ФИЛОСОФИЯ 15 страница

практику, становится императивом практической деятельности.

И еще одно требование включается в содержание принципа историзма: требование

изучать не только историю объекта, но и историю отражающих ее понятий и

положений. Поскольку те или иные положения, понятия развиваются в дискуссиях,

спорах, в столкновениях различных взглядов, постольку к субъекту,

интересующемуся историей объекта, предъявляется требование самостоятельно, со

своей точки зрения, анализировать всю историю данного спора.

Философско-диалектический принцип историзма является одним из важнейших

элементов доказательства положений, которые отражают сущность предмета в данное

время. Он призван охватить не только общее, но и своеобразное, особенное в

истории, не только вошедшее в предмет в процессе его развития, но и оказавшееся

свернутым или исчезнувшим в истории. И если верно, что все есть история, то

столь же верно, что настоящее есть история. Все богатство, вся уникальность

истории должны служить целям максимально точного и глубокого познания

изменяющейся материальной и духовной действительности. Одним из важнейших

предпосылочных принципов познания является принцип диалектической

противоречивости принцип диалектической противоречивости познания.

Познавательно-диалектические противоречия, как и предметные ("онтологические")

противоречия, выступают источником развития, в данном случае - источником

развития знания. Они могут быть двух видов: 1) философско-гносеологические и 2)

логико-методологические. Первые связаны с соотношением субъекта и объекта,

вторые - с соотношением сторон познавательной деятельности (см.: Горский Д. П.

"Принцип диалектической противоречивости познания" // "Диалектика научного

познания. Очерк диалектической логики". М., 1978. С. 35 - 39).

Вычленение логико-методологических противоречий основано на общем

методологическом принципе раздвоения единого и познания противоречивых частей

его. Этот принцип ориентирует на осуществление взаимосвязи разных сторон

познания в целях отражения противоположностей предметного противоречия сначала в

их раздельности, а затем в синтезе.

Нацеленность на мысленное воспроизведение предметного противоречия обусловливает

одну из важных черт диалектического познания: в его результате, в итоговой

познавательной структуре должно быть отражено предметное противоречие.

Если, к примеру, познается такой феномен, как питекантроп, то мышлением должны

быть уловлены и его тенденция к устойчивости, и тенденция к изменчивости (в

направлении к homo sapiens). Его внутренняя противоречивость может быть

зафиксирована в двух суждениях: "Питекантроп - не человек (животное)" и

"Питекантроп - человек". Переходность, таким образом, схватывается в двух

утверждениях, взятых в разных отношениях (первое - по отношению к человеку,

второе - по отношению к животному). Диалектическое мышление должно уловить

момент переходности, противоречивости развития, что и констатируется в

противоположных суждениях.

Логико-методологические противоречия охватывают не только явно развивающиеся

материальные системы, но и (и поэтому они "шире" предметных противоречий

развития) структурную противоположность относительно статичных материальных

систем (как это име?т место при познании двойственной природы электрона). Здесь

отражается не источник развития, а взаимоисключающие свойства, находящиеся в

единстве и выражающие сущность явления.

При диалектическом познании не только его результат, но и его первичный,

исходный этап оказываются противоречивыми; они связаны с выявлением антиномии-

проблемы.

Антиномией принято называть появление в ходе рассуждения двух противоречащих, но

одинаково обоснованных суждений. Примерами могут служить: "Целое больше суммы

своих частей - целое равно сумме частей"; "Вирусы есть живые существа - вирусы

не есть живые существа". Движущей силой развития знания эти пары утверждений

являются не сами по себе; в этом случае они оказываются взаимоисключающими, из

двух утверждений одно подлежит немедленному отбрасыванию. Если же они становятся

моментами процесса познания систем, в них обозначенных, то они могут выступать

как форма фиксации проблемы, которую требуется решить. В таком случае они

являются антиномией-проблемой, разрешаемой, в отличие от формально-логического

противоречия, не немедленно, а лишь посредством дополнительного, подчас весьма

длительного изучения вопроса.

И. С. Нарский, со всей определенностью поставивший вопрос о познавательном

значении антиномий-проблем и в связи с этим о диалектике познания, детально

рассматривает их эвристическую функцию на ряде конкретных примеров. Как отмечает

он, в антиномиях-проблемах констатируется не совокупность одновременно истинных

утверждения и его отрицания, но проблема, которая подлежит исследованию.

Такой антиномией являются положения: "Капитал возникает в обращении" и "Капитал

не возникает в обращении".

Разрешение этой проблемы (см.: И. С. Нарский. "Проблема противоречия в

диалектической логике". М., 1969. С. 44; его же. "Противоречия как движущая сила

развития научного познания" // "Философские науки". 1981. № 1. С. 65 - 70)

происходит не посредством формалистических манипуляций над входящими в нее

предикатами, но благодаря исследованию фактических состояний и процессов, что

позволяет затем уточнить предикаты и приводит к замене формулировки проблемы

формулировкой ответа на нее. Схема "...возникает... не возникает...", выражающая

противоречие в одном и том же смысле, в одном и том же отношении тем самым

снимается. К. Маркс формулирует следующий результат: "Весь этот процесс,

превращение его (капиталиста - П. А.) денег в капитал, совершается в сфере

обращения и совершается не в ней. При посредстве обращения - потому что он

обусловливается куплей рабочей силы на товарном рынке. Не в обращении - потому

что последнее только подготовляет процесс увеличения стоимости, совершается же

он в сфере производства" (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 23. С. 206).

Итак, заключительное утверждение - "Капитал возникает в производстве при

посредстве обращения".

Процесс познания, углубление мышления в сущность предмета ведет к снятию

антиномии-проблемы, формально-логического противоречия и к формулировке нового

положения, исключающего антино-мичность. Диалектическое мышление не примиряется

с формально-логическим противоречием, а, наоборот, стремится его ликвидировать,

ориентируя познание на углубление в сущность вещей, на раскрытие внутренней ее

противоречивости. Принцип раздвоения единого и познания противоречивых частей

его полностью согласуется с законом исключения противоречий в формальной логике.

Но не только способ постановки проблемы для диалектического мышления может быть

противоречивым, антиномичным, и оно этот способ принимает; противоречивыми

оказываются также исторические пути исследования предметного противоречия, что

обусловливает борьбу мнений, столкновение подходов, точек зрения. Познание

природы света, например, исторически шло от явления к сущности; уже в сфере

явления обнаружились две стороны этого объекта (корпускулярная и волновая).

Ученые, исследовавшие первую сторону, полагали, что она и есть единственная,

правильно выражающая сущность. Аналогичное положение сложилось у тех, кто изучал

вторую сторону. И у тех и у других - факты, подтверждавшие их гипотезы,

правильность их направления и "несостоятельность" противоположного. Но

последующее движение познания противоположных сторон привело к обнаружению

большого числа фактов, свидетельствующих о правильности противоположного

направления. Те, кто двигался в одном направлении, постепенно оказался идущим в

другом, и наоборот.

Это - движение познания "по дуге". При таком движении в конце концов

осуществился синтез направлений (синтез, а не просто объединение, так как и то и

другое оказывается уже обогащенным знанием взаимосвязей между двумя сторонами

объекта). Таким образом, противоположные направления приходят к "примирению",

становятся едиными. В ходе исторического познания сущности объекта между этими

направлениями (корпускулярной и волновой концепциями) шла острая дискуссия (см.:

"Противоречия в развитии естествознания". М., 1965. С. 99 - 114). Способы

решения проблем, в том числе проблем-антиномий, тоже противоречивы: в познании

применяются противоположные приемы (методы): анализ и синтез, индукция и

дедукция, и познающее диалектическое мышление преодолевает их односторонность,

берет их во взаимосвязи, в единстве.

Итак, логико-методологическое противоречие вдвойне противоречиво: во-первых,

направляет познание на то, чтобы в его результатах была воспроизведена

противоречивость предмета исследования; во-вторых, нацеливает на

противоречивость способа фиксации проблемы и способов ее решения.

В современной науке постоянное столкновение познающего мышления с

противоположными тенденциями развития и способом познания становится все более

привычным; зарубежные естествоиспытатели нередко стихийно проникаются

установками диалектики. Американский ученый А. Ротенберг, проведший социальное

исследование общеметодологических принципов среди значительной группы

естествоиспытателей, утверждает, что в наши дни все большее распространение

получает янусианское мышление (название "янусианское" - от Януса, бога, имевшего

несколько лиц). "Янусианское мышление, - пишет он, - это одновременно восприятие

прямо противоположных, казалось бы, исключающих друг друга идей, образов или

представлений" (Rotenberg A. The emerging goddes: The creative process in art,

science and other fields. Z., 1979. P. 55). К числу наиболее ярких фактов А.

Ротенберг относит открытие структуры ДНК в генетике. Это открытие, отмечает он,

стало возможным благодаря тому, что Крик и Уотсон сумели воспринять "двойную

спираль ДНК как пространственную структуру с одинаковой последовательностью

химических соединений, но противоположно направленных... Уотсон воспринял две

цепочки как одинаковые и в то же время прямо противоположные" (Ibid. P. ПО).

Подобная ситуация наблюдается в физике, математике, химии, в других науках. Н.

Бор говорил об А. Эйнштейне: "В каждом новом шаге физики, который, казалось бы,

однозначно следовал из предыдущего, он (Эйнштейн) отыскивал противоречия, и

противоречия эти становились импульсом, толкавшим физику вперед. На каждом новом

этапе Эйнштейн бросал вызов науке, и не будь этих вызовов, развитие квантовой

физики надолго бы затянулось" (цит. по: Бернштейн М. А: "Эйнштейн о научном

творчестве" // "Эйнштейновский сборник". М., 1968. С. 202).

"Янусианская" установка в частных науках является относительно новой. Она

рождена нашим столетием. Но она не нова в философии, где еще с античности

пытались осмыслить ее отражения в познании. Гегелю принадлежит внешне

парадоксальное положение: "Противоречие есть критерий истины, отсутствие

противоречия - критерий заблуждения" ("Работы разных лет". М., 1970. Т. 1. С.

265). Это положение не следует понимать буквально. Речь идет о нахождении

противоречий, отражение которых развертывается в понятии, теории, приводящих к

открытиям и тем самым получающих свое подтверждение на практике. В книге

С.Л.Франка "Непостижимое", изданной в 1939 году в Париже (и переизданной в нашей

стране в 1990 году), убедительно показана трансрациональная антиномичность всей

реальности и необходимость в связи с этим особой гносеологической установки,

названной автором принципом антиномистического монодуализма. Сущность этого

принципа, по С. Л. Франку, в ориентации на единство раздельности и

взаимопроникновения. Мы стоим здесь, отмечает он, "перед двоицей, которая вместе

с тем есть исконно-нераздельное единство, - или перед единством, которое

обнаруживает себя как конкретное, подлинно внутреннее всепронизывающее единство

именно в неразрывной сопринадлежности, в неудержимом переливании друг в друга

тех двоих, на что оно разделяется" ("Непостижимое"//"Сочинения". М., 1990. С.

403). О каких бы логически уловимых противоположностях ни шла речь - о духе и

теле, вечности и времени, добре и зле и т.п., - в конечном итоге, пишет С. Л.

Франк, мы всюду стоим перед тем соотношением, что логически раздельное,

основанное на взаимном отрицании вместе с тем внутренне слито, пронизывает друг

друга, что одно не есть другое и вместе с тем и есть это другое, и только вместе

с ним, в нем и через него есть то, что оно подлинно есть в своей последней

глубине и полноте. Весь мир тоже есть всеобъемлющее единство. Наше сознание

нацелено на единство и на те противоположности, которые связаны единством.

Законы "разума" в каком-то смысле совпадают с законами самого бытия, и было бы

слишком легким и неправомерным разрешением этой загадки по примеру Канта

объявить это совпадение иллюзией - полагать, что истинное бытие, в качестве

"вещи в себе", остается вне познания, а познаваемый мир есть не что иное, как

наше представление. Напротив, единственно непредвзятое воззрение должно состоять

здесь в констатировании, замечает далее С. Л. Франк, что "свет" мысли,

возгорающийся в познании, проистекает из самого бытия; и если благодаря ему нам

раскрывается расчленение самого бытия и отображается в расчлененной системе

понятий нашего мышления, то это свидетельствует о том, что наша субъективность

внутренне "приспособлена" к структуре бытия, имеет с бытием некий общий корень.

Согласованность субъективности с объективностью имеет своим корнем общность

момента рациональности, "логоса", при этом открывается и другой соотносительный

рациональности момент бытия в обеих этих частях бытия - именно момент

иррациональности. В нас, в стихии человеческой жизни воплощенным оказывается

само космическое начало. Всякое бытие укоренено во всеединстве непостижимого как

трансрационального. Связывая принцип антиномистического монодуализма с

диалектическим синтезом, с триадичностью, С. Л. Франк приходит к выводу:

"поскольку мы вправе понять или взять это трансрациональное единство единства и

двойственности, тождества и различия, слитности и раздельности как особый высший

принцип... этот антиномистический монодуализм принимает для нас характер

триадизма, троичности реальности. В этом и заключается самое глубокое и общее

основание, почему человеческая мысль постоянно, в самых разнообразных

философских и религиозных своих выражениях приходит к идее троичности как

выражению последней тайны бытия" (там же. С. 315 - 316).

§ 3. Познавательное и ценностное

Процесс познания, рассмотренный в предыдущих разделах, в действительности

совершается не в таком "чистом" виде. В своей основе этот процесс, конечно, есть

мысленное, логическое движение к сущности объекта и в данном отношении логика

познания диктуется логикой объекта. Но дискурсивное движение, нацеленное на

объект, усложняется постоянно включающимися в познание актами оценок,

помогающими или, наоборот, затрудняющими познавательный процесс. Когнитивное (от

cognitio - знание, познание) оказывается связанным с "ценностным", как и с

"практическим".

Процесс познания всегда сопряжен с оценками.

Уже при конкретно-чувственном познании объектов происходит их сопоставление,

сравнение и выделяются сходные или, наоборот, несходные их признаки, свойства. В

еще большей степени эти операции совершаются при создании абстракций. Здесь

сознание индивида, подобно автоматическому устройству, регистрирует то, что

имеется в самих предметах и процессах независимо от отношения к ним субъекта.

Это - тоже оценка, но целиком определяемая объектами, наличием у них общих и

специфических признаков, данных "от природы", независимо от индивида. От

последнего исходит активность, формирующая чувственные представления или

понятия. Но даже здесь при сугубо объективном на первый взгляд подходе,

обнаруживается (и этого момента мы уже касались), что субъект выделяет то, что

ему "нужно", что ему "важно", "интересно" и т.п. Такого рода оценки направлены

не столько на объект, сколько на самого индивида, его потребности, духовные

запросы. Они выражают отношение человека к объекту, его свойствам. В познании

эти оценки сливаются с "объектными", но их можно и нужно отчленять, поскольку

они специфичны и выражают новую сторону в отношении субъекта к объекту. Они

неразрывно связаны с ценностями человека, с ценностным отношением человека к

объекту.

Поясним смысл понятия "ценность".

"Ценность" - это (см.: Дробницкий О. Г. "Ценность" // "Философская

энциклопедия". Т. 5. М., 1970. С. 462) понятие, обозначающее, во-первых,

положительную или отрицательную значимость какого-либо объекта, в отличие от его

экзистенциальных и качественных характеристик (предметные ценности), во-вторых,

нормативную, предписательно-оценочную сторону явлений общественного сознания

(субъектные ценности). К предметным ценностям относятся: естественное благо и

зло, заключенные в природных богатствах и стихийных бедствиях; потребительную

стоимость продуктов труда (полезность вообще); социальные благо и зло,

содержащиеся в общественных явлениях; прогрессивное или реакционное значение

исторических событий; культурное наследие прошлого, выступающее в виде предметов

богатства современников; значение научной истины; моральные добро и зло,

заключенные в действиях людей; эстетические характеристики природных и

общественных объектов и произведений искусства. Субъектные ценности:

общественные установки, императивы и запреты, цели и проекты, выраженные в форме

нормативных представлений (о добре и зле, справедливости, прекрасном и

безобразном, о смысле истории и назначении человека, идеалы, нормы, принципы

действия).

Приведенное определение и намеченный состав ценностей нуждаются в обсуждении и

уточнении.

Специально не разбирая данный вопрос, приведем несколько соображений,

определенным образом корригирующих такое представление и способных привести к

более точному исходному определению ценностей.

Прежде всего очевидно, что такие явления, как, например, зло, социальная

несправедливость или политическая реакционность, - не ценности. Вряд ли

правомерна их трактовка в качестве "ценных", "полезных" с точки зрения

личностной (хотя для отдельных лиц это может быть выгодным и полезным) и с точки

зрения социального прогресса. Нельзя всякую значимость интерпретировать как

ценность. "Ценность есть положительная значимость или функция тех или иных

явлений в системе общественно-исторической деятельности человека. Этим самым мы

ограничиваем сферу ценности, понимая ее как одну из форм значимости. Явления,

играющие отрицательную роль в общественном развитии, могут интерпретироваться

как отрицательные значимости... Ценностным является все то, что включается в

общественный прогресс, служит ему" (Коршунов А.М. "Диалектика субъекта и объекта

в познании". М., 1982. С. 107 - 108).

Второе соображение связано с вопросом: правильно ли будет выдвигать предметные

ценности на передний план, полагая, что, например, продукты труда (товары)

основополагающи, "первичны", а представление о назначении человека как

субъектной ценности - производно? По нашему мнению, отношение между этими

группами ценностей нужно перевернуть, считая, например, материальные ценности

производными от ценностей человечески-жизненного плана. На наш взгляд,

убедительна трактовка данного момента И. С. Нарским. По его мнению, материальные

блага являются лишь средством движения к подлинным ценностям. Подлинные же,

главнейшие ценности - это человек, счастье человека, свобода, добро и т.п. "То,

что двусмысленно именуют материальными "ценностями", - замечает он, - не есть

аксиологические ценности. Они только средства реализации ценностей в собственном

смысле слова, но совершенно очевидно, что их оценка людьми определяется, в

частности, характером переживаемых людьми собственно ценностей, которые

воздействуют на отношение людей к земле, станкам, машинам, вообще к средствам

производства" ("Диалектическое противоречие и логика познания". М., 1969. С.

214) Хотя И. С. Нарский и заострил здесь момент "неаксиологичности" средств

производства и материальных ценностей, однако из того же рассуждения видно, что

он признает за ними ценностную сторону, идущую от человека, от его ценностных

идеалов.

Итак, ценность - это не любая значимость явления, а его положительная

значимость; кроме того, эта значимость своим истоком имеет человека, его

коренные цели и идеалы.

В последнее десятилетие в философской литературе происходил процесс расширения

"арсенала" ценностей- Под ценностью стали понимать более широкий круг явлений,

чем ранее. Как отмечает Л. А. Микешина, под ценностями сегодня понимают не

только "мир должного", нравственные и эстетические идеалы, но, по существу,

любые феномены сознания и даже объекты из "мира сущего", имеющие ту или иную

мировоззренчески-нормативную значимость для субъекта и общества в целом.

Вследствие этого произошло существенное расширение и углубление аксиологической

проблематики и в частности трактовки "познавательное - ценностное". Касаясь

понятия "ценность" в его применении к познавательному процессу, Л. А. Микешина

показала, что оно стало многоаспектным, фиксирующим различное аксиологическое

содержание. Ценностное в теоретико-познавательном контексте, пишет она, это, во-

первых, противоположное когнитивному отношению к объекту, т.е. отношение

эмоционально окрашенное, содержащее интересы, предпочтения, установки и т.п.,

сформировавшиеся у субъекта под воздействием ценностного сознания

(нравственного, философского, религиозного и др.) и социокультурных факторов в

целом. Во-вторых, это ценностные ориентации внутри самого познания, т.е.

собственно логико-методологические параметры, в том числе и мировоззренчески

окрашенные, на основе которых оцениваются и выбираются формы и способы описания

и объяснения, доказательства, организации знания и т.п. (например, критерии

научности, идеалы и нормы исследования). В-третьих, ценности в познании - это

объективно истинное предметное знание (факт, закон, гипотеза, теория и др.) и

эффективное операциональное знание (научные методы, регулятивные принципы),

которое именно благодаря истинности, правильности, информативности обретает

значимость и ценность для общества ("Ценностные предпосылки в структуре научного

познания". М., 1990. С. 39). Ценностно-нормативные компоненты оказываются

включенными в познавательный процесс и в само знание, а когнитивное и ценностное

представляются теперь в нерасторжимой взаимосвязи.

Многие ценности зависят от познавательной и практической деятельности,

обусловливаются ею. Если тот или иной предмет нужен, полезен для практики, то

очевидно он ценен, представляет собой некоторую ценность. Явления

действительности, материальные или духовные, оцениваются в этом аспекте либо со

знаком плюс, либо со знаком минус, становясь ценностями тогда, когда они тем или

иным способом включаются в деятельность субъекта.

Ценности, будучи субъективными, оказываются объективными по своей

детерминированности, с одной стороны, объектом, а с другой - личностями и

социальными факторами. Они приобретают независимость от субъекта, индивида, для

которого представляются как априорные, не зависящие от его воли и сознания.

Рассматривая противоречие-антиномию: "ценности объективны" и "ценности

субъективны", можно обратиться к понятию диспозицион-ности. С этой точки зрения

"счастье", "свобода", "долг", "прекрасное", "стоимость" и т.п. будут обладать

диспозиционной природой, будучи обоснованы "непохожими" на них объективными

свойствами и процессами и актуализированы лишь в системе определенных

взаимоотношений между объектами и субъектами. В этом плане ценности существуют

объективно. Они "не существуют как некие объективные предметы; их существование

не сводится, однако, к психическому их переживанию субъектом. Ценности

существуют диспозиционно, а их роль исполняют социальные отношения, социальные и

личностные состояния и свойства. Это решение вопроса противоположно как

объективно- и субъективно-идеалистическим, так и с метафизически-

материалистическим теориям ценностей..." (Нарский И. С. "Диалектическое

противоречие и логика познания". М., 1969. С. 225).

Диалектическая аксиология ориентирует на установление градаций в сфере

ценностей: то, что является целью в одном случае, в другом может выступать

средством. Однако в гуманистическом мировоззрении самыми высокими ценностями

являются человек и его счастье, они не могут рассматриваться как средство.

Ценности, каков бы ни был их характер, - это и то, на что ориентируется субъект

в своей познавательной и практической деятельности, и то, что достигается в ходе

такой деятельности.

Процесс ориентации на ценность связан с оценкой.

Оценка складывается из акта сравнения (собственно оценки) и рекомендаций к

отбору (выбору) того, что признается за ценность. Тот, кто оценивает, формирует

суждения о полезности или вредности, правильности или неправильности,

необходимости или ненужности того, что оценивается.

Оценка так или иначе связана с практикой в широком понимании этого слова (как

общественно-исторической практикой человечества). Но практика в любой своей

форме и на любом уровне тоже предполагает оценку и порождает оценку. Практика,

будучи опосредована через потребности, интересы и цели, направляет внимание на

то, что полезно для удовлетворения интересов субъекта.

Оценка означает решение по выбору, а выбор ведет к действию. Оценка организует

практическую деятельность.

Ценностно-оценочное отношение субъекта к объекту по существу своему отличается

от когнитивного. При познавательном подходе объект выявляется сам по себе, в

абстракции от познающего субъекта, в своих собственных измерениях; при

ценностно-оценочном же подходе выявляется отношение предмета или процесса к

субъекту, отношение к ним субъекта; здесь субъект не отвлекается от своих

переживаний, эмоций, а, наоборот, стремится их учесть, опирается на свою