богатство с денежным металлом (золо­том и серебром), которого тем больше поступало в страну, чем быстрее развивался экспорт товаров (их вывоз за пределы страны). Насколько это верно, можно устано­вить, ознакомившись с соответствующими темами курса. Здесь же отметим, что меркан­тилисты проповедовали политику активного протекционизма [от лат. protectio — защита] в целях обеспечения превышения вывоза товаров из страны над их ввозом. Между прочим, политикам, выступающим за отделение украинской экономики от прежнего хозяйственного пространства СССР, как и прозападным либералам [от лат. liberalis — касающийся свободы, свободный], отдавшим отечественный рынок поставщикам из дальнего зарубежья, есть чему поучиться и у представителей этой школы.

Следующим важным этапом в развитии политической экономии стала физио-кратия [от греч. physis — природа, kratos — власть]. Ее представители — Ф. Кенэ и А. Р. Тюрго — выступали против меркантилистов в качестве сторонников сво­бодной торговли. Они полагали, что единственно производительным трудом явля­ется труд не в сфере торговли, а в сфере сельского хозяйства. Этот исходный тезис физиократов, который оправдан только в смысле исторического примата [от лат. primatus — первенство, главенство] сельского хозяйства по отношению к промыш­ленности и торговле, нашел свое отражение в знаменитых таблицах Ф. Кенэ, где впервые предпринята попытка схематически описать процесс общественного вос­производства и оборота ресурсов между различными социальными группами.

Аграрную [от лат. agrarius — земельный] ограниченность физиократов преодоле­ли такие великие экономисты-теоретики, как У. Петти, А. Смит и Д. Рикардо. Не случайно их называют классиками политической экономии. Они стали основа­телями трудовой теории стоимости, глубоко исследовав законы и категории товар­ного производства: товар, деньги, закон стоимости, закон взаимодействия спроса и предложения, а также взаимосвязь заработной платы, прибыли, ренты. На их под­робной характеристике мы остановимся в дальнейшем. Тут же заметим, что очень многие положения классиков остаются применимыми и к современной экономике.

В 40-х годах XIX в. возникла марксистская политическая экономия, названная так по имени автора гигантского теоретического труда «Капитал». Ее еще называют пролетарской политической экономией из-за входящего в «Капитал» и другие работы К. Маркса и его единомышленников учения о революционной миссии [от лат. missio — посылка, поручение] рабочего класса. Как известно, учение об этой миссии пролетариата было воплощено в жизнь в нашей стране под руководством последователя К. Маркса В.И. Ленина и большевистской партии. Но у К. Маркса были и другие сторонники: Э. Бернштейн, К. Каутский, Р. Гильфердинг. Будучи социал-демократами, они отрицали революционный экстремизм [от лат. extremus — крайний] большевиков, отстаивая реформирование экономических отношений ка­питализма в целях обеспечения социальной защищенности и социальной справед­ливости с позиции работников наемного труда. И сегодня, когда не следует ста­вить знак равенства между марксизмом и большевизмом, правомерно помнить об

отличии Маркса-экономиста от Маркса-вождя мирового пролетариата. При рассмот­рении соответствующих тем можно убедиться в том, что теория прибавочной стоимо­сти К. Маркса, его трактовка такого товара, как рабочая сила, заработной платы, прибыли, средней прибыли, цены производства, ренты, цены земли и многих других экономических категорий и законов является более обоснованной, чем все иные.

Несколько ранее марксистской политической экономии и как ее теоретичес­кий антипод возникла теория факторов производства, которая вульгаризировала [от лат. vulgaris — обыкновенный, простой] многие положения классической поли­тической экономии. Она имела две разновидности, связывающие создание стоимос­ти, слагаемой из доходов (процента на капитал, заработной платы и земельной ренты), либо с функционированием трех факторов производства — капитала, трак­туемого как средства производства, труда и земли (наиболее видный представи­тель — Ж.Б. Сей), либо с субъективными «жертвами» владельцев факторов про­изводства (теория «воздержания» Н.У. Сениора, теория «отсрочки» Ф. Бастиа).

Во второй половине XIX в. наряду с вульгарной политической экономией, адепты [от лат. adeptus — достигший] которой пытались доказать социальную гармонич­ность экономических отношений капитализма, появился целый ряд новых школ в экономической науке. Среди них можно выделить:

австрийскую школу, заложившую основы теории предельной полезности, со­гласно которой ценность благ определяется не затратами общественно необходи­мого труда, а субъективными оценками покупателя и продавца;

школу Дж.Б. Кларка, основавшего теорию предельной производительности, в ко­торой под предельным продуктом понимался некий естественный, справедливый уро­вень дохода, выплачиваемый каждому из факторов производства. Она являлась про­должением теории трех факторов производства, предполагавшей, что каждый фактор производства (труд, капитал, земля) участвует в создании общественного продукта и получает соответствующий доход в форме заработной платы, прибыли и ренты;

математическую школу (Л. Вальрас, В. Парето и др.), отводившую математи­ческим методам решающую роль в изучении экономических явлений и усматри­вавшую основную задачу экономической теории в установлении количественных показателей, характеризующих поведение отдельных производителей и потреби­телей. Все эти направления познания хозяйственной жизни прямо или косвенно противостояли трудовой теории стоимости и рассматривались их представителя­ми в качестве антипода марксистскому экономическому учению. Однако, на наш взгляд, все действительно научное в них может быть соединено с основными поло­жениями учений А. Смита, Д. Рикардо и К. Маркса. Если в процессе такого соединения абстрагироваться от всего одностороннего в названных концепциях, то результатом будет не аморфная смесь разнородных взглядов, а общая теоретичес­кая картина, отражающая многие грани объективной экономической реальности.

Самый разрушительный кризис перепроизводства, потрясший буржуазное об­щество в 1929—1933 гг. и получивший название Великой депрессии [от лат. depressio — подавление], наглядно показал объективную потребность в известном регулировании рыночных процессов со стороны государства. Теоретически эту потребность и основные компоненты механизма ее реализации выразил английский экономист Дж.М. Кейнс в книге «Общая теория занятости, процента и денег», вышедшей в свет в 1936 г. Кейнсианство акцентирует внимание на анализе макро­экономических величин (национальный доход, капитальные вложения, занятость, потребление, сбережение и др.). Предмет исследования кейнсианства — количе­ственные закономерности в соотношении этих величин. Основные цели кейнсиан­ства — поддержание эффективного спроса и полной занятости. На характеристике

тех методов, посредством которых сторонники Кейнса пытались достичь этих целей, мы остановимся при рассмотрении экономических циклов. Данная концепция долго пользовалась широкой популярностью и применялась многими правительствами западных стран в качестве теоретической базы их экономической политики.

Однако, начиная с 70-х годов, кейнсианство стало подвергаться все более актив­ной критике прежде всего со стороны монетаризма (неолиберализм, неоконсерва­тизм, неоклассицизм). Ее главные представители М. Фридмен, Ф. Найт, Г. Сай­моне, Дж. Стиглер выступают против вмешательства государства в экономику, уверяя, что рыночный механизм в состоянии обеспечить ее функционирование. Экономические кризисы они связывают не с противоречиями общественного про­изводства, а с нарушениями в кредитно-денежной сфере и ошибками в экономи­ческой политике; отвергают кейнсианские методы финансового регулирования, считая главным инструментом воздействия на экономику варьирование размера­ми денежной массы. В 80-х годах монетаризм [от лат. moneta — чеканный слиток] потеснил кейнсианство на политическом олимпе многих стран. Впрочем, это от­нюдь не означает, что кейнсианские методы регулирования не используются ими в экономической политике: практически, наблюдалось лишь известное ограничение вмешательства государства в экономику.

История экономической мысли, конечно, гораздо более богата по сравнению с тем, как она здесь изложена. Множество школ экономической теории здесь даже не упоминалось, поскольку они не являются предметом данного курса. Что же касается развития экономических процессов в нашей стране после 1917 г., то они, как известно, находились под жестким прессом партийно-государственного контроля, вследствие чего экономическая наука оказалась пронизанной догматизмом [от греч. dogma — учение, установленное мнение], начетничеством и схоластикой [от лат. scholasticus — школьный, ученый] вплоть до последнего времени — времени утверждения плюрализма мнений.

Ученые-экономисты, которые в рамках прежней системы осмелились на инако­мыслие, были репрессированы. Достаточно напомнить о трагической судьбе таких отечественных теоретиков, получивших мировое признание, какими являются Н.Д. Кондратьев и А.В. Чаянов. Сегодня, когда гласность, точнее свобода слова, снимает административно-политические преграды на пути развития экономичес­кой науки, можно надеяться на ее бурный прогресс, который возможен, однако, только при условии недопущения в сферу экономической науки любой конъюнк­турщины [от лат. conjungo — связываю, соединяю] на почве идеологической борь­бы, а также школярского списывания теоретических доктрин [от лат. doctrina — учение], господствующих где-либо, в том числе на западе, к чему у нас так склонны, особенно в последние годы.