Пауза – это не пустота, а подготовка к тому, чтобы сказать слова

Нас, женщин, часто обвиняют в излишней эмоциональности, в том, что мы говорим раньше, чем думаем. И вообще слишком много говорим. Я – женщина, но с этим утверждением согласна. А почему мы много болтаем? Потому, что не знаем, что и как сказать, а от незнания тараторим «на авось» – что‑то, да услышат. Вышеприведенная методика позволяет говорить меньше, но так, чтобы слова были услышаны, так, чтобы за время «пристройки» к собеседнику можно было подумать, прежде чем сказать, сделать эффектную паузу, которая заставит его ждать твоих слов. И это еще не все. Каждую фразу нужно не только обдумать перед тем, как сказать, но еще и «слепить», мысленно проговорив и расставив интонации до того, как она вылетит из твоего очаровательного ротика; определить, какое слово во фразе главное, на чем ты хочешь сделать акцент? Это не так сложно и не так долго, как бессмысленное щебетание, которое никто не желает слушать. Так ли много у тебя ценных мыслей, чтобы спешить их озвучить, поделиться с другими? А если уж ты решила это сделать, так сделай эффектно, чтобы человек запомнил твои слова надолго. Врать, говорят, некрасиво, но актриса – она ведь не лгунья? Решать, кому врать, а кому говорить правду, – дело твое. Неискренность эмоций, с одной стороны, тоже вранье, а с другой – жизненная необходимость, от которой в городе никуда не деться. Неумелых лгунишек ловят на изменениях в поведении, мимике и жестах. Они отводят глаза, теребят что‑то руками или складывают их в замок, принимают заискивающую позу, нервно улыбаются, часто употребляют слова‑паразиты и междометия («если посмотреть на проблему с этой точки зрения…», «то есть, это…», «это, видите ли…», «это просто значит..» и т. д.), составляют излишне подробный рассказ, делают ненужные паузы. Умелых же врунов ловят на интонациях и неправильно расставленных акцентах, ведь для того, чтобы сыграть правдоподобно, нужно поверить в то, что говоришь, значит, нужно очень хорошо представлять то, о чем говоришь.

Для актера или обманщика вдвойне важно представлять то, о чем говоришь. Представляя, ты запоминаешь, а запоминая, сам начинаешь верить, ведь неумелые вруны часто попадаются на «несостыковках». Актер, один раз представивший вещь или ситуацию, возвращается к представленному во время каждого представления, и зритель ему верит.

У тебя зрителей не так много, как у настоящей актрисы. Ей нужно угодить всем, а тебе – одному, максимум – небольшой компании. Это гораздо проще. Объясняю: еще Станиславский (а не новомодные психологи, присвоившие его мысли без ссылки на оригинал) говорил о том, что зритель воспринимает игру актера через призму собственной «киноленты», которая у каждого человека формируется с детства из событий, переживаний, впечатлений. Наложившись на эту «киноленту», любое действие, прочитанная книга, слова превращаются в оценку. Потому‑то так часто авторы пособий по привораживанию‑завоеванию говорят о том, что нужно мужчину слушать, да еще и выспрашивать о нем самое сокровенное. Не просто потому, что люди любят рассказывать о себе и быть значительными в собственных глазах.

Посмотри, как выступают в западных фильмах адвокаты перед присяжными. Они все время разные: то строгие, то добрые, то нападают ястребами, то проникают словами в самую душу.